— Ну как? — спокойно спросила невольница, когда господин, наконец-то, остановил свой благосклонный взор на ее лице.
— Подойди.
Она ответила, как в детстве:
— Тебе надо, ты и подходи.
Брови повелителя, привыкшего к подчинению, медленно поднялись, а на лицо набежала тень легкого удивления.
— Подойди. Немедленно, — ровным голосом повторил он.
— Угу, — нахалка криво улыбнулась. — Сам подойди. Авось не развалишься.
— Мой сын завел очередную наглую рабыню, — протянул демон. — Ему такие нравятся. Странно, что ты до сих пор так строптива. Он ведь тебя взял больше месяца назад? Обычно все покоряются за несколько дней.
— Ты — отец Амона? — севшим голосом спросила девушка.
— Да, — спокойно кивнул он. — Мое имя Мактиан. Но ты будешь называть меня хозяином.
У Кэсс вытянулось лицо, губы задрожали, подбородок запрыгал. Она сдерживалась изо всех сил, но выдержки так и не хватило. Изнутри тряхнуло, плечи дрогнули, и "осчастливленная" рассмеялась. Несколько истерические нотки, прозвучавшие в хохоте, ничуть ее не смутили.
— Не много ли страшных, свирепых и великих хозяев на одну ничтожную рабыню? — сквозь смех спросила она и уточнила: — Разве квардинг разрешил мной распоряжаться?
Жесткие пальцы стиснули шею. Строптивица захрипела.
— Мне не нужно его разрешения. Я левхойт Ада. И называю своим все, что захочу, — объяснил демон. — Ты признаешь мою власть над тобой, собачонка?
— Нет, — сипло выдавила жертва, слыша только бешеный грохот крови в ушах.
Пальцы сжалась сильнее, перед глазами поплыли черные круги. Горло опалило огнем, и девушка, почти теряя сознание, вцепилась руками в железное запястье, силясь ослабить хватку. С ладоней сорвалось ослепительное пламя, Мактиан вскрикнул и отпрянул. Вспыхнувший огонь взвился еще выше, превращаясь в ревущую стихию, и окутал Кассандру с головы до пят. В раскаленном жару взметнулись, словно безумные сполохи, красные волосы. В отличие от сына, отец не мог пройти сквозь пламя, словно не был рожден в этой стихии.
— Я тебе не подчинюсь, — отчеканила рабыня и встряхнула кистями рук, будто сбрасывая с них огненные брызги.
Обжигающий шквал обрушился на обидчика, однако тот легко уклонился и отступил. Встал у края арены, сложил на груди руки и с прищуром наблюдал.
"Успокойся".
Огонь резко стих, а тело налилось томительной усталостью. Захотелось лечь на песок Поприща, закрыть глаза и уснуть.
— Я пришла сюда заниматься, — с трудом проговаривая каждое слово, но стараясь ничем не выдать собственной слабости, сказала Кэсс. — Вам лучше поискать рабыню где-нибудь в Вильене.
— Нет нужды, — усмехнулся Мактиан. — Он отдаст мне тебя еще до свадьбы. Тогда и поговорим.
— Не отдаст, — с уверенностью, которой совсем не ощущала, вяло огрызнулась невольница.
— Левхойт, — негромкий окрик заставил ее собеседника обернуться.
В высоком створчатом проеме стояло около дюжины демонов. Меч не был обнажен ни у одного, но руки недвусмысленно лежали на поясах — поближе к оружию.
— Это ниида квардинга. Отойдите.
Девушка затуманенным взором проводила отца своего хозяина и, лишь когда он вышел в дождливый полумрак, бессильно опустилась на песок арены. "Как гладиатор", — подумала она, чувствуя щекой прохладную землю. Воины Ада исчезли так же незаметно, как появились. Им было приказано охранять, а не лечить.
Еле живую Кассандру нашла Вилора, проспавшая из-за дождя.
— Великая Луна, что с тобой?! — воскликнула вампирша, подбегая к подруге.
Та только слабо покачала головой — волосы и лицо перепачкались в песке, глаза закатывались под веки, сухие губы беззвучно шевелились.
