— По меньшей мере ты не отрицаешь, что тебе потребуется помощь моего экипажа и корабля. — сказала Светлана, промокнув губы салфеткой. — Вот, получила по связи из Штаба. — она положила перед Шепардом ридер. — Относительно "Цербера".
— Таки выбрался со станции. — проговорил Шепард, ознакомившись с текстами. — И ваши его не ликвидировали.
— Хотя "Цербер" и считается организацией, которая вроде бы выступает за человечество, как ты убедился, Астроразведка Империи считает по-другому уже достаточно давно. И потому мы не берём на себя функции спецслужб Альянса. Кай Ленг может иметь сколько угодно славянской крови — мы, имперцы, его защищать не будем — в нём слишком много нечеловеческого. Но и заниматься ассенизаторской работой в обход структур Альянса спецслужбы Империи не будут. При всей своей отмороженности "Цербер" не посягает на Россию и её интересы. И, поскольку Ленг — лучший оперативник Призрака, специализирующийся на убийствах, нельзя давать "Церберу" повод озвереть вконец, тем более, если структуры Альянса к такому озверению не готовы совершенно. — сказала Светлана, прибирая посуду со стола и приглушая свет в комнатах. Зорд, Грей и Зирда давно уже спали на своих ковриках. — А бороться с "Цербером" там, где мы с ним соприкоснёмся за пределами Солнечной Системы придётся. Я это хорошо понимаю. И, думаю, что, поскольку "Цербер" очень многое держит в тени, нам придётся заниматься этой теневой стороной постоянно и очень глубоко. Короче, если найдём ниточку — придётся распутывать весь клубок. Давай-ка спать. Утро вечера мудренее.
— Давай. — сказал старпом.
Утром следующего дня капитан принял решение — он не будет общаться с задержанными. Ни с кем из них. Пусть с ними общаются профессионалы. Но он будет настаивать на ликвидации всех задержанных: в условиях мобилизации, при подготовке к боевым действиям, направленным против столь нестандартного врага, нельзя было сохранять жизнь предателям и противникам. К тому же, как подозревал Шепард, в дальнейшем придётся задерживать ещё многих разумных — как органических, так и неорганических. Их предстояло пропустить через множество допросов, узнать всё, что потребуется и потом решить: оставлять ли их в живых или нет. Война всё сильнее проявляла своё присутствие. И предстояло перейти на режим жесточайшей экономии. Многочисленные оставляемые в живых на долгое время задержанные в такую экономию просто не вписывались.
Светлана без объяснений поняла, к какому решению пришёл её жених и пока решила не вмешиваться в детали этого решения. Слишком зыбко было всё, что ожидало их обоих, да и не только их двоих в самом ближайшем будущем. Крейсер и фрегат уже достаточно далеко ушли от системы, переданной в ведение рахнийской расы, впереди была Цитадель. А там предстояло поработать в очень проблемном регионе.
Сидя за своим пультом в Центральном посту крейсера, Стрельцова знакомилась с новейшими материалами, присланными Астроразведкой России на борт с пометкой "Аттический Траверс". Сидевший рядом Шепард читал на своём инструментроне материалы по молотильщикам и по гетам.
Акуза была самым острым моментом в жизни старпома. Тогда он был в составе отряда солдат, получивших приказ расследовать причину потери связи с командой учёных, осуществлявших раннюю стадию колонизации планеты. В приказе также содержалось требование, ставшее уже стандартным для ВКС Альянса Систем: найти выживших. Шепард вспомнил те страшные сутки на Акузе. Простая разведка обернулась кошмаром, а затем — трагедией.
В отчётах впоследствии было упомянуто, что солдаты, расположившиеся лагерем, осуществили разведку прилегающей к лагерю местности и нашли гнездо неведомых ранее тварей, названных потом молотильщиками. Эти черви... У них неподалёку от лагеря было гнездо. Всего три червя — и полсотни человек полегли за считанные минуты. Огромные, сильные существа, которые вырвались из под земли, едва только разведчики неосторожно ступили на плато. Несколько километров для этих тварей были пустяковым расстоянием. Уничтожив разведчиков, черви ринулись по их следам туда, где расположились войска Альянса и начался разгром. Бронированные монстры оказались не по зубам лёгкому и среднему вооружению отряда. А тяжёлое вооружение всегда требовало времени на приведение в состояние готовности.
Тогда эти три червя не дали десантникам с немногочисленными спецназовцами нужного времени. Не дали. Десантники стреляли. За несколько минут они ополовинили наличный боезапас, но черви словно и не замечали попаданий. Все датчики урона стояли на "красном секторе", но кто же знал, что черви смогут выжить под дождём зарядов. А ведь молотильщики ещё и плевались вязкой кислотой, накрывавшей значительную площадь, работали своими щупальцами, если десантники или спецназовцы приближались почти вплотную. А инфразвук... Этот низкий рокочущий звук заставлял пригибаться и вызывал жуткий страх и непреодолимое желание убежать, скрыться, зарыться в землю. Никакие щиты, которые только были в распоряжении вэкеэсовцев тогда, несколько лет тому назад, не помогали.
