— Жаждешь превосходства, — голос отца прогнал его мысли. Лоролан встал в гордую позу. — Напрасно. Она недостижима для тебя. Скоро ты не только перестанешь улавливать ее присутствие, но и перестанешь ее узнавать. Едва ли Элли станет чем-то иным, чем она есть. Ты снова пытался торговаться с ней. Когда же ты поймешь, что она выше этого.
— Это до той поры пока она не познает механизмы взаимодействия в твоих мирах и подлинное отношение к тебе многих твоих подданных. Ты не всемогущ. Она уже знает. Без владычицы у этого мира нет перспективы, а она скорее позволит растерзать себя, пойдет на любые муки, только бы не встать на одну ступень с тобой. Элли не что иное, как то, что она есть — истинная правда. И когда она доберется до правды...
— Я больше не позволю тебе даже попытаться. Последуешь за Фьюлой. Запомни, сын, еще одна попытка напомнить ей о матери, и ты лишишься моего покровительства. Стать смертным будет для тебя наилучшим исходом. Слово владыки.
Эл, тем временем, переоделась. Она не спешила. Браззавиль заметил ее борьбу и задал вопрос:
— Вы не хотите ее возвращать?
— Браззавиль, а ты хотел бы ее возвращения?
— Нет. Но она может быть вам полезна.
— Может быть.
— Она оттянет на себя симпатии Лоролана. Вы лишитесь союзника, не столь ценного, зато избавитесь от его домогательств.
Откровенность Браззавиля заставила Эл улыбнуться.
— Лоролан увлечен не мной, а своим возможным возвеличиванием благодаря мне. Он не оценивает, в какой степени он теряет мое уважение.
— Эл, он коварен.
Браззавиль замолчал, чтобы не продолжать.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Он единственный из наследников, не считая меня, кто остался здесь.
— Он бредит мечтой занять место владыки.
— И займет, — с пугающей уверенностью в голосе заявила Эл.
Браззавиль едва не выронил ножны, что держал наготове, пока она переодевалась.
— Миры умрут, Элли.
Браззавиль назвал ее полным именем, что заставило Эл вопросительно посмотреть на него.
— Не так просто. Я подметила удивительные вещи во время моего последнего приключения. Природа, какова бы она не была, не создает однозначных схем. Выживание системы — обязательное условие эволюции. Для этой цели найдется масса ходов и способов. Поверь мне, я слегка в этом разбираюсь. Еще у жизни есть великое качество, — Эл похлопала Браззавиля по плечу и забрала меч, — неуничтожимость.
Он проводил ее, а когда она растаяла на краю белой дороги, он посмотрел в сторону дворца и тихо сказал:
— Я не хочу доживать до времен, когда тебя здесь не станет.
— Глава 2 Капитан
Крик ребенка заставил Мейхила отвлечься от поисков. Что произошло, чтобы мать бросила малыша без присмотра? У него четверо младших в семье, и всем хватает внимания. Он свернул к маленькой площади. Он увидел ребенка, не такого уж несмышленого. С чего он вздумал истошно орать? Он кричал одно слово.
— Капитан! — вопил детский голос.
Мейхил удивился.
Детская головка вертелась из стороны в сторону, испуганные глаза высматривали в толпе знакомый силуэт матери. Какого пола ребенок Мейхил понять не мог. Общинники за пределами столицы одевали детей одинаково. Он приблизился, хотел взять ребенка на руки, тот оказался шустрым и, увернувшись, бросился наутек.
— Капитан! — на бегу кричал он.
Но капитан как раз он. Мейхил был капитаном охраны королевы. Должность не распространенная в столице. Кого зовет ребенок?
Вдруг малыш прекратил крик, резко повернулся на бегу и кинулся к невысокому незнакомцу в серой одежде и высоких сапогах. Мейхил поспешил к нему, тройка воинов выскочила на площадь, увидела Мейхила и пошла навстречу на его знак.
