— Поддерживаю, капитан. — сказал Марк. — Я бы тоже хотел посмотреть на его внутренности.
— Капитан, Легион связь обрывает, требует канал телеметрии с ангарами крейсера, где разместили части процессора. — сказал Дженкинс. — Не знаю, что он там удумал, но у него жуткий интерес к этой штуке.
— Ладно. — Шепард кивнул водителю и тот направил челнок к крейсеру. — Командир, мы ненадолго заглянем на крейсер.
— Добро. — отозвался Андерсон. — Заодно разберётесь с возможностью дать Легиону телеметрию.
— Есть. — старпом отметил, что синтетики успокоились и повернулся к Явику. — Эта раса, с которой вы так вот воевали, Яв, тоже была синтетической?
— Увы, да, Джон. — Явик подтверждающе кивнул. — Я тоже осмотрю эту штуку. Но потом... Потом я хочу вернуться на фрегат.
— Мы тоже не задержимся. Пока отряд отсканирует очередные две планеты мы сможем вполне удовлетворить свой интерес. — сказала Оливия, поддержанная коротко кивнувшим Марком. — Так что Явик улетит с крейсера не в одиночестве.
— Капитан, крейсер разрешил подход и вход в ангар для челноков. — доложил по громкой связи полисмен-водитель.
— Принято. — капитан встал. Следом за ним поднялись все члены группы. — Аленко.
— Здесь, капитан.
— Будете стыковаться тоже?
— Нет, капитан, я с вашего разрешения вернусь на фрегат.
— Разрешаю. — Шепард проводил взглядом уходивший к "Нормандии" второй челнок.
Вход в ангар крейсера прошёл штатно. Подошедшие вахтенные предложили провести членов группы в ангары, где были размещены части процессора и вскоре у челнока остались только Шепард и Явик.
— Капитан, простите, но я скажу: я в своей жизни совершил немало ошибок. В частности, я так и не нашёл себе пару, не обзавёлся семьёй, не имел счастья отцовства. — сказал протеанин. — Не повторяйте моей ошибки. Светлана Васильевна любит вас, вы — любите её. Что бы там нас впереди, в недалёком будущем не ждало — у вас должна быть полная семья, Джон.
Шепард молча смотрел на Явика и понимал, что никаких слов он не воспримет.
— Она уже идёт к ангару, Джон. А я... Я видеть не могу эту штуку. По её вине погибли столько моих солдат, моих приятелей, моих друзей. — Явик учтиво поклонился подошедшей Стрельцовой и по трапу поднялся в салон челнока, прикрыв за собой створку двери.
— Джон. — Светлана обняла и поцеловала Шепарда в щёку, — Пойдём. К челноку к вашему никто не подойдёт.
— Я...
Борт крейсера "Волга". Единение Шепарда и Стрельцовой
— Джон, ты так ничего и не понял? — не размыкая объятий, Стрельцова повлекла старпома к выходу из ангара. — Вся твоя группа высадки желает, чтобы мы, ты и я провели вместе несколько суток. Мы с тобой. Вдвоём. — они прошли по короткому коридору и на этот раз Шепард согласился воспользоваться лифтом. — Да, они осмотрят процессор, мои спецы кое-что раскопали. А Явик побудет в тишине и покое в челноке. Он это любит и ценит, я знаю. — она открыла дверь своей командирской каюты, их обступили собачата. — Они тоже рады тебя видеть. — Светлана подвела Шепарда к дивану и легко надавив на плечи, усадила, садясь рядом. Овчарки дипломатично отошли, направляясь к своим коврикам. — Джон, только не говори ничего. Я всё понимаю. Всё. И очень тебе благодарна. — её руки методично и быстро размыкали защёлки и фиксаторы, освобождая старпома от брони и частей скафандра. Шепард не сопротивлялся, даже пытался помогать. Наконец, оставшись в комбинезоне, он обнял Светлану. — Вот, вот, правильно, Джон. Поцелуй меня, а?
— Обязательно, Свет. — Шепард обнял девушку покрепче, приблизил свои губы к её губам... и выпал из реальности.
Очнувшись, он увидел, что Светлана крепко спит, устроив свою голову у него на груди и обняв за торс рукой, чтобы он не смог незаметно уйти.
Происшедшее он помнил смутно. Они долго целовались, затем с трудом расцепили губы, в глазах Светланы он прочёл такую любовь и такое желание, что не заметил, как Светлана встала, легко сняла комбинезон, свет в каюте притушился и Шепард не смог даже успеть двинуться, как обнажённое тело девушки накрыло его тело, прошла горячая волна, охватившая обоих и их губы снова соединились. Мягкие губы Светланы жарко, ищуще отвечали на его поцелуи, горячая волна обжигала их тела раз за разом и несколько раз они оказывались на вершине полного блаженства. Совершенно незаметно Светлана дала возможность Шепарду взять инициативу в свои руки и он, подняв девушку на руки, встал, прошёл в спальню и они снова и снова долго целовались, постепенно переходя к более жарким ласкам.
