Дверь ожила с рассветом, видение повторилось в точности. Не четким оно было потому, что в это утро стоял туман. Холм был единственной высотой на большом просторе равнины, укрыться кроме как за ним — негде. Помог туман. Видение будущего превратилось в настоящее.
Эл умела наблюдать, выслеживать и остаться незаметной. Действия пятерки оказались слаженными. Явно тренированные они перемещались без остановки до самой темноты, а следом Эл, ставшая на время тенью. Они остановились под утро, а потом исчезли. Эл ринулась следом, взвешивая, каковы шансы натолкнуться на них после перехода. Волна перемещения втянула ее, но Эл оказалась в пустом пространстве горного плато одна. Так во всяком случае ей показалось. Переход отнял силы. Легче выйти из этого мира в третий, менее оглушительный эффект. Эл вынуждена была искать временное укрытие, чтобы лечь на камни. Дыхание сбивалось, от тяжести местного воздуха. Она не рассчитывала на стычку до того, как придет в себя, а такого соперника Эл не ждала совсем.
Шорох был едва слышен, она села и потянулась за мечом. И тут на нее налетела, откуда не возьмись, могучая махина звериного тела. Эл спасла от гибели хорошая реакция и невеликие размеры по сравнению со зверем. Ей удалось только на мгновение опередить охотника. Меч по рукоять вошел в плоть, без усилия, легко, как она не ждала от себя ослабленной переходом, и так же легко она извлекла его обратно. Она изо всех сил на четвереньках поползала в сторону. Зверь взвыл и рухнул на камни, а Эл закашлялась от характерного запаха. Пара минут, и она озвереет, смрад вызывал агрессию. Эл встала на ноги, зажала рукавом нос, бежать не было сил, она отходила как можно дальше от поверженного врага. Это было везение. Она взглянула на клинок, он был чистым, словно не знал убийства. Эл придирчиво осмотрела лезвие, оно блестело до рези в глазах. На всякий случай она вернула его в ножны. Зверь издал последний, пронзительный стон, громкий, огласивший на всю округу его смерть. Эл сообразила, что теперь это место станет более чем обитаемым, и что к полчищу зверей, которые непременно придут на зов сородича, присоединяться незваные гости. Ей бы удрать подальше, не сложно стать добычей в будущем пиршестве, но догадка на счет пришельцев показалась Эл разумной. Она рискнула остаться. Скоро она пересекла плато поперек, тут по-прямой всего тысяча шагов. Выше существует слабое движение воздуха, туда запах не распространиться. Потом она карабкалась на скалу, выбирая удобный уступ, как площадку для наблюдения и уговаривая себя, что там ее ждет отдых. Она нашла удобное место и устроилась отдыхать, ее тряс озноб от напряжения и стремительной стычки, кружилась голова от тяжелого воздуха. Эл легла, ближе к краю, пространство стало покачиваться. Ей казалось, что она чувствует запах трупа, и ее мутило. Она старалась найти нужный ритм дыхания. На всякий случай она отстегнула меч и положила ножны рядом. Лежать не шевелясь — то, что нужно. Ей нельзя спать, но сутки пути, переход и короткая, но схватка унесли все силы. Эл уговорила себя, что легко проснется от шума, скорее всего она не будет видеть сны, она будет видеть пространство вокруг свободная от тела. Так было. Отчего не погрузить тело в сон. Она отпустила себя на свободу. Ей мерещилась сцена охоты. Сознание уцепилось за нее из-за чистого клинка, ей на мгновение стало любопытно, почему так случилось, теперь сознание решало задачу, многократно повторяя ситуацию. Эл силилась переключиться на созерцание окрестностей, но снова и снова видела момент удара клинком, то медленно, как будто время стало резиновой лентой с бесконечной способностью к растяжению, то удара сердца не хватало, чтобы совершилось убийство. Эл не чувствовала угрызений совести, не морализировала о своем праве, ее сознание с бессмысленной холодностью повторяло эту сцену.
Ее вырвали из этого круга два глаза песочного цвета. Взгляд пронизывающий, строгий, осмысленный, а глаза большие и знакомые, очень знакомые. Зверь!
