— Значит, ты осознала, что владыка не так велик и всемогущ, что ты представляешь собой ключевую фигуру местных преткновений. Хм. Ты продвинулась неожиданно далеко, сестренка, твоей прыти позавидовал бы Кикха. Кажется, настал момент, я могу предложить помощь, сестрица Элли. Небескорыстно.
— Что я, создание, не имеющее по убеждениям многих собственной воли, могу сделать для тебя? — саркастично заметила она.
— Ты можешь посулить мне пост. Я имею права на него хотя бы потому, что ты оказалась тут с моей помощью.
— Постой, а я могу с твоей помощью освободиться от своего поста. Проще говоря, удрать.
— Элли, оставь дурную затею. Пора понять, что твое место — здесь. Возвращения не будет, а если оно случиться, то ты придешь к полному падению. К тому от чего ушла. Ограниченность, презрение других, стены непонимания, служба ради идей тех, кто выше тебя по положению.
— А тут этого нет? Хм. Убеждаюсь снова, что говорить с тобой в этом русле — бесполезная трата сил и слов. Итак, вернемся выше. Какой пост?
— Я хочу быть регентом, когда отец лишится власти.
— Тебе обещано уничтожение, за такие сделки.
— Соглашайся, я могу указать тебе самый короткий путь к поискам ответов.
— Нет.
— Ты застрянешь здесь.
— Нет. Ты знал о том, что в четвертом мире назревает бунт?
— С самого начала.
— И отец знал.
— Уверен. Ты нужна ему. Не для того, чтобы их остановить. Они не твоя забота. Пусть даже твой опыт войны трижды ценен, он не заставит тебя воевать. Ты ценность, которую нельзя употребить для войны. Ты, как обоюдоострое лезвие, одинаково опасна, как в добре, так и во зле. И я никогда не считал тебя созданием без собственной воли. Скорей, наоборот, ты ею пользуешься непредсказуемо бездумно. Отец тебя бережет, пока у него есть планы на тебя. Но...
— Лоролан, я устала и не желаю обсуждать планы отца без его присутствия. У нас есть о чем поговорить, кроме войны, моих ошибок и твоих корыстных интересов?
— Тебе кружит голову успех. Придет момент, ты сама заговоришь снова. Отдыхай, герой. Я только хотел убедиться, что ты цела. Ты не желаешь пройтись со мной к дворцу?
— Нет.
Эл осталась под деревом, одиночество ее длилось недолго. Следующий визит нанесла Милинда. Она склонилась над ней, Эл приветливо улыбнулась.
— Вам нужно что-нибудь? — спросила Милинда.
— Умыться, чистая одежда и уединение, — ответила Эл.
— Покажите рану. Я вижу ее.
Эл послушно отодвинула ворот бело-серой рубахи.
— Как была получена рана?
— Порезалась.
— Не шутите.
— Мечом. Мне пытались отрубить голову.
Милинда склонилась еще ниже.
— У вас талант получать трудно излечимые раны. Эта останется надолго, если не навсегда.
— Милинда, вы же не знаете, что такое война, сражение. А откуда столько о ранах?
— Я привыкла к тому, что вы способны задавать странные вопросы. Этот особенно странный. Я обязана вас лечить.
— Я уже стала забывать, как приятно попадать в ваши руки, — заискивающе заметила Эл.
— Я провожу вас во дворец. Поднимайтесь. Если вам трудно, Браззавиль отнесет вас.
— Нетрудно.
Эл встала и снова улыбнулась, потом сняла сапоги, поставила их под дерево, потом туда же положила куртку. Вдруг она услышала тихий приятный смех. Милинда смеялась, отвернувшись в сторону.
— Спасибо, мне будет не так стыдно за ваш вид, — сказала она.
— Это удобно. Меня путают с мужчиной, — заметила Эл.
— Это не достоинство, — ответила Милинда.
Она окружила Эл самой нежной заботой. Эл осознала, что странствие научило ее ценить искренние порывы Милинды. Она снова отпаивала ее настоями, ухаживала за раной, неторопливо приводила в порядок ее волосы и даже сердилась, что Эл безжалостно их укоротила. Эл извинялась на ее замечания и не думала сопротивляться. Заботы Милинды стали удовольствием.
