Через год случилась война Первого Контакта — люди вступили в вооружённый конфликт с первой инопланетной расой — турианцами. Этот конфликт был странным, над его осмыслением и ныне работали огромные научные коллективы. С тех пор человечество вышло в Большой Космос. Дэйна благодарила всех известных ей богов, а случалось — и неизвестных за то, что Джон был тогда ещё очень мал: она понимала, что будь он постарше, то непременно бы постарался принять в этой войне личное участие. Да, она привыкла бояться за Джона, потому что... потому что любила его. Любила с тех пор, как испытала чувство первой любви, избрав для себя Джона как наиболее близкого человека. И была очень рада и горда тем, что и Джон выделил именно её, Дэйну среди других девочек-воспитанниц того небольшого детского дома. Выделил и сделал своей главной. Пусть только... платонически, но сделал главной. Она купалась в его чувствах, в его эмоциях — он дарил ей лучшее из того, что становилось для него самого в ту пору взросления доступным. Она чувствовала себя защищённой и счастливой. И старалась сделать счастливым Джона. Да, она знала, что далеко не все люди переступают грань платонических взаимоотношений, когда чувство первой любви начинает угасать, уступая пространство, уступая место большой реальной главной любви. Может быть, если бы они оба росли в обычных семьях, они бы спокойно и свободно разошлись в разные стороны, но детдом — особая среда обитания, его воспитанники немногим, но отличаются от детей, выросших даже в неполных семьях. И тем более отличаются от детей, кто вырос в семьях, где была и мама и папа.
Хорошо, что у неё ещё в детдоме появилось дело, которому она отдавалась почти полностью — большой профессиональный спорт. Она подчинила спорту всю свою жизнь и знала, что Джон тоже сделал свой выбор — он пожелал стать офицером-спецназовцем и начал серьёзно готовиться к реализации своего выбора в последние несколько лет пребывания в детдоме. Так же как и она стала готовиться к вхождению в сферу большого спорта. Так что покинув стены детского дома они оба уже имели чёткие ориентиры в своей взрослой жизни. У неё на руках был график сборов, выездов, тренировок и соревнований, а у него — план-программа подготовки воинов элитных частей спецназа ВКС Альянса Систем.
День одиннадцатое апреля две тысячи сто семьдесят второго года Дэйна запомнила на всю жизнь. Этот день стал одновременно и днём рождения Джона и днём его вступления в Вооружённые Силы Альянса Систем. Да, они вдвоём успели отпраздновать очередной день рождения Шепарда, посидели в кафе, потом посидели на берегу Ривер Ди в Честере. Что-то тянуло в этот городок Дэйну и Шепард, знавший об этом, не стал протестовать. А вечером она провожала его в армию. Плакала, конечно, куда же без этого. Волновалась, нервничала. Джон тоже... нервничал, но сдерживал себя. Для Дэйны это было важно — то, что он сдерживал свои волнения. Он всегда ей помогал — даже одним своим присутствием, а уж когда он действовал для неё и ради неё... она вообще чувствовала себя предельно счастливой. Часто чувствовала себя вот такой вот счастливой и уже тогда, провожая взлетавший военный пассажирский транспортник, увозивший новобранцев в учебное подразделение, знала, что счастлива. Счастлива особым счастьем: Джон добился своего — он вступил на путь, к которому готовился несколько лет до этого. Готовился сознательно, осознанно.
Всего лишь пять лет — и произошёл инцидент на Акузе. В госпитале Джону вручили его первый орден. Как единственному выжившему спецназовцу. Многое было в этом инциденте непонятного для непосвящённых в детали, а для Дэйны было важно только то, что Джон выжил и вернулся. Да, его привезли медтранспортом в тяжёлом состоянии. Но он выжил, он остался жив и он вернулся. Она гладила пальцами эмаль и металл его ордена, а он улыбался, говорил, что вот теперь и у него появились медали олимпийского уровня. Почти такие же как у неё. Она смеялась. Смеялась, потому что видела, потому что верила: он не только выжил и вернулся, он сохранил в себе всё то, что она так любила. Он остался прежним, прежним для неё, хотя, конечно, изменился, посуровел, стал менее многословным. Она восприняла все эти изменения как должное, ведь Джон — мужчина, он занят мужским делом, он — воин, он — офицер. И она — рядом с ним. Она — вместе с ним. Теперь они оба — взрослые самостоятельные люди. Он уважает её право решать насчёт детей и она знает это как никто другой. Она хотела от него детей, хотела, но Джон... никогда не торопил её, не настаивал, не давил. И она была ему за это благодарна.
