— Оу! Соблазн велик...
Шурик поднялся на ноги, Саша повернулся к нему. Тела обоих напряглись, мышцы завибрировали.
Юноша взревел. Морок явил бычью морду с алыми горящими глазами. Призрак встряхнулся, рассеивая в пространстве золотую пыль. Искры осыпались на половицы, на грязное белье, подоконник, упавший шкаф...
Ответом ему был рык хищника. Лязгнули клыки, смыкаясь на шее тельца.
Сверкающая лавина прокатилась по комнате, опрокидывая все на своем пути...
...Если бы кому-то пришло в голову подслушать их разговор под дверью, он вряд ли различил бы что-то в певучей, без отдельных слов, речи двух мужчин — тихого чистого баритона и хрипловатого тенора. А жуткий рев, последовавший в финале, на веки вечные отвадил бы шпиона от этих дверей.
Но, к счастью, отчаянных авантюристов поблизости не оказалось. К счастью — для авантюристов...
...Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. "Крупская" торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.
На ступеньках послышались шаги. Тяжелые, спотыкающиеся. Пламя церковных свечек задрожало и зачадило.
Женщина хапнула руки мужа и Гарика и, тихо подвывая, вжала голову в мясистые плечи.
Пошатываясь, прижимая к губам платок, Саша спускался. Даже в полутьме коридора было заметно, что под кожей его скул катаются желваки. Он окинул кухню одновременно и пустым, и тяжелым взглядом.
— Че там? — просипел Гарик.
Саша впился глазами в куклу, что восседала на чайнике. Не спрашивая позволения, телохранитель сдернул ее и коротко бросил:
— Где лопата?
— К-какая лопата?! — вскинулась "Крупская". От переживаний голос ее загустел и теперь еще больше походил на гул рассерженного улья.
— Там, — Хозяин указал на грядку.
Телохранитель уже хотел выйти, но остановился. Слегка щелкнул пальцами, и во всем доме загорелся свет.
Не скрывая любопытства, он двинулся к бывшему партаппаратчику. Тот замер.
Гарик и "Крупская" напряженно следили за ними, а Саша, не торопясь, прошелся вокруг Хозяина. Стоя навытяжку перед странным гостем, дядька Шурика боялся пошевелиться. Такой страх он испытывал однажды, в ранней молодости, когда за отцом поутру приехал "воронок"...
Кончик Сашиного носа слегка двинулся. Молодой человек склонился к плечу Хозяина и обнюхал его. Затем со странной ухмылкой красиво развернулся, встал напротив и с видом колдующего перед мольбертом художника поправил на дядюшке свитер. Глаза Хозяина бегали вверх-вниз, но встретиться взглядом с Сашей он боялся.
Телохранитель чуть отошел, откинул голову и прищурился. Результат, по-видимому, его не удовлетворил. Он протянул руку к макушке бедного мужчины и, оголяя плешь, смёл зачесанные на лысину жиденькие волосенки.
— О! — Саша торжественно приподнял указательный палец, как ни в чем не бывало подкинул в руке свою куклу и в такой позе — с приподнятым пальцем и куклой — удалился в огород.
— Эй, Сань! Ты куда?! — Гарик взглянул на оторопевших супругов, махнул рукой и побежал за приятелем. — Санька! Че там?
— Тетя Клава! — позвали со второго этажа.
"Крупская" очнулась...
...Фигура Саши растаяла в темноте. Гарик попытался догнать его, но из мрака послышался голос:
— Еще шаг, примат, — закопаю и тебя!
Лопата звякнула, ударяясь обо что-то твердое. Скрежет металла о камень, глухой стон пробитой земли...
Гарик отошел от греха подальше. Похоже, Санька совсем свихнулся после всех этих погонь и перестрелок. Да и немудрено. Хотя... Саша ведь учился на артиста. Скорее всего, красиво играет роль...
Подул слабый, но промозглый ветерок и донес до Гарика невнятный шепот — всего несколько звуков, которые стихли, едва проявившись. Поплутав по фруктовому саду минут десять и вздрагивая от каждого шороха, Игорь вернулся к коттеджу. Саша курил, сидя на ступеньках крыльца и бессильно упершись локтями в колени.