Она проводила в одиночестве столько времени, сколько желала. Жизнь здесь текла в привычном распорядке и первые дни Эл охотно ему следовала. Пробуждение, уход за раной, которая не беспокоила Эл, но беспокоила Милинду, утренний ритуал одевания, потом ритуал причесывания, прогулка по дворцу, потом Эл поднималась на скалу и наблюдала, оставаясь там достаточно долго, беседа с Браззавилем в его доме, обход дворца, и так несколько местных дней. В сумерки Эл уходила, чтобы уснуть. Для сна она устраивалась на полу, у овального окна.
Накануне ей не спалось, вдруг заныла рана, она провела на скале много времени, потом ее захватили воспоминания. Она забылась сном, когда светало.
Эл очнулась с ощущением, что рядом Милинда, которая последние дни ожидала ее пробуждения, сидя в кресле.
— Новый день. Еще мгновение. Трудно просыпаться, если не спалось накануне. Сейчас. Где ваш кубок с зельем?
— На полу у постели, — ответил совсем не голос Милинды.
Эл сделала усилие, чтобы не вскочить. Владыка. Он вернулся накануне. Она села, запустила пальцы в волосы, чтобы откинуть их назад, пальцы запутались в кудрях. Эл так и замерла, вглядываясь в фигуру в кресле.
— Я вторгся в твое пространство. Поверь мне, это вынуждено. Ты хотела говорить со мной. У меня не будет другого времени, но эти сутки я посвящаю тебе, — сказал он.
— Да. Форма визита неожиданная, — согласилась Эл.
— У тебя есть возможность задать вопросы. Поторопись. — Он помолчал. — Ты не пошла на сделку с Лороланом, я благодарен тебе за преданность.
— Это, скорее, мой кодекс чести. Это не потому, что вы владыка или мой отец.
— Я знаю.
— Тогда вам должно быть известно, что играть искренними чувствами другого существа — неэтично.
Эл опустила голову и смотрела в пол.
— Ты сердишься за старика. Мне удалась эта роль, но играл я искренне.
— Я не сержусь. Мне было больно.
— Я сыграл эту роль, чтобы увидеть тебя другой, какой тебя видят смертные. Ты всегда возводишь стену, когда мы общаемся, ты соблюдаешь неизменную дистанцию, — его голос звучал с оттенком горечи. — Как сейчас. Что ты так тщательно бережешь от меня? Можешь не отвечать. Сейчас я наблюдал, как ты спишь. Я много раз наблюдал твой сон, когда мы были вместе в третьем мире. На мгновения я вновь оказался там, где твои искренние чувства проливались на малознакомого тебе человека. Я не требую таких же здесь и сейчас. Разница между стариком и владыкой огромна. Я все еще для тебя тот, кто лишил тебя свободы. А еще я должен признаться, что ты меня удивила. Твое проникновение в четвертый мир оказалось успешным. Ты помешала заговору против меня. Невольно. Да, невольно.
Он дождался момента, когда Эл поднимет голову и взглянет на него. Ее глаза были печальными, губы чуть усмехнулись.
— Я не играю с тобой в отца и дочь. Я удивлен, как воитель, который не давал команды воевать, и выиграл сражение. Не я послал тебя восстановить равновесие, ты приняла решение сама. Я учил тебя владеть силой, но ты решила проблему иным способом. Вместо военных действий на фоне дикого мира, произошли перемены в двух мирах сразу. Твои изящные решения достойны похвалы и награды. Если ты думаешь, что я недоволен твоим проникновением в четвертый мир, то я тебя успокою. Едва впервые зашел о нем разговор, я был убежден, что ты не упустишь случая там оказаться. Нет силы — нет отзыва. Да. Ни один из моих наследников не жертвовал способностями ради любопытства. Итоги твоего странствия весьма похвальны. Ты отчасти исправила положение во втором мире и узнала одну мою слабую сторону. Последнее открытие будоражит твой ум. Я прошу тебя подождать требовать ответа. Ты не готова.