И вот теперь наступил две тысячи сто восемьдесят третий год. После Акузы прошло шесть лет. Джон восстановился, долгое время находился в резерве командования ВКС Альянса, метался по полигонам и по самым разным наземным, к счастью, воинским частям. Служил, работал, действовал, совершенствовался. Он не любил бездействовать. А она была спокойна и счастлива — пусть изредка, но он прилетал к ней и они проводили когда несколько часов, а когда и несколько дней вместе и рядом. Командование и сослуживцы знали, что Дэйна — практически первая кандидат в невесты Джона Шепарда, но сам Джон никогда не давил на Дэйну и никогда не торопил её с принятием окончательного решения. Удивительно, но она оставалась свободной и вольной рядом с ним. Могла спокойно и свободно общаться с другими молодыми людьми и он... он не ревновал, потому что доверял ей.
Он улетел на "Арктур" и она проводила его. Проводила взлетавший челнок взглядом, а потом вернулась в его квартирку и пробыла там ещё несколько суток. До самого отлёта в Токио, на очередные спортивные сборы. Не хотела она покидать квартиру Джона раньше. Не хотела и... не могла. Боялась, опасалась, волновалась, что это, всё содержимое этой холостяцкой квартирки, может остаться единственным материальным, что будет после того, как Джон... уйдёт. Что-то очень чёрное витало над ним. Она это чувствовала, но скрывала от Джона, понимая, разумея и зная, что он тоже что-то такое ощущает. Уж он такой.
На "Арктуре", как она понимала, Джон надолго не задержится. Значит, будет он назначен на корабль и тогда... тогда будет сложный и опасный полёт. Очень опасный. Эта чернота... была какой-то особенной. Настолько тяжёлой, что сама Дэйна никогда, как ни пыталась, не могла найти аналогов этому давящему ощущению, которое порождала эта чернота, витавшая над Джоном. Даже после Акузы, после того, как она ощутила смертельную опасность, нависшую над Шепардом там, на этой планете, она так не боялась, не опасалась и не волновалась. Что-то было нечисто с этой очередной "командировкой" Джона. Что-то было нечисто.
Капитан ВКС Альянса Систем Джон Шепард. Станция "Арктур"
Перелёт на доставщик не занял много времени. Шепард прошёл в числе других пассажиров челнока в основной салон, занял предназначенное ему посадочным предписанием кресло, пристегнулся и стал спокойно ожидать прибытие рейсового кораблика на станцию. Такие перелёты для него уже давно не были диковинкой, он считал их рабочими, поэтому не обращал на обстоятельства, связанные с ними особого внимания. Да, конечно, в полёте он думал о многом, в том числе и о Дейне, но ещё больше его занимало появившееся ощущение нараставшей неправильности, связанное, по всей видимости, с предстоящей работой на станции "Арктур". Да, согласно существующей практике офицеру его статуса и ранга могли предложить сначала поработать на станции в структурах ВКС Альянса Систем и только потом принять решение о назначении на корабль. К обоим вариантам Шепард, как сам ощущал, был полностью готов, но сейчас его беспокоил именно второй вариант — что-то подсказывало ему о грядущих сложностях с кораблём и его экипажем.
Точно в назначенное приказом время доставщик пристыковался к космической станции. Пиликнувший инструментрон вывел на малый экран уточнение — явиться в Управление кадров ВКС и Шепард, подхватив сумку и кейс, направился в хорошо знакомый ему сектор "Арктура".
