— Смотря кого считать вашими. Я хранитель этого мира, болван. А ты тот, кто нарушает его законы.
— Хранитель. Не слыхал о таком, — возразил Бадараси. — Откуда у тебя ключ? Подозреваю, что это ты прикончил Смин.
— Так ее звали Смин. Я потребовал от нее жертву за убийство. Она назвала тебя. Ты станешь жертвой. Сзади стадо, которое тебя раздавит.
Его удалось удивить, Эл смаковала его растерянность.
— Почему она назвала меня? — удивился он.
— Умирать не хотела.
— Хм. Кто она такая, чтобы назначать меня жертвой? — возмутился он. — Я не верю ни во владыку, ни в каких-то там хранителей, ни в жертвы. Пусть верят жрецы.
— Напрасно не веришь.
— Я никогда не видел ни владыку, ни кого кто видел бы его. Говорят, он нас боится. Мы превзошли его в знании.
— Примитивное выказывание. Ты оскорбляешь мой слух. Поэтому я продлю твою жизнь настолько, чтобы ты поверил. Поверишь — останешься жить.
Бадараси почувствовал, как тело перестает его слушать, он показался сам себе очень тяжелым. Он еще раз внимательно посмотрел на сидевшего на камне наглеца, а у того в руках оказался яркий шарик, как вспышка света. Шарик полетел в него. Бадараси не смог увернуться, тело не послушалось. Шарик угодил Бадараси в грудь, и мелкие искры рассыпались по ткани его костюма. Бадараси ощутил сразу множество запахов. Потом ему в лицо угодил комок мерзкой жижи и растекся по маске. Бадараси стал очищать визир и дыхательную маску. Он не ожидал, что преследователь перейдет от слов к делу, и пожалел, что не сделал попытки убить его. Действительно, почему?
Последовала атака, Бадараси получил пинок в бок, и упал с камня, на котором стоял. Потом он был обезоружен и толчками выгнан в долину. Он не мог сопротивляться, разряд вывел из строя защиту костюма, удары были точными и болезненными, а потом со знанием дела его враг повредил дыхательную систему, Бадараси понял это, как только упал в очередной раз на спину и не смог правильно дышать. На открытом месте он сумел подняться и был готов оказать сопротивление, но противник исчез.
Эл уходила из долины не оглядываясь, слышала, как поднимается рев за спиной. Скоро этому гордецу будет преподан урок. Едва ли он кинется в погоню, потому что сам станет объектом погони. Он сильный, если он сможет удрать по горам от этого стада, то его найдут другие, нюх у этого вида невероятный. Пару дней охотник проведет в бегах, а если выживет, то и разговор будет другим.
* * *
Кумон заметил Смин первым, она брела им навстречу. Это могла быть только Смин, они не нашли в округе иных живых существ. Этот район точно вымер. Уже сутки они не слышали ночного воя. Некое наитие вывело их к ней. В этой встрече виделось Кумону нечто мистическое. Первые мгновения он всматривался и не верил себе, но им навстречу шла она, он знал хорошо ее походку и эту манеру держать голову. Она явилась в жалком виде, едва он пригляделся, испытал неприязнь. Зрелище неприятное. Ее одежда разорвана, маски нет. Лицо он узнал с трудом, оно распухло, изменило цвет, из дыр костюма виднелось тело в пятнах.
Кумон посмотрел на жреца. Исмари разглядывал Смин с интересом ученого, совсем бесстрастно.
— Я всегда догадывался, что тут можно выжить без нашей защиты. Вопрос в последствиях. Ее тело отравлено, — спокойно сказал он.
Кумон подошел к Смин первым. Она хотела прижаться к нему, но он не сдержал неприязни и отшатнулся от нее.
— Нужно немедленно найти проход, в другом мире ей станет немного лучше, — рассуждал жрец. — У нас некоторая потеря ориентации. Я наметил двери, но сейчас их нет на месте. Присутствует элемент блуждания. Я попытаюсь рассчитать дрейф.
Смин тупо смотрела на него.
— Где Бадараси? — спросила она тихо и хрипло.
— Он ушел. Назад, — ответил Кумон.
— Он умрет. Он убьет его.
Жрец приблизился к ней, посмотрел оценивающе, заглянул за спину.
— На тебя напали? — спросил он.