— Блин, Саня?! Че это было-то?
Телохранитель поднял голову. Не ответил. Во взгляде его читалась смертельная тоска.
— Че ты смотришь так, типа... эт самое... "а счастье было так возможно"? — Гарик и сам не понял, откуда в его мозгу родилось подобное сравнение.
— Товарищи экзорцисты! Вы здесь? — Хозяин опасливо поглядывал из-за двери. — Что нам делать дальше? Мальчик теперь здоров?
Саша кашлянул, сплюнул в сторону и потер горло:
— Дайте попить...
— Здоров ваш мальчик, здоров! — поспешно заверил Гарик. — У нас все по первому разряду! Как всегда!
"Крупская" вынесла стакан воды. У нее не хватало смелости подать его, отчего она долго тянулась, дрожа, точно осина, и гадливо отдернула руку, едва телохранитель взял стакан. Спросить, куда Саша девал ее любимую старинную куклу, хозяйка тем более не решилась и сбежала. Телохранитель пил, а зубы его постукивали о стекло. "Ну акте-е-ер! — подумалось Гарику. — Вот молодец, а! Вот комедию ломает!"
— Нам нужно в город, — переведя дух, вымолвил Саша.
— Слава отвезет, — кивнул Хозяин. — Уже греет машину... Вы... такое для нас сделали. Если понадобится, рассчитывайте на меня. Всякое бывает: когда связи нужны, когда словечко замолвить — ну, сами понимаете...
Шофер возник у веранды в ожидании приказа.
— Нам надо в город. Как можно скорее, — Саша поднялся на ноги и пошел к автомобилю.
* * *
За два квартала до Гарикова общежития "Волгу" обогнала сигналящая пожарная машина.
— Скорей за нею! — Саша придвинулся стеклу, вглядываясь в темноту за перекрестком.
— Светофор, — пожал плечами шофер. — Мы-то без "мигалки"...
Не долго думая, телохранитель выскочил из машины.
Светофор лениво замигал. Водитель перегнулся через правое сидение и захлопнул за Сашей раскрытую дверцу.
— И впрямь как на пожар! — усмехнулся он.
Игорю снова подумалось, что Саня прежде не вел себя так никогда. Продолжает играть на публику?
Когда "Волга" вывернула из-за магазина перед общежитием, глазам Гарика и Славы представилась жуткая картина: с балконов четвертого и пятого этажей, из окон и даже откуда-то из-под крыши валил дым. Игорь успел отметить, что больше всего огня в комнате алкаша дяди Гены. Стекла его окна давно повылетали, и развеселое пламя теперь исходило там фейерверком искорок...
...На четвертом, Гариковом, этаже, прижавшись к заваренной до самого верха решетке балкона, стоит женщина. Звон лопающихся стекол вызывает у нее ужас, при каждом новом хлопке она вскрикивает. Гарик узнает голос Ренаты и, еще не понимая, в чем дело, испытывает внезапный прилив отвращения к этому ничтожному, затравленному дымом и зубной болью существу. Жалости нет ни грамма, хочется смеяться от презрения. Она живая, слишком живая — такая же, как и он. Ничего неземного, ничего из того, что он когда-то нафантазировал себе, глядя на прекрасный манекен в витрине. Она испытывает сейчас низменные ощущения, её плоть точно так же может сгинуть, сгореть. В ней нет и тени того неподвижного достоинства, которое придумал Гарик.
— Че творится? — спрашивает он, расталкивая зевак.
— Какой-то алкаш — говорят, с четвертого — комнату свою запалил! — со злостью отвечает пожилая женщина. — Всех бы пьяниц к стенке, сволочей!
— Ребята молодые совсем, — поддерживает ее реплику прохожий в кепке. — Погибнуть же могут. Ц-ц-ц-ц!
— Типун вам на язык! — вмешивается третья сердобольная участница зрелища. — Туда уж бригада пошла...