В указанном в уточнении кабинете его ожидал лощёный полковник. Шепард отдал полагающееся воинское приветствие, доложился по форме — протокол и ритуал, никуда не денешься, следовать им не сложно. Полковник чётко козырнул в ответ — дисциплину командование контингента ВКС, размещённого на "Арктуре", блюло, но затем подал капитану не положенный по процедуре бланк-ридер с приказом, оформленным по всей форме, а простой ридер. На экране прибора Шепард увидел всего три строчки текста, гласившего: "Капитану спецназа ВКС Альянса Систем Джону Шепарду принять пост старшего помощника командира фрегата "Нормандия"". Там ещё были станционные координаты кабинета командира корабля — стандартная практика.
Козырнув вторично, Шепард развернулся и вышел из кабинета, не забыв, конечно, ни кейс ни сумку. В штабных структурах станции уже привыкли, что офицеры прибывают в Управление кадров прямо с бортов доставщиков, поэтому на багаж смотрели с пониманием, помня, однако, о том, что по Уставу ВКС офицер не должен являться в такие учреждения "с вещами". Как всегда — написано одно, на практике совсем другое.
То, что полковник был штабистом Шепарда нисколько не раздражало. Люди везде работают и этот полковник был не первым и не последним штабистом, а точнее — паркетным офицером, увиденным капитаном за время службы в ВКС. Но приказ, оформленный явно не по форме, только добавил сомнений и заставил Шепарда повнимательнее отнестись к предстоящему разговору с командиром корабля, на который, как оказалось, он был назначен.
Из материалов бюллетеней ВКС Альянса Шепард уже знал об этом корабле — совместная человеческо-турианская разработка. Ничего особенного — обычный разведфрегат, каких в составе дивизионов ВКС было немало. Единственное, что этот корабль отличало — наличие усовершенствованной системы "невидимости", если, конечно, не добавлять к отличиям явно слишком большое и по размерам и по мощности ядро двигательной установки, делавшее управление этим кораблём весьма проблематичным, требовавшим от пилотов специальной подготовки и повышенного внимания.
В Академии Эн-Семь Шепарда приучили к тому, что в его будущей служебной карьере обязательно будут проблемные корабли, проблемные экипажи и проблемные задания. Такова была судьба у спецназовцев высочайшего уровня, если выражаться журналистским стилем для не особо взыскательных читателей.
Коридор за коридором, переход за переходом, лифт за лифтом Шепард приближался к кабинету командира корабля. Встреча с этим офицером, по традиции — первым после бога на борту окончательно ставила на неопределённости положения капитана большую и жирную точку. Похоже, что впереди действительно была служба на проблемном корабле, что, конечно, не добавляло Шепарду ни радости, ни удовлетворения, но, по меньшей мере, снимало многие вопросы, оставляя место для новых, порождённых ощущением надвигающейся опасности. Нет, не связанной с этим кораблём, более глобальной, более страшной. Трудно было определить причину такого ощущения и потому Шепард, продвигаясь по станции "Арктур" к кабинету командира "Нормандии" не старался акцентировать на этом ощущении своё внимание. Он был в определённой мере настроен на то, что такие ощущения будут иметь место. Без чувства опасности нельзя было выжить и сохранить боеспособность там, где приходилось чаще всего действовать спецназовцам его уровня.
Оставив сумку в камере хранения перед входом в сектор "Арктура", где размещались кабинеты командиров кораблей — обычные каюты, передаваемые по сложной системе всем высшим офицерам, корабли которых были временно или постоянно приписаны к флотам Станции, Шепард на несколько секунд замер перед нужной дверью и постучал.
— Войдите. — раздался спокойный голос, чуть приглушённый герметизацией. Капитан открыл створку, переступил порог, остановился, подождал, пока створка встанет на место и отдал полагающийся по уставу рапорт о прибытии.
— Рапорт принят. — сказал офицер, вставший при появлении Шепарда в каюте и козырнувший в ответ на уставное приветствие гостя. — Присаживайтесь, капитан Шепард. — Он указал на стоявшее рядом с рабочим командирским столом кресло — одно из двух. — Вижу, вы недовольны.