Он подскочил к серому и схватил его за рукав. Удивление его продолжалось. Малышка, а это была девочка, обвила руками ногу в сапоге и вела себя с чужаком как со знакомым. По крайней мере, с таким грузом он не убежит. Кисть незнакомца легла на детскую голову.
— Опять потерялась, — сказал спокойный голос.
— Почему она звала тебя капитаном? — спросил Мейхил строго.
За спиной у незнакомца уже стояли трое воинов, ему не сбежать.
— Легче легкого, — с усмешкой ответил серый и посмотрел так, словно знал о чем думает Мейхил. Его слова словно служили ответом на мысль Мейхила.
— Отвечай на вопрос, — угрожающе потребовал Мейхил.
— Едва ли ты поймешь мое объяснение, — ответил он.
— Ты намекаешь, что я глуп?
Мейхил посмотрел в темные зрачки, но нахал отвел глаза.
Воины подхватили его под руки, один пытался оттащить ребенка.
— Ты будешь заключен в тюрьму. Там тебе объяснят, как следует отвечать на вопросы, — с достоинством объявил Мейхил.
К ним, спотыкаясь, спешила женщина. Она набросилась на солдат, отбирая девочку, попутно стараясь отпихнуть их от серого.
— Что налетели! Это моя дочка! Я потеряла ее! Так заплачу за это! А ее не трожте, она со мной!
Тут серый сделал рывок, да такой сильный, что воины не удержали его. При попытке снова его схватить он толкнул одного и уперся рукой в грудь другому.
— Не дергайся, солдат. Стой тут, — сказал серый.
Воин остановился, словно приказ что-то значил для него.
— Успокой их, — обратился он к Мейхилу. — Не то накостыляю твоим молодцам прилюдно. Вот будет позор.
На площади появились еще две тройки воинов. Мейхил подал знак.
Пока он дел знаки серый поднял девочку на руки и чмокнул в щеку.
— Ну, визгунья, сдала ты меня самым милым способом. — Она протянула ребенка матери. — Держи ее, а то снова удерет.
Потом он оторвал что-то от ворота своей куртки и протянул женщине.
— Заплатишь этим штраф.
— Спасибо тебе. За что тебя могут взять под стражу? — с недоумением спросила женщина.
— В этом городе найдется за что, — ответила Эл. Тут она повернулась к симпатичному и совсем не суровому, хоть он и напускал на себя суровый вид, командиру солдат. — А действительно за что?
— У меня приказ, — ответил он. — Ты выглядишь, как разбойник. Ни один горожанин не выглядит так, как ты. И не носит такие сапоги.
Серый едва на захохотал, сдержался, потом в его взгляде отразилось сочувствие. Мейхил догадался, что предмет сочувствия он сам.
— Нынче путешественников ловят и сажают в тюрьму за сапоги? Экий юридический нонсенс?
— Ты помог сбежать певцам, — добавил Мейхил.
Тем временем к кругу воинов присоединялись свидетели происшествия. По лицам Мейхил читал, что они на стороне серого.
— Кто освидетельствует тебя? — спросил он громко, горожане попятились, как он ожидал.
— Полагаю, королева знает меня, — прозвучал ответ.
— Ты арестован по приказу королевы! — громко произнес Мейхил, чтобы у всех отпало желание защищать чужака.
На его громкий голос в стане наблюдавших послышались смешки. Мейхил почувствовал, как воин, что стоял всех ближе, тронул его за руку и тихо шепнул:
— Это женщина, капитан, приказывай скорей, чтобы уводили, люди недовольны. Ты, капитан, перепутал парня с девушкой, потому смеются. Проводи мать с ребенком к судье, мы сами ее отведем в тюрьму.
Мейхил с трудом понял последние слова. Его взгляд прилип к лицу человека в сером. Она же старалась не смотреть на него, обводя взглядом людей за спинами воинов и кивая, словно видела знакомых.
Он сделал, как советовал воин. Девушка не позволила ни одному из охраны притронуться к себе, так и пошла в кольце. А Мейхил указал женщине с девочкой дорогу к судье. С нее полагалось взыскать штраф за то, что она бросила дитя без присмотра. В столице на этот счет законы строгие. Так боролись с бродягами. Женщина не походила на бродягу.
