Гермиона растерялась.
— Как?
— К гоблинам в "Гринготтс" сходи. Они проведут ритуал и скажут, есть ли в тебе кровь магического Рода, а если есть, то какого. — ответил я.
— Но мне сказали...
— Миа, разве мама и папа не учили тебя не верить чужим дядям и тетям? — с легкой иронией в голосе спросил я.
Гермиона густо покраснела, опустила глазки, пряча лицо в каскаде пышных волос.
— Глупо вышло.
— Ну, дети обычно верят взрослым на слово.
— А не надо?
— Гермиона. Ты можешь верить своим папе и маме. Они не хотят тебе дурного. Остальным верить нельзя.
— А тебе? — неожиданно прямо спросила девочка.
— А мне — тоже можно. Я не хочу тебе зла. — и улыбнулся.
Подло, я знаю. Моя Печать в ауре девочки способствует повышенному доверию ко мне. И я этим самым беспардонным образом пользовался. Некрасиво? Да! И что?
Я достал из кармана расческу и резинку для волос, и протянул девочке. Гермиона удивленно заморгала.
— Сейчас у нас гербология. Занятие будет проходить в теплице, а многие магические растения очень... подвижны. Ты же не хочешь, чтобы какая-то зеленая пакость напускала тебе в волосы усиков или семян? Ну или вцепилась шипами или репьями.
Девочка ойкнула, взяла расческу и попыталась причесаться. В мантии и с тяжелой сумкой на плече это получалось плохо. Девочка это понимала, смущалась и краснела, но упорно пыталась расчесаться, но добилась только того, что наэлектризованные волосы встали практически дыбом.
Я вздохнул, отобрал расческу и резинку.
— Повернись.
Гермиона покраснела еще гуще.
— Гарри, да я сама...
— Ассаи. — поправил я, поворачивая ее спиной. — Зови меня Ассаи. Когда никто не слышит.
— Ассаи?
— Гарри... это имя мне дали родители, которых я не знаю и не помню. — я хмыкнул. — И вообще, Ассаи звучит лучше. Ну, хотя бы необычно, правда?
— П-правда. Красивое имя. — прошептала донельзя смущенная девочка.
Я медленно расчесывал пушистые каштановые кудри, с откровенным наслаждением пропуская волнистые пряди между когтями. Удержать трансформацию я не смог. Гермиона замерла, фонтанируя смущением, но уже не возражала, позволяя мне медленно вычесывать свои волосы. Печать на ее ауре прижилась практически мгновенно, опутывая тончайшей паутинкой и маскируя ослепительное и такое притягательное сияние чистой души. Я прятал свое сокровище от чужих глаз. Никто не должен узнать, кем на самом деле является эта милая девочка! Когда Печать закончит развертку, аура малышки ничем не будет выделяться. Только я буду чувствовать ее истинную природу. Всегда и везде.
Я убрал расческу, тщательно заплетая сложную и очень красивую косу, вплетая в волосы ленту с золотой вышивкой по черному шелку. Любой, кто знает наши символы и этикет, поймет, что значит эта коса. А остальным — не важно. Закончив, я завязал симпатичный бантик и, довольный, отступил на шаг.
Когти и клыки еле-еле убрал! Надо бы приучить девочку к таким, гм, особенностям моей внешности, а то удерживать трансформацию в ее присутствии становится все сложнее. Работающая Печать практически постоянно транслирует мне эмоции и пьянящее ощущение ее души, а у меня и так контроль хромает на все лапы.
— Вот, так лучше!
Гермиона медленно повернулась, ощупала руками косу, густо-густо покраснела.
— Спасибо.
— Да не за что! Пошли, провожу к теплицам.
Я внаглую подхватил ее сумку, притворно охнул. Весу действительно было ОЧЕНЬ много, хоть я его практически не чувствовал.
— Миа, ты почему не купила себе безразмерную сумку с чарами уменьшения веса?
Чуть отошедшая от смущения девочка опять залилась краской.
— Я не знала, что такие есть. А в школе уже поздно было.
