— Я думала... — едва слышно произнесла ниида, но севший голос изменил, и она осеклась.
— Думала, я люблю тебя? — демон улыбнулся страшной безжизненной улыбкой, какой улыбался ей в снах, в той, другой жизни. — Я. Тебя. Не. Люблю.
Она закричала и с отчаянием оттолкнула его. Яркая вспышка ослепила всех, квардинга отбросило прочь, но он со звериной ловкостью устоял на ногах. Даже не перестал усмехаться и смотрел на рабыню злыми колючими глазами. А вот Динас замер. Подобной силы он не видел никогда. Да, перед ним — оракул. Оракул такой сильный, какой еще не рождался прежде. Ее Стихия дышала первобытной мощью и могла бы утолять голод колдуна несколько веков, причем без ущерба для хозяйки. Мало того, та и не заметила бы, что от нее убыла такая малость!
— Девочка... — старик попытался отвлечь невольницу от хозяина, но та не услышала вкрадчивого обращения и вспыхнула таким яростным пламенем, что миротворец отшатнулся, предпочтя не вмешиваться.
— НЕНАВИЖУ!!!
— Я в ужасе, — демон развел руками, показывая, как дико напуган. — Сожжешь? Съешь? Защекочешь до смерти? Брось, Кэсс. Даже вот этот сморщенный интриган, прячущийся сейчас за твоей спиной, не способен меня победить. Хотя и очень бы хотел. А тебе я и вовсе не по зубам.
Амон насмешливо пробежался взглядом по фигуре человечке.
— Увы, ты и впрямь никто. В тебе нет ничего исключительного. Обыкновенная приманка. Рабыня, с которой было интересно забавляться и иметь в свое удовольствие, ничего не обещая взамен. Ты ведь сама захотела в мою постель. Вспомни. Я тебя туда не звал. И чего ж ты ждала? Что я откажусь от нетронутой готовой на все девки?
Боль Кассандры была почти осязаема. Казалось к ее обиде и страданию можно припасть, как к источнику и пить, пить, пить, захлебываясь и наслаждаясь. Оракул даже прикрыл на мгновение глаза. С каждой секундой этих глухих страданий он становился все сильнее, и если раньше у него были сомнения в своей победе, то сейчас их не осталось. Прорицатель блаженствовал. К счастью, окружающие были так увлечены происходящим, что не обращали внимания на провидца, свирепо поглощающего силу ненависти и боли.
Кэсс закусила губу и, выталкивая каждое слово, прошептала:
— Я хочу понять. Зачем ты так со мной? Так... жестоко.
Амон застыл, словно решая, что ответить на эти слова. Он смотрел в темные глаза, взгляд которых тонул в его узких звериных зрачках. Мгновение, второе... Наконец, демон сделал шаг назад и произнес медленно, вкрадчиво:
— И думать об этом не смей.
По белой щеке невольницы сползла одинокая слеза, но она сердито смахнула ее ладонью.
— Поздно, — с горечью сказала девушка. — Я сделала свой выбор. Уходи. Нас двоих тебе не победить.
— Кэсс...
— Амон, хватит, — Тир и еще трое демонов преградили мятежнику дорогу, мешая подойти к обоим оракулам. — Достаточно на сегодня. Проклятье снято, а свои личные счеты своди не здесь.
Остальное ниида почти не видела и не слышала. Она изможденно опустилась на холодную жесткую землю. Сил не осталось. Слишком тяжело дался ей мучительный разговор, слишком много зла упало в душу, распускаясь там цветами обиды и гнева.
— Тирэн! — оракул вернул себе прежнее самообладание и решительно перехватил инициативу. — Проследи, чтобы бывшего квардинга проводили до материка Рик-Горд и выстави охрану, дабы он не покинул его ближайшие тридцать лет.
— Всего тридцать? — новый вожак воинства Ада вопросительно посмотрел на Динаса.
— Он разрушил проклятие... — прорицатель помолчал, надеясь, что демоны примут его плохо скрытую ярость за милость, и объяснил: — Поэтому, несмотря на все свои интриги, заслуживает снисхождения. Однако совсем оставить его без наказания было бы верхом легкомыслия. Поэтому его кара — ссылка на тридцать лет. Думаю, Совет не станет оспаривать это решение.