Эл очнулась, но шевелиться не могла. Круглая голова почти упиралась ей лоб, а глазищи с недоброжелательным взглядом слишком близко, чтобы увидеть оба. Эл всмотрелась в один глаз и увидела свое заспанное, взлохмаченное и слегка напуганное отражение. Здоровая лапа лежала у нее на груди и давила, пошевелиться было бы опасно.
— Дружище, я тебе не враг, — проговорила Эл, не сводя взгляда с глаза.
В ответ раздалось неободрительное:
— Фыф.
— Угу. — Эл слабо кивнула.
В ее голове снова мелькнула сцена схватки.
— Он сам напал. Или я, или он, — аргументировала Эл.
— Фыф.
— Тебе хорошо. Ты для них не еда.
Аргумент подействовал. Эл оказалась свободной и села.
Лобастая морда смотрела с вниманием, требуя продолжения. Эл смотрела на это чудо местной природы с удовольствием и радостью. Это был похожий зверь, не тот ее знакомый, другой. Ни один прежний визит не принес ей подобной встречи. Она даже звала его на помощь, когда попала в западню к местному, хитрому хищнику, что разодрал ей плечо и едва не сожрал. Пустив в ход силу, она одолела его, но рана стала уроком. С тех пор Эл не появлялась тут, она не в силах исправить ошибку, так что ей здесь делать.
Зверь продолжал ее изучать.
— Я пришла по делу.
Эл потянулась за ножнами и тут раздалось грозное:
— Уоу!
Удар лапой сам по себе оглушительный имел и другое действие. Эл поняла, что лишилась с трудом накопленных сил:
— Что ты наделал, — прошептала она, теряя сознание.
* * *
Она очнулась под пристальным взглядом круглых глаз. Они остались на том же уступе, зверь никуда ее не уволок. Правда, ее меч был едва виден за камнем, шагах в пяти от нее, у самого края уступа, того гляди свалиться вниз.
— Ты из-за оружия? Оно не против тебя.
— Фыф.
Эл перекатилась на живот и могла увидеть, что твориться внизу.
— Бог ты мой, — выговорила она. — Я могла это предотвратить, дубина ты этакая.
Картина жуткая, по всему плато тела животных.
— Они здесь были, — заключила Эл.
Зверь вниз не смотрел, он смотрел на нее, в круглых глазах отразилось понимание, Эл захваченная картиной внизу не могла видеть этого взгляда. Когда она обернулась, то увидела тот же внимательный, выжидающий взгляд.
— Я хочу знать, как такое случилось. Ты мне это покажешь. Умеешь. Я знаю. Я пришла, что бы им помешать, чтобы один из вас избежал стать шкурой, ковриком у ног вельможи. А теперь у меня нет силы, чтобы их одолеть, — с укоризной говорила она.
Зверь поднялся и стал уходить.
— Только попробуй уйти, тюфяк плюшевый! — крикнула Эл.
Она опять смотрела в два круглых глаза, а мощная лапа готова была нанести новый удар. В ответ Эл размахнулась первой, и лобастая морда получила оплеуху. Лапа остановилась в воздухе, глаза внимательно смерили Эл.
— Я помочь пришла. Вам всем, — объяснила Эл свой поступок.
— Фыф.
— Да-да. Где я теперь их найду, если ни черта не чувствую. Помогай теперь.
Зверь запыхтел, отошел на пару шагов и вальяжно развалился.
— Ага, значит, мы поговорим? — спросила Эл.
Способ общения весьма прост, если есть способность его слышать, но стычка с ним стоила Эл не только меча, но и способностей. Пусть временно, но ей не дано понять его, пока способность не вернется. Зато он понимает ее без затруднения.
— Озеро, — твердо сказала Эл. — Водопад и вкусные кристаллы.
Зверь чавкнул слишком красноречиво.
— Обжора.
Эл сосредоточилась, чтобы передать ему картинку.
* * *
Она выкупалась с огромным удовольствием. Покинуть плато, где запах смерти стал действовать на нервы, было наградой. Зверь знал озеро. Эл в знак примирения достала со дна четыре кристалла. Один оставила себе, а тремя угостила нового знакомого.
