— А, уже новости посмотрел... — Константин Геннадьевич слегка улыбнулся. — Чутье Котова не подвело: успел в последний момент в другую машину пересесть... Так наши его и не достали. А теперь кто его знает, где он. Удобный момент упустили... Ну ничего, Казань я ему все равно припомню, сочтемся. Ладно, шут с ним, с Котовым. Ты-то сам, Андрей, как себя чувствуешь? Готов — к трудовым будням?
— Все в порядке, — лаконично ответствовал Серапионов-младший.
— Котовские ребята там вовсю шерстят бывших московских знакомых твоего телохранителя. Про кого узнали, конечно. Тут им до нас как до луны... Так уж и тебе теперь, Андрюша, прямая дорога в Москву. Начинай без шума, аккуратно... А там — по обстоятельствам. Ну, не мне тебя учить.
— Нет, ну ты посмотри! — снова взревел "убитый" Рушинский. — Достал он меня!
— С богом! Держи билет, Андрей. Вылетаешь нынче вечером.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Андрей забрал кейс и вышел прочь.
_____________________________________________________________
1 Квест — (от англ. "question" — "вопрос") задание, решение загадки, головоломка (в комп. играх).
2 "Респ" — восстановление, воскрешение игрового персонажа или монстра.
* * *
— Мне снова приснился этот сон... — Рената потянулась в кресле и выпрямилась; покоряя километр за километром, джип несся по трассе. — Это что-то значит, я чувствую...
Привольно раскинувшийся на заднем сидении автомобиля, Николай не преминул откликнуться:
— Всяко-разно значит, ладонька! С этого момента видения именуем глюками и начинаем лечить шизофрению...
Рената обернулась:
— Гроссман?! Ты еще здесь?! Я так надеялась: проснусь — и ты окажешься просто кошмаром! — и добавила уже для Саши: — Полцарства тому, кто растолкует мне значение этого сна!
— Опа! А оно у тебя есть, полцарства? — съехидничал бывший муж.
— Саша, у нас работает катапульта?
Придерживая руль, Саша с усмешкой посмотрел на препирающихся супругов:
— Если говорить простым разумным языком, тут действуют генетические аспекты, превращающие интерпсихические отношения в интрапсихические, после чего происходит опосредование выбора и сублимация процесса интериоризации на примере образов и символов...
Рената приоткрыла рот:
— Саш, а можно узнать: с кем ты сейчас разговаривал?
Гроссман подхватил идею:
— Шура пытался сказать тебе, что это у тебя самый банальный подростковый кризис — прыщики, недовольство собой, комплекс "мои предки — законченные придурки" и так далее...
— Не совсем, — возразил Саша. — Я хотел сказать тебе, — он взглянул на отражение Ника в зеркале заднего вида, — что люди трезвого рассудка всегда стремятся разговаривать с душой и телом на таком вот "языке"...
Николай парировал знаменитой фразой Декарта:
— Мыслю — следовательно, существую.
— Существуешь или живешь?
Николай помрачнел и примолк. Девушка усмехнулась:
— Да ну вас обоих! Лучше уж я магнитофон включу, может, хоть там чего доброго скажут... Надеюсь, никто не против? — и, заручившись молчаливым согласием спутников, Рената стала переключать радиоканалы, заполненные "белым шумом". — Кажется, пусто... Жаль... — но вдруг она поймала волну, на которой звучала песня, и оживилась: — Боже! Это Розенбаум! Папа так любил его слушать... Какой голос!
...А душа — она бы рада
Возвратиться, да никак:
Заколочен дом, как надо,
И закрыт на два замка...
И она могла бы, в общем,
В щель под дверью проскочить,
Только гордые не ропщут
И не жгут чужой свечи,
И не жгут чужой свечи...
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну, а мне в плечо твое
Так уткнуться хочется...
