Модуляции голоса подействовали так, как и предполагалось: глаза брата чуть остекленