— Хватит сопеть, — звучал за плечом строгий, лишенный эмоций голос. — Дыши ровно. Сбилось дыхание — считай, убита.
Кэсс принималась сопеть еще старательнее, и тогда суровый наставник резко разворачивал ее к себе и встряхивал, словно пыльное одеяло.
— Дыши ровно!
— Я дышу!
— Как собака на жаре!
— Как могу, так и дышу!
Голубые глаза опасно сузились. Распоясавшаяся претендентка осеклась.
Он снова заставил ее стиснуть пальцы на рукояти меча. И, прижав жесткую ладонь к судорожно вздымающейся грудной клетке, надавил, командуя:
— Вдох.
Девушка конвульсивно глотнула воздух.
Он выждал несколько мгновений и убрал руку:
— Выдох.
Даже через рубаху кожа в месте прикосновения полыхнула блаженным огнем. Ученица смотрела на наставника и старалась восстановить дыхание. Когда ей, наконец, удалось совладать с собственными легкими, демон снова крутанул девушку спиной к себе и завладел ее рукой.
— Я слушаю твое дыхание. Только попробуй сбиться. Выпорю.
Ничего более смешного Кэсс не доводилось от него слышать, но Амон был настолько серьезен, что она ни на секунду не усомнилась — и правда ведь выпорет...
Свернувшись калачиком в густой траве на земле, еще хранящей тепло дневного солнца, будущая грозная воительница медленно уплывала в сон. Глубокий, уютный, сладкий... И впервые за все время, что она находилась в этом мире, вдруг приснился кошмар — жгучие языки пламени охватывали тело, взметаясь к небу, опаляя болью и ужасом, сжигая заживо...
— Проснись, — негромкий голос вновь заставил ее подскочить.
Кэсс неосознанно, в поисках утешения и защиты, прижалась к своему единственному защитнику, уткнувшись лицом в твердое плечо. Ее трясло, по всему телу выступила холодная испарина. Картинки из сна еще стояли перед глазами, и несчастная тихо скулила сквозь стиснутые зубы.
— Успокойся, — сказал, отстраняясь, демон. — Глупые мысли. А Риэля я, похоже, рано вылечил. Язык ему, что ли, отрезать...
— Ты... — девушка судорожно вздохнула, пытаясь прийти в себя. — Опять заниматься?
— Нет, — он положил ей на колени небольшую чашку с круглыми ягодами темно-коричневого, почти черного цвета. — Ешь.
Кассандра уставилась в миску, не понимая, что это. Осторожно положила одну ягоду одну в рот, размяла языком и ошарашенно уставилась на Амона.
— Как шоколад!
Ответом была короткая усмешка.
— Ешь, тебе нужно сладкое, чтобы от ветра не шатало.
— Я... — быстрый взгляд с тарелки на собеседника и обратно. — Ты их сам собрал?
— Завтра заниматься не будешь. И ляг нормально — Шлец расстелил тебе одеяло.
Темные, широко распахнутые глаза смотрели с восторгом и недоверием. Он собрал ягоды... Мысли разбежались, осталось только безграничное удивление и тепло. Девушка так жадно прижала к себе чашку, словно это был ларчик с драгоценностями.
— Значит, передумала насчет... — демон подождал, пока до мечтательницы дойдет, о чем речь.
А когда та подскочила, покраснев до кончиков ушей, покачал головой и опять усмехнулся, словно сам над собой.
— Тогда прекрати так громко думать и ешь. Это просто ягоды.
Следующие две недели пути были спокойными и однообразными. Риэль, полностью восстановивший силы, казалось, вернул растраченную безмятежность, но стал заметно больше времени проводить в разговорах с рабыней.
Демон забавлялся, глядя на то, как ангел пытается произвести на девушку впечатление, и не вмешивался. Сам он каждый вечер выдергивал ее с теплого одеяла и учил владеть мечом. Амон был безжалостен и немилосердно наказывал за каждый проступок. После тренировок его ученица, как правило, сваливалась на землю, стараясь худо-бедно восстановить дыхание и мысленно костеря наставника на родном ей языке. Последний словно не слышал, но каждый раз легкая тень насмешки набегала на его вроде бы спокойное лицо.
