Ни одна раса не смогла полностью перекрыть весь спектр предоставленных ей возможностей и способностей — не хватало населения, специалистов, сил, ресурсов, возможностей. Всегда чего-то не хватало. Шепард знал, что Самара, прибывшая на Омегу, чтобы убедиться в безвредности собственной дочери, была одним из очень и очень немногих юстициаров, которых представители многих рас постоянно и неоднократно заманивали на станцию, чтобы те, прежде всего "разобрались" с Арией, призвав её к порядку и при возможности — уничтожив. Самара не стала убивать Арию. И не только потому, что та была соплеменницей юстициара. И не потому, что за пределами Пространства Азари Ария имела право творить всё, что только взбредёт ей в голову при единственном условии — это творимое не должно вредить расе азари.
Просто очень многие азари на неявном уровне понимали — космос, Галактика могут быть либо местом для всех без исключения, либо общей братской могилой для любой органической разумной жизни. В Галактике существовали места, которые считались местопребыванием очень древних и совершенно непонятных рас, среди которых видное место занимали существа света. О таких расах мало знали даже учёные, а остальные, условно говоря обыватели, вообще не заморачивались подобными малозначащими для них проблемами. В противном случае Явика с сотоварищами выкопали бы на Иден-Прайм не земляне, а те же азари с турианцами. И маяки были бы собраны в кратчайшие сроки не Назарой.
Представителей Старших Рас боялись и ненавидели, опасались и старались потому держаться на удалении от них. Может быть и потому, что они, эти представители, прошли уже полный путь своего развития и знали то, что ещё только начинали узнавать младшие расы, ныне существующие в пределах Млечного Пути. Знали то, что ещё не знали Младшие Расы, как, например, то, как вернуть к жизни пожилую азари, у которой голова была уже очень долгое время отделена от остального тела.
Для большинства рас Млечного Пути такие телесные повреждения считались несовместимыми с жизнью. Для Явика, как представителя расы, воевавшей не с внутренним, а с внешним сильным и изворотливым врагом столетиями, такие повреждения очень быстро стали привычными, обычными и не относящимися к категории фатальных: каждый разумный органик был на счету, каждый из разумных органиков, оставшийся в живых, оставшийся неиндоктринированным, был реальной и сильной угрозой для Жнецов. И потому органиков спасали из прежде безнадёжных ситуаций, возвращали из за Грани, всегда, если существовала и оставалась малейшая возможность.
Азари дипломатично распространяли своё влияние на большинство миров Пространства Цитадели. И действовали привычно, где бы они ни появлялись. Потому что для каждой расы существовал свой, уникальный рисунок влияния и деятельности, который только расширялся и распространялся на любые исследованные или просто посещённые представителями этой расы области Млечного Пути. При всём разнообразии, при всей изменчивости каждая раса сохраняла свою индивидуальность и совершенно не стремилась держать про запас ещё два-три рисунка, поскольку на их актуализацию не хватило бы никаких наличествующих у расы ресурсов.
Шепард прекрасно видел, что азари, равно как и другие разумные органические расы, не могут выйти за пределы триады "свет-полумрак-тень". Поэтому они обязаны были содержать в себе и представителей сил Света, и представителей сил Тени, и представителей сил Полумрака, ещё не определившихся, кому же из двух крайностей и определённостей отдать своё предпочтение и потому спокойно и свободно существующих в покое и хранивших равновесие.
Галактика принадлежала либо всем носителям разума, либо никому из них. И для Галактики, как для части Вселенной не было проблемы в том, кто является носителем разума — органик, полусинтетик или синтетик. Главное — разум, главное — понимание, главное — знание, главное — ответственность. Остальное — не суть важно. В пределах Триады могло твориться всё, что угодно — от величайших свершений, сохраняющих и развивающих разумную жизнь, до величайших достижений, способных уничтожить носителей этой разумной жизни во мгновение ока.
Разумные органики были склонны подозревать и даже думать, что возможно уничтожить тех из них, кто был в глазах закона и морали преступником, правонарушителем, ниспровергателем устоев — и наступит мир и благодать на ближайшую тысячу лет. Им было трудно вообразить, что именно Тёмные, генерировавшие для Светлых и Полутеневых постоянные разнообразные проблемы, способствуют поддержанию тонуса разумной органической жизни, способствуют развитию носителей этой жизни.
Взаимодействие между частями Триады обеспечивало органиков энергией жизни и давало им перспективу. Потому Шепард знал — да, через Омегу идёт неслабый поток контрабанды и нелегальных разработок. Но всего лишь идёт. Потому что не идти не может. ИИ тоже считался с недавних пор нелегальной разработкой — Советники Цитадели приняди специальное решение по этому поводу. И что, расы как одна взяли под козырёк и сразу же уничтожили все материалы? Смешно было бы на это рассчитывать, но органикам так свойственно мнить себя всемогущими... Было немало доказательств, что практически все расы, включая азари, рьяно голосовавших за запрет ИИ, по-прежнему активно вели свои разработки в области ИИ. Невзирая ни на какие запреты. Потому что все разумные органики в разной степени полноты, но понимали — остановить развитие, остановить прогресс, остановить познание невозможно никакими бюрократическими и чиновничьими решениями.