Ранняя колонизация. Слабость дистанционной разведки, неистребимое желание сэкономить. Сэкономили. Пятьдесят капсул. Пятьдесят парней, на подготовку которых были затрачены огромные средства и несколько лет работы большого коллектива высококлассных инструкторов и экспертов.
А потом, когда жар словесных баталий, вызванных столкновением со столь сильным противником немного утих, стали проявляться ещё более странные детали. Шепард сам был долгое время уверен, что он — единственный, кто тогда выжил. Сам факт, что он остался в живых один из пятидесяти армейцев его не удовлетворял с самого начала: он не верил, что три молотильщика, обычные, пусть и слишком защищённые черви, смогли уложить полсотни воинов. Ему постоянно казалось, что он — не единственный выживший. Занявшись уточнением деталей — а чем ещё заниматься, если оказался единственным, кто остался в живых, да ещё и обязанным пройти курс реабилитации, Шепард понял, что дело нечисто.
Да, впоследствии на Акузе появился памятник, который очень долго считался памятником мужеству и героизму не только погибших парней, но и выжившего Шепарда. Да, памятник был установлен на территории колонии, которую, как тогда стали считать, спасли армейцы-десантники и спецназовцы. Спасли помещения, здания, инфраструктуру. Но не спасли жителей. На этот грандиозный прокол спецназа и армейцев чинуши Альянса старательно закрывали глаза. Всё это "укрывательство" было стандартно, но Шепарда не оставляла мысль о том, что нападение молотильщиков было спровоцировано.
Преподаватели Академии отмечали, что молотильщики не склонны осуществлять столь согласованные атаки — они одиночки и не терпят близкого соседства с сородичами. На всю планету могло быть всего два-три червя и что тогда, кроме искусственного воздействия могло подвигнуть этих тварей объединиться против пришельцев? Учёные Академии впоследствии в кратчайшие сроки добыли интереснейшие результаты, предусмотрительно скрытые под грифом "Для строго внутреннего служебного пользования", но слишком многие ниточки тянулись к "Церберу". А это было уже слишком опасно — организация имела своих представителей в большинстве структур, созданных к тому времени на Земле, вышла в Солнечную систему и такой скандал привёл бы к слишком вредным последствиям. Потому — начали всё скрывать, замалчивать, хоронить под десятками тысяч слов полуправды и лжи.
Тогда никто не верил, что столь рьяно отстаивавшая приоритет и ценность человечества организация способна достаточно быстро отказаться от своих провозглашаемых принципов и целей и основательно заняться диаметрально противоположной деятельностью. Никто не верил. Почти никто. Даже то, что Шепарду казалось — он не один выжил в том столкновении с тремя червями. Мало кто из знающих хотя бы часть правды людей мог тогда аргументированно возразить или подтвердить справедливость сомнений спецназовца.
Чиновники и адмиралитет Альянса привычно занялись показухой — вместо сугубо временного, пусть и торжественно открытого простого и скромного памятника на Акузе планировалось открыть целый мемориал. Планировалось. Всего несколько лет тому назад. Когда ещё были средства и ресурсы и на это и на многое другое. Теперь же, когда замаячила становящаяся с каждым днём всё более реальной угроза Жнецов, адмиралитет Альянса постоянно хватался за ритуалы и протоколы как за спасительную соломинку. Потому что средств, эффективных средств становилось всё меньше. Не хотелось смотреть правде в глаза. Очень не хотелось. Но приходилось. Пришлось. Ибо с тварями, атаковавшими группу высадки, включавшую кроме армейцев около десятка спецназовцев, надо было что-то делать быстро и качественно.
Молотильщиков на Акузе позднее всё же уничтожили, быстро перебросив на планету несколько сотен тяжеловооружённых пехотинцев. И уничтожили настолько качественно и полно, что впоследствии понять, что или кто управлял этими гигантами не представлялось возможным: от тварей ничего существенного не осталось. Даже если что-то и осталось, то было скрыто в толще планеты, а туда без тяжёлой землеройной техники было нечего пытаться соваться. Обычная история: денег на поиски останков и подземных гнёзд нет. Колония молодая, малоперспективная, столь большие затраты она не оправдает. Привычная бюрократическая отписка. Альянс, как ни странно, будучи в немалой степени военной организацией, отличался редкой силой бюрократии.
Потом Шепард прочёл донесения Астроразведки Альянса, в которых прямо указывалось на возможность присутствия молотильщиков на большинстве вновь открываемых человечеством планет. Старпом дорого бы дал, чтобы никогда больше не возвращаться в Аттический Траверс, но армейские пути поистине неисповедимы и теперь придётся не просто войти на территорию Траверса, но и прочесать множество планет. А на этих планетах обязательно будут молотильщики. И среди этих планет вполне возможно окажется и Акуза. Тогда на поверхности планеты был только один город — Арлон, кроме него были известны ещё несколько посёлков, каждый из которых насчитывал несколько сотен жителей.