— Подожди, — Ви что-то зашептала, и с кончиков ее пальцев сорвалась сияющая капля прозрачного, словно хрусталь, света. Капля упала на грудь повелительницы огненной стихии, растеклась непередаваемым прохладным теплом, и тело сразу же стало легче, невесомее. Слабость и боль отступили, девушка даже смогла сесть, а потом и встать.
— Глупо помогать сопернице, — тихо сказала она.
— Глупо принимать помощь, надеясь ничего не отдать взамен, — парировала спасительница. — Воспитанные и благодарные в таких случаях говорят хотя бы "спасибо". Или тебя такому слову не учили?
— Спасибо, — улыбнулась ниида и глубоко вздохнула. — В этот раз легче.
— Что случилось-то? Ты играла со стихией? — спросила, недоумевая, вампирша, сделав ударение на слове "играла".
— Нет, — ее собеседница замотала головой. — Я до сих пор не могу подчинить огонь, и когда выхожу из себя, он меня высушивает без остатка. Амон говорил: нужно себя контролировать, но у меня не всегда получается.
Вилора прикрыла глаза, а потом посмотрела на девушку и уточнила:
— Амон — демон или проводник?
— Демон.
— А почему он тебя учил?
— Как вернется — спроси. Я не интересовалась, — она понимала, что это звучит грубо, но именно сейчас говорить на подобные темы не хотелось совсем.
"Успокойся".
Ей показалось, или все-таки это был голос хозяина?
"Амон... ты меня слышишь?"
Тишина.
— Больная мозоль? — насмешливо спросила вампирша.
— Ви, какие у тебя отношения с хранителями? — стремительно обернулась к ней Кэсс. — Скажи, как они себя с тобой ведут?
— Мне проще, чем остальным, — пожав плечами, ответила та. — Во мне ничего от человека, и стихию я с четырнадцати лет подчинила, и духом свободна, в отличие от людей. Остальные, когда их отпустили, сделались не пойми какие. Безотказные, всегда счастливые и на все готовые ради господина.
— То есть как? — поразилась ниида.
— Чем больше в тебе человеческого, тем выше шанс, что ты превратишься в раба. А участь раба, на мой взгляд, незавидна. Они только и делают, что бьются изо всех сил друг с другом, дабы заметил и взял какой-нибудь хозяин. Поэтому претенденткам лучше не верить — любая предаст и не поморщится. Ты бы знала, что с ними творят хранители! Я увидела однажды по дороге на рынок, как и ангел и демон одновременно... — Вилору передернуло от отвращения. — Мне с демоном повезло. Герд меня считает если не ровней, то хотя бы просто низшей. А это означает — никаких унижений, при четком выполнении приказов. А вот Мизраэль... убила бы, клянусь.
— Ангел-проводник?
— Проводник! Лепешка коровья, и та больше проводник, чем он, — вампирша шумно выдохнула, стараясь привести мысли в порядок. — Я для него — существо. Понимаешь? Вроде паука или там таракана, но наделенного чувствами. Поэтому он постоянно издевается.
— Похоже, я просто везунчик... пока, — сказала ее собеседница, с радостью думая о том, что ее еще не отпустили.
При одной мысли о возможной "свободе" по телу бежал мороз. Что там говорила Ви? Ангел и демон... Кассандре показалось, ее вот-вот вырвет. Стать рабыней? На все готовой ради обретения господина? Ледяная рука стиснула живот.
— Хватит болтать — нападай, — противница взмахнула мечом, и пришлось сразу же выбросить из головы всякие глупости.
Да. Тренировка удалась на славу. Кассандра вернулась в свои покои на подгибающихся от слабости ногах. Даже идти к Феньке не было сил. Хотелось упасть и проспать сутки. А лучше двое. Девушка закрыла глаза, не уплывая, а буквально проваливаясь в черную пропасть сна.
Ласковое прикосновение. Прохладное и нежное. Теплые губы скользят по шее. Чуткие пальцы пробегают по плечам. Поцелуи становятся более жадными, но огонь в ее теле по-прежнему спит. Вот мягкая рука скользит по ключице вниз... Кэсс взвивается с ложа, но крик застревает в горле, удержанный мужской ладонью.
— Тихо, Мышка. Я не хочу, чтобы сюда вломился твой цепной пес.