— Если вы не дадите мне ответа, я узнаю сама. Так будет.
— Вспомни, как твой враг, в твоей прежней жизни, в неподходящий час вернул тебе память. Вспомни свои мучения. Они могут повториться. На сей раз масштаб будет значительнее твоих личный переживаний. Не торопись узнавать то, что тебе не под силу осмыслить.
— Верните Фьюлу, если не можете наградить меня правдой.
— Ты беспокоишься о сестре?
— Хм. Нет. Она отравляет своим присутствием жизнь окружающих. Она ссорит земли и планирует завоевание. Она рвется к дверям, потому что все еще участвует в состязании. Король, супругой которого она стала, не желает расстаться с красавицей женой и таит расположение дверей. Эта пара губит свой народ. Если вы хотите наградить меня — верните Фьюлу.
— Каждый получает то, что заслуживает. Она выбрала обман, и теперь обманывают ее. Ты разве заслужила присутствия рядом циничной и завистливой сестры?
— Речь не о ней самой. Просьба смертного — вот что побудило меня просить за нее.
— Я разрешаю. Верни ее.
— Я? Услышать волю владыки из моих уст — это унизительно для нее. Она меня ненавидит.
— Это не моя воля. Я позволяю тебе вернуть ее.
— Вы не заинтересованы в равновесии среди смертных?
— Что есть равновесие, Элли? Что ценнее: равновесие там или равновесие здесь? У тебя хорошее воображение. Вообрази, что Фьюла снова появится здесь, среди нас.
Эл ответила молчанием.
— Именно, — с улыбкой сказал Владыка. — Ты не желаешь высказать то, что видишь. Каждый из них был создан, чтобы исполнять свою долю работы. Но их несовершенства свели мои старания к нулю. Какой бы силой они не обладали — они бесплодны.
— Тоже самое говорят о вас в четвертом мире. — Фраза вырвалась сама собой.
— Придет время, и ты узнаешь на личном опыте, что это не так. Выбор не простой. Я предоставляю его тебе, это не столь масштабно, как жизнь животных или верования смертных. Какое бы решение ты не выбрала, оно не принесет много ущерба. У тебя как у любого из моих детей есть в запасе крайний способ — вызвать соперника на поединок. Кстати, где меч, что тебе вручили? Ты не рискнула носить его с собой?
— Он надежно хранится.
— Этим мечом можно убить великого. Шея не болит? — он тихо засмеялся. — Не сердись, девочка моя. Твой строптивый нрав заставляет меня демонстрировать, что мы не равны. Возможно, ты когда-нибудь меня превзойдешь, и старый владыка лишится головы. Пока тебе такой шаг не под силу.
— Я не убийца.
— Нет. Но порой жестокие решения — необходимость, а необходимости повинуется все без исключения.
Он не исчез, а вышел из комнаты. Эл не успела собраться с мыслями, а он не дал ей возможности продолжить разговор.
Эл сидела на постели погруженная в свои мысли, пока не вошла Милинда.
— Одеваться? — вкрадчиво спросила она.
— Да. Сапоги, куртку, рубашку, штаны, — все, что нужно для ухода. И попроси Браззавиля достать оружие, я возьму его с собой. Нет, я сама его заберу. Оденусь перед уходом.
Милинда присела рядом и поправила ее волосы.
— Вы огорчены?
— Милинда, вы хотите возвращения Фьюлы?
Милинда задумалась.
— Я не имею права решать такие...
— Это будет правильный ответ, — перебила Эл, — а я спросила, хотите ли вы ее видеть?
Вопрос поставил Милинду в тупик. Она снова задумалась. Эл смотрела на нее, пока Милинда не повернула к ней сосредоточенное лицо.
— Если верно, что она не может вернуться сама и ей тяжело среди смертных, то возвращение было бы благом для нее, — холодно, с одной интонацией ответила она. — Я буду как раньше ухаживать за ней, вы стали часто уходить, вы великодушны, не станете сердиться, а у меня будут скромные обязанности.
— Я не слышу в ваших словах чувства, Милинда, того яркого чувства, на которое вы способны. Вам все равно? — настаивала Эл.