Я покачал головой, копаясь в своей сумке. Наконец, я нашел искомое и вытащил коричневую сумку.
— Держи.
— Но, Га... Ассаи!
— Бери, у меня их еще есть! А ты таскаешь кучи книг! Поверь, удобнее будет. Я проверял. И влазит много: сюда целую библиотеку впихнуть можно.
Этот аргумент ее добил, и девочка, смущаясь, взяла сумку. Я помог ей переложить вещи и описал, как правильно пользоваться обновкой. Ее старую сумку я под шумок забрал, свернул и сунул в личный пространственный карман. Будет личная вещь для ритуала поиска, если вдруг мне это понадобится. Крохотная прядка каштановых волос заняла свое место в пространственном кармане. Потом отнесу в Домен и сделаю парочку амулетов. Я довольно улыбнулся, подхватил девочку под локоть и повел за собой.
До теплиц мы добрались первыми. Наш преподаватель, Помона Спраут, уже была на месте и возилась с каким-то весьма... м-мм... активным растением. Зеленое существо бурно возмущалось, шевеля листиками и пытаясь спрятать плоды, но женщина быстро подавила сопротивление растительного монстрика и срезала чем-то не приглянувшуюся веточку. Гермиону эта борьба так впечатлила, что она непроизвольно погладила косу и с искренней благодарностью мне улыбнулась.
А я нагло и беззастенчиво пользовался ее чувствами, укрепляя Печать и накладывая полный комплект защитных чар и Меток, что не мог сделать раньше, ведь девочка не пылала ко мне особой приязнью. Сейчас же ЛЮБОЙ демон, вампир, оборотень, фейри или другое способное видеть подобные знаки существо будет знать, что этот ребенок находится под личной защитой Дитя Хаоса. Иногда подобный знак оберегает надежнее всех щитов вместе взятых. Тем более, столь лакомую добычу, как смертного ребенка с чистой душой.
Гермиона теребила ремень сумки, как-то странно на меня глядя. Я вопросительно выгнул бровь.
— Что-то не так?
Девочка замялась, а потом тихо-тихо сказала:
— У тебя клыки...
— Ой! — проведя языком по зубам убедился, что снова упустил контроль. — Извини, я иногда не удерживаю контроль.
Клыки исчезли. Я виновато потупился.
— Ассаи, почему у тебя клыки? Ты же человек!
— Я БЫЛ человеком, Герми. — я пожал плечами.
— Ты что, вампир?
— Кто? — я рассмеялся. — Нет, что ты! Клыки — это просто побочный эффект. Я чуть не помер в детстве. Меня вылечили, но вот на память остались клыки и когти. Ну, когда я выхожу из себя или сильно нервничаю, я не могу удержать контроль, и они проявляются.
— А... это — навсегда?
— Ну да. А тебе не нравится? — наивно спросил я, смущенно глядя ей в глаза.
Девочка покраснела и потупила глазки.
— Тебе идет, честно. Просто как-то... непривычно.
— Да ладно. — я беспечно отмахнулся. — Зато не помер. А когти, так это вообще удобно. — я вытянул руку и продемонстрировал девочке длинные загнутые черные когти. — Правда, пока привык, часто сам себя царапал и колол. А потом ничего, приноровился.
Гермиона осторожно тронула пальчиком коготь, пощупала острие.
— Крепкий!
— Ага.
— И острый.
— Ну да. — я улыбнулся, убирая когти. — Ты только другим не говори, а то еще напридумывают всяких гадостей! Особенно Патил и Браун. Они же потом такое расскажут, что я сам себя бояться буду!
Девочка улыбнулась.
— Не расскажу.
Умница девочка. Ты меня видела, так что я могу уже не так опасаться утратить контроль над своей внешностью. А через годика три-четыре я войду в силу и обрету полный контроль над своим телом. Конечно, окончательная перестройка завершится не скоро, но хотя бы таких проколов больше не будет.
Неожиданно меня посетила одна здравая мысль, и я спросил:
— Слушай, Герми, меня после уроков Хагрид пригласил на чай. Пойдешь к нему в гости?
