Профессор появилась эффектно: кошка в прыжке превратилась в строгого преподавателя. Детишки замерли, пораженно зашушукались, не сводя восхищенного взгляда с нашего декана. Внимание класса привлечено без лишних хлопот, возможности трансфигурации продемонстрированы, можно начинать занятия. Блестящее решение.
— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — без раскачки начала женщина. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.
После такой речи детям стало немного не по себе, а я устроился удобнее, всем видом показывая, насколько я готов внимать. Декан внимательно осмотрела класс, и только потом перешла к практике и превратила свой стол в свинью и обратно. Детей это впечатлило, и они изнывали от желания поскорее начать практиковаться самим, но профессор быстро пояснила, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.
Закончив вступительную речь, МакГонагалл раздала спички и показала на примере, что от нас требуется. А именно — превратить спичку в иголку.
Вербальный активатор и движение палочкой мы зубрили весь первый урок, а после пятиминутного перерыва нам разрешили попробовать.
Задание очень интересное. По сути, все колдовство с палочками — это ритуалы. Слово, жест, намерение. Убери слово — получится невербальная магия, убери жест — беспалочковая. Убери слово и жест — невербальная беспалочковая магия, высшее мастерство для местных магов. Намерение остается ВСЕГДА, ибо оно и является истинным активатором, направляющим течение силы на выполнение желаемого. И чем сильнее маг, чем более развито у него воображение и тверже воля, тем проще ему творить невербальную беспалочковую магию.
Спичка превратилась в иголку не сразу. Некоторое время я ее гипнотизировал, пытаясь вспомнить, как выглядит стальная иголка. Стыдно признать, но этот инструмент в руках держать не приходилось. Я все делал магией. Наконец, сдавшись, я потянулся к яркой ауре Гермионы, пытаясь уловить хоть какие-то поверхностные мысли. Это удалось неожиданно легко, и я оказался завален образами иголок с четкими тактильными ощущениями, а, имея образ, я легко создал свою первую иголку. Маленькую, аккуратную, очень острую, с длинным золотистым ушком. Только не стальную, а из обычного серебра. Этот металл я не раз держал в руках и прекрасно знал. Вот и сделал. Отложил первый экземпляр, взял вторую спичку. Всмотрелся, представил желаемый результат, и... темная заостренная спичка с аккуратным ушком звякнула на столе. Из чугуна. Или это жирная квадратная иголка? Не важно. Стальная иголка получилась с пятой попытки, но зато такая, какая была нужна. Словно только что из швейного набора вытащил. Уничтожив предыдущие образцы, я взял еще одну спичку и попытался сделать то же самое, но по местным правилам.
К концу урока мне удалось сделать более-менее достоверную иголку с помощью палочки, но я решил не демонстрировать успехи и ее тоже уничтожил. Декану я сдал спичку с красивым деревянным ушком. У остальных дела шли намного хуже. Только у Гермионы спичка немного изменила форму — профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку и улыбнулась девочке.
Пока шли на чары я крепко задумался. Вся магия родного мира, как оказалось, строилась на примитивном ритуале. Это объясняло медлительность подготовки заклинаний, или, правильнее будет сказать — заклятий. Меня смутило другое. Нас заставляли заучивать жесты и слова, но не поясняли теоретической основы. ПОЧЕМУ именно так, а не по-другому? Надеюсь, урок чар прольет свет на этот вопрос.
Не пролил.
Вел занятия профессор Флитвик — гоблин-полукровка с сильными доминантными генами родителя-нелюдя. Не смотря на комичный вид и открытое добродушие, я оценил скупость и лаконичность его движений. Маленькое существо явно обладало большим боевым опытом, но все это скрывалось за внешним видом и некоторой комичностью действий. Например, он умудрился упасть со своей стопки книг, когда прочитал мое имя. Зато я увидел, каких трудов ему стоило удержаться от рефлекса и не скорректировать падение.
На занятии нас учили простейшему заклинанию левитации, активатором которого служили слова "Вингардиум Левиосса", хотя можно было обойтись двумя рунами: Гар Осса, то есть, полет неживого. Этот ритуал позволял поднимать в воздух неодушевленный неживой предмет, но требовал постоянного контроля. Стоило только отвести взгляд или палочку, и перо, выданное как тренировочное пособие, немедленно падало.
Перо беспрекословно слушалось только меня и Гермиону. У Дина оно просто взорвалось, Рона — игнорировало, хоть он и орал активатор и махал руками, бестолково взмахивая палочкой. У кого-то из ребят перо приподнималось над столом и падало, а у кого-то, как и у рыжего, безмятежно покоилось на месте.
Вся прелесть этого ритуала — банальный контроль и точная уверенность. Если ты ЗНАЕШЬ или ВЕРИШЬ, что перо взлетит, оно — взлетит. Если не уверен — подергается, подпрыгнет и упадет, но такие телодвижения обычно дают недостающую веру, и ритуал удается. Этот опыт был для меня очень интересен, хотя мне хватало силы воли для того, чтобы заставить предметы левитировать или телепортироваться без каких-либо дополнительных костылей. Обычный телекинез, притом, куда менее затратный и проблемный, чем Гар Осса или его аналог Гар Анх для левитации живых или одушевленных объектов. И если суть вербального активатора я понял — это всего лишь голосовая транскрипция рун, то вот по каким принципам работает жест — оставалось загадкой. Но очень интересной!