В этот раз Шепард дал себе волю и Светлана ответила с такой страстью и с такой естественностью, что на несколько минут он почувствовал себя парящим в воздухе. А когда их губы соединились в очередной раз, Шепард ощутил и, как ему казалось теперь, даже увидел на мгновение, как обнажённое тело Светланы полыхнуло от плеч и до кончиков пальцев ног сине-белым сиянием. Дальнейшее он помнил урывками, но ощущал, что Светлана не просто удовлетворена, она счастлива. И это счастье Шепард смог доставить ей сегодня и сейчас. Полное счастье женщины.
Осторожно сняв с себя руку девушки, Шепард подложил под голову Светланы подушку и прикрыл её тело покрывалом. Плавно сев в постели, Шепард спустил ноги, не сомневаясь, что Светлана уже не спит. Спустя несколько секунд её губы коснулись его шеи, а руки обвили плечи.
— Не спится, Джон?
— Думаю об этом процессоре, Светлан. — Шепард прикрыл её руки своими. — Это настоящая машина Судного Дня. Если геты...
— Жнецы, Джон, Жнецы. — Светлана прижалась к спине старпома, положила голову ему на правое плечо, он ясно ощущал её дыхание. — Они всего лишь пытаются ослабить нас чужими руками. Истощить нас настолько, чтобы самим не особо напрягаться, когда придёт финальная фаза. Но мы им не позволим этого сделать. Мы будем сильными.
— Будем. Но будет много жертв. — сказал Шепард тихим голосом.
— Будет. И для этого, для того Джо, чтобы таких жертв было как можно меньше, мы с тобой и работаем. Мы к моменту прихода Жнецов соберём самую актуальную информацию о состоянии большинства исследованных разумными органиками звёздных систем. Она уже сейчас регулярно передаётся после обработки из Штаба Астросил Империи всем заинтересованным сторонам. Не всем вся возможная, но минимум мы даём всем. И благодаря этому очень многое меняется. Органики готовятся, Джон. Готовятся благодаря добытой нами информации. Благодаря тому, что мы сделали на Цитадели и на Омеге, на ряде планет, где пришлось воевать с гетами, пиратами, наёмниками. Знаю, Джон, будет много у нас впереди таких планет и таких оппонентов. Но информация, актуальная информация о состоянии дел в Галактике, которую мы собираем и передаём, те разрушенные базы врагов и спасённые от экспансии гетов миры разве не стоят того, чтобы продолжать эту работу?
— Стоят, Светлан. — Шепард повернулся, коснулся губами её щеки. — Спасибо тебе, Свет.
— И тебе спасибо, Джо. — Светлана улыбнулась несмелой, но очень тёплой улыбкой. — С первым днём тебя.
— И тебя, Свет. С первым днём новой жизни. — улыбнулся старпом, обнимая девушку крепче и поворачиваясь к ней всем телом. — Зацелую тебя сейчас.
— Целуй, Джо. — тихо проворковала Светлана, — Целуй. Ты — мой, только мой. А я — вся твоя. Только твоя.
— Моя, моя, Светлана, только моя. — Шепард позволил девушке накрыть его тело своим телом и теперь покрывал поцелуями её плечи и шею. — Моя и только моя. Навсегда.
— Навсегда, Джон. Навсегда. Сколько бы у нас с тобой ни было впереди дней — все наши будут. И — наших с тобой детей. — шептала Светлана, обнимая Шепарда и давая ему возможность зацеловать её так, как он хочет.
Потом они долго лежали повернувшись лицами друг к другу и Шепард видел перед собой другую Светлану. Уже не девушку, а молодую женщину, знающую, чувствующую, понимающую всю глубину перемен, происшедших с ней и с ним за эти часы, проведённые вместе и наедине. Вдали от "Нормандии", от "Волги", от членов группы высадки, от экипажей крейсера и фрегата, от всегдашних забот и проблем. Это были только их глубоко личные часы. И такими они вошли в их совместную историю.
Светлана видела перед собой уже не жениха, а мужа, отца её детей. И ей было глубоко всё равно, что никаких свидетельств о бракосочетании у них ещё нет, что никакой церемонии ещё не состоялось, что никто, даже её родители и многочисленные братья и сёстры не знают, что она скакнула ещё на одну высшую ступень, стала замужней женщиной, матерью, совершенно взрослым и зрелым человеком. Её глаза лучились счастьем и удовлетворённостью редкой, высочайшей степени. И Шепард, она знала это совершенно точно, чувствует её счастье и удовлетворённость, потому что для него её душевное состояние всегда было очень важным.
