Блики артефактов

— А знаешь сколько? — хитро спросила я, перебив.

Старший пасынок недоумённо вздёрнул бровь.

— Вот это неброское платьишко, — дёрнула я за рюшу своего воротника, — оценивается как два месяца работы связисткой. На самое дешёвое пальто, я откладывала деньги по полгода или больше, половина зарплаты уходила на аренду квартиры и коммунальные услуги. Причём про жилплощадь мою можешь у отца узнать — думаю, он распишет в красках. И не то чтобы я прямо не могла жить в таких условиях... Только вот Дмитрий всё равно бы провернул дело, даже если бы на связистку пришлось обучиться самому. Толку-то от моей принципиальности?

Глеб озадаченно пожал плечами, крепко задумавшись не то над моей моральной беспринципностью, не то над материальным положением других классов. Вместо него слово взял Костя:

— Значит, твой друг может тебя случайно сдать?

— Вряд ли, но исключать не стоит. Сейчас на него самого почти ничего нет — держат, по сути, потому что он сотрудничать не желает.

— Надо ему адвоката нанять, — внезапно огорошил муж, а я даже вперёд подалась. Что удивительно, братья и бровью не повели. — Нехорошо же будет, если тебя втянут в дело. Это и нам по репутации ударит, тем более, если я начну тебя на артефактора обучать.

Информацию я переваривала медленно. Пока я думала, почему же меня никто не собирается ругать, так ещё и привлекают к семейному делу, Толя успел куда-то сбегать, а потом вернулся запыхавшийся с двумя мохнатыми шариками.

— Вот! — выдохнул он, протягивая мне. — Это фрукт из-за океана. Я себе коробочку купил, но... вот, в общем. Ты наверняка не пробовала.

Как есть подарок я не знала, понравится он мне или нет тоже не догадывалась, но почему-то была безумно-безумно благодарна, почти до слёз, которые моих домашних не на шутку напугали. Но не дорогие и редкие фрукты вызвали столь бурные эмоции. Мне хватило простого внимания.

Инструкция 14

Как получить управление над фабрикой бытовых артефактов

Спустя год

Сидя в комнате, я наслаждалась тишиной и покоем, правда не знала, долго ли продлится счастье. Спал мой маленький сын совершенно непредсказуемо. Казалось, я только уловила закономерность, как Лёшка тут же её сбивал, будто из принципа. Поэтому пока получалось, я успевала подпиливать до нужных размеров камень, который никак не желал вставать в перстень бури. Теперь я понимала, почему Костя всегда делал браслеты бури, никогда не впихивая весь набор элементов в кольцо.

— Геля, — приоткрыл дверь Глеб, шёпотом окликая меня.

— Чего тебе? — тихо отозвалась я.

Когда Лёша спал, все жильцы дома, даже неугомонный Толя, ходили на цыпочках. Потому что если просыпался самый младший член семьи и начинал орать, то успокаивать его бросался весь дом, забывая о насущных делах. И никто не мог жить спокойно, пока все требования малолетнего террориста не будут угаданы и удовлетворены.

— Слушай, там пришли какие-то странные люди, говорят по поводу папы.

— Что по поводу папы? — возмутилась я. — Второй месяц пошёл, как он шарится непонятно где, добывая элементы для личных артефактов. Я сама по поводу папы скоро к незнакомым людям пойду.

— Вот, видимо, они с новостями. Попросили нас всех спуститься.

Я раздумывала какое-то время, но Костя строго-настрого наказывал не пренебрегать гостями, особенно если они желают видеться именно со мной. Детали будущего артефакта пришлось отложить на прикроватную тумбочку. Оставалось надеяться, что Лёша не дотянется до них, когда проснётся. А вот кастрюлю, в которой отмачивался шёлковый витой шнур, я на всякий случай убрала подальше — сама не помнила, чего намешала в растворе, пытаясь укрепить верёвку, так незачем рядом с ребёнком оставлять всякую гадость.

— Присмотри пока за Лёшкой, — попросила я Глеба, — я Марту позову. Потом сразу же к нам спустишься.