Рената прикрыла глаза. Читала она где-то о том, что, когда ищешь ответ на беспокоящий тебя вопрос, он приходит неожиданно, извне: из строчек в книге, из песен, из услышанной на улице реплики постороннего человека. Почему так повелось — неизвестно. Американцы называют это явление "ангел из библиотеки". Вот и теперь девушке показалось, что она как никогда близка к разгадке, что "ангел" уже осенил ее своим крылом, однако присутствие Гроссмана действовало ей на нервы и мешало сосредоточиться.
Рената была против настойчивого желания экс-мужа сопровождать их в опасном путешествии. Самое странное, что Саша принял Николая и убедил девушку смириться с присутствием третьего. Хотя нет. Самое странное заключалось вовсе не в этом. Телохранитель держался с Гроссманом так, словно они были уже сто лет знакомы. Девушка замечала: Саша знает все его слабые и сильные стороны. В точности так же он знал сильные и слабые стороны самой Ренаты, а потому она не удивлялась. Но то, что Ник на подсознательном уровне тоже поймет и примет своего соперника, девушка не ожидала. Саша и Николай вели себя скорее как старые друзья, и женская интуиция Ренаты подсказывала: это вовсе не затишье перед грядущей бурей, это что-то совсем иное, качественно иное. Они оба подначивали друг друга, но было это беззлобно, как шутливая игра между собакой и ее хозяином. Саша временами даже спорил с Гроссманом, что вызывало у Ренаты прилив непонятной ревности. С нею он не спорил никогда, и ей было обидно.
— Скоро будет Тула... — сообщил Саша. — Ты будешь звонить Иванченко, Рената?
— Да. Хотя мне и неудобно навязываться...
— Неудобно шубу в трусы заправлять! — снова вмешался Гроссман. — Я таки не прочь отдохнуть с дороги...
Девушка вздохнула:
— У меня теплится слабая надежда, что дядя Толя может что-нибудь знать о...
— Забудь! — отмахнулся Николай. — Ничего он не может знать! Это нереально.
— Умеешь ты утешить, Гроссман...
— А то! Обращайся, если что...
Николай острил, однако шутки его получались саркастическими, и молодой человек ничего не мог с собой поделать. Ситуация у них сложилась патовая. Он чувствовал себя в роли некой "собаки на сене", как в пословице: "Ни себе, ни людям". И невозмутимость Саши не могла его обмануть. Кто-то из них был третьим лишним. Гроссман знал, что телохранитель в любом случае сможет сгладить острые углы и не допустить конфликтов, и это, если говорить по совести, Ника раздражало.
Прежде Гроссману было незнакомо чувство ревности. Ревновали обычно его, он являлся для всех своих женщин светом в окошке. Даже уход жены был (в его понимании) показателем слабости. Ее слабости. Она хлопнула дверью, унося в сердце любовь к нему, пусть и омраченную бесконечными изменами. Его изменами. И Ник был уверен: рано или поздно она вернется. Перебесится и вернется. А вот теперь у Ренаты появился некто, занявший ее душу целиком, и места бывшему супругу здесь уже не было. В каждом движении бывшей жены и ее... гм... телохранителя, в каждом их взгляде чувствовалось то, что Николай когда-то не смог дать ей. Не мимолетное увлечение, а что-то, не поддающееся контролю рассудка. Не страсть. Не месть. А он-то надеялся...
О чем думал Саша, было непонятно. Он препоручил Гроссману обязанность размышлять, рассуждать и рассчитывать, а сам контролировал события как бы со стороны. Если Гроссман решал, что поступить нужно так, а не иначе, телохранитель беспрекословно подчинялся. Но стоило малейшему сомнению закрасться в голову Николая, Саша тут же угадывал его нерешительность (каким образом он делал это — анализу не подлежало) и провоцировал беседу. В процессе разговора завязывался спор, приводящий, как это ни странно, к незаметной корректировке первоначальных замыслов Ника. Именно такой исход и удивлял Ренату, готовую к любым инцидентам. Девушка терялась и недоумевала: по логике вещей, эти двое должны были ссориться — из-за нее. Но вместо этого они действовали как единый слаженный механизм, обоюдно. С одной стороны — чудесно: стало гораздо легче и проще. С другой — слегка настораживало...