Девочка растерялась.
— Хагрид?
— Ну, наш лесничий. Классный дядька, тебе понравится. Он очень добрый, только верит всему, что говорят. Так что ты не сильно обращай внимания, если его заносить будет. Он нас на перроне встречал. Большой такой, лохматый.
— Я помню. Он же великан?
— Полувеликан. Ты не смотри что он такой страшный. Он очень добрый.
— Ты думаешь?
— Я знаю! Ну так что, пойдешь? Ему приятно будет.
Немного поломавшись для приличия, девочка согласилась. Вот и чудно! Я пообещал зайти за ней без десяти четыре, и на этом свернул разговор. Как раз начали подтягиваться наши однокурсники. Рон попытался было ко мне примазаться, но я уже работал в паре с Герми, так что рыжий остался в гордом одиночестве.
Гербология прошла весело. Профессор Спраут сегодня показывала нам, как правильно подрезать магические растения и в качестве пособия вручила брыкучую зеленую тварь со смешным названием мшанница. Небольшой кустик, покрытый короткими круглыми пушистыми листиками, в спокойном состоянии действительно выглядел, словно был целиком покрыт мхом, но стоило почуять угрозу, как эта пакость сворачивала листики в трубочку и крепко прижимала к стебелькам. И ощетинивалась длинными и острыми колючками. Нам надо было срезать листики, покрытые голубым пушком. Они шли на лечебные мази и как раз требовались в наше больничное крыло.
Растение оказалось очень сильным, вертким и КОЛЮЧИМ! В конце концов, плюнув на все, я выпустил один коготь и быстро посрезал нужные листики режущей кромкой, расположенной на внутренней стороне когтя. Герми за этим безобразием очень задумчиво наблюдала, а в конце урока сообщила:
— Действительно, очень удобно.
Я был прощен, и странности моей физиологии приняты. Все же, показать сейчас — правильно. Девочка еще не вышла из того возраста, когда верят в сказки. Ее жизнь в одночасье изменилась: она оказалась волшебницей, узнала о мире магии и теперь учится в лучшей в Британии (и единственной) школе Магии и Волшебства. Что на этом фоне мелкие странности знаменитого однокурсника? Еще одно чудо, не более того. Это потом, когда она повзрослеет и познакомится с этим миром ближе, узнает истинные возможности местных магов, потеряет свою доверчивость и наивность, вот тогда эти же когти и клыки воспримутся куда иначе. И я мог бы стать в ее глазах тем, кем и являюсь — монстром.
Глава 12: Новые цели
Занятия закончились, и детки разошлись по общежитиям. Я отвел Гермиону в гостиную Дома Гриффиндор и отправился искать Драко. Белобрысого без присмотра оставлять не стоило. Мальчишка, несмотря на хорошие мозги и воспитание, оставался ребенком импульсивным, да и головой пользовался не всегда сразу, и не всегда по назначению. Одно хорошо — молчать он умел, а Непреложный Обет не даст любому мало-мальски грамотному легиллементу выпотрошить память.
Долго искать пацана не пришлось: Малфой бесцельно бродил в холле недалеко от входа в подземелья. Что характерно — на этот раз не один. Сквайры мялись у стены, с каким-то недоумением следя за своим сюзереном.
Я подошел к Малфою, игнорируя неприязненные взгляды однокурсников и шепотки учеников других Домов.
— Драко.
— Гарольд. — мальчик приветствовал меня. — Винсент Крэбб, Грегори Гойл.
Сквайры на мое приветствие лишь вежливо кивнули, а в глазах — непонимание и опасение. Видимо, белобрысый сделал им накачку. Сказать правду по понятным причинам не мог. Любопытно, чего он им наплел?
Я вопросительно выгнул бровь, перевел взгляд на сквайров. Драко немного поколебался, но все же твердо и уверенно кивнул. Забавно. Он настолько в них уверен? Или они ему так нужны?
— Ты не занят?
Драко качнул головой.
— Идем, кое-что покажу.