— Я буду выполнять свой долг относительно нее, как мне полагается. Я ухаживаю за вами и испытываю радость, я тревожусь за вас. К Фьюле я не испытывала ничего похожего. Мы относились друг к другу, как к данности. К вам я испытываю притяжение, не только как к госпоже, я вас полюбила.
Эл встала и двинулась к двери.
— Госпожа, — позвала Милинда. — Вы пойдете так?
На Эл было легкое платье, оно струилось до пять и больше напоминало ночную рубашку. Милинда привыкла, что Эл подобные вопросы не волнуют, ее вид — последнее, на что она обратит внимание, если мелькнула цель. Милинда подошла и накинула ей на плечи покрывало.
— Рана видна, — сказала она. — Не показывайте ее Лоролану.
Эл кивнула, закуталась в покрывало и вышла.
Лоролан стоял в нижнем ярусе. Эл не успела звука произнести.
— Если ты о возвращении сестрицы, то я бы сказал: "Поостерегись. Отправь ее в четвертый мир. Там ее место".
— Ты против, — констатировала Эл.
— Тебе же неловко решать этот щекотливый вопрос самой, найди того, кто исполнит твое желание. Найдется ли такой исполнитель? Знаешь, что меня смущает. Ты провела в мирах немало времени, но о тебе почти никто не знает. Ты фигура совсем не легендарная и незаметная в местной истории. О тебе что-то слышали и никто тебя не знает. Фьюла же останется в памяти не одного поколения, пусть дурными делами, но зато никто не усомниться, что она — великая.
— Не пойму, к чему ты клонишь?
— Прояви волю и власть. Покажись смертным. Ты взбудоражила четвертый мир, займись третьим. Крепкая рука цениться выше уговоров. Ты можешь ей приказать. Прояви силу. Воспользуйся своим правом. Если ты выиграла состязание, и отец признал тебя, глупо не пользоваться своим положением. В случае с Фьюлой ты удовлетворишь чаяния смертных, что соответствует твоему хваленому кодексу.
Лоролан говорил убежденно, словно ясно видел, что быть иначе не может. Он посмотрел внимательно, заметил изучающий взгляд и добавил.
— Это правильно. От тебя зависит ее судьба, ее положение здесь. Сын Браззавиля и сам Браззавиль, Элли. Вспомни, чем для них обернулось твое покровительство. От мальчишки этот мир избавили, Браззавиль присягнул тебе, а Фьюла станет тебе врагом. Она не отравит жизнь мне, не посмеет перечить отцу, она выплеснет свою ненависть на тех, кто тебе поклоняется.
Эл испытывала сомнение. Лор прав. У нее возникло желание развернуться и отправиться обратно, в покой комнаты.
— Трудно противоречить себе, — сказал он.
Лоролан вдруг улыбнулся и коснулся губами ее лба. Эл резко отскочила. Волна прошла по телу, и рана отозвалась болью.
— Ты великая. Пора этим пользоваться, а ты играешься в пилота и правдолюбца. Этим ты меня просто покоряешь. Я то готов причинять тебе страдания, то готов избавится от Фьюлы сам.
Эл отошла от него, он понял, что она не возвращается, она явно направилась в сад.
— Отец сказал тебе про вызов? Про битву?
— Да. Зачем спросил?
— Хотел напомнить, что всегда в запасе есть крайнее средство. У Фьюлы против такой махины как ты, будет мало шансов на победу.
— Слышать не хочу, — с досадой сказала Эл.
— Отец желает говорить со мной.
Он пошел дальше, довольный этим разговором. Она остановилась и задумалась. Он смог остановить ее.
Лоролан взошел на ярус выше и увидел, что старания его были напрасными. Эл уверенно шла к дому Браззавиля. Он уже показался в проеме овальной двери и ждал госпожу. Так она решилась или нет? Ее влияние слабо, ее присутствие стало сложно улавливать. Лоролана беспокоило это обстоятельство. Он должен знать, что с ней происходит, чем она наполнена, иначе, она станет неподвластна его влиянию.
