Читая убористые тексты, Шепард испытывал целую гамму чувств. Пятьдесят тысяч лет ключевые расы Цитадели старательно подготавливали почву для своей собственной ликвидации. Азари, саларианцы, турианцы, многие другие разумные органики жили в "отсеке сегодняшнего дня", искусно замалчивая информацию о древнейших периодах истории галактики и не планируя детально даже своё собственное ближайшее будущее. Любые попытки пришпорить развитие, сдёрнуть расы разумных органиков с гибельного пути немедленно и надёжно блокировались. Капитан, погрузившийся в изучение материалов допросов, был далёк от мысли, что человечество способно кардинально изменить ситуацию — изначально почти всё было спланировано так, что для изменения перспективы нужно было сразу же впрягаться в тяжёлую многовековую работу. Огромные космические расстояния ничуть не компенсировались ретрансляторами. Тоннели катапульт требовали от кораблей многих часов пребывания в состоянии почти полной глухоты и слепоты, а скорость... Что-ж, скорость была действительно королевским подарком ловцов.
Если бы не эта приманка... Если бы не эти сверхудобные ретрансляторы. Шепард с лёгкостью представил тысячи кораблей самых разных рас, способные обходиться без ретрансляторов и быстро преодолевать поистине гигантские расстояния между звёздными системами, в которых по воле эволюции зарождались и развивались отдельные очаги разумной органической жизни. Ретрансляторы были бы тогда заброшены, переведены в резерв: старпом чётко сознавал, что инженеры, учёные и техники множества рас неизбежно войдут в режим, который потребует от них постоянной работы над улучшением характеристик двигателей, кораблей, систем связи и наблюдения. Он никогда не считал инопланетян тупицами и глупцами, осознавая, что две трети разумных органиков обречены стремиться к постоянству и неизменности условий своей жизни. Самая активная, неуёмная и энергичная всего лишь одна треть разумного органического населения Галактики тем не менее оказалась способна подписать предварительный смертный приговор большинству своих соплеменников.
Джон Шепард прекрасно знал, что для того, чтобы стать хуже, любому разумному органику следовало только отпустить свои инстинкты и рефлексы на волю — остальное они сами сделают предельно быстро, качественно и эффективно. Отпустить... было легко. Гораздо труднее — зажать их в рамки, заставить умолкнуть, отступить на задний план, прекратить вредить. Путь из зависимости от животного начала был невероятно труден, затратен и долог. Далеко не все разумные органики, как теперь выяснилось, сумели пройти по этому пути достаточно далеко, чтобы обрести стойкий иммунитет от власти Зова Тьмы. Потому Жнецы и были всесильны, раз за разом приходя в пределы Млечного Пути и творя свой скорый суд и расправу. Разобщённые расы разумных органиков ложились под лучи их кораблей как спелые колосья под серп. И вот теперь через два года Жнецы снова появятся в пределах Млечного Пути. Они придут, зная наперёд, что органики разумны, но, по-прежнему разобщены. А значит, никакого существенного сопротивления оказать не смогут. И над Галактикой снова взойдет Чёрное Солнце.
Тайна двойного. Наличие второго пути, второго варианта действий, второго выбора. Как же тяжело одновременно удерживать в разуме столь разные перспективы: самую позитивную и самую негативную. Шепард поднялся из за рабочего стола, прошёлся по кабинету. Цитадель затихала — он провёл за чтением пластиков несколько дневных часов, уделив всего пятнадцать минут скудному обеду из армейских концентратов. Сделав несколько кругов по кабинету, немного разогнав кровь по закоулкам тела, капитан опустился в кресло и вернулся к чтению.
Могущество следователей и болевых техников Корпуса Спектров старпома не удивляли и не шокировали: он всегда помнил о том, что для победы требовалось применять все мыслимые и возможные средства и методы. Матриарх Элайя пела как канарейка, вываливая на команду следователей всё новые и новые тайны оборотной, тёмной стороны Матриархата. Ключевая раса Млечного Пути, лучшая и самая сильная раса, способная выжить под Гнётом Двойного, оказалась слишком слабой, слишком подверженной сиюминутным порокам, убивавшим и сдерживавшим силу локомотивной одной трети населения Пространства Республики Азари.
Шепард знал, что азари — не чистая раса, что она была существенно отмодифицирована и откорректирована протеанами. Возможно, соплеменники Явика тоже глубоко осознавали свою слабость перед угрозой Жнецов. Возможно, они пытались подготовить себе, своей расе замену. Спешили, торопились. И... не успели завершить работу. Хотя, следовало признать, протеане сделали немало: азари стали уникальной расой, которая имела достаточный стартовый потенциал, чтобы удержать равновесие в масштабах Млечного Пути. Но... незавершённость трансформации, незакреплённость изменений, работа на генном уровне без возможности отслеживать результаты и корректировать путь развития расы на протяжении столетий и тысячелетий... Увы, азари рушились в Пропасть Темноты. Рушились, увлекаемые локомотивной одной третью своих собственных соплеменников. Хотя, как привычно догадывался Шепард, были весьма склонны обвинять в своих проблемах, недостатках и ошибках кого угодно, кроме самих себя.