И сами Советники Цитадели это прекрасно понимали, поэтому и не давали воли воинственным турианцам, способным действительно уничтожить своими флотами и "Омегу", погрязшую в пороке, и лаборатории и базы, на которых творился беспредел Тёмной Стороны. Проблема заключалась в том, что и сами турианцы должны были бы уничтожить часть своих планет и часть своих станций и значительную часть своих соплеменников. А это уже было гораздо сложнее и гораздо больнее, чем уничтожать базы в пространствах других рас. На это далеко не каждый Примарх решится и далеко не каждый командующий флотом на это даст своё согласие, невзирая ни на какие уставы, приказы и правила.
Поэтому никто так и не давал приказа командирам турианских Флотов направиться к Омеге и уничтожить её. Никто не давал приказа направиться к Иллиуму и произвести на планете суд и расправу военными методами и средствами. Невзирая на то, что на Иллиуме существовало узаконенное рабство.
Шепард горько внутренне усмехнулся, вспомнив, сколько учёных мужей-землян год за годом раз за разом убеждали менее зацикленных на этой проблеме соплеменников, что рабство, рабовладение и соответствующая общественно-экономическая формация отошли в далёкое прошлое человеческой цивилизации и теперь не оказывают на людей ни малейшего влияния.
Преподаватели Академии говорили своим слушателям совершенно другое: ничто, что проявилось, появилось и произошло, не отходит ни в какое прошлое. Оно остаётся рядом навечно и продолжает оказывать своё влияние на развитие каждого человека, каждой семьи, каждой династии, каждого рода, каждой народности, каждого народа и каждой нации. И Шепард был благодарен своим наставникам за эту смелость и за полноту доказательств справедливости подобного взгляда.
Если человек имеет возможность помыкать другим человеком, то он будет это делать. Так или иначе. Как бы это ни называлось — насилие, рабство, феодализм, капиталистическая или социалистическая эксплуатация. Ясно, что рабство у людей уже не настолько явное и определяющее всё и вся, но оно продолжает существовать под разными личинами. Продолжает и будет существовать ещё очень долго. И никакое турианское военное вмешательство не поможет решить проблему существования и влияния рабовладельческого сценария в масштабах Галактики. Потому что турианцы тоже носят в себе то, что является основой рабства — подчинение в ущерб индивидуальности и самоценности. Уничтожив рабство в масштабах галактики, турианцы не смогут его уничтожить полностью — оно прорвётся обратно в Галактику уже через турианцев. А уничтожить рабство в сути турианцев — означает уничтожить очень многих турианцев и подвергнуть серьёзным и опасным трансформациям самые основы Иерархии. На это никто из турианцев не пойдет, поскольку рабовладение — это лишь форма подчинения, способ и стандарт этого подчинения. А вычленить особенности этого подчинения в своей основе турианцы не смогут: слишком эти особенности взаимосвязаны с ключевыми точками, делающими из турианцев военную имперскую цивилизацию. Любая неумная попытка — и военная Империя Иерархии исчезнет очень быстро.
Потому то сорок тысяч лет разумные органики новой Волны Млечного Пути и пребывали в почти полном ступоре, не развиваясь осознанно и управляемо. Только последние десять тысяч лет свидетельствовали о некоем взрывном развитии, но это развитие не отличалось управляемостью и предсказуемостью. Требовалось нечто внешнее, способное поставить вопрос ребром — либо вы все выживаете, либо вы все погибаете. Третьего не дано. Только подобный выбор смог подвести итог под всем предшествующим десятитысячелетним периодом какого-никакого, но заметного в масштабах галактики развития разумной органической жизни.
Шепард знал, что уже сейчас многие расы стоят перед угрозой почти мгновенной самоликвидации — слишком много в них недостатков, слишком много в них пороков, слишком много идеализма и слишком много эмоциональности, вредящей реальности. Да, многие органики теперь знали об угрозе Жнецов. Но эта угроза была по-прежнему очень эфемерной, нечёткой, далеко не всеми достаточно глубоко понятой и осозанной. Равно как и угроза внутренняя для любой отдельно взятой конкретной расы. Разумным органикам было свойственно надеяться на лучшее, забывая о худшем. Тогда как внимание нужно уделять всем трём частям бытия. А не только его приятной части.
Шепард отложил ридер, принялся за закуску. Подошла официантка, капитан передал ей кредитный чип. Азари кивнула, грациозным движением вложила в руку старпома чип, прошедший через щель считывателя, отошла. Капитан оглядел зал, обратив внимание на то, что сменилась пара барменов. Теперь там были двое батарианцев, привычно поделивших между собой сектора бара. В зале стали появляться люди, но к бару почти никто из них не подходил — там завсегдатаями были саларианцы, турианцы и кроганы. Высокие стулья, обрамлявшие кольцо прилавка бара, были почти все пусты — посетители предпочитали занять места за столиками и оттуда наблюдать за шоу-программой главного танцпола.