...Лес поредел. Дорога слегка вильнула, и в туманной дымке вдалеке показался город...
* * *
Раечка Мезудина вышла из лифта первой. Фобосов последовал за своей "утешительницей".
Мезудина первой заметила, что дверь в квартиру не заперта.
— Снова у тебя гости... — проворчала женщина. — Я поехала. Надоело мне это до делов...
Она развернулась, но Михаил удержал ее.
— Стоп.! Никаких гостей. Не должно. Быть.!
— Может, ментов вызвать? — Раиса попятилась и понизила голос до шепота.
Фобосов тоже не решался войти и мялся у порога. Тут раскрылась дверь. На пороге стоял Саша:
— А... это вы... — бесцветно проговорил он, медленно извлекая руку из кармана черного плаща (весьма дорогого, подметил журналист). — Привет, — и посторонился в дверях.
— О! Здорово.! Ну. Ты жук.! — Михаил поправил очки, коротким жестом толкнув их в перемычку на носу. — А ты. Почему. Не уехал?
— Куда? — заинтересовался Саша.
— Ну... куда. Вы. Там. Собирались.? — "печатал" Фобосов. — Откуда. Мне. Знать.?
— Вернулись, — неожиданный гость поморщился.
— Чего. Стряслось.?
Мезудина обратила внимание, что Алекс нездоров: под глазами — темные круги, голос простуженный, с хрипотцой.
— Мы одну вещь у тебя забыли... Извини за беспорядок, я тут порылся второпях... немного...
Раечка с приоткрытым ртом оценила, что в понимании Алекса означает "немного": в Мишиной квартире и так-то невозможно было ступить, не споткнувшись о какой-нибудь хлам, а после "рытья второпях" все оказалось завалено лазерными дисками. Алекс просто вытряхивал их из упаковок, проверял содержание на компьютере и отбрасывал в сторону. Мезудина даже не думала, что у Фобосова так много этих дисков.
Хозяин квартиры тоже в замешательстве смотрел на учиненное безобразие и не мог подыскать слов, только руками развел:
— Что за... вещь?
— "Кадэшка". Я тебе давал ее. Помнишь? — испытующий взгляд исподлобья.
— Когда?! — остолбенел Фобосов. — Ты... путаешь. Что-то. Александр.!
— А тебе, Рая? — колючий взгляд впился в Мезудину.
— Ч-что? А! Нет! Я понятия не имею... У меня и компьютера-то, реально, нет...
Саша утомленно повел головой.
— Черт! — сквозь зубы бросил он. — Ну, вы тут... сами как-нибудь приберитесь...
Михаил и Рая проводили его взглядом. Посмотрели друг на друга.
— А как он. В квартиру. Попал?! — опомнившись, вымолвил журналист.
— Ты ему ключи давал, — подсказала Мезудина.
— Он их. В прошлый. Раз. Вернул...
Раиса почесала в голове, лохматя и без того растрепанные волосы, подумала и отправилась на балкон.
Алекс вышел из подъезда. Все, на первый взгляд, в нем было по-прежнему: идеально прямая спина, гордо приподнятая голова, легкая походка... Но что-то не так, подсказывало Мезудиной женское чутье. Что-то не то.
Он уселся в шикарный черный "Ландкрузер" и на бешеной скорости выехал со двора. Соседские бабушки на лавочке во все глаза таращились на громадный, иноземного вида, автомобиль. Тема для дальнейших обсуждений была готова:
— Носятся, как оглашенные! Откуда только деньгу берут на машины такие? — громко выступила одна, и остальные тут же подхватили:
— Всю страну разворовали, сволочи!..