Андриэль осторожно убрал руку, но тут же заменил ее своими губами. Жертва молчаливо отбивалась, но возмутитель ночного спокойствия был сильнее, несмотря на кажущуюся субтильность. Уверенные руки перехватили тонкие запястья. Порывистое движение, и Кэсс опрокинута обратно на спину и вжата в смятую простынь. Извернуться удалось буквально чудом, а может, ангел ослабил хватку, надеясь на ответную ласку. Так или иначе, девушка высвободилась, схватила незваного гостя за волосы и изо всех сил дернула. Тот зашипел от боли, отстраняясь, получил удар ногой в живот и упал на пол.
— Ты что делаешь? — прошипела возмущенная рабыня. — Совсем спятил?!
— Я был недостаточно однозначен? — мужчина легко поднялся на ноги.
Волна бешенства поднялась в груди нииды, грозя затопить все вокруг. Что за день такой?!
— Более чем достаточно! Но, может, следовало сначала спросить меня? — прошипела она.
— То есть Амон спрашивал? — насмешливо уточнил ангел.
В нем сейчас не осталось ничего от милого Андриэля, который знал тысячу баек, легенд и просто ничего незначащих интересностей. Нет, перед Кэсс стоял подлец, предатель, хладнокровный мучитель. Тот, кто отрезал ей волосы, тот, кто из интереса обрек ее на казнь. Обитатели Антара идут к своей цели, не задумываясь о средствах, они не понимают разницы между добром и злом — воспоминание об этом пришло слишком поздно.
— Ты не Амон, — с хриплой ненавистью в голосе сказала рабыня. — И никогда не будешь похож даже на бледное его подобие. Пошел вон. Я тебе не позволю...
— Не зарекайся, Мышка, — с насмешкой в голосе ответил этот наглец. — Квардингу придется тебя отпустить. Тогда и посмотрим, что я себе с тобой позволю. Он не возразит — у него скоро свадьба. И ты не возразишь — ты станешь о-о-очень послушной. И уго-о-одливой.
— ПОШЕЛ ВОН! — пронзительно крикнула девушка, еле сдерживаясь, чтобы не давать воли стихии второй раз за день.
Демон, стоявший на страже покоев, отреагировал мгновенно. Дверь распахнулась, коричневый, сливающийся с темнотой Зверь стал на пороге — готовый убивать и рвать на куски кого угодно и уж тем более хилого ангела. Однако Риэль, невысокий и гибкий как лоза, неуловимо извернулся и выскользнул в коридор. Он и правда был квардингом — умел как вести битвы, так и избегать их.
— Не пускай его больше...
— Хорошо, ниида, — кивнул охранник, поклонился и вышел.
Однако даже когда комната опустела, а Кэсс умылась, ожесточенно плескаясь в фарфоровом тазике, вытерла лицо полотенцем и стащила с себя сорочку, которая, как казалось, еще хранила чужие прикосновения — даже тогда ощущение гадливости не прошло. Оставаться в спальне и дальше было невозможно. Девушка наспех оделась, накинула плащ и вышла. Телохранитель стоял на своем привычном месте и, стоило его подопечной появиться в дверях, бросил на нее непроницаемый взгляд черных глаз. Как же он, такой бдительный, проглядел Андриэля? Невидимкой что ли тот крался?
— Простите меня, ниида, — виновато склонил голову страж.
Кэсс стало его жаль — такого огромного, широкоплечего и так неловко извиняющегося перед ней, обычной человечкой. Но тут же вспомнился рассказ Вилоры, и подумалось о том, что, если бы не Амон и его покровительство, этот "славный" демон, пожалуй, с большим бы вдохновением присоединился к ангелу. От такой омерзительной мысли захотелось завыть.
— Проводи меня на конюшню, пожалуйста, — тихо попросила несчастная.
Ее охранник кивнул и молча двинулся следом.
В конюшне было тепло, темно и тихо. Лишь изредка всхрапывали лошади. Ночная посетительница закрепила масляную лампу на крюку слева от двери и подошла к своей единственной подружке. Фенька спала. Глаза закрыты, а правое копыто легонько подергивается.
— Фенька-а-а, — негромко позвала девушка.