Выскочив в коридор, я по запасной лестнице спустилась на кухню, чтобы позвать Лёшину няньку. А потом, приведя себя в относительный порядок перед зеркалом, отправилась с лучезарной улыбкой встречать гостей. Глеб к тому моменту как раз успел подойти.

— Добрый день! Рады видеть вас в нашем доме, — поприветствовала я трёх угрюмых мужчин, возраст которых перевалил за полсотни лет. Мрачность на лицах подчёркивалась строгими и простыми в покрое костюмами из тёмной материи без ярких вставок.

— Мы тоже рады видеть вас, Ангелина Денисовна, да жаль только повод не радостный, — ответил самый высокий, глядя немного сквозь меня, пока я подходила. Судя по тому, как он щурился из-за близорукости, но очки из упрямства не носил. — Меня зовут Марат Владимирович, а это мои коллеги — Аркадий Леонидович и Емельян Макарович.

Степенный мужчина, напоминавший мне Петю Грановского, и низкий лысоватый бородач по очереди кивнули.

— Приятно познакомиться, — кивнула я настороженно, понимая, что ничего хорошего мне сообщить не хотят и усиленно на данный факт намекают. — А что, собственно за повод?

— Может, присядем? — спросил Аркадий Леонидович, в котором проявилась некоторая капелька участия, но я не оценила.

— Я постою. Так что случилось?

— Ваш муж, Константин Викторович, со своим другом Александром Евгеньевичем некоторое время назад отправился в поход за элементами для артефактов. Александр Евгеньевич сегодня вернулся, и по его словам вашего мужа, увы, съел дракон. Примите мои соболезнования.

Глеб вздрогнул, а я стояла как вкопанная, воспринимая их слова как полнейшую глупость. Конечно, говорят, что многие не сразу могут поверить в смерть близкого человека, но мне сейчас казалось, что у меня есть объективные причины.

— Что? Отец умер?! — прозвенел по всему холлу голос Толи, а я даже обрадовалась, что он пришёл. Пусть орёт погромче и занимает гостей, главное, чтобы Лёшу не разбудил, а я, пока меня не отвлекают разговором, подумаю, что не вяжется в происходящем.

— Да, молодой человек, наши соболезнования, — подтвердил Марат, а я ещё раз глянула на них. Почему они вообще до сих пор здесь? И зачем пришли втроём, ради одного сообщения?

— Огромное спасибо, что взяли на себя труд сообщить нам столь трагическую новость...

— К сожалению, Ангелина Денисовна, это ещё не новости, — ласково прервал меня Аркадий Леонидович, немало озадачив. У меня больше нет родственников, что ещё? — Мы, как представители совета, должны огласить завещание покойного. Перед своим уходом, Константин Викторович его переписал. Здесь как раз все заинтересованные лица: Глеб Константинович, Анатолий Константинович и вы.

Что-то очень важное прозвучало, но я, видимо от шока, ещё не смогла связать всё в логическую цепочку.

— Тогда, пожалуй, нам стоит пройти в библиотеку, — предложила я, а потом повернулась к младшему пасынку. — Толя, вели, пожалуйста, подать нам чай.

— Геля, какой чай? — смотрел на меня обезумевшими глазами младший сын. — Папа умер, понимаешь?

— Понимаю, его съел дракон. Что ты хочешь от меня? Чтоб я его вынула? Боюсь, тебе не понравится, — почти беззвучно ответила я.

Толя вздрогнул, Глеб, пока мы не подрались, отправился на кухню сам, заодно захватив брата. Когда все устроились за столиком и в молчании отхлебнули по глотку обжигающей жидкости, мы уже успокоились — по крайней мере, на какое-то время.

Доселе молчавший Емельян Макарович, достал из коричневого кожаного дипломата сложенный вчетверо и скреплённый печатью листок бумаги. На титуле значились наши имена. Печать главный из гостей сковырнул демонстративно, показывая, что раньше завещание никто не открывал, и начал читать:

— Я, Лисицын Константин Викторович, находясь в здравом уме и трезвой памяти, объявляю своей наследницей мою жену, Лисицыну Ангелину Денисовну. Оставляю ей управление фабрикой артефактов, статус главного артефактора рода Лисицыных, в так же всё моё имущество.

