Биджу заметила своего проводника, женщина стояла сама по себе и излучала ауру, которая говорила другим держаться подальше, хотя по ней было видно, что это было для нее утомительно, как и то, что ее нынешнее положение, вероятно, сильно отличалось от естественного. Нанаби быстро отмахнулась от того, что ей нужны друзья, и заметила, что женщина на что-то смотрела и быстро краснела, пока не повернула голову.
Нанаби посмотрела на то, что на нее так повлияло, и почувствовала, как ее собственные щеки слегка побагровели, когда увидела человека, сидевшего на закругленном диване без стола. У него были серебряные волосы, а на рубашке рядом с символом Конохи был номер КС-Один-Четыре-Два-Два. Его рубашка была открыта, а рукава сорваны, показывая, что его грудь и руки были довольно мускулистыми. Хотя это был не тот человек, кто был ответственен за ее дискомфорт. Биджу стало понятно, кто виноват в смущении куноичи, как только она увидела женщину, которая стояла перед ним на коленях, качая головой. Кроме того, по обеим сторонам от него сидели еще две заключенные, которых он обнимал и лапал за грудь. Нанаби посчитала этих женщин слишком слабыми, полагая, что они унижали себя, так как у этого человека было некоторое влияние. К такому выводу она пришла, видя чрезвычайно крупных мужчин, которые стояли за его спиной и пускали слюни, но не при виде присутствующих женщин, а из-за еды, которая в настоящее время стояла на столе и дожидалась, когда ее съедят. Биджу смогла разобрать только одного из мужчин, говорившего:
— Как долго нам еще ждать, Большой Брат?
Биджу ожидала, что возмущаться начнет и второй гигант, но вместо этого человек, у которого в настоящее время отсасывали, ответил:
— Просто немного потерпи. Акаме хочет поприветствовать новичков.
— Ладно, — ответил гигант, хотя был явно разочарован.
Нанаби собиралась оглянуться на Акаме, чтобы понять, не собирается ли он начать, однако ее взгляд остановился на женщине, стоявшей в углу. Она стояла, прислонившись к стене со скрещенными руками и, также как куноичи из деревни Скрытого Тумана, казалось, не хотела иметь ничего общего с присутствующими людьми. Нанаби была поражена ее красотой, хотя ее холодная маска уменьшила это впечатление, ведь она ей была не к лицу и натолкнула мысли биджу на неестественность, поскольку ей казалось, что когда-то она была наполнена теплотой. Женщина направила свой взгляд на грудь, чтобы узнать, из какой деревни та родом, но не нашла символа, да и ее номер начинался не с букв, а просто читался "Ноль-Ноль-Ноль". Казалось, женщина поняла, что ее изучали, и ее взгляд ненадолго встретился с Нанаби, пока ее черные глаза не ожесточились. Биджу была удивлена, что на самом деле женщина повернулась к ней из-за того, что поймала ее, но когда она оглянулась, то обнаружила, что заключенная повернула голову так, что ее длинные, вороньи, черные волосы закрыли лицо.
Нанаби отвернулась от женщины, поскольку ее внимание привлек звук, словно чем-то металлическим стукнули по стеклу. Она сосредоточилась на Акаме, который держал в руке бокал и звякнул по нему кунаем, чтобы привлечь всеобщее внимание, а когда достиг желаемого, заговорил:
— Позвольте мне начать с приветствия нашей последней группы новобранцев. Вы вошли в новый этап своей жизни, и я знаю, что вы говорите: 'Как будто у меня был выбор'. — Акаме поставил свой бокал и переместился в центр комнаты, а потом продолжил: — Я знаю, что вы рассматриваете себя как заключенных, ставящих все на этот небольшой шанс вернуть свою свободу, хотя сначала вы должны пережить завершение нашей миссии. Но правда в том, что вы были заключенными задолго до того, как вас отправили сюда.
Некоторые из новобранцев вроде нее, очевидно, чувствовали себя по-другому, и из-за отсутствия реакции со стороны других биджу догадалась, что все они слышали эту речь раньше. Из насмешек Акаме она также догадалась, что крики разногласий возникли как будто в нужный момент, словно по команде.