— Кэсс! — хозяин шагнул к рабыне, но Тирэн вновь преградил ему дорогу.
— Мой квардинг, я позабочусь о вашей... невольнице в ваше отсутствие, — сладким голосом сказал он. — Вперед.
Черные точки уже растворились в расцвеченном закатными красками небе, а Кассандра все смотрела и смотрела в темнеющую высь. Девушку била дрожь. Колдун, стоящий рядом, заглянул ей в лицо и даже попытался пролезть в мысли. Бесполезно. Слишком сильная. А ведь она даже не понимает, насколько велика ее стихия.
— Хочешь отомстить? — тихо спросил старик.
Она молчала. Боль ее еще не утихла, но постепенно — провидец наслаждался тем, как прибывала в душе человечки горечь — перерождалась в злобу.
— Я все еще его рабыня, — напомнила красавица с неживым лицом и остановившимся взглядом. — Он не отпускал меня.
— Ты оракул. Поэтому никто, кроме мужа, не будет иметь над тобой власти, — Динас протянул несчастной руку.
Тяжело опираясь о сухую, но сильную ладонь, ниида поднялась с земли.
— Почему ты остановила Амона? — не смог сдержать любопытства демон. — Что тебе открылось?
— Я увидела свою смерть после вашей схватки, — последовал тихий ответ. — Он бы...
Оракул вздохнул с притворным сочувствием.
— Есть способ отомстить...
— Нет, — отрубила она. — Я разучилась верить. В вашем мире наивность — смертельный недостаток.
— Девочка... — покачал головой собеседник, — я лишь стану тебя учить. Это мой долг — передать свои знания. А потом ты отомстишь. Сама. Как сочтешь нужным.
Кассандра долго смотрела в спокойное темное лицо. Ей не надо было даже спрашивать о замыслах, которые владели демоном — все его мысли она читала, как открытую книгу. Поэтому, сжав зубы, девушка кивнула.
— У нас тридцать лет.
Натэль вышла из пещеры, когда на Мертвую долину медленно опускались сумерки. Суккуб провела в гроте столько времени, сколько требовалось на то, чтобы ни во что не влипнуть. Она не слышала ничего из происходящего за стенами подземелья — они неведомым образом отсекали звуки внешнего мира. Девушка так бы, может, и не решилась выйти до самой ночи, но хозяин пещеры шепнул:
— Ит-ти... теп-перь мош-шно...
Лишь после этих слов Нат стрелой бросилась вон. Фрэйно! Ей нужно найти Фрэйно! Нужно столько всего ему рассказать, выплакаться, обнять и убедиться, что все закончилось. Все.
Вид, открывшийся искательнице приключений, заставил ее испуганно застыть. Насколько хватало глаз, Мертвую долину покрывали какие-то черные бугры. Среди них бродили, переговариваясь, демоны, то и дело наклоняясь. Всмотревшись пристальнее в лиловые сумерки, тугодумка с ужасом поняла: то, что она приняла за бугры — груды беспорядочно разбросанных истерзанных тел. Только сейчас несчастная почувствовала пряный запах крови и изодранной плоти. Натэль бросилась бежать, оскальзываясь и спотыкаясь.
Пару раз она едва не упала, запнувшись обо что-то, некогда бывшее живым, но не стала всматриваться, обо что именно. Она мчалась, пытаясь рассмотреть среди разбредшихся по полю воинов знакомый силуэт. Его не было. Нигде не было! Паника захлестнула рассудок, нога задела что-то бесформенное, и раззява едва не полетела кувырком, но в последний момент удержала равновесие и оглянулась.
Это было крыло. Безжизненно вывернутое, холодное. Девушка подходила медленно, чувствуя, как ледяной ком застревает в горле, мешая дышать. Она приблизилась, трясясь всем телом и вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть лежащего. Незнакомый ей демон.
— Эй! — крикнули издалека. — Здесь!
Суккуб обернулась и увидела, как сразу несколько ратников бегом направились куда-то в сторону от того места, где она стояла. Собирают выживших.