С каждым словом он сам бледнел, лицо его вытягивалось, а остальные гости заметно занервничали. На Толю и Глеба я не смотрела, пребывая в полном шоке. Поворот оказался слишком внезапным.

— Мои сыновья, Глеб, Анатолий и Алексей остаются полностью у неё на попечении. По своему желанию Ангелина Денисовна может выделить им из наследства любую собственность.

К концу текста он уже откровенно заикался, так что с радостью замолчал, когда новости закончились, а я впала в транс. Информация оказалась ещё тяжелее, чем новость о смерти мужа. Я уже подумывала отказаться, спихнув братьям всю эту радость, а себе оставив какое-нибудь небольшое производство и энную сумму, чтобы хватило на покупку квартиры в центре. Но в голове сам собой всплыл разговор Кости и Александра в ту смену, после которой мы познакомились. Он хотел лишить сыновей наследства, да только мне казалось, отношения с детьми у него наладились, и он отказался от подобных мер.

Этой заминки хватило Марату Владимировичу, чтобы собраться с мыслями и прояснить ситуацию:

— Понимаю, что новости тяжёлые, но, думаю, лучше сразу прояснить ситуацию. Думаю, вы в курсе, что когда-то совет артефакторов передал права наследования дела Лисицыных вашему мужу, а не его ныне покойному брату, хотя ситуация тогда была спорная. Константин Викторович выторговал себе это право тем, что пообещал нам некую услугу. Мы дали ему срок на исполнение двадцать пять лет. К сожалению, Константин не смог выполнить обещания до своей скоропостижной кончины. Так что теперь, Ангелина Денисовна, вы должны выполнить обещание за него.

А после этих слов мозаика в моей голове сложилась так чётко, что наконец-то стало действительно не по себе. Именно сейчас меня ударили в спину и убрали почву из-под ног.

— Конечно, мы не требуем исполнения обещания сейчас, — почти ласково сказал Аркадий Леонидович, глядя на меня с сочувствием в серых глазах, но по его взгляду я поняла, что они вообще не верят, что я смогу выполнить то, что не осилил Костя. И что после слов коллеги у него груз свалился с плеч.

— Пожалуй, сейчас мы даже не станем о нём заговаривать — на вас и так столько всего сегодня свалилось, — снисходительно пообещал Марат Владимирович, прихлёбывая пухлыми губами чай из тонкой фарфоровой чашки. — Как-нибудь потом к нам забегите, когда оправитесь и разберётесь с делами. До истечения срока Константина Викторовича два года. Можете не торопиться.

— Думаю, на следующем собрании совета тему поднимут. Когда оно, кстати, — словно невзначай заметил Глеб.

— О, боюсь, не получится, — засуетился Марат Владимирович. — До того как Ангелина Денисовна отдаст долг, она не сможет участвовать в заседаниях совета.

На мгновение Глеб вздёрнул бровь — явно нашёл в этом заявлении нечто интересное, но обсуждать во всеуслышание не стал. А я, по-прежнему шокированная, задалась другим вопросом:

— А если... Если бы Константин дожил до крайнего срока, а обещание так и не исполнил. Тогда что?

— Тогда он лишился бы статуса артефактора, а так же потерял право управлять главной фабрикой Лисицыных, — пояснил Аркадий Леонидович.

Странные новости про управление меня озадачили, но я даже не нахмурилась, а просто поинтересовалась:

— А его сыновья?

— Лицензия артефактора передаётся по наследству — во избежание снижения качества продукции, так сказать, — тут же просветил Емельян Макарович. — Если бы Константин Викторович её потерял, то передавать было бы нечего. О главной фабрике и разговор не идёт.

Толя и Глеб синхронно сглотнули. Видимо, представили радужные перспективы.