— Вы знаете, в чем разница между этой и тюрьмой Хозуки?
Из молчания было очевидно, что никто из новобранцев не знал этого, и Нанаби сама никогда не слышала о знаменитой 'Кровавой тюрьме', поэтому была рада, когда он продолжил:
— Нет? Это достаточно просто. Вас отправляют в Хозуки, когда ваша деревня не уверена в вас и не хочет тратить свои ресурсы на то, чтобы вас вернуть. Здесь вас держат за то, что вы не выполнили свои обязанности шиноби, или если шиноби Листа считаются слишком опасными, чтобы их удерживали довольно расслабленные методы Хозуки. Но правда в том, что в обоих случаях вы больше не считаетесь ценными, что и делает вас заключенными. В некоторых случаях Лист держит вас со скрытым умыслом, что, возможно, они смогут получить некоторые рычаги воздействия на ваши селения, но шансы на это невелики. От большинства из вас деревни уже отказались, и мы поступаем так же с теми шиноби Листа, которые не выполняют своих миссий против ваших деревень, так что вы сидите здесь и собираете пыль, но, как я сказал, правда в том, что вы уже были заключенными. Заключенными системы шиноби, которая безрассудно проводит вас даже во времена предполагаемого мира.
Нанаби видела, как слова начальника тюрьмы повлияли на некоторых из заключенных и что некоторые из мужчин и женщин, которые были частью его восстания, стали теми, кого она назвала бы истинными верующими. К ее удивлению, куноичи Кири, с которой она встретилась накануне, оказалась одной из них. Биджу догадалась, что это не должно было стать неожиданностью, тем более если предположить, что один из ее товарищей по команде выполнял приказ, лишь бы она не попала в руки врага. Например, попытки перерезать горло кем-то, кого вы считали товарищем, было достаточно, чтобы заставить любого поверить в зло, направленное на шиноби различных деревень их начальством. Нанаби полагала, что это была привлекательная теория, поскольку в некотором смысле она освобождала заключенных от их собственных недостатков.
Акаме поднял руку, держа перед собой, а затем свернул её в кулак, страстно произнеся:
— Вот почему мы собираемся сжечь Лист и установить там новый порядок. Порядок, в котором не какой-нибудь дайме или плаксивый гражданский народ будет командовать, а мы, те, чья кровь использовалась, чтобы построить этот мир.
Акаме улыбнулся, когда многие из новобранцев стали громко поддерживать его, и собирался отправить их за едой, пока та была горячая, но остановился, когда Нанаби подняла руку и спросила:
— Извините меня... Но что именно вы получаете от этого?
— Простите... вы, наверное, хотели бы вернуться в карцер ИК-Восемь-Семь-Шесть?
— Вовсе нет, — ответила женщина, не обратив внимания на угрозу. — Но, видя, как вы оставили меня там на целый месяц в надежде, что это поднимет уровень моего интеллекта, я просто хочу понять ваши собственные мотивации, чтобы принять обоснованное решение. Я не хочу ставить крест на столь воодушевляющей речи, но это довольно трудно представить, что вы рискуете всем за грехи, совершенные против вас заключенными.
Акаме прищурился, прежде чем улыбнуться и сказать:
— Ты хочешь знать, почему я ополчился на свою родную деревню и готов выступить и привести вас к победе над ней? Ответ прост: власть. О, это не власть, которая приходит с офисом, или любой другой такой вздор, но власть, которую непрерывно тратит впустую Коноха. Моя деревня покинула Третью Великую войну Шиноби победителями, но вместо того, чтобы использовать преимущество, которое мы обрели благодаря священной крови, этот бесхребетный трус Хирузен растратил его, когда наши враги пришли в поисках мира. Я чувствовал, что появление Кьюби в Конохе и ее попытка стереть деревню с карты мира —
это был способ, которым судьба наказывает нас за то, что мы не давим и не уничтожаем наших соперников, но лисица была побеждена и запечатана Четвертым. Имея самого могущественного из биджу, мы могли использовать его, чтобы сокрушить наших врагов. Мы должны были превратить его в совершенное оружие. Вместо этого Хирузен снова подвел Коноху, видя в этом отродье Узумаки не более чем ребенка.