Шепард смотрел на Светлану, запоминая, закладывая в глубинах души её образ. Такой она останется для него навсегда. Будет зрелость, будет старость, но для него она всегда будет именно такой. Счастливой и полной, удовлетворённой и цельной. Сколько бы дней у них впереди ни было. Сколько бы ни было впереди лет.
— Я люблю тебя, Светлана. — сказал Шепард, ощущая, что именно этих слов ждёт она от него.
— Я тоже тебя люблю, Джон. — ответила Светлана и в её голосе прозвучала такая убеждённость и такая глубина, что Шепард не удержался и обнял девушку, покрывая её лицо жаркими поцелуями и ощущая, чувствуя, что это — именно то, чего она сейчас, в этот момент хочет, желает больше всего на свете.
Так прошли ещё несколько десятков минут. Полутёмная, погруженная в полумрак небольшая спальня командирской каюты казалась огромной и бесконечной. Так им двоим людям, землянам было мало нужно пространства для полного, самого полного счастья.
Светлана ощущала и осознавала, что теперь её всегда одинокая девичья спальня стала, наконец, супружеской. А совсем скоро в ней зазвучит детский голос и может быть — даже не один. Зазвучит, прося, требуя к себе внимания, понимания, уважения.
Встав с кровати и, совершенно не стесняясь своей наготы, Светлана медленно прошла к шкафчику, стоявшему в углу, открыла створку и достала лёгкий халат, сразу набросив его на себя. Открыв другую створку, она взяла с полки пакет с мужским халатом, вскрыла упаковку, одним движением расправила и подошла к Шепарду, уже сидевшему на кровати, спустив ноги на пол.
— Это — тебе, муж мой. — сказала она.
— Спасибо, Светлан. — ответил Шепард, вставая и набрасывая халат на себя. — Какой мягкий. Но ты — мягче. — он сел обратно на кровать.
— Благодарю за комплимент. — она присела рядом, обняла левой рукой Шепарда за плечи. — Думаешь?
— Да. О многом. Мы сделали так мало... А времени, чтобы сделать больше, стало ещё меньше. И количество того, что надо успеть сделать... страшит. Потому что если мы не успеем это сделать — будут жертвы. Много жертв. Коллекционеры, Жнецы, "Цербер". Как же низко мы пали, чтобы собрать такую прорву проблем за полсотни тысяч лет...
— Будем исправлять, Джон. Будем исправлять. И мы — не одни. Я регулярно отправляла собранную информацию в Штаб Астросил Империи и по ответам знаю, что Империя делает много, очень много. И Альянс, его здоровые подразделения пытаются делать что-то реально полезное. И помни, пожалуйста, Джон, о том, что мы, люди, всего лишь три десятка лет крутимся в горниле Большого Космоса. А у ключевых рас были два-три тысячелетия.
— Но...
— Знаю, Джон. Знаю. И о Мирале знаю, и о Лиаре, и об Этите и о Бенезии. Знаю о Шиале, знаю о Тали. Знаю, что все они тебе дороги и не только они, но и их соплеменники и соплеменницы. И знаю, что у тебя душа болит потому, что они не успели. Многого сделать не успели. И сейчас мало успеют. Знаю. Но у нас есть столько времени, сколько есть и больше уже не будет. Мы сделаем всё возможное, Джон. Потому что мы сделаем это вместе. Вместе и рядом. Ты и я. — она прикоснулась губами к щеке мужа. Да, мужа. Светлана теперь признавала за Шепардом только такой статус. Статус полного доступа. Статус полной открытости. — И наши дети, Джон.
— Прости меня, Свет. Я не...