Она оказалась женой оружейника, который привез оружие на заказ, и взял семью в столицу. Женщина пожаловалась, что девочка очень любопытная и шустрая, уследить за ней трудно, так она потерялась. Мейхил дождался, пока взыскание будет назначено. Судья вызвал оценщика, когда в уплату женщина предложила камень. Возникла заминка. Мейхилу хотелось доложить королеве об исполнении указания. Он мог уйти, поскольку женщина предложила плату, его удержало любопытство, камень ей дала арестованная. Судья этим не интересовался. Но оценщик смотрел внимательно, Мейхилу стало любопытно, что он скажет. В итоге жене оружейника назначили приличную сумму сдачи, чему она сильно удивилась.
— Откуда у тебя этот кристалл? — поинтересовался оценщик.
— Дала его наша попутчица. Мы вместе приехали в город. Она путешествует. Камень от нее, — ответила женщина.
— Она под арестом, — предвосхитил Мейхил следующий вопрос.
Судья и оценщик переглянулись.
— Из-за камня? — поинтересовался судья.
— Нет. По приказу королевы, — ответил капитан.
Двое снова переглянулись.
— Она добропорядочная девушка, — вступилась женщина. — Почему бы ей ни быть богатой? Я верну ей остаток, что вы выплатили мне, когда мы снова встретимся.
— Вы едва ли встретитесь, — отреагировал Мейхил.
— Вот, что скажу я тебе. Молодой ты. Глупый. Не пожалел красавицу, с парнем спутал. И дня не пройдет, как она будет свободна. А если ей сделает ваша королева плохое, то вся наша земля перейдет под власть города проклятых. Так и передай ей и королю ее, — заявила женщина.
Судья и оценщик переглянулись.
Капитан не успел возразить, как женщина схватила на руки девочку и решительно вышла на улицу. Она ворчала тихо, когда он последовал за ней. Потом они разошлись в разные стороны. Мейхил вернулся к королеве.
— Это хорошая новость, — королева Фьюла наградила его холодной и красивой улыбкой. — Глупые слова глупой женщины пусть вас не тревожат. Ее угрозы не имеют силы.
— Когда назначить допрос? — спросил Мейхил.
— Это не ваша забота, когда ее допросят, — сказала королева строго. — Я жалую вам три дня отдыха. Поезжайте к морю.
Мейхил шел домой и вспоминал события этого утра.
* * *
Было пасмурно. Это утро было одним из тех, когда Мейхил вспоминал, что его должность обязывает преодолевать ленивую скуку службы. День предвещал плохую погоду, а значит, часы покажутся бесконечными.
Он стал капитаном охраны королевы два с небольшим года назад. Этой должностью его наградили за то, что он закрыл королеву от ножа убийцы. Должность в большей мере почетная, чем командирская, в подчинении у него всего десяток воинов. Он молод, чтобы командовать большим числом.
Семья не одобряла его службу, а поскольку он жил в отцовском доме, то терпел нарекания родителей до тех пор, пока не позволит себе женитьбу и свой дом. И каждый раз, выходя на улицу, старался забыть разногласия и представлял прекрасный облик королевы.
Он обожал королеву. Взглянуть на нее раз в день он считал хорошим знаком. Она была прекрасна настолько, насколько может быть прекрасно женское существо.
Сегодня она позвала его сама, в свои покои. Он замирал от ее голоса и следил, как она движется.
Сквозь открытые окна комнаты слышалась песня с городской площади.
— Слышишь? — обратилась она.
Она первой подошла к окну. Мейхил наблюдал, как она пристально смотрит вниз. Он осмелился подойти и взглянуть на то, что привлекло внимание королевы.
Под окнами расположились певцы. Они тянули приятный мотив, веселый, совсем не в настроение утра. Слова сплетались в изящные поэтические обороты, но смысл фраз был провокационным. Они пели о лучших временах с явными намеками на то, что нынешнее время лучше пережить где-нибудь в горах, подальше от столицы, "где правит торжествующее лицемерие".