Накинув простейшие чары отвлечения внимания, я постоял пару минут, пока аркан не начал действовать, а потом потянул парней за собой. Вел я их в старую часть замка, давным-давно закрытую от посещения, попасть в которую можно через зачарованный барьер наподобие входа на платформу девять и три четверти. Самый смак в том, что барьер располагался посреди стены прямо в коридоре недалеко от главного холла, арка прохода даже орнаментом выделена.
— Как попасть на платформу нашего поезда помните?
Неожиданный вопрос выбил мальчишек из равновесия. Винсент на меня покосился как на идиота, но ничего не сказал, только молча кивнул. Я усмехнулся и кивком указал на стену. В глазах — непонимание. Я усмехнулся ехиднее, и... по локоть засунул руку в каменную кладку.
Какие у них были глаза!
Первым очнулся Драко.
— Что там?
— Там, Драко, настоящий Хогвартс. А не гостевое крыло.
Малфой проникся. Пристально всмотрелся в мою физиономию, потом пощупал арку, ожидаемо не найдя в ней физической опоры.
— Можно?
— Нужно.
Белобрысый подумал, помялся, и шагнул в стену, крепко зажмурив глаза. Сквайры молча прошли вслед за сюзереном. Только Грегори как-то растерянно глянул мне в глаза. Я безмятежно улыбался.
— Иди, не бойся.
Гойл моргнул, шмыгнул носом, но в стену вошел. Бочком, постоянно поглядывая на мою безмятежную физиономию. Драко все же гадина мелкая! Он только что подставил обоих парней под Непреложный Обет или под коррекцию памяти, притом — сознательно. Осмотрев коридор, я убедился, что аркан работает как положено, и шагнул в стену.
На той стороне меня встретила буря эмоций и замершие в столбняке мальчишки. Ну да, контраст разительный: голая каменная кладка привычного замка и облицованные мраморными плитами коридоры Хогвартса-настоящего. Пол покрывали цветные гранитные и базальтовые плитки, сложенные в сложном рунном орнаменте, и сами по себе обеспечивали чистоту коридоров и долговечность покрытия. Пока узор не разрушен, пол будет существовать практически вечно. Ну, или пока не истощится Источник, на котором построен замок. Аналогичный узор вился по мраморной отделке стен, потолок исчезал в плотной иллюзии затянутого облаками неба, и серо-стальные тучи прекрасно гармонировали с белым мрамором, серым гранитом и черным базальтом. Светильники — простые белые магические шары, плавающие вокруг якоря, поблескивали серебром и бронзой, прекрасно освещая коридор, не оставляя и намека на те густые тени, что захватили жилую часть замка.
— Ну как вам разница?
Мой голос вывел пацанов из ступора. Сквайры молчали, растерянно хлопая глазами, непроизвольно сбившись в стайку вокруг не менее растерянного Малфоя. Драко же, будучи чуть более подготовленным морально, сглотнул комок и тихо-тихо спросил:
— Что это за место, Ассаи?
Я вздохнул, укоризненно посмотрел на шокированного мальчишку и ответил:
— Это обычный коридор.
— Но...
— Драко, ты читал дневник?
— Только начал. — мальчик покраснел.
— Дочитаешь — не будешь задавать глупых вопросов.
— Ассаи!
Сквайры на такое обращение полыхнули удивлением, но промолчали. Умные ребята.
— Что, Ассаи?
Я откровенно издевался, и Драко это прекрасно видел.
— Винсент. Грегори. Принесите ему Непреложный Обет.
Лица у сквайров синхронно вытянулись.
— Драко?
— Иначе он ничего не расскажет!
Парни помялись, но, все же, запинаясь, поклялись сохранить узнанное в тайне. А Драко, эта маленькая сволочь, довольно ухмылялся.
— И чего ты так довольно лыбишься? — ворчливо спросил я.
— Врать не придется.
— Придется.
— Но не им.
Тут возразить было нечего.
— Круг Защиты сформирован полноценно?
— Да, со всеми ритуалами. — Драко хмыкнул. — Я бы не стал их заставлять принести Обет, если бы мы просто были друзьями.
Я кивнул.