— Глупости, Джон. Я ту запись из пилотской кабины фрегата раз пятьдесят смотрела. Вот сидела и смотрела в повторе. И плакала. Плакала так, что Зирда уже не знала, с какой стороны подойти и как меня облизать, чтобы я успокоилась. Плакала, потому что я понимала раз за разом всё глубже, насколько я счастлива. Счастлива тем, что ты, Джон, у меня такой есть. Такой, какой ты есть. Тебе красивейшие и умнейшие азари в любви объясняются ежечасно и ежеминутно, а ты видишь только меня. И никто кроме меня тебе, Джон, не нужен. Я счастлива, Джон. Это — редкое счастье, поверь. Потому что ты способен любить так, как очень немногие люди могут. Ты любишь других намного больше, чем себя. Ты видел, ты знал, ты чувствовал, что мы предназначены друг другу, Джон и ты тем не менее заботился не о себе, а обо мне, ты не хотел осложнять мне жизнь, ты сопротивлялся вполне понятным человеческим обычным желаниям и стремлениям раз за разом и я знала, насколько это было для тебя естественно, но в то же время — невероятно тяжело и трудно. И ты эту тяжесть и трудность преодолевал, потому что хотел сберечь меня. От проблем, от боли, от забот. Поверь, Джон, так поступить не каждый человек сумеет. И ты не отвечал никому взаимностью — ни Бенезии, ни Лиаре, ни Мирале, ни Тали, ни многим другим. Ты терпел и ждал. Я очень ценю это, Джон, очень высоко ценю и всегда буду помнить. Ты смог, Джон, сделать больше, чем даже я могла бы ожидать. Ты сделал многих органиков счастливыми, Джон. Настолько счастливыми, насколько вообще это сделать в силах человеческих. Ты спас Шиалу, ты спас Тали, ты спас Бенезию, ты спас Миралу. Да, Джон, без тебя бы они не спаслись, поверь. И ты не стал требовать от них ничего взамен, потому что для тебя, Джон, их личная судьба и жизнь неприкосновенны, равно как неприкосновенны их воля и выбор. И потому я, Джон, счастлива. Потому что ты умеешь заводить не партнёров, не подчинённых. Ты умеешь заводить друзей и сподвижников. Не принуждая, не заставляя, не насилуя. И я верю тебе, Джон. Верю, как никому другому. Потому что убедилась в твоей цельности и честности. Ты мог бы стрелять по многим органикам на поражение, Джон. И никто бы тебя не осудил. Но ты предпочёл договариваться. Ты предпочёл им пояснить словами их проблемы, их собственные проблемы, причём сделать это так, как не сделал бы никто кроме тебя. И достичь нужного результата. То, как ты обломал Хакета — это вообще теперь классика психологического давления. Ты защитил от Хакета Андерсона, потому что понимал, что Хакет будет давить не на тебя, ты старпом, а на Андерсона, поскольку именно он, а не ты — командир фрегата. Потому что понимал, что в провале первой попытки Андерсона стать Спектром Хакет тоже виновен. Увы, я знаю это, читала материалы Астроразведки Империи. То, как ты надавил на этого делягу от политики — Бернса, обеспечило тебе самую искреннюю любовь и истовое реальное уважение всех биотиков-землян, получивших столь проблемный имплантат, каким является Эль-второй. Ты, Джон, скромный. Довольствуешься минимумом. Не шикуешь. Хотя знаешь, что спектровский статус позволяет тебе многое. И ты всегда задвигаешь своих подчинённых за свою спину при малейшей опасности. Турианцы признают твоё превосходство без звука, без тени сомнения в справедливости такого решения. И не потому, что ты неимоверно крут или всесилен. А потому что ты честен, скромен и добр, Джон. Добр. Поверь, в наших военно-космических монастырях доброта иногда очень быстро становится условным понятием. А у тебя оно единое и абсолютное. Ты для восьмисотлетней с гаком азари стал легендой и легендой стала "Нормандия", потому что ты — её старпом, знающий и любящий и корабль, и экипаж, и команду. Тали поверила, что под твоим руководством Аленко стал реальным джентльменом, настоящим офицером, у которого есть и честь и достоинство и понимание о пределах допустимого и возможного. Ричард Дженкинс готов убить любого, кто на тебя бросит косой взгляд, потому что благодаря тебе он превратился в настоящего младшего офицера, перестал быть вешалкой с кителем и брюками. Офицера, за которым в огонь и в воду пойдут полисмены, ставшие высококлассными десантниками. Джеф Моро теперь благодаря тебе не одинок — у него есть постоянный собеседник и друг, такой же профессиональный военный пилот. И теперь пилотская кабина фрегата не походит на убежище отшельника. Адамс, инженер, глава технической службы корабля знает, что ты разбираешься в двигателях, ценишь и любишь фрегат не показушной, а реальной любовью. И потому, Шепард, я счастлива. А сегодня я счастлива в миллион, в миллиард, секстилион раз больше, чем когда либо. Потому что дала начало детям, в которых сохранятся все твои ценнейшие и лучшие качества, Джон. Потому что знаю, что они будут лучшими и сильнейшими, наши с тобой дети. Потому что знаю, что рядом с тобой я выдержу всё, что бы ни приготовила мне дальнейшая судьба, что бы ни припасло будущее. — Светлана с жаром поцеловала Шепарда и ещё крепче обняла его. — Потому что я верю тебе и в тебя. И теперь смогу ещё больше и глубже поверить в себя. Потому что знаю теперь — ты рядом со мной, ты во мне. Навсегда, Джон, навсегда. — она запечатлела на губах старпома поцелуй и легко отстранилась.