Вот один из бойцов наклонился к лежащему, а потом выпрямился, отстегивая от пояса меч. Он что же... собрался добивать? У бедняги закружилась голова. Пришлось сесть на землю, борясь с тошнотой и отчаянием.
Может быть, ей тоже надо бродить по полю, смотреть под ноги, вглядываться в мертвые лица, в изуродованные тела и искать? А потом, когда страшная находка явит себя среди груды изувеченной плоти, упасть рядом? Потому что как и зачем жить, если... если больше не для кого?
В ушах шумело. Она вскинула голову и попыталась подняться, но тут взгляд выхватил из мешанины изувеченной плоти мертвую руку. Нат застыла, словно зачарованная глядя перед собой. Потому что эти пальцы всего несколько дней назад ласкали ее, эта ладонь, тяжелая и горячая, ложилась на макушку, зарываясь в волосы. Синеволосая красавица закрыла глаза.
Почему-то казалось — вот сейчас упадет и умрет. Нет. Проклятое тело, привыкшее к телесной боли, не хотело умирать от боли душевной. И сознание уже не плыло. Вдруг стало тихо и ясно на душе. Осиротевшая рабыня поняла — никогда больше эта рука не коснется ее. Никогда не зазвучит над ухом насмешливый голос: "Сладкий Персик, что ж ты такой бестолковый?"
Никогда.
Подняться с земли оказалось так просто. И сделать шаг. И еще один. Вот только куда теперь идти? А рядом никого, кто мог бы подсказать. Раздавленная своей потерей, она брела, равнодушно глядя под ноги. Слез не было. Какой смысл плакать? Впереди раздались ругань и смех, такой неуместный здесь — в сгущающейся темноте на окровавленном поле.
— Лерт, радуйся, твоя сотня почти вся полегла, так что свидетелей будет немного... — говорил сквозь смех чей-то полный напряжения от физических усилий голос.
— Да пошел ты... — беззлобно огрызался другой. — Пусть бы хоть никто не полег, в такой темнотище все равно бы подробностей не разглядели.
И снова смех.
Как они могут смеяться? Здесь. Девушка вскинула глаза посмотреть на тех, кто так безудержно веселился.
Шестеро демонов, осторожно ступая, несли безжизненное тело. Суккуб вгляделась в сгущающиеся сумерки. Откуда у них носилки? И с запозданием поняла — несут на мечах, убранных в ножны и отстегнутых от пояса. Надо же... Кто-то жив.
— Лерт... — хриплый, полный страдания и все-таки смеющийся голос, — не искушай, тащи бережнее, не то все-таки выдеру из последних сил...
И снова взрыв хохота.
Натэль замерла.
А потом кинулась опрометью навстречу воинам. Они почему-то замолчали, увидев, как она выскочила из сумерек. И почему-то мягко опустили свою ношу на землю, и почему-то отошли в стороны.
Бледный... О, силы всемогущие, какой он бледный! Белее муки. Веснушки кажутся коричневыми, а под глазами черные тени. Невольница упала на колени и потянула руку, чтобы коснуться плеча, залитого кровью. Ладонь ходила ходуном. Отрешенно несчастная подумала, что и сама сотрясается крупной частой дрожью. И не может сказать ни слова. Ни единого. Не может разомкнуть губ. Он был жив. Подернутые мукой глаза смотрели с беспокойством.
Да что же все так на нее пялятся! И тут словно рухнула невидимая стена, рабыня уткнулась носом в живот своему хозяину и закричала, по-прежнему трясясь всем телом. Она никогда не думала, что в человеке может быть столько слез и столько крика.
— Глупый Персик, что ж ты так орешь? — хрипло спросил Фрэйно. Широкая ладонь опустилась на затылок цвета индиго. — Это всего лишь рука. Все остальное на месте.
Тогда девушка оторвала зареванное лицо и с плачущими нотками в голосе выдавила:
— Рыжая сволочь, что ж ты руки свои везде разбрасываешь?
Кажется, первым засмеялся Лерт.
ЭПИЛОГ
Пятнадцать лет спустя...
— Медленно или быстро? — Кэсс лукаво смотрела на развалившегося на ее кровати Тирэна.