Озеро возвращало способность видеть и восстанавливало силы. Но о схватке даже думать не стоит. Эл купалась, пока по телу не пошла нужная вибрация, начался процесс привыкания к местности. Потом долго сидела на камнях и смотрела в воду, пока на водной глади появились смутные картины. Эта нехитрая процедура позволяла телу пропитаться местными энергиями, она освоится с быстрым перемещением, сможет понимать зверя. Она измениться внешне, скоро на теле появятся пятна, кожа сменит цвет, нечто среднее между голубым и кровоподтеком. Ее красная кровь станет фиолетовой, и вид ее утратит прелесть. Эл надеялась, что такой эффект подействует на гостей устрашающе.
Зверь наблюдал за ней с упорством любопытного ребенка. Он слопал камни, улегся на берегу в одной позе и занимался только наблюдениями. С момента, как она стала чувствовать взгляд, процедуры можно прекратить, она поднялась и стала одеваться. Она набрала воды в плоский небольшой сосуд, достала кусочек камня, собралась растворить в воде, но вспомнила, что это не третий мир, камень и вода есть, но раствора не получиться. Зверя привлекло это действие, он поднялся, подошел и осмысленно осмотрел сосуд и камень. Он несколько раз перевел взгляд с одного на другое, его морда выразила озабоченность. Эл хихикнула.
— Нет. Этого не произойдет, — подтвердила она. — Давай-ка, я надену сапоги. Пора делом заниматься. Верни мне оружие. Оно осталось на уступе.
Зверь с равнодушием отвернулся.
— Я должна, как минимум, выдворить их отсюда. Я не могу на них настроиться, временно. С тобой или без тебя, я справлюсь с ними. Мне нужно это оружие.
— Фыф.
— Я найду уступ.
Эл отошла от воды, для первого перемещения нужен настрой. Тут она остановилась и обернулась.
— Я понимаю, что ты ошибся. Рада, что до тебя дошло... Ах, ошиблась. Ты, значит, дама. Извини, я знавала одного из ваших, но в подробности не вдавалась...Он сам меня нашел, как ты, но сил меня лишил другой великий... Как это я должна уйти отсюда? Здесь пятерка браконьеров... Очень даже нужна. Я останусь...... Какой смысл лишать меня силы, если я пришла на помощь... Меня привела сюда шкура. Такая, как твоя. Ты знаешь, кто ее добыл на охоте?... Да, я одна из тех, кто однажды странствовал по этому миру...... Да, первая трагедия относится к тем временам...... Я на вас не охочусь...... Охота ради забавы мне противна... Я не ем животных, только если речь идет о моей жизни...... Тебе известно кто я?... Причем здесь мое положение?
Обе умолкли. На вид ее новая знакомая не отличалась от ее давнего друга, правда тогда она не интересовалась, есть ли у него сородичи и имеют ли они пол.
— Вы передаете узнанное друг другу? — спросила Эл.
Ответ стал откровением. Лапа легла Эл на грудь, и она увидела себя времен состязаний наследников. Таким видел ее зверь, первый знакомый из этого вида. Бледность, взгляд отрешенный. В этом облике Эл уловила что-то неземное, легкое как сияние, что окружало ее. Ее отражение что-то говорило, жестикулировало. В движениях не было силы, были легкость и обаяние. А потом возникла она же, лежащая на уступе, что-то бормоча. Потом отражение повернулась. Тогда Эл ощутила разницу. В новом отражении читалась сила, взгляд был строгим и холодным, как у Кикхи когда-то. В нем сквозила самоуверенность. Ее окутывал огненный ореол, а не прежнее легкое сияние.
Видение исчезло.
— Большая разница. Я понимаю, — согласилась она. — Это плата за обитание здесь. Я пришла другой и действительно не знала бы разницы. Там была Эл, а теперь дочь владыки...... Что значит, не так? Я не его дочь.
В ответ Эл увидела Фьюлу.
— Она. Да, она его дочь. А я? Ты можешь сказать кто я?... Я бы с радостью навела справки о себе, если бы знала, у кого спросить... Не станешь показывать, потому что я стану вам врагом? Никогда.
Эл снова увидела себя в двух ипостасях. Намек прозрачен.