После обеда мы в приподнятом настроении собрались перед аудиторией ЗоТИ в надежде на интересный урок. Все же, темные искусства — это страшилка местного мира, которой пугают не только деток, но и взрослых, а недавняя война только усугубила эти страхи. Меня смущал только наш преподаватель — заикающийся одержимый. Ну да ладно, посмотрим, что он из себя представляет.
Нас запустили в аудиторию перед самым гонгом. Это был небольшой, погруженный в сумрак класс, заставленный всяческим инвентарем, кучами книг, скелетиками животных и прочим совершенно бесполезным и лишенным магии хламом, который, тем не менее, создавал прекрасный атмосферный антураж, настраивая детей на занятие. Зато его портил профессор Квиррелл: одержимый был в том же забавном фиолетовом тюрбане, страшно заикался, и сумел нас поприветствовать только с третьего раза, после чего и начал урок.
Это было что-то среднее между выступлением клоуна и низкопробным юмористическим телешоу. Профессор заикался, вздрагивал от каждого звука, воздух в аудитории нещадно смердел чесноком вперемешку с благовониями. Разочарованные детишки травили байки, шумели, орали, перекидывались кусочками пергамента и всячески безобразничали. А я наблюдал за нашим учителем.
Заикание профессора было липовым. Иногда он сбивался и говорил вполне правильно, а потом, спохватываясь, начинал заикаться еще активнее. По изуродованной ауре полыхали пятна гнева, раздражения и презрения, что никак не соответствовало имиджу посредственного труса.
Особого внимания стоила паразитирующая душа. Это был отколотый варварским ритуалом кусок когда-то цельной души великого мага. Действительно великого темного мага, раз уж даже в такой жалком состоянии сохранилась мощная и яркая магическая искра, и слепок личности с ущербными чувствами.
О ритуале раскола души мне когда-то рассказывал Раш, как о примере, к чему может привести неверная трактовка древних текстов и жажда бессмертия. Причиной этой лекции стал паразит в моей ауре, которого мы аккуратно извлекли и запечатали в филактерию, висящую сейчас у меня на шее. Раш предлагал уничтожить, но мне стало интересно его поизучать, и я отказался, о чем сейчас не жалею.
Так вот, паразитическая душа очень напоминала того самого паразита, словно они — части одной души.
Как только эта мысль оформилась в голове, до меня, наконец-то, дошло, что же такого странного было в этом паразите. В моей башке был крестраж! Притом, не естественный, какой получается при проведении ритуала самим магом, а посмертный. Или — принудительный, когда крестраж создается из-за смерти мага-источника без его на то желания или кем-то посторонним, кто решил этой смертью воспользоваться.
О крестражах я прочитал немного, хотя соответствующая книга была в библиотеке мэнора. По сути — это та же филактерия, только гораздо худшего качества. Крестраж нормальные, хорошо обученные маги, никогда не используют для создания якоря своей души. Для этого есть филактерии. А вот для всякого рода артефактов — всегда пожалуйста. Только откалывался кусочек небольшой, чтобы не повредить душе-источнику. И перед повторным расколом должно пройти не менее пяти лет, чтобы душа смогла восстановить повреждения и снова стать цельной.
Я подцепил цепочку пальцем и вытащил кристалл филактерии из-за пазухи. Профессор дернулся, как от боли. Значит, я прав. Оба куска — части одной и той же души, и связь между ними сохранилась. Осталось только узнать, что в каком куске содержится. В моем — огрызки информации без личностной памяти и куча чувств, в которых я так и не смог разобраться, уж слишком ядреная была смесь.
Разглядывая заикающегося профессора, я все яснее понимал, что только что придумал себе занятие на ближайший год в школе.
Квиррелл глянул на меня и дернулся, поспешно отвел взгляд. Ну да, рожа-то у меня плотоядная.
Весь остаток занятий я наблюдал за нервничающим мужчиной, пристально всматриваясь в осколок души. И чем больше я на него смотрел, тем больше понимал: Я ХОЧУ ЭТОТ КУСОК ДУШИ!
Гонг ознаменовал окончание урока и занятий на сегодня. Идя в гостиную Дома, я непроизвольно расплылся в улыбке. Год обещает быть интересным.
А пока надо сделать еще парочку филактерий. На всякий случай. Неизвестно еще, на сколько осколков раздробил душу этот горе-экспериментатор.
Хищная улыбка на мгновение изогнула губы.
Буду собирать паззл "Душа Великого Темного Мага". Раш оценит.
Глава 10: Мастер зельевар
Кристалл переливался и искрил в свете колдовской лампы, острое лезвие атама неспешно соскребало драгоценную пыль, выравнивая грань будущей филактерии. На столе рядком лежали еще четыре таких же кристалла разного цвета, подобранные так, чтобы с учетом уже заполненного, могли создать полноценный Круг для ритуала Возрождения.