Коза дернула ухом, подскочила, угрожающе выставила рога и воинственно мекнула. Затем моргнула и, наконец, сообразила, что перед ней как-никак хозяйка, а не лютый враг. Поэтому благосклонно приблизилась и ткнулась бархатным носом в руку.
— Ты-то можешь со мной поговорить? А?
Животина согласно мотнула головой и пошла к своему сену, мол, ты тут говори, а я поем пока, чего зря топтаться-то, да? Кэсс села на пол и, чувствуя себя несколько глупо, начала рассказывать парнокопытному все, начиная с самого первого своего сна. И чем больше она говорила, тем легче становилось на душе. Коза за время нескончаемого монолога, естественно, ничего не комментировала, но зато флегматично сжевала все сено, и теперь стояла перед собеседницей, внимательно глядя в глаза.
— И вот, Фенька, как странно получается, — заключила девушка. — Амон при всей своей жестокости меня защищает ото всех, даже от себя. Он охрану ко мне приставил, чтобы обезопасить, но при этом он, говорят, не умеет любить. Да я, честно говоря, до сих пор не знаю, как он ко мне относится. А я к нему так привыкла! Привыкла... быть его. И вот... едва он оказывается где-то далеко, как ко мне сразу начинает приставать свернутый на голову ангел.
Рогатая бестия дернула ухом, коротко мекнула, а потом встала рядом.
— И ведь только с тобой могу об этом поговорить, — прошептала Кэсс, прижавшись пылающим лбом к теплому козьему боку. — Я соскучилась по нему. Очень. Уже неделя прошла... а он меня даже мысленно больше не ругает. Понимаешь?
Ниида тяжело вздохнула, встала и налила своей подопечной воды.
— Вот бы посмотреть, как он там... побыть рядом хоть десять минут... у-у-у-у... хватит, — хозяйка потянулась за щеткой, а Фенька дернула ухом и повернулась боком.
— Неужели подоить? — поразилась девушка. — Так в тебе раньше молока не было!
Коза опять заблеяла, словно подгоняя.
— Вот и ответ на все мои жалобы... — хмыкнула ниида. — Не ной, лучше подои козу.
Молока было немного, всего лишь на кружку, но вылить его — как никак первый удой — показалось кощунством, да и на пробу оно оказалось на удивление вкусным, ну как не допить? Фенька же дернула хвостом и снова принялась есть. И куда в нее столько влезает?
Кэсс зевнула раз, второй и опустилась на солому. В комнату не хотелось — злость на Риэля еще не прошла и возвращаться к той самой кровати, на которой... А здесь было тихо. Мягко дышали лошади, похрустывала сеном коза да изредка с шелестом пролетал за дверью ветер. Девушка закрыла глаза. Пять минут...
Темная безлунная ночь. Холодно. Где-то вдалеке раздается приглушенное, как раскат грома, рычание неизвестного хищника. Ниида застыла на краю обрыва, боясь двинуться. Снова кошмар. Только бы не упасть!
Мимо что-то скользнуло. В этой темноте нельзя было увидеть мелькнувшей тени, но Кассандра почувствовала движение: легкое, как дуновение ветерка, но опасное. Будто пролетела, задев черным крылом, страшная нечисть. Мигом вспыли в голове все суеверия: колдуны и колдуньи, призраки и неприкаянные души. Девушка инстинктивно отшатнулась. Под ногами зашуршали мелкие камни. Пришлось сделать несколько торопливых шагов назад. Из-за черной тучи вынырнула ущербная луна, и неверный свет залил сиянием призрачную каменистую долину с редкими кряжистыми деревьями и тонкими лентами узких ручьев.
Он сидел на большом валуне всего в десяти шагах от нее. В истинном облике, с рассыпавшимися по плечам волосами, голый по пояс, с мечом, лежащим на коленях. Он отдыхал. У рабыни зашлось сердце. Во рту пересохло, она даже не смогла позвать его, окликнуть, боясь, что звуком собственного голоса прервет сон. Из блаженного оцепенения вывел слабый шорох слева, девушка обернулась и с ужасом увидела стремительно летящую тень. Инстинкты взвыли, рванули, подчиняя все единственной цели — защитить, не допустить, спасти.