Старпом догадывался, что азари неосознанно пытаются удержаться, закрепиться, затормозить сползание вниз, но они... слабы. И изломаны. Даже неинтересно было докапываться до обстоятельств обнаружения протеанами предков нынешних азари. Время было капитально упущено. Предстояло теперь согласиться с необходимостью организации изолированных очагов сопротивления в рамках контролируемых каждой расой звёздных систем. Только ведь разбаловали разумных органиков ретрансляторы. Зачем думать, к чему-то большему стремиться, напрягаться, не удовлетворяться имеющимся. Вот ретранслятор. Прыжок — и ты уже в соседней звёздной системе в другом рукаве галактики.
Руки Шепарда, лежавшие на столе рефлекторно сжались в кулаки. Даже в библиотеке академии Эн-Семь ему приходилось читать сотни листов материалов о спящих ретрансляторах. Пятьдесят тысяч лет были затрачены на что угодно, кроме наведения порядка в едином звёздном доме. Не сумев навести порядок в материнских звёздных системах, почти все расы разумных органиков категорически опасались визитов "с той стороны". Потому что это требовало непривычного напряжения, непривычной готовности, непривычного напряжения всех сил, возможностей, ресурсов. Галактика разумных органиков замерла, парализованная ленью, словно кролик под взглядом удава. Одно неверное движение — и кролик исчезнет в пасти пресмыкающегося.
Шепарду приходилось, проходя практику в Академии, танцевать с удавами и анакондами, неделями жить в окружении кобр, постигать искусство балансирования взаимоотношений с самыми разными представителями фауны. Десятки лет потребовались людям, чтобы научиться сосуществовать с диким животным миром, отказаться от зоопарков, зоосадов, зверинцев, дрессировки животных для цирков. И этот процесс был далёк от завершения. Только продолжая его, можно было рассчитывать на успешную многогранную эволюцию человечества. Рецидивы прежнего, потребительского отношения к фауне были часты и очень болезненны. А успехи — редки и неоднозначны. Шепард понимал: мозаика столь объёмна и сложна, что люди пока что сформировали не больше одной десятой её части и далеко не все кристаллы заняли свои привычные места. Многие предстояло переставить, когда станут яснее ныне скрытые взаимосвязи. Бросать такую работу на полдороге, сгибаться под гнётом Жнецов, гибнуть?!
Шепард отложил прочитанный лист, выпрямился в кресле, оглядел полутёмный кабинет — часы доложили, что уже наступила цитадельская полночь. Погибнуть было легче всего: люди не первые и не последние органики, которые за последний миллион лет ушли за Предел после очередной Жатвы. В каждом человеке жила тёмная страсть к уничтожению себя и себе подобных, с получением доступа в Большой космос, развившаяся в страсть к уничтожению любых разумных органических оппонентов. Сотни лет межусобных конфликтов, гражданских и мировых войн, насторожённых вооружённых нейтралитетов выковали из человечества машину для убийства. Первыми это почувствовали батарианцы, волею эволюции оказавшиеся ближайшими соседями человечества. Как же привычно для людей было батарианское бегство под крыло Совета Цитадели. Как привычно, ведь и сами люди далеко не всегда были поголовно сильны и неуязвимы. Старпому подумалось, что с батарианцами предстоит ещё очень плотно сконтактировать, эта раса не так проста, как могло показаться на первый взгляд.
Совет Цитадели оказался слаб и предсказуем. Парализованный удобством и привычностью системы действующих ретрансляторов, панически боящийся активации спящих катапульт, Совет пытался удержаться на вершине галактической властной пирамиды, не прилагая к этому особых усилий. Необходимый минимум, сдобренный изрядным количеством показухи и ритуальной процедурности. Шепард не осуждал Советников, зная, что лидеров такого уровня следует не выбирать, не назначать, а готовить с малолетства, пропуская через сито жесточайших отборов, постоянно ставить на грань предела сил, находящихся в распоряжении обычного разумного органика. Старпом знал, что сила любой цивилизации определяется силой самого слабого её звена. А таких слабых звеньев в каждой из известных ныне космических цивилизаций Млечного пути было предостаточно. И перед всеми ими маячила угроза быстрой ликвидации. Безвременья. Небытия. В очередной раз. Как же привычно для многих, очень и очень многих разумных органиков это комфортное чувство — быть как все. И теперь оно означало только одно — погибнуть как все. Как все остальные разумные органики. Не выжить — погибнуть, исчезнуть.
Взгляд Шепарда коснулся самой точной навигационной карты исследованных областей галактики Млечный Путь. Академия "Эн Семь" пошла на огромные затраты, чтобы составить её и обеспечить постоянное обновление. Далеко не все адмиралы ВКС Альянса были согласны с такими расходами. Приходилось убеждать, доказывать. Не все принимали как норматив необходимость использования столь совершенных карт. Не всем было свойственно стремление к полноте информации для принятия решений. Люди по-прежнему были ленивы и нелюбопытны. К счастью, не все.