Тот ухмыльнулся:
— Сегодня, моя дорогая, я предпочту скорость. Можешь отдаться процессу с полным самозабвением.
Собеседница хмыкнула. Скользнула к ложу и, подняв тонкую ткань шелковой ночной сорочки, села на квардинга верхом. Демон хмыкнул и вцепился руками в перекладины на спинке ложа.
Нежные руки схватили ворот его рубахи и с силой рванули в разные стороны. Ткань с треском разошлась, и ниида осторожно провела ладонями, убирая обрывки с загорелого тела. Мужчина застонал.
— Змейка моя, быстрее!
По проказливому лицу скользнула усмешка:
— Какой ты сегодня нетерпеливый...
Мужчина зарычал, но рычание тут же перешло в стон, когда прохладные пальцы коснулись пылающей кожи.
— Быстрее, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— Тс-с-с, — руки утешительницы мягко опускались все ниже, наливаясь белым сиянием. — Готов?
— Да!
С запястий к кистям скользнуло пламя и ярко вспыхнуло, выжигая яд из рваной раны на животе. Та медленно и неохотно затягивалась. Это было больно. Очень больно. Вены на руках страдальца вздулись, кожа налилась антрацитовой чернотой.
— Прекрати дергаться! — рявкнула Кэсс, продолжая врачевать отвратительную рану.
— Долго... еще? — выдохнул он сквозь зубы.
Этот вопрос был проигнорирован. Долго — не долго? Какая разница. Не девка красная. Потерпит. И целительница бесстрастно продолжила лечение. Через некоторое время дыхание демона выровнялось, кожа посветлела, и он, наконец, разжал пальцы, оставив на дереве глубокие вмятины.
— Ну и? — лекарка скатилась со своего пациента и, скрестив ноги, устроилась рядом. — Зачем ты моих малышей обижал? Говорила же — они еще не понимают, что ты им не враг. Я, конечно, всегда тебя подлечу, но это уже перебор.
Тирэн лишь хмыкнул, снимая обрывки никчемной уже рубахи и вытирая ими залитый кровью живот. "Малыши" — здоровенные серые чудища, тупые, страшные, но... более не агрессивные. Разве что иногда. Если как следует раздразнить.
— Хотел проверить готовность твоих малюток, — признался изцеленный.
— Проверил?
В ответ он скорчил такую страдающую физиономию, что собеседница рассмеялась и откинулась на подушки.
— А твое обучение? — спросил демон, поднимаясь с кровати.
— Я... — она нахмурилась, и тут же раздался стук.
Правильно истолковав мимику Кассандры, квардинг неторопливо подошел к двери и открыл. Оракул скривился, увидев откровенную сценку, но не сказал ни слова, как, впрочем, и всегда. По сути, какая ему разница? Ну, перепрыгнула девчонка из кровати одного вожака в кровать другого — сейчас-то она это делает по собственной воле.
— Кэсс, когда ты летишь? — спросил Динас.
— Через час. Мы пока... — человечка посмотрела на стоящего рядом полуголого мужчину глазами, полными томного обещания, — немного заняты.
Ах, как не нравилось старому колдуну отпускать девчонку к Безымянным! Но, увы, за последние пятнадцать лет стало традицией ежегодно на одну неделю отправлять ученицу прорицателя в их поселение. Видя свою хозяйку, те становились послушными и безропотно выполняли любые приказы. Они вообще за эти пятнадцать лет стали менее злобными и более покладистыми. А провидцу очень нужна была сила звероподобных чудовищ в борьбе против гриянов, которую он вел уже довольно давно.
Год за годом наставник передавал знания наперснице, мало-помалу подчиняя своей воле. Он был доволен. Сейчас дуреха стала верна ему даже больше, чем некогда своему ссыльному хозяину. Сотни скрытых и явных испытаний на преданность и постоянные попытки застать врасплох ни к чему не привели: она прошла их все, даже не осознавая, что ее проверяют.
— Тирэн.
Понимающий кивок в ответ на молчаливый приказ. Всю эту неделю квардинг проведет возле Амона, чтобы исключить даже малейшую вероятность того, что эти двое встретятся.