В этот раз у Кассандры все получалось не так, как надо. Рука с мечом болталась во все стороны, пальцы скользили по обвитой кожей рукояти, ленивые движения демона казались слишком стремительными, соленый пот заливал глаза, волосы липли к лицу. Девушка никак не могла сосредоточиться на тренировке, и уже устала то и дело оказываться на земле. Амон со свойственным ему равнодушием каждый раз заставлял ее поднимать меч и снова атаковал.
— Блокируй мои удары и свои мысли, — коротко бросил он в начале тренировки, и даже объяснил, как это делать. — Смотри на меня, но о битве не думай. Думай, о чем вы там обычно думаете? О котятах, козлятах, милых щенках...
Еще и насмехается!
— Но не думай о том, что собираешься сделать.
Обычно Кэсс все схватывала на лету, но сегодня ноющая боль в животе и отвратительное настроение — предвестники беды, как она называла их про себя, не давали сосредоточиться. Ее меч отчаянно рубил воздух, даже не соприкасаясь с оружием демона. А тот каждый раз невозмутимо направлял удары ученицы то в сторону, то в землю, иногда ради развлечения выписывая ей шлепок плоской стороной клинка пониже спины. Девушка парировала выпады из последних сил. Вот наставник небрежно замахнулся. Нужно отпрыгнуть...
"Ставь блок!" — прогремел в голове голос демона. Испуганная воительница вздрогнула, пропустила удар, поскользнулась в траве и неловко упала на левое колено.
"Не давай мне читать твои мысли!"
Стиснуть зубы, пытаться одновременно работать мечом и не дать Амону пролезть к себе в голову. Но... небрежный выпад, и ее оружие лежит на земле, а клинок демона приставлен к шее.
— Еще.
— У меня не получается! — прорычала Кэсс, поднимаясь.
По рукам пробежали и сразу же пропали язычки пламени.
— Урок не окончен.
— Окончен!
— Нет, человечка.
"Ненавижу, когда ты меня так называешь!"
"Знаю".
— Так прекрати! — сорвавшись на крик, разъяренная девушка взвилась с земли и шагнула к обидчику — в глазах сверкают злые слезы, руки уперты в бока, как у сварливой жены.
— Подбери меч, — невозмутимо посоветовал демон, и это стало последней каплей.
— Прекрати мне приказывать, монстр из страшилок! Я устала! У меня болит живот, ноги и руки, и вообще все тело в синяках! Я себя хуже никогда не чувствовала! Я слабая женщина и не могу тренироваться без передышки, как закаленный в боях головорез!
— Кэсс!
— МОЛЧИ! — тонкий палец уперся в каменно-твердую грудь наставника, — я хочу расческу! И заколку для волос! И бритву! Ты вообще о чем думал, когда меня похищал?! Ты хоть знаешь, что у женщины бывают критические дни?! И что мне делать, когда они наступят? Твою рубашку на лоскуты пустить?
В этот миг взгляд обладательницы карих глаз упал на руку, и это только добавило масла в огонь:
— Посмотри, Амон. Это руки? Это женские руки? НИ ЧЕРТА! Я скоро превращусь в потрескавшуюся колоду, а ты даже не заметишь! И действительно, что на меня внимание обращать?! Тащится рядом ничтожная рабыня, корми ее, пои, учи... Что смотришь?! Я женщина, ясно? А у меня нет даже расчески! Волосы все спутанные! И они КРАСНЫЕ! Почему они красные? Это ты во всем виноват!!!
На поляне воцарилась гробовая тишина, а потом губы демона дрогнули, и он от души рассмеялся. Хотя от какой еще души? Нет у этого чудища души! Руки есть, когти есть, мускулы есть, а души нет! Но его заливистый смех был таким неожиданным, что Кассандра застыла, забыв про истерику. Господи, какой же он красивый, когда смеется! Она смотрела, как обычно бесстрастное лицо оживает, а в уголках глаз собираются морщинки... Стало трудно дышать. Он был человеком. Сегодня, сейчас, в эту самую минуту. Он был человеком! Ну, как она могла подумать, что у него нет души? Кончики пальцев закололо от безумного желания дотронуться до его запрокинутого лица, горло стиснул спазм.