Шепард прикрыл глаза, вспоминая. Его группу — двадцать человек — высадили в сорока километрах к северу от Арлона. Считалось, что колонистов нечего беспокоить присутствием столь значительного армейского контингента. Другая группа — двадцать пять человек под командованием капитана Пирласа высадилась в пятидесяти километрах к югу от Арлона. Предполагалось проверить главный город-колонию, выяснить, что известно колонистам и потом начать розыск пропавших учёных — яйцеголовые умники липли к очагам цивилизации как мухи и не желали далеко отходить от поселений. Облегчали себе жизнь...
Облегчили. Сразу после высадки связь с орбитальной группировкой была потеряна. Солнечная активность плюс песчаные бури — так им объяснили отсутствие связи с кораблями и резервными группами. Предполагалось найти две станции космосвязи как в Арлоне, так и в одном из крупнейших поселений. Словно задача по поиску замолчавших учёных была столь лёгкой, что можно было отвлечься на прочёсывание значительных по размерам населённых пунктов.
Бюрократы привыкли воевать по картам. А на поверхности Акузы даже у полюсов — тридцать градусов в тени, скалистые плато, земли для ведения привычного сельского хозяйства... Практически нет.
Шепард вспомнил, как шагал во главе группы по этим камням, посматривая на индикатор температуры. Полюса. Это на Земле полюса ассоциируются с холодом до минус пятидесяти и ниже. А тут никто из поселенцев никогда не знал о полюсе, на котором температура упала бы ниже плюс двадцати по Цельсию. Потому что не было такого места на планете. Не было.
А вот страшные дыры, диаметр которых часто превышал десяток метров — были. С первой такой дырой Шепард и его группа познакомились на дороге. Точнее — направлении. Никто бы не смог построить дорогу в таких условиях — на это нужны были огромные средства и ресурсы. И вот на этом "направлении" — почти посередине "полотна" — дыра диаметром двенадцать метров. Шепард вспомнил старшего солдата Ривалтса, который тогда пять раз перепроверял показания измерителя. Группа столпилась у края провала почти в полном составе: Шепарду стоило определённых усилий выставить караулы — все армейцы и спецназовцы желали посмотреть на эту дыру очень внимательно. Посмотрели.
А когда собрались уходить, то заместитель Шепарда — сержант Миютс нашёл следы протектора. Обрывавшиеся у провала. Смазанные, словно машина тормозила. В экстренном режиме, с полностью заблокированными колёсами-катками. Взглянув на следы, Шепард похолодел: это был тяжёлый транспортник. Двадцать пять тонн чистого веса. Это — если без груза. А с грузом — и до шестидесяти доходило. Даже несколькими машинами утащить такую обездвиженную громадину было проблематично. А тут...
— Сержант. — к Шепарду, стоявшему в нескольких метрах от провала подошёл Ривалтс, протягивая разбитый планшет — тогда в ходу у колонистов были такие штуки. Позже их заменили ридеры и инструментроны. Унификация, стандартизация, дешевизация. — Вот, нашёл. Вероятно, кто-то из колонистов выбросил.
— Работает?
— Не уверен. Гражданская модель. — старший солдат отдал своему командиру прибор и отошёл, показывая, что он сказал всё, что мог сказать и теперь пришла очередь думать и решать начальнику.
Уложив разбитый планшет в укладку, Шепард тогда ещё не знал, что обеспечил себе в недалёком, очень недалёком будущем бессонную ночь.
Приказав своим людям отойти от провала на полтора километра, Шепард распорядился готовить лагерь. Выбрали скальную гряду, выставили часовых и попадали. Чтобы через несколько часов с рассветом начать движение к главному городу колонии.
Арлон оказался пуст. Группы спецназеров и десантников входили в город с разных сторон, но везде видели одну и ту же картину: кровь и трупы, кровь и трупы. Многочисленные полосы крови указывали, что полуживых или полумёртвых колонистов куда-то волокли. А потом... Потом они исчезали. В домах... В домах обнаружилось то, что не нашло у армейцев понимания. Горы трупов. Застреленных в упор. Зарядами из армейских образцов оружия. Бюрократы Альянса отчаянно старались дать колонистам только маломощные гражданские стволы, а тут... Командиры отделений склонялись над очередным трупом и отмечали, что и этот человек застрелен из армейского ствола. Через несколько часов стало ясно, что убитых из гражданского оружия колонистов просто не существует. Нет в наличии.
Три пятнадцатиметровые ямы в разных концах Арлона были найдены благодаря тем самым кровавым полоскам. Глубина этих ям впечатляла — несколько десятков метров, затем ход уходил в сторону. Не под прямым углом. Спускаться туда никто не захотел: всеми быстро овладело стойкое ощущение, что подобное "телодвижение" неминуемо приведёт к кошмарным последствиям.
Решили расположиться неподалёку от границ города, убедившись, что живых и раненых колонистов в этом центральном поселении просто не осталось. Что несколько часов, что несколько дней — всё равно. Никто не спорил, но после вида огромных провалов у большинства армейцев не было никакого желания приближаться к центру Арлона, равно как и выходить за пределы поселения. Командиры обоих групп приняли решение соединить подразделения и образовать единый лагерь. Люди нервничали, без нужды передёргивали регуляторы темпа стрельбы, проверяли уровень заряженности винтовок, теребили пистолеты.