Капитан знал, что у Светланы в каюте крейсера есть ещё более подробная и точная карта, составленная на основании данных элитных подразделений Имперской Астроразведки, но не видел в этом проблемы: придёт время и он получит исчерпывающую и конкретную информацию, а не нечто предельно общее и — не слишком нужное. Теперь предстояло свыкнуться с мыслью, что как минимум год предстоит потратить на метания по этой хоть как-то исследованной части Млечного Пути. И к этим метаниям предстояло подготовиться: дальше может не быть времени. Уже сейчас его в обрез. Взгляд старпома снова упёрся в убористые строчки. набранные двенадцатипунктовым шрифтом.
Наконец первая часть листков отправилась в свою папку — ознакомление с материалами многочасового допроса матриарха Элайры было окончено. Шепард нащупал затылком подголовник и разрешил себе прикрыть немного утомлённые чтением глаза, переключить энергию на обдумывание сути прочитанного. За окном кабинета, прикрытым изолирующими жалюзями разгорался цитадельский рассвет. Притушенное сияние цифр часов доложило — уже четыре часа утра по общестанционному времени. В пять часов Шепард подписал своё согласие на ликвидацию матриарха Элайры и приступил к чтению материалов допроса азари-коммандос.
Простота и ограниченность сути этой представительницы азарийской расы Шепарда не обманывала: она была элитным исполнителем, сориентированным на выполнение поставленной задачи любыми путями, включая самые жестокие. Если матриарх была стратегом, политиком, то докторесса-коммандос — инструментом и тактиком. Лёгкость, с которой азари нашла общий язык с гетами, Шепарда не удивляла: служители Тьмы всегда найдут общий язык и раса, пол, внешний вид и тактико-технические характеристики здесь — вторичны. Главное — сориентированность, направленность, задача, уровень успешности и готовности идти на крайние меры. После чтения откровений матриарха ознакомление с высказываниями элитной исполнительницы не впечатляли, но Шепард не ослаблял своего внимания к мельчайшим деталям, зафиксированным в текстах: враг был многолик, но един и знание и понимание частностей могло иметь решающее значение для победы над столь сильным и изворотливым оппонентом, каким и являлись по сути своей Жнецы.
Победа — противостояние — поражение. Даже на уровне Жнецов эта триада выбора не меняла ни своей сути, ни своей направленности, ни своего значения. В восемь утра Шепард завершил ознакомление с материалами допроса коммандос, подписал согласие на ликвидацию допрошенной азари-исполнителя и решил сделать перерыв, выйти за пределы кабинета. Убрав в изоляторное хранилище материалы, Шепард закрыл дверь и спустился вниз, с интересом наблюдая за тем, как гигантская станция пробуждается.
— Вы подписали согласие на ликвидацию матриарха и азари-коммандос. — произнёс подошедший к стоявшему на крыльце штаб-квартиры старпому Явик. В голосе протеанина не было вопросительной интонации — он утверждал, а не спрашивал.
Шепард молча кивнул.
— И, судя по всему, готовы подписать согласие на ликвидацию капитана Вентралиса. — продолжал Явик с той же уверенностью. Старпом едва заметно кивнул вторично, протеанину этого оказалось более чем достаточно.
— Мы прошли через это. — сказал протеанин, оглядывая близлежащие окрестности. — Проходили раз за разом. И в результате... едва не стали прошлым этой Галактики. Теперь эта задача — не стать прошлым Галактики в очередной раз... стала нашей общей. — полуприкрыв все четыре глаза, Явик не стал оборачиваться к Шепарду. — Вы провели бессонную ночь, капитан. Между тем, о вашем прибытии на станцию уже знают многие. И пытаются... попасть к вам на приём. — протеанин отметил, как вздрогнул землянин. — Мы постарались отфильтровать мелочь, но против адмирала Кахоку мы... решили не выступать.
— Что у него? — Шепард продолжал оглядывать улицы и переулки, выходившие к месту, на котором располагалась штаб-квартира.
— Боюсь, что "Цербер". Плюс Молотильщик, плюс беспредел с использованием земного альянсовского космодесанта. — сказал Явик. — Мы получили всю возможную профильную информацию от Марка. — протеанин передал Шепарду ридер. — Это, скорее всего станет нашим первым заданием. А потом — нас ждёт Аттический Траверс. Мне как то легче относить системы, в которых предстоит побывать экипажам обоих кораблей именно к этой общности. Придётся привыкать к работе в условиях мобилизации. Знаю, вы уже думали о том, чтобы определить режим нашей будущей работы именно так. Мобилизация и для нас означала войну, ведь мы всегда предлагали наиболее ретивым оппонентам встретиться с нами, протеанами в открытом вооружённом противостоянии и попытаться победить нас или хотя бы устоять под нашим натиском. Никто не победил. Ни разу. И очень немногие устояли. Став нашими младшими партнёрами с запретом получения статуса равных партнёров. — Явик словно к чему-то прислушивался. — Станция притихла, капитан. Не все это ощущают, но эти импульсы... заметны. Похоже, движение к Грани продолжается. Сможем ли мы на ней удержаться — покажет время. — протеанин сделал шаг назад и ушёл в невидимость, оставляя Шепарда в одиночестве.