— Да, — выдохнула Смин. — Он хотел жертву. Я назвала Бадараси.
— Опиши его. Какой он?
— У меня нет сил. Я не осталась там. Там страшно.
— Он тебя отпустил?
Смин не ответила, она очнулась от оцепенения и схватила Кумона за руку.
— Вы убили кого-нибудь? Животное?
— Нет. Еда сегодня кончилась. Пока мы ищем дверь, нам придется голодать, — отвечал Кумон, отходя от нее, но Смин шла следом.
— Лучше голодать, чем встретить его. Он грозил убить нас, если мы еще кого-нибудь убьем, — с испугом говорила она.
Кумон силой высвободил руку. Ему становилось все неприятнее ее присутствие.
— И кто он такой? Он порвал твою одежду? Избил тебя? Почему ты жива? — спрашивал он.
— Да. Расскажи, как ты прожила эти дни, — с любопытством попросил Исмари.
— Я не жила, я умирала. С того момента, как увидела его. Животные его слушают. Он повелевает ими. Он вселяет ужас и повиновение, — отвечала она.
— Опиши его, — снова попросил Исмари.
— Он похож на духа этого мира, и он как живой. Он прикасался ко мне. Он сильный. У него лик статуи, страшный лик.
— Смин, ты бредишь. Здесь нет таких, как мы, — возразил Кумон.
— Здесь даже зверей нет. А он есть, — убеждала она.
— Тебя терзал зверь?
— Он хуже зверя. Он — охотиться за нами, — с дрожью в голосе говорила Смин.
— Кажется, Бадараси верно сказал, за нами по пятам кто-то шел, — заключил Кумон. — Не будем ее мучить. Вид у нее жалкий. Нам нужно помочь ей.
— У меня есть настой. Я дам ей отпить, но едва ли он поможет ей при таком отравлении. Тебе следует немедленно принять решение, Кумон.
— Мы возвращаемся. Она может идти. Пойдет сама. Я не брошу ее тут. Ищи дверь, — резко ответил Кумон.
— Я пытаюсь, мне необходимо время. Пусть она отдыхает, потом мы допросим ее. Мне хотелось бы описания этого повелителя зверей. Они не управляемы. Мне хочется иметь представление о том, кто осуществил над ними контроль, — равнодушно рассуждал жрец.
Они обсуждали способ поиска прохода, а Смин присела в паре шагов от них на камень и погрузилась в себя. Лицо стояло перед ее глазами так явственно, маска без пятен. Она отчетливо созерцала знакомые черты.
— Я знаю его, — шептала она. — Я знаю его.
Скоро жрец дал ей настой. Сознание стало яснее, черты лика становились расплывчатыми, пока они не превратились в очертания камней перед глазами. Тогда Смин подняла голову и поняла, что Кумон старается не смотреть на нее. Она посмотрела на обнаженную часть руки, где костюм был особенно порван. Мертвенные пятна покрывали кожу.
— Он убьет Бадараси. А что будет со мной? Скажи, Исмари, — спросила она.
Исмари подошел, присел рядом на камень, осмотрел пятна.
— Я не могу сказать. Если мы вовремя вернемся, храм займется излечением.
— Я выгляжу ужасно, — сказала она. — Но я дышу. Уже третий день я дышу. Мы сможем уйти, если никого не убьем.
— Если мы станем голодать, то ослабнем. Мы найдем пищу.
— Он запретил убивать.
— Тебе стало лучше, Смин?
— Не знаю. Я чувствую себя немного бодрее. Но я разбита, я повержена. Никогда не чувствовала себя беспомощной. Это унизительно, — говорила она.
— Он был похож на нас? Одет так же?
— О нет. Он одет, как дикарь. Он даже ниже меня ростом. У него на голове странные волосы. Они светлые, как наша желтая река, и так же кружатся. И лицо. У него лицо. — Смин пыталась руками показать форму, увлеклась и коснулась своего, водила рукой, нащупывая собственные черты. — Оно мне знакомо. У него сапоги и меч. Древний.
— Бедняжка Смин, скажи, что он был одет в серое. — Исмари недоверчиво улыбнулся.
— Да. Да. Серое. Я сначала думала, что на нем такая кожа.