На Шепарда никто не обращал никакого внимания — капитан пришёл в клуб в гражданском комбинезоне, покрытом лёгкой бронёй. Такое облачение было привычным для большинства обитателей станции: здесь не любили излишней военизированности и знали, что если органика задумали убить — его убьют с гарантией — хватило бы квалификации у нападающих.
В клуб вошёл молодой землянин, подошёл к бару. К нему сразу же подошёл бармен — ему тоже необходимы были посетители, равно как и солидная выручка. Землянин что-то сказал, бармен кивнул, нырнул вниз под прилавок, достал сосуд с каким-то малиново-фиолетовым напитком, лёгким профессионально-небрежным движением сковырнул пробку и налил в появившийся на прилавке бара как по волшебству высокий бокал. Землянин дождался, когда бармен наполнит сосуд доверху, кинул на прилавок чип, тотчас же накрытый лапой батарианина, взял бокал и поднёс его к губам.
Батарианин отошёл к турианцу, подошедшему со стороны офиса Арии, обернулся к выставке-витрине сосудов с напитками, выхватил один, понёс к прилавку, по пути взбалтывая резкими и точными движениями, откупорил, налил в низкий и широкий бокал. Турианец взял предложенную батаром-барменом трубочку, опустил её в в бокал, кинул на прилавок чип, подождал, пока бармен проведёт оплату через считыватель, убрал чип в карман и присосался к трубочке.
Послышался звук падающего тела. Шепард поднял голову от ридера, сразу отметив, что упал именно землянин. В грохоте музыки многие не услышали стука падения, поэтому мало кто обратил внимание на то, что произошло. Многие посетители проигнорировали случившееся, толпы вокруг места происшествия не образовалось. Отметив, что турианец выпустил из жвал трубочку, Шепард встал и быстро подошёл к упавшему навзничь землянину, на ходу доставая коробочку автодоктора. Прибор, приложенный к шее пострадавшего, зашуршал, выдвинул несколько игл, высветил на экранчике резюме состояния. Землянин открыл глаза.
— Я...
— Перебрали лишнего, очевидно. — сказал Шепард, помогая молодому человеку подняться и присесть на высокий стул. — Впрочем. — капитан мельком взглянул на батарианина-бармена, — я сомневаюсь в этом уже сейчас. — он отметил, что батарианин попытался дёрнуться, намереваясь убежать. Лёгкое дуновение воздуха и сзади бармена появился тот самый турианец, взявший шею батара в захват и тем самым принудивший разумного органика-бармена к неподвижности и повиновению. — Придержитесь за прилавок. — старпом перекинул своё тело через стойку, оказавшись рядом с батарианином. К ним уже спешил саларианец. — А вы-то кто? — зыркнул на него Шепард.
— Я — сменщик, сэр. Бар не может простаивать. — ответил саларианец.
— Разумно. — Шепард взглянул на турианца. — Уводим его из клуба куда-нибудь в служебные помещения. Предстоит разбирательство.
— Да, Шепард. — турианец ослабил хватку шеи батара, но тот правильно понял ситуацию и не сопротивляясь, зашагал к выходу из кольца барной стойки.
— Шепард?! — просипел бармен, не сводя глаз со старпома. — Спектр?
— Он самый. Так что ты — попал. — проговорил турианец, ухмыляясь. Скосив на своего конвоира взгляд, батар едва не потерял сознание — в том, что его мучитель может мгновенно открутить ему башку, бармен, похоже, уже не имел ни малейших сомнений.
— Быстро же новости расходятся. — сказал капитан, когда они вошли в коридорчик, ведущий во внутренние кухонно-административные помещения клуба. Конвоир батара промолчал.
— Сюда. — сказал турианец, вталкивая батара в одно просторное помещение. — Прикройте дверь, капитан. — конвоир усадил батара в стандартное кресло для допросов — одно из трёх, стоявших в этом помещении — и закрепил его руки, ноги и туловище с головой. — Я также взял и бутылку, из которой он напоил этого землянина, капитан. — Как твоё имя, бывший бармен?
— Форван. — ответил батар, пытаясь освободить свои конечности из захватов. — Я из новеньких...
— Верно. — турианец набрал несколько команд на своём инструментроне, показал экран Шепарду. — Он действительно из новеньких. Занятная личность. Здесь он — впервые, раньше работал в маленьком баре в саларианском секторе станции. В порядке ротации прибыл сюда. Да, кстати, капитан. Прошу прощения за невежливость. — Турианец выпрямился. — Меня зовут Огринн. Я — рейнджер "Омеги". Подразделение Найрин, известной вам.
— Знаю. — Шепард протянул руку, одобрил сильное и осторожное рукопожатие. — Рад знакомству.
— Я тоже, капитан. — Турианец взглянул на батара. — Ну, Форван, колись.