— Да, сэр. Но пока я бы не хотел говорить о причинах своего недовольства. Возможно, оно не имеет под собой оснований. — спокойно и чётко ответил Шепард, присаживаясь в указанное кресло.
— Как бы там ни было, вы получили назначение, капитан. — хозяин кабинета присел в своё кресло, включил настольный инструментрон. — Я — командир фрегата "Нормандия", капитан Дэвид Андерсон. Отлёт — через несколько часов, все уже на борту. Знаю что вы оставили сумку в камере хранения. Будем идти на корабль — вы сможете её забрать. Вылет "Нормандии" — особый, но не срочный. Так что время для этого у вас будет. — офицер подал Шепарду "большой" ридер. — Здесь — все материалы по кораблю и экипажу. Своеобразная вводная информация. Полагаю, ознакомившись с ней, вы сможете получить ответы на многие интересующие вас вопросы. — Андерсон встал. — Идёмте.
Шепард вышел из каюты следом за командиром корабля. Чувство нестандартности ситуации просто вопило. По всему выходило, что Андерсон не хочет многое ему говорить прямо сейчас, здесь, на борту "Арктура". Причин тому могло быть несколько: вечная конкуренция между вояками и политиками — основными жителями станции, секретность и просто желание командира провести основную процедуру введения в должность непосредственно на борту своего корабля.
О своём обещании относительно камеры хранения Андерсон, к удовлетворению Шепарда, не забыл: сумка оказалась на месте и была выдана сержантом-вещевиком владельцу в рекордно короткие сроки. Несколько минут — и офицеры переходят в ту часть станции, откуда отправлялись шаттлы и челноки на корабли. Рейсовый челнок доставил Андерсона и Шепарда на борт фрегата и командир корабля жестом предложил пройти в его каюту.
— Присаживайтесь. — бросил Андерсон, подходя к иллюминатору каюты и бросая короткий взгляд на станцию "Арктур", часть которой виднелась за толстым бронестеклом. — Торопятся...
Умостившись в рабочем кресле, стоявшем у стола, Шепард насторожился. Приглашение присесть — обычно, а вот "торопятся" — уже интересно и не стандартно. Похоже, командир корабля действительно более свободно чувствует себя на борту фрегата, чем на борту станции. Это — привычно, но... подтверждает подозрения и опасения Шепарда, связанные с его назначением.
— Вас назначили на должность старшего помощника, капитан. — Андерсон вернулся к столу, сел в своё кресло. — Назначили... в рамках нестандартной процедуры, что вы, безусловно, отметили. Не буду скрывать — на станции я не мог многое сказать вам открыто. Корабль... даже не введён по-нормальному в состав дивизиона разведфрегатов, подчинённого адмиралу Михайловичу. Документов о его принятии в состав флота я до сих пор не видел, тем не менее, нам, экипажу и команде приказано отправиться через несколько часов на Иден-Прайм. Миссия специальная, на командование арктурианской группировки давят из Президиума Альянса. У них там какие-то заморочки с Советом Цитадели, а точнее — со Спектрами. С Корпусом Спектров. Кстати, один из этих агентов — на борту фрегата. Турианец Найлус Крайк. — Андерсон чуть поморщился. — Та ещё штучка птицемордая. Корпус до сих пор не считает необходимым располагать своими собственными кораблями и, по понятным причинам, стремится использовать корабли тех рас, с которыми агентам приходится взаимодействовать. Да, агент — турианец, и корабль — тоже наполовину более-менее турианский. Так что здесь особых противоречий нет. В какой-то мере действительно Иерархия имеет некое право проверить, как эксплуатируется корабль, построенный по предоставленному ею проекту. Обычная практика. Миссия специфическая — исключительно в интересах Совета Цитадели, которому Корпус Спектров подчинён напрямую. О деталях узнаете со временем, капитан. А пока отмечу, что на корабле сейчас больше проблем, чем норматива. Тем не менее, нам придётся работать с тем, что имеем сейчас. И я рад встретить коллегу. — Андерсон выложил на стол жетон "Эн-Семь". Свой личный жетон.