— Проводка, видать, погорела: тёмно! — продолжает мужик в кепке. — Могут и не найтить, в темнотище-то!
— Типун вам!..
Дальше Игорь их не слушает: он видит Сашу, стоящего возле пожарных, и бросается к нему. Тот полностью увлечен происходящим на балконе, и ничто вокруг его не интересует.
— Постарайтесь раздвинуть решетку! — говорит он Гроссману.
— Сам попробуй, бл...! Ее только в упор орудийным залпом... — кашляя, отзывается Николай, но, тем не менее, попыток спастись не прекращает.
А пожарные уже растягивают брезент...
— Сколько вас? — продолжает телохранитель.
— Трое.
— Еще мужчина есть?
— Есть!
— Гните с ним прутья...
Игорь различает в клубах едкого дыма длинного Николая и крепкого, коренастого "добровольца". Тут в окне, выходящем на балкон, взрывается раскалившееся стекло. Зацепленная осколком, Рената визжит от боли и страха.
— Саша! — ее голос едва слышен сквозь крики людей и рев пожара. — Сашенька! Что делать?
Саша в отчаянии и не скрывает этого.
— Иду! — он бежит к ступенькам крыльца.
Игорь повисает на нем:
— Рехнулся?!
Телохранитель стряхивает его с себя, как котенка.
— Кажись, поддается! — кряхтя, сообщает "доброволец", и Саша останавливается.
— Дышать только нечем, — жалуется кашляющий Гроссман. — Совсем!
Гарик видит, как приятель, сжав кулаки и стиснув зубы, зажмуривается.
Откуда-то из недр здания слышится звук, точно кто-то ударил камнем по металлу. Затем — громкое шипение.
— Сейчас их там найдут, — убеждает его один из пожарных.
— Мы быстрее решетку разогнем, — Николай хочет ободрить Ренату, но бывшая жена уже не слушает доводов разума: она колотится о прутья, словно птица в клетке.
Дым становится густым и белесым. Пожарные льют из брандспойтов уже не только на здание, но и на ближайшие деревья, ветви которых успели загореться.
— Че там у вас? — кричит Гарик.
"Доброволец", похоже, оглядывается.
— Видать, водопровод пробило. Ни шиша не видно, только вместо дыма пар валит! Нам тут чуток осталось...
Телохранитель Ренаты сидит на корточках, зажав голову ладонями.
— Эй! Ты че, Санька?! Они — вот-вот! — Гарик решает, что это у Саши от бессилия помочь тем, наверху.
Саша поднимает глаза и тут же вскакивает на ноги. На карнизе стоит Рената, с наружной стороны ухватившаяся за решетку обеими руками.
— Прыгай! Прыгай же! — вопят со всех сторон.
— Не-е-ет! — кричит девушка, когда Гроссман пытается разжать ее пальцы. — Я лучше сгорю! Не могу!
Короткая борьба с мужем — и ее шатнуло. По толпе проносится короткий полувздох-полувскрик, а пожарные, топоча сапогами и таская перед собой растянутый брезентовый круг, перебегают с места на место.
— Ее еще хрен вытолкнешь! — бормочет Ник.
Протискивавшийся между прутьями "доброволец" наконец прыгает в брезент.
— Рената! Прыгай! — просит Саша.
Она трясет головой и обнимает решетку обеими руками:
— Я не могу! Я умру! Я боюсь! Высоко! Я БОЮСЬ!!! Гроссман, прыгай, я не стану!
Николаю не остается ничего, как врезать ей кулаком в челюсть. Брызнув кровью, Рената без сознания летит вниз. Уцепив край брезента, Саша резко дергает шестерых пожарных к себе, и девушка приземляется точно в центр "круга". Телохранитель мгновенно подхватывает ее и уносит на руках в сторону, к ларьку, продавщица которого уже давно ничего не продает, таращась, как и все остальные, на пожар.
Прыгнувшему за женой Николаю аплодирует вся толпа...
...Рената пришла в себя и, ничего не понимая, уставилась на горящее здание общежития.
— Сюда! — позвала их фельдшер из "скорой", и Саша, подкинув девушку на руках, побежал к машине.