Нанаби упорно боролась с собой, чтобы не напасть на человека за его взгляды на то, как следует использовать биджу. Но теперь, когда ее чакра была запечатана, она знала, что у нее не будет и шанса против этого человека, хотя на мгновение Нанаби смогла позабыть о своем гневе, когда заметила, что женщина в углу отреагировала на имя Узумаки.
— Эти недостатки открыли мне глаза, и как только мы возьмем Коноху, мы не будем повторять их. Я уверен, что и другие шиноби придут к нам с просьбой присоединиться, когда увидят, что мы берем бразды правления и теперь контролируем наши собственные судьбы. А те, кто предпочтет остаться собачонками, будут раздавлены волками, которых я планирую выпустить из этой тюрьмы. Теперь ешьте, пейте и побалуйте себя, насколько вы этого заслуживаете.
Нанаби наблюдала, как начальник тюрьмы и его лейтенант собрались уходить, пожав руку нескольким новым верующим, но прежде мужчина остановился перед Нанаби:
— Мне нужно быть осторожным с тобой для своего же блага. Похоже, ты стала слишком умна.
— Вовсе нет. Я просто надеюсь отличить себя от остального отребья, — ответила биджу с ледяной улыбкой на лице.
Акаме уставился на Нанаби, изучая ее лицо, а затем взял ее за руку и пожать.
— Я буду иметь это в виду.
Затем он вышел из комнаты, и Нанаби не смогла удержаться, чтобы не вытереть руку, которую он пожал, о рубашку, потому что она внезапно почувствовала себя скользкой и грязной. Потеряв аппетит, так как биджу не хотела есть с людьми, которых она считала слишком глупыми, раз они даже не понимали, что их используют, она повернулась, дабы вернуться в свою камеру. Но, когда Нанаби это сделала, она заметила в углу женщину, которая смотрела на нее и, похоже, слегка улыбнулась в ответ на жест, который биджу сделала для очистки воображаемой грязи со своих рук. Нанаби задалась вопросом: почему женщина была там, если имела такое же мнение о начальнике, как и она сама? Но решила, что пока еще рано делать выводы и вступать в контакт.
* * *
* * *
* * *
Кьюби шла по деревне после встречи с Цунаде, и, если быть честной с собой, она предпочитала передвигаться по ней ночью, как сейчас. Главной причиной было отсутствие людей, и это произошло не только потому, что это облегчало передвижение по улицам, но и из-за чувства вины за то, что она сделала почти семнадцать лет назад, и это чувство
обострялось, когда она ходила среди людей Конохи. Положа руку на сердце, Кьюби никогда по-настоящему не думала об этом, ведь раньше она смотрела на людей, как они — на насекомых. Однако было что-то особенное, когда приходилось глядеть людям прямо в глаза, чтобы взаимодействовать с ними, и, как правило, меняло ее мнение о них.
Свернув в переулок, Кьюби столкнулась лицом к лицу с собакой, которая тут же зарычала на нее. Закатив глаза, биджу сосредоточилась и послала небольшой импульс своего присутствия, в результате чего зверь отступил назад и убежал, поскуливая, как будто его ударили. Она все так же слышала собаку, когда вышла из переулка и увидела знакомый многоквартирный дом, хотя это был первый раз, когда Кьюби пришла сюда самостоятельно, без использования телепорт-печати. Войдя в здание, она направилась к нужной квартире, используя метку Наруто, которая была расположена на ее спине возле левой лопатки. Добравшись до двери, биджу обнаружила, что та заперта. Ей стало досадно, что у нее не было ключа, хотя Кьюби знала, что Наруто, видимо, решил, что она будет всегда использовать телепорт-печать. Тем не менее это не было большой проблемой, и она провела рукой над замком, посылая внутрь маленькие усики чакры, которая легко приняла форму внутреннего устройства замка, заставляя его открыться. Повернув ручку, женщина шагнула внутрь, запирая за собой дверь.