Краем глаза она увидела, как улыбается наблюдающий за поединком Риэль, но сейчас было все равно — сейчас ее мысли занимал только демон. Вот он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, помотал головой, а потом согнулся в новом приступе хохота. Не удержался, привалился плечом к дереву. Смех поутих, но широкие плечи еще подрагивали. Совсем мальчишка! Ему и тридцати лет сейчас было не дать, не то что полторы тысячи.
— Монстр из страшилок? — спросил он, согнутой в локте рукой убирая волосы со лба, и широко улыбнулся.
И снова у Кэсс внутри все замерло. Чем она может привлечь его — высокого, сильного, вечно молодого... лучшего на свете? Глупая! Она почти физически почувствовала то мгновение, когда он прочел ее мысли.
Улыбка исчезла, уступая место привычному уже равнодушию. Из узких зрачков стремительно пожелтевших глаз смотрел Зверь. И этот Зверь хотел разорвать человечку. А она-то... Кассандра разрыдалась и со злостью топнула ногой.
— Ненавижу тебя, сволочь бездушная!
Они всегда останавливались на ночевку поблизости от воды. Амон своим животным чутьем находил такие места безошибочно. Им даже не приходилось везти с собой больше нескольких фляг — попить и умыться, если совсем одолеет жара. Увы, именно сегодня привал был разбит не как обычно у ручейка или хотя бы озерца, а у крошечного родничка, робко выбивавшегося из-под поросших мхом лесных камней. Над студенцом скособочилась вековая сосна. Место красивое, тихое, но, увы, о водных процедурах можно забыть.
Кэсс сидела, завороженно глядя на пробивающийся из земли робкий бутончик воды. Она чувствовала себя глупой и несчастной. После экстравагантного монолога, обрушенного на наставника, девушка широкими шагами удалилась в чащу — сюда, к роднику. И теперь сидела, обняв колени, и боролась со стыдом и обидой. Стыд побеждал. А ведь придется подняться, вернуться обратно к месту стоянки и если не извиниться (еще чего не хватало!), то хотя бы принять независимый гордый вид, а это у нее — хоть ты тресни — не получалось. Она думала о насмешливом взгляде Амона, о миролюбивом спокойствии Риэля, об услужливости Шлеца, а также о том, что ничего, просто ничегошеньки не изменится после этой ее отчаянной выходки!
— Долго тут будешь сидеть и дуться?
Не поворачивая головы, незадачливая скандалистка пожала плечами, продолжая смотреть на прыгающий бугорок воды. Ангел опустился на землю рядом и заглянул девушке в лицо.
— Ты не ужинала.
— Не хотелось, — охрипшим голосом сказала она.
Ну, нельзя же признаться, что выйти из чащи на дурманящие ароматы шлецовой стряпни не позволяла гордость. Вообще хотелось отсидеться у родника до тех пор, пока спутники не улягутся спать, и уж только после этого вернуться.
— Я тут... принес тебе... — непривычное смущение в голосе Андриэля заставило собеседницу повернуть голову.
Он протягивал ей простенький костяной гребешок и тонкую полоску кожи с разноцветными узорами.
— У меня нет заколки, но можешь перехватить волосы этим.
Девушка залилась краской и снова чуть не расплакалась: она тут ругает себя за то, что вопила как сумасшедшая и выглядела дура-дурой, а ей теперь принесли такие сокровища.
— Спасибо, — она нашла в себе силы не всхлипывать, но судорожный вдох удержать не смогла.
— Не плачь, — вновь заглянул ей в лицо утешитель. — Вот что... ангелы прекрасно распутывают узлы и плетут косы. Поворачивайся — будешь первой человеческой женщиной, удостоившейся чести наложения благословенных рук.
Он сказал это намеренно высокопарно, так что Кэсс засмеялась и послушно повернулась затылком, слегка запрокидывая голову. Риэль поджал под себя ногу и невозмутимо принялся разбирать спутанные огненно-рыжие волосы.