Гарик растерянно смотрел им вслед. Снова придется все начинать сначала... Хорошо хоть документы с собой.
— Ну че, — проворчал он. — Грузите сухари бочками! Придется... того... переквалифицироваться в дворники...
ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ...
На пожаре, как выяснили в больнице, Рената пострадала не очень сильно. Осколком ей оцарапало висок, но хирург прихватил края раны парой стежков. С воспалением десны боролись чуть дольше. Наконец, успокоенная сильным обезболивающим, девушка заснула.
Дежурный врач выглянул в приемный покой и показал Саше пройти в маленький кабинет за регистратурой. Когда они оба ушли, в больничный холл ворвался Николай:
— Я по поводу Гроссман Ренаты Александровны. Как узнать о ее состоянии?
— А вы кто ей будете? — кокетливо спросила молоденькая регистраторша, соблазняясь великолепной, пусть и слегка помятой, внешностью незнакомца.
— А угадайте! — тут же поменялся в лице Гроссман; следующая фраза явно предполагала вопрос: "А что вы, девушка, делаете сегодня вечером?"
— Пройдите вон туда. Доктор как раз говорит о ней с... Ну, вон туда пройдите!
И регистраторша авансировала его ослепительной улыбкой.
Николай открыл дверь:
— Можно?
Врач примолк. Телохранитель кивнул, позволяя продолжать.
— В общем, — скомкал окончание реплики доктор, косясь на Ника, — принимая всё это во внимание, только покой! Пока — стационарный режим, со временем переведем на амбулаторный...
— Я хочу вас попросить, Денис Иванович... — Саша бросил короткий взгляд в сторону Николая. — Если кто-либо, лично или по телефону, осведомится о ней, сообщайте, что таковая не зарегистрирована. Это очень серьезно.
— Хорошо. Постараюсь сделать все, что от меня зависит...
Саша и Николай побрели на улицу. Устало привалившись на каменный заборчик, закурили. Моросил дождь.
— Коля, сними квартиру, — сказал телохранитель. — Нам нужно будет устроить ее, когда выпишут...
— Да понятно... — вяло отмахнулся Гроссман. — А ты?
— Я — здесь, — как само собой разумеющееся отозвался Саша.
— Давай, что ли, хоть меняться? Три часа — ты, три — я?
— Посмотрим.
Гроссман вздохнул. "Нет, все говорит за то, что мирно, в своих постелях и от старости, мы не помрем"...
— Я прослушал... что там доктор сказал? У нее болевой шок?
Саша потер бровь большим пальцем и глубоко затянулся сигаретой:
— Нет. Сильный нервный срыв и сепсис.
— И все?
— А этого мало?
— Я уж подумал совсем страшное... Никогда себе не прощу, наверно...
— Иди, Коля! — телохранитель запустил пальцы себе в волосы и слегка дернул прядь у виска. — Когда найдешь квартиру, принеси мне пожевать...
* * *
— Жди меня на стоянке, — Андрей хлопнул дверцей "Ландкрузера".
Серега с облегчением прибавил громкость в магнитофоне и закурил, подергиваясь в такт музыки. Шеф не курит и терпеть не может, когда кто-то делает это в его присутствии. Интересно, долго еще им колесить по городам и весям? С другой стороны — какая разница? За две штуки "зеленых" даже Квазимодо мог бы рассчитывать на победу в конкурсе красоты — с условием, что Сергей будет председателем жюри...
Тут парень увидел, что из стоявшего неподалеку "Мерседеса" выглянул какой-то тип и поманил его пальцем. Серега не прореагировал: если тому больно нужно — он и сам подойдет. Видали мы таких!
Тип сам не подошел, а послал вместо себя здоровяка-молодчика с золотой "фиксой".
— Зазнался, что ли? — осклабился здоровяк, останавливаясь с Серегиной стороны.
— Какие проблемы?
— Да никаких, — молодчик сунул руки в карманы брюк. — Непыльная работа нужна?
— В смысле?
— В смысле — платим десять штук баксов только за то, что ты передашь нам одну вещь...