— Оставь ее в покое, — вмешался Кумон. — Она переходит на бред. Мне неприятен ее вид и то, как она разговаривает, у нее некрасивый голос.
Исмари посмотрел с наигранной укоризной.
— Она твоя невеста. И вашего первенца ты обещал храму. Смин устала, но не бредит. Если она видела серого человека, то я тоже хочу его видеть. И если этот человек — женщина, то это худшее, что могло произойти. Мы отпустили Бадараси, что довольно глупо, потому что он единственный из нас, кто не верит во владыку и его слуг.
— Причем тут Бадараси и владыка! — рассердился Кумон, он бросил еще один взгляд на Смин и тихо добавил. — Я могу передумать жениться.
— Смин. Давай, восстановим картины твоих скитаний, — предложил жрец. — Как случилось, что вы повстречались? Расскажи мне. Тебе станет легче, переживания не будут терзать тебя с прежней силой, а я смогу составить представление о сером человеке. Начнем с того, могла ли она быть женщиной......
* * *
Озеро встретило ее приятным плеском воды. Подводная река нашла выход из камня на высоте трех ее ростов и падала ровным полотном, образуя водяное зеркало. Эл не бывала там, за стеной воды. Когда-то оттуда вышел Кикха напугав ее, а зверь тогда пришел в неистовую ярость и мгновенно лишил великого сил.
За стеной воды могла быть ниша или грот, где хорошо прятаться.
Эл смотрела на воду и размышляла: входить ли туда одетой или раздеться. В сапоги наберется вода, хуже нет ходить в мокрой одежде. Но с каких это пор она рассуждает по-девчачьи. Эл улыбнулась мыслям и шагнула в озеро. Плыть в мокрой одежде не удобно, и Эл пошла краем по колено в воде. Другого пути не было. По краям водопада спуску мешали два обрыва, какое рядом с ними дно Эл не помнила. Под ногами мелкий камень, дна не разглядеть из-за волнения. Эл обошла озерцо слева, цепляясь за край обрыва, она оставила правую руку свободной, чтобы дотянутся до меча. Ее преследовало чувство опасности, перемешанное с напряженным ожиданием грядущей перемены. Впервые в жизни ей придется осознанно сменить облик на тот, которого она боялась. Проще снова стать монстром вроде тех, что она видела раньше. Но зверь показал ей облик из зеркала, а водопад каким-то образом будет способствовать трансформации.
Полотно воды уже близко. Эл ощущала дрожь в коленях, когда шагнула под него, сильно зажмурила глаза и, нащупывая дно, перешагнула этот рубеж. Струи ударили по рукоятке меча и у Эл возникло чувство словно она зацепилась рукояткой за ветвь дерева такую упругую, что она способна опрокинуть ее на спину. Эл схватилась за рукоять и прижала ее крепко к плечу. За воротник словно потекла горячая струя воды. Эл присела от неожиданности и сделала рывок, преодолевая последнее сопротивление потока.
Теперь она открыла глаза. В сумраке она увидела грот похожий на тот, в котором приютила ее Милинда, место ложа занимал массивный камень, как пьедестал. Эл забралась на него и села передохнуть. Она выливала из сапог воду, не снимая их. Струи стекали с нее на камень. Эл не сразу заметила, что они не текут вниз, что поверхность камня впитывает их, и они тают на глазах. Эл выжала воду из рукава, наблюдая, как тает след на камне. Вода точно испарялась. Камень был прохладный. Эл отстегнула ножны, ей хотелось вытянуться на камне, она легла на спину, держа ножны в руке. Ей необходим отдых. Преследование, переходы, плохой сон, — и вот она уже не находит сил, чтобы встать. Здесь нет никого, никто не придет. Отдых.