Едва слышные шаги, скрип стула. Я даже не повернулся, прекрасно ощущая яркую ауру наставника.
— Я смотрю ты нашел еще кусочек. — задал риторический вопрос Раш, рассматривая обточенные кристаллы. — На оболочку возьми адамант.
Я вопросительно глянул на демона.
— Почему не серебро?
— Душа-то темная. Готовую филактерию не трогай. На ней отпечаток твоей ауры, и серебро подходит больше.
— Руны те же?
— Да. — Раш откинулся на спинку стула. — Уже понял, что это такое?
— Понял. — я закончил работу и положил кристалл на ткань. — Крестраж.
Наставник кивнул.
— Ты знал?
— Знал. — по лицу демона проскользнула усмешка.
— Подозреваю, ты даже знаешь, чья именно душа была так варварски расколота.
— Если подумаешь, сам поймешь.
— Ммм... даже так. — я убрал атам в ножны. Сейчас проверю, угадал я или нет. — Что я знаю? Душа темного мага, очень сильного. Достаточно, чтобы зваться Великим. Раскол свежий, не более двадцати лет. Последний крестраж был сделан в ночь, когда я обзавелся шрамом на лбу, в котором он и прятался.
Раш слушал с неподдельным интересом, едва заметно кивая. Я вздохнул, сетуя на собственную близорукость.
— Действительно, не сложно догадаться. — я хмыкнул. — В Англии был только один Великий Темный Маг, погибший десять лет назад.
Раш кивнул.
— Темный Лорд Волан-де-Морт.
— Ну а кто же еще? Прошлый, насколько я знаю, жив, здоров и сидит в тюрьме где-то в Европе.
— Как любопытно. А ты знаешь, что он мой кровный родич?
Старший вновь кивнул.
— Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что все эта эпопея с Темным Лордом и Избранным — не просто случайность, а тщательно срежиссированное действие. Или кто-то грамотно воспользовался сложившимися обстоятельствами.
— Волан-де-Морт был той ночью в твоем доме.
— Был. — согласился я, аккуратно формуя послушный моей воле адамант. — Весь вечер просидел и половину ночи. Что делал и о чем говорил с моими родителями — тайна покрытая мраком. Одно знаю точно — аваду в лоб я не ловил, и Лорд моих родителей не убивал.
Адамант мягко обжал кристалл, намертво фиксируя его в ажурной паутинке. Я снял цепочку и осторожно развесил на петельки пустые филактерии.
— Симпатичное ожерелье. — оценил демон.
— Когда заполню — будет еще симпатичнее. — невозмутимо ответил я.
— Нашел себе развлечение? — понимающе усмехнулся наставник.
— Ага. — я надел своеобразное украшение на шею. — Хочу узнать правду. И отомстить.
Раш сощурил глаза, подпер подбородок кулаком.
— Достойное желание. И все?
— Ну почему же. — я усмехнулся. — В родном мире много интересного. Магия вырождается, маги в резервации, магические существа на грани вымирания.
— Еще всплакни от умиления.
Я фыркнул.
— Что с родственником будешь делать?
— Еще не решил. Как я понял, он сейчас на пути возрождения. Посмотрим, во что он превратится и насколько близок к безумию.
— Раскол без последствий не прошел. — согласился демон. — Не факт, что он вообще личность и память сохранил без изменений.
Я кивнул, соглашаясь с мнением наставника. Действительно непонятно, в каком состоянии сейчас находится Волан-де-Морт.
— Ты будешь в домене?
Раш кивнул.
— У нас сегодня первые зелья. — сказал я, вставая.
— Присмотрись к Мастеру.
— Обязательно!
Реальность мигнула, подчиняясь моей воле, и в следующее мгновение я оказался в школе на своей кровати.
Первого урока у мастера зельевара я ждал как праздника. Если система магии была, на мой взгляд, громоздкая и непрактичная, то зельеварение приводило в тихий восторг. Местные умудрились придумать огромную палитру зелий практически на все случаи жизни. Вот только боевых не было, но это издержки нынешней политики.
За август и сентябрь я перечитал практически все книги, которые догадался купить, по этому, несомненно, интересному и перспективному предмету, и взялся за "Алхимический Вестник". Полную подшивку за последние десять лет я приобрел за приличную сумму в триста галеонов у хозяина алхимической лавки. И считаю, что мне повезло, хотя цена этого журнала всего три сикля.
Когда я узнал, что маги не считают периодические издания чем-то ценным и не сохраняют их, я был в шоке. В самой крупной общественной библиотеке магической Британии НЕ БЫЛО НИ ОДНОЙ ПОЛНОЙ ПОДШИВКИ! Ни одного журнала или газеты! От этой новости я так впечатлился, что через гоблинов оформил запрос на покупку полной подшивки "Ежедневного пророка" и "Придиры" за пятнадцать лет, переплатив почти втрое. Гоблины обещали разыскать их к Йолю. Буду надеяться, что им это удастся.