— Хорошо, а что случится, если не справлюсь я? Со мной, с моим сыном, с моими пасынками, с фабрикой?

Незваные гости неуверенно переглянулись, будто ещё не решив, что будет. Слово опять взял Емельян Макарович, как самый юридически подкованный:

— Всё имущество сохраняется за вами, единственное, вы с вашим сыном не получите лицензии на работу артефактором. Но, учитывая ваше происхождение и образование, это не большое упущение — вам она и не нужна. Глеб Константинович и Анатолий Константинович остаются в том же статусе. Но главная фабрика, конечно, уйдёт из-под вашего управления. Если бы Константин Викторович оставил наследство кому-то ещё, мы могли бы передать её наследнику второго порядка в случае вашей неудачи, но увы.

Мужчина развёл руками, а у меня в голове всё окончательно не то прояснилось, не то совершенно запуталось.

— Благодарю за информацию, — произнесла я онемевшими губами. — Я прощу прощения, но, к сожалению, дальше не могу продолжать беседу — чувствую себя дурно. Вы позволите вас покинуть?

— Конечно-конечно! — с толикой снисходительности в голосе заверил Марат Владимирович, вставая со своего места. — Нам и самим уже пора. Думаю, нас проводят?

Глеб, как воспитанный молодой человек, кивнул, Толя даже не поднялся с кресла. А я, пошатываясь, добрела до своей комнаты, потом вспомнила, что там сейчас спит Лёша. Пришлось идти до кабинета, чтобы остаться в одиночестве. Входная дверь хлопнула, провожая гостей, как раз перед тем, как я зашла в теперь уже только свою мастерскую.

Защёлку я закрыть не подумала, рабочий стол возле окна, высокие шкафы вдоль стен, небольшое кресло со светильником в дальнем углу поплыли перед глазами. Я сосредоточилась только на красном диване с золотой бахромой, откуда обычно наблюдала за Костей, или откуда он наблюдал за мной, засыпая после первого часа. Опустившись на мягкое, я выдохнула и... взвыла. Рыданья разрывали грудь, мешая дышать, а вой шёл как выход всей той безысходности, которая на меня свалилась. Слезы текли по щекам сплошным потоком, я задыхалась, хватала ртом воздух и снова начинала выть.

Наверное, зря я пряталась, потому что мои вопли и так слышал весь дом. Я различила мужские шаги, но не смогла себя привести в порядок. Глеб ворвался в кабинет, без раздумий подскочил ко мне, крепко обнял и стал гладить по голове, раскачиваясь из стороны в сторону и приговаривая:

— Тише, тише, Геля.

Прячась в его руках, прижимаясь ещё сильнее, я перестала голосить и попыталась успокоиться, но не смогла, прокручивая события сегодняшнего дня ещё раз и ещё. Конечно, я не поверила в Костину смерть в пасти дракона! Я же знала об охотниках! Он же сам говорил! Слезы всё текли по щекам, я нервно вздрагивала от рыданий в мужских руках.

— Мы справимся, всё будет хорошо. И обещание выполним. Да, папа умер, но жизнь ведь не закончилась.

Тут я подавила в себе очередной всхлип и оторвалась от надёжной мужской груди. Я попыталась заговорить, но не смогла из-за душивших меня рыданий. Глеб, видя мои потуги, поспешно подхватил графин со стаканом с тумбочки рядом с диваном и налил воды. Я выпила залпом — не особо помогло, хотя задыхаться я почти перестала.

— Да живой он! — выкрикнула я первое, что смогла сформулировать, приправляя ругательством. — Он просто кинул меня! Он драконов никогда в жизни не видел! Я всё спрашивала его, а он никак ответить не мог! И как-то обмолвился, что охотники совсем цены на шипы задрали, все скупщики с ними ругались, выбили своё! И вдруг попёрся к дракону сам! Ха! И ещё эта история с наследством! Выгородил-таки вас, вывел из-под удара! Меня подставил. Только вот, мразь, мог бы и предупредить, чтоб я не рожала!