Вокруг собралась стайка ребятишек, и они приплясывали и кривлялись в такт музыке. Мимо проходили горожане, озабоченные делами наступившего дня. Среди беззаботных детей был единственный слушатель, который стоял близко от певцов и никуда не спешил уходить. Мейхилу показалось, что музыканты нарочно выводят свои трели, стараясь снискать его одобрение. Самый голосистый певец без инструмента делал ему знаки, в ответ слушатель кивал.
— Я замечаю, что вам нравиться мотив, — холодно заметила королева.
— Да. Мотив приятный.
Мейхил понял, что его одобрение не нравится королеве.
— Прогнать их? Или арестовать?
— Этих прогонишь — другие появятся. Этих сумасшедших напугать невозможно, они тупо верят, что служат чему-то доброму. Они просто бездельники и бродяги, и нет такого закона, чтобы запрещать им петь, — с презрением сказала она. — Меня интересует другой персонаж. Этот. В сером.
Она указала изящной рукой на человека внизу.
Тот самый слушатель. Мейхил более пристально стал рассматривать его и перестал слышать музыку. Чужак в серой одежде и высоких дорожных сапогах, будто бы заметил взгляд и оглянулся.
— Он странно одет,— заметил Мейхил.
— В чем странность? — спросила королева.
— По утверждениям такая обувь не всем по карману. Носят ее бандиты в горах и редко путешествующие вельможи из иных земель. Обладатель сапог не похож на вельможу, одет скромно, не по местной моде. Признаться, таких костюмов я не видел раньше.
— Арестуйте его, — приказал королева. — Мне нужно, чтобы он оказался в нашей тюрьме, а не городской. И осторожно, он не простой бродяга. И еще. Все-таки, выставьте из города этих певунов. Они мне не нравятся.
На площади — толчея. Десять его воинов пробирались к серому с трудом. Он не двигался с места, ничего не подозревая. Потом Мейхил увидел, как он спокойно подошел к музыкантам, что-то шепнул. Музыка стихла. Среди певунов возникло оживление, а потом они стремительно скрылись. Тут Мейхил догадался, что серый неким образом предугадал его план. Он помог певунам и скрылся сам. Его серая куртка мелькнула уже далеко, в проеме арки на выходе с площади.
Мейхил вернулся во дворец и попросил подмоги. Он не надеялся найти чужака быстро. Потом он совсем не надеялся его найти. Тридцать воинов сновали по городу. Если чужак укрыт горожанами — его не обнаружить.
Ему улыбнулась удача. Крик ребенка привел его к цели. Мейхил усмотрел в этом высшее покровительство.
* * *
Он добрался до побережья к вечеру. Тут было так спокойно, что Мейхил решил посвятить себя только отдыху, забыть о столичной суете. Наконец-то, он один.
Круглый домик для отдыха, который предложил ему местный житель находился шагах в пятидесяти от воды. Хозяин домика любезно сообщил, что можно посмотреть в округе, снабдил его местными лакомствами и принес дров. Было очень тепло. Начало весны. Однако хозяин посоветовал разжечь огонь на берегу и провести вечер у огня, такой отдых — самый лучший.
Мейхил бродил по берегу. Море подступило сюда не так давно, заняв место песчаной пустыни. Берег не обживали, считалось, что вода может подняться и затопить окрестности или, наоборот, отступит.
По берегу далеко друг от друга расположились маленькие временные домики, специально для отдыха. Они повторяли друг друга круглыми формами, купольными крышами, большими окошками и занавешенными тканью дверями.
Глядя на это милый ландшафт, он впервые вспомнил, что наступила весна. Он ловил едва ощутимый ветерок, легкий с запахами моря. Он закрыл глаза и... Ему вспомнилось лицо арестованной. Приказ исполнен, и служебное рвение уступило место удивлению. Если женщина, то очень необычная. Прежде, кроме одежды его ничто не привлекло. Потом он смотрел в лицо, смотрел достаточно долго и внимательно, чтобы его запомнить.