Кьюби сняла сандалии на высоком каблуке, которые очень походили на те, что носила Цунаде, прежде чем крадучись двигаться к его кровати. Кьюби слегка нахмурилась, увидев, что Узумаки спал в своем кресле, в то время как его кровать была занята Кин, однако спустя минуту, когда она решила продолжить то, что планировала, на ее лице расплылась улыбка, и красноволосая переместилась между креслом и кроватью. Подойдя ближе, Кьюби понравилось увиденное, и даже то, что ее спящий возлюбленный пускал слюни на плечо, она нашла восхитительным. Женщина потянулась вперед, приподнимая его лицо за подбородок, и удивилась, когда рука блондина внезапно схватила ее за пальцы. Сначала его хватка была болезненной, но, вероятно, из-за того, что парень почувствовал, что рука, которую он держал, женская, и хватка ослабла. Наруто несколько раз моргнул, прежде чем слишком громко вздохнуть:
— Кью...
Кьюби приложила ладонь к его рту, чтобы блондин замолчал, а затем, когда он утих, убрала руку и прошептала:
— Тс-с, ты же не хочешь разбудить своего гостя?
Женщина ослабила оби, который держал ее черное кимоно так, чтобы она могла беспрепятственно оседлать его колени. Кьюби видела, что блондин был немного возбужден, догадавшись, почему она пришла сюда посреди ночи, но, прежде чем он смог попытаться отговорить ее от этого, она выдохнула:
— Наруто... меня зовут Курама.
— Курама, — благоговейно повторил Узумаки.
Кьюби улыбнулась, довольная ответом, и кивнула, прежде чем поцеловать его. Ее язык немедленно разыскал его, а когда руки Наруто схватили ее за задницу, притягивая ближе к себе, биджу застонала ему в рот. После пары минут страстного поцелуя красноволосая отодвинулась и уперлась лбом в лоб парня, прикладывая палец к его губам.
— Не очень женское имя, я знаю, — прошептала женщина.
— Это не...
— Тс-с, позволь мне договорить. Это имя было дано моей старой форме... моей старой жизни, и я им очень дорожу, но хочу, чтобы ты выбрал мне новое.
Глаза Наруто расширились от осознания, какую честь она дарила ему, и не хотел попасть в затруднительное положение или разрушить момент, выбирая имя, которое она будет презирать. На мгновение Узумаки замолчал, ломая голову, прежде чем к нему пришло озарение:
— Я бы хотел называть тебя Киёми.
— Это имя женщины, которой принадлежало это тело, — удивилась Кьюби и слегка отстранилась от него, поскольку по большей части она старалась избегать его использования.
— Я знаю, — кивнул Наруто, — но, думаю, что это правильно, если мы используем его, чтобы почтить эту женщину. Возможно, она умерла, но, независимо от этого, благодаря ей мы можем быть вместе, вот так.
Кьюби уставилась на блондина, пытаясь обдумать его слова, хотя и недолго, поскольку ей оно понравилось, ведь это имя означает 'чистая красота'. Скрестив руки, женщина медленно спустила с плеч кимоно, дразня тем самым парня, который уже не на шутку возбудился. Сидя на коленях, обнаженная по пояс биджу промурлыкала:
— Тогда зови меня своей Киёми.
Наруто нагнулся вперед, взяв одну грудь Киёми в рот, а та застонала в знак признательности, обняв его за голову. Узумаки кружил кончиком языка по ореолу соска, пока тот не затвердел, а затем парень провел языком по груди и шее Кьюби. Мелкими поцелуями он проследил ее линию подбородка до самого рта и нашел его открытым и ожидающим. Горячий поцелуй еще сильнее разжигал страсть двух возлюбленных. Киёми не стала медлить и подняла руку к его груди, ненадолго задержалась, пока один из ее ногтей удлинился, а затем быстро провела по рубашке парня, разрезая ее пополам.