Она перешла в сон. Рядом так же падала вода. Узкий поток ловил свет. Этот водопад она уже видела. Так же, во сне. Где и когда вспомнить трудно. Она огляделась. Ей предстоит шагнуть за пелену воды, но это потом. Скалы замыкали пространство в круг, с них свисали вьющиеся растения с листьями разнообразных оттенков. Эл вспомнила, что там за спиной есть проход, так можно войти в это заключенное в круг пространство. Там, снаружи скалы терракотовые и кажутся очень высокими, а отсюда они совсем не высоки. Так, стоя по колено в воде, она сопоставляла один сон с другим, одно видение с другим. В пространство терракотовых скал свалился Дмитрий, ему открылась эта дверь. Эл поискала его глазами и даже заметила шевеление за полотном воды. Она не питала иллюзий, здесь нет друга, нет Димки. Она вздохнула и пошла за границу падающей воды. Повторилось недавнее ощущение, когда по рукояти меча ударила вода. Снова она придержала ее рукой и шагнула с пустоту за водопадом. Тут картина менялась. В узком пространстве за стеной воды ее кто-то ожидал. Она не видела лица в сумеречной пустоте, силуэт был как в тумане. Забыв о предостережении, она вытащила из ножен оружие с красивым звоном. Ее остановило не воспоминание о предостережении, а вид собственной руки в доспехе. Эл повернулась к воде лицом. Но откуда там быть отражению? А оно было. Полоса воды превратилась в зеркало, по которому с медленным изяществом проплывали редкие волны, а в нем четкое отражение. И доспех, и обруч с камнем, охватывающий голову, — все как в зеркале на острове. Только на этот раз она не дрогнула, не захотела убежать. Она всмотрелась в фигуру, а та с гордым спокойствием взирала на свою реальность.
— Теперь я так выгляжу, — сказала она сама себе.
— Ты будешь так выглядеть, и пусть не пугает тебя этот образ. Он такая же иллюзия, как многие другие, что ты создавала. Ты сама выбираешь, какой тебе быть.
Она повернулась к туманной фигуре. А дальше неожиданно для себя самой протянула меч.
— Возьми. Это твой.
Руке стало легко, а на сердце спокойно, как после исполнения давнего обета.
Эл очнулась, нащупывая рукой ножны, они лежали под кистью. Меч на месте. Эл села и потерла глаза. Одежда почти высохла. Казалось, прошло несколько минут, но поток за спиной потемнел. Скоро ночь. Эл поднялась на ноги. Она снова надавила на глаза, шевелила бровями. Ощущения изменились. Она стояла боком к воде, но чувствовала любое ее колебание, словно стояла под струями. Эл коснулась лба и замерла. Пальцы нащупали обруч и камень. Эл ощупала себя. Одежда другая. Она сама другая. Она быстро пристегнула ножны. Проверила рукоятку и провела еще раз по груди и бедрам. Воинское облачение, а нее ее серая куртка. Перемена произошла во сне. Изменился не костюм, изменились ощущения. Они походили на те, что бывали после приступов на Земле, после долгого контакта с Нейбо, мир ее ощущений расширил границы, и не причинял неудобств, она чувствовала себя гармонично и красиво.
Она шагнула из водопада, не чуя под ногами ничего, даже воды. Снова на ум пришел Кикха, который демонстрировал хождение по воде после посещения именно этого места. Она парила над поверхностью и пересекла озеро беспрепятственно. На берег она шагнула сухой, наполненной невероятными ощущениями наступившей ночи.
Этот мир суров, тяжел, и красив по-своему. У озера ей больше нельзя оставаться. Время уже не ждет. Бадараси бешено борется за свою жизнь и недалека грань веры и неверия. Он уже решил для себя, что эти места созданы коварным разумом специально для того, чтобы однажды обратиться против посягательств на спокойное течение жизни в этих местах. Не так уж он не прав. Стоит ему взмолиться о пощаде, и он получит ее. Ему осталось пережить ночь. Где-то жрец обдумывал рассказ Смин о встрече с серым незнакомцем, и смело думал о встрече ней. И его желание исполниться.
Теперь решение проблемы с визитами виделось иначе. Просьба старого наставника и намек Мелиона тут ни при чем, и роль ее не в том, чтобы напугать визитеров и вызвать страх. Нарушение границ и гармонии внутри миров — это нарушение закона жизни, извечной первоосновы существования и развития. Отсюда из этого состояния и чувствовалось острее, и постижение окружающего стало шире. Впервые после катастрофы на Уэст столь давней, но не забытой она чувствовала себя снова механизмом в системе мироздания, проводником ранее не подвластной силы, могучего потока, который проходил сквозь нее, не рождаясь, не умирая. Он тек, и она текла, повинуясь ему. И пока она существует в таком состоянии ничто в этом мире не пошевелиться без ее ведома, даже камень не соскользнет с камня.