— Надо было пораньше закатить сцену, — нравоучительным тоном сказал он, когда девушка ойкнула от боли.
— Я их не планирую, — буркнула та в ответ, а потом, помолчав, буркнула: — Мне ужасно стыдно.
— Вот уж напрасно, — отмахнулся собеседник. — Ты насмешила Амона, а на моей памяти смеялся он всего раз шесть. Получается, по разу на сотню лет.
Девушка уже хотела спросить, какие именно ситуации веселили демона, но подумала, что ответ может оказаться совершенно нерадостным, посерьезнела и сказала:
— Он другой, когда смеется.
— Да, — коротко ответил ангел, продолжая возиться с ее волосами. — А ты очень забавна в гневе.
— Это был не гнев. Скорее отчаяние.
— Нет повода отчаиваться, — легкие пальцы осторожно отвели от шеи прилипшие пряди. — Никто из нас не желает тебе зла.
Кэсс горько усмехнулась и хотела уже сказать, что заботливыми ее спутников назвать все же трудно, но в это время бодрый голос провозгласил:
— Ну вот, почти готово! А ты переживала.
— У тебя очень нежные руки... — она сказала это задумчиво, словно не веря. — Так странно.
За все эти бесконечно долгие дни до Кассандры не дотрагивался никто, кроме Амона, а его прикосновения сложно было назвать не то что ласковыми, но даже просто гуманными. Поэтому обращение Андриэля казалось несвойственным этому новому миру, в котором несчастную рабыню сопровождали только боль и обида.
— Почему странно? — с улыбкой удивился сидящий сзади мужчина и осторожно стянул огненные пряди кожаным ремешком. — Ангелы умеют быть нежными.
Теплое дыхание коснулось виска. Прохладные пальцы отвели от уха несколько не забранных в косу волосков. Девушка застыла, замер и ее собеседник, не приближаясь и не отстраняясь.
— Очень нежными, — тихо сказал он.
Бедная невольница боялась повернуться и не знала, что сказать.
На счастье где-то совсем рядом хрустнула сухая ветка. Может, Шлец пошел уединиться, а может, какая-то живность, которой в здешних лесах водилось немало, мимо пробежала.
Риэль отстранился.
— Все готово, — будничным голосом произнес он и вложил в руку девушке гребень. — Пользуйся. Если понадобится помощь — обращайся.
— Спасибо.
Кэсс нашла в себе силы благодарно улыбнуться, но все же осталась сидеть на прежнем месте с деревянной спиной. И не шелохнулась, пока мужчина не ушел. Однако едва он скрылся за деревьями, сразу потерла висок в том месте, где еще не остыло тепло чужого дыхания.
— Лучше бы ты и дальше меня не замечал, — растерянно произнесла она. — Так я, по крайней мере, не боялась. Или это обычная мнительность?
Стоявший в нескольких шагах от студенца Амон задумчиво смотрел на рабыню. В отличие от нее он прекрасно видел лицо ангела и мог точно сказать, что мнительностью здесь не пахнет. Очень уж хорошо было знакомо выражение, застывшее на лице заклятого друга: голод и желание. Пристальный взгляд зеленых глаз прожигал нежную белую шею невольницы. Но по всему было видно — Андриэль боролся с лютым вожделением точно так же, как когда-то боролся с ним демон. И, похоже, столь же бесславно проигрывал битву.
Зверь внутри рвался, дрожа от бешенства. Хорошо, что за сотни лет сложилась привычка сдерживать его животную ярость. Довольно сходить с ума из-за какой-то человеческой девки. Если ангел попросит ее — он отдаст, потому что в противном случае... Он перевел взгляд на свои руки, уже залившиеся синильной чернотой по самые локти. Успокоиться. Нужно успокоиться. Глянцевитая чернота медленно, неохотно отступала, бледнела, приобретая все больше сходство с человеческой кожей. Не из-за чего впадать в исступление. Нужно лишь выкинуть из головы все те мысли, что он прочел в потрясенном взгляде карих глаз.