Мезудина вернулась в комнату. Фобосов сурово разбирал завалы. Она подсела помогать, задумалась, покусала изувеченную пирсингом нижнюю губу и вдруг выдала:
— Это паранойя, Миш. Он — не Алекс...
— Чего?!
— Да. И есть у меня реальное подозрение, что мы с тобой еще легко отделались. Надеюсь, отделались...
— Глупости!
Спорить Раиса не стала.
* * *
Андрей развернул потертую бумажку, найденную им в кармане поношенной женской куртки в квартире Фобосова. По описаниям, именно в этой куртке Сокольникова бежала из Новосибирска. Серапионов чуял: это нужная бумажка. И, хотя поиски диска не увенчались успехом (да, это было бы слишком просто), к бывшему однокурснику своего прототипа он заходил не зря.
"Москва, 2408". "Шереметьево"... И шестизначный набор полусмытых цифр... Стирали эту бумажку, что ли? Что это означает — "Москва, 2408"? Ясно, что не название очередного романа Владимира Войновича...
Андрей завел машину. А означает это, скорее всего, номер камеры в Шереметьевском аэропорту и код замка. Неспроста они так рвались в Москву. Получается, что прежде у них диска и не было... Что ж, и теперь его в камере наверняка нет. Уже нет. И сами они уехали из города, журналист сказал это ясным языком. Однако отработать версию с камерой хранения нужно до конца.
"Ландкрузер" сорвался с места. Невидящим взглядом смотрел Андрей на дорогу. Идеально было бы, конечно, обнаружить в этой камере вожделенный "дипломат": Серапионов лично анализировал записи прослушки квартиры Полковника. Сокольников чуял, что под его ногами горит земля, и за день до смерти приказал телохранительнице Дарье Лавровой спрятать компромат.
Ячейка была, как и ожидалось, пуста. Так... Отрицательный результат — тоже результат. Вопрос в другом: где они теперь? Логично, что телохранитель попробует спрятать свою девчонку. Прежние сослуживцы отца добросовестно предоставили информацию о прошлом этого Саши: связях, родственниках, знакомых. Саша родился в Ростове-на-Дону, затем родители его переехали в Новосибирск (мальчишке было шесть лет). В Ростове осталась его сестра, к тому времени уже имевшая свою семью. Разница в возрасте у них с братом была приличная. Кроме того, в Питере жил дядька Александра. То есть, из Москвы они могли поехать и на север, и на юг. Андрея, конечно, грела мысль отправиться в сторону дома, но интуиция подсказывала: не поедет Саша в Питер. Серапионов не поехал бы на его месте. И в Белокаменной, и в Северной столицах сейчас введен жесткий паспортный контроль. Необходимая мера, принятая властями Питера и Москвы из-за военной обстановки в южных провинциях — республиках бывшего СССР. В Москве Сокольникова и ее охранник рисковали, но риск был оправдан поисками "дипломата". Нет, в Питере им делать нечего. Наверняка Саша изберет в качестве убежища родной город, где им смогут оказать поддержку. Хотя... тоже не факт. Он может уехать и в незнакомые места. Найти их тогда будет сложнее, но все равно реально, как выражается "страхома" Рая Мезудина. Что ж, проработаем для начала Ростов, а остальные пусть пока займутся питерской трассой.
Андрей подумал, что за рулем ему понадобится сменщик. Желательно, чтобы он не имел никакого отношения к саламандровцам: возможны любые промашки, а Серапионов-младший терпеть не мог, когда "шестерки" скалозубили у него за спиной. За такое придется наказывать. Лишнее беспокойство — зачем оно ему надо? Андрей привык работать в максимальном комфорте. Лучше взять парня с улицы.
— Но где найти мне такого — чувака не слишком крутого? — вполголоса пробормотал Серапионов и прищелкнул пальцами.
* * *
Анатолия Викторовича Иванченко, старинного друга отца, Рената не застала, но его младшая дочь, Светланка, узнала девушку даже по телефону, очень обрадовалась и пригласила приехать в гости.