— Ты считаешь, что я изменюсь...... Изменюсь непременно...... Это потом. А сейчас союз между нами не возможен?... Я — враг? Ты не убила меня... Потому что пока я ничего вам не сделала... Кто-то из моего рода на вас охотился. Я помню одну мою беседу с братом.
Эл впервые назвала Кикху братом, и собственное признание смутило ее. Она уже поставила себя на один уровень с ним.
— Фыф, — презрительно прозвучало в подтверждение ее мыслям.
Эл кивнула.
— Знаешь, мне сейчас не до чувств. Если я стану анализировать себя, я не сделаю то, зачем пришла. Я тоже упряма. Меч я верну. Я не хотела бы ссориться, наоборот, буду рада союзнику... Поможешь найти? Отлично... Наблюдай, если интересно.
Зверь внезапно пропала, прямо на глазах, потом появилась снова. У ног Эл теперь лежали ножны.
— Значит, мы договорились. — Эл наклонилась, чтобы поднять оружие. Лапа накрыла его раньше. — Поклясться? Клянусь, что никогда не стану охотиться ни на одного из вас... По приказу или без приказа, мне в голову не придет такое. Ручаюсь.
* * *
— Куда она зашла? Я не могу ее увидеть. Смин — опытный охотник, не новичок, как Пин, если мы и ее лишимся, то не оправдаемся перед ее отцом и дядей. В ее пропаже обвинят нас и припишут этому политическую окраску, — рассуждал молодой жрец храма владыки.
Охота перестала быть удовольствием. Два дня назад курсант Пин был сожран хищником еще до наступления темноты. Смин, которая была его наставником, расстроенная до злобы этим обстоятельством решила отомстить и поохотиться в одиночку на опасного хищника днем, пока он мог спать в берлоге. Их осталось трое: жрец храма по имени Исмари, стрелок Бадараси, и жених Смин — Кумон. Ему-то и отвечал жрец. Его товарищ тревожился о будущей супруге. Эту охоту они приурочили к свадьбе. Смин — женщина самостоятельная, потеря курсанта раззадорила ее, и Кумон согласился с ее доводами, отпустил одну. Она обещала найти логово и вернуться до заката. Вот наступил новый день, опознавательные сигналы не работали с середины ночи. Кумон проклинал себя за беспечность. Исмари прибег к своему опыту жреца, но видел только свечение, соответствовавшее тому, что Смин жива.
Страдания жениха не занимали Исмари, исчезновение женщины его никогда бы не озаботило. Смин — дочь высокопоставленного чиновника, а дядя наставник в его храме. Ему лично придется отчитываться за неудачную охоту. Старое поколение не разделяло этой забавы, в них жил религиозный страх перед могуществом владыки. Но с тех пор, как открыли энергию дверей, посещение миров перестало быть храмовым таинством возвышенным и запретным. Исмари был убежден, что доживет до времен, когда сменится поколение, и они — новые правители мира, к которым по рангу он будет принадлежать, -станут править всеми мирами. Он не любил охоту, считая эту забаву тренировкой нервов хорошей для самомнения и плохой для пользы правления. От посещений миров он не отказывался, поскольку предпочитал знать их не по книгам и видениям, а по личному опыту. Так Исмари оказался в компании охотников, сам не будучи охотником. Он не прочь тренироваться в стрельбе и ловкости, это полезно телу. Он не стал убивать животных потому, что его компаньоны изменили заранее оговоренную тактику охоты и кинулись бить столпившееся стадо. Их забавляло такое везение.
Пин по молодости сильно испачкался в крови. Он гордился этим обстоятельством, считая, что так он смотрится мужественно. Бедолага не учел, что запах мог бы произвести хорошее впечатление на таких же, как он, курсантов, но в этом мире он стал причиной его смерти, сделав его добычей. Как не предупреждали его, он не нанес на одежду уничтожитель запаха, поскольку через систему искусственного дыхания он его не чувствовал, анализатор зашкаливало, вызывая у Пина гордость бывалого охотника. Увещевания Смин не действовали, они вне службы, Пин относился к ней, как к сестре и шутил по поводу свадьбы, чем сердил Смин. Она ослабила наблюдение за ним, а потом готова была выть от отчаяния, когда отгоняла хищника от останков тела. Зверь сбежал, что ввело Смин в пыл погони.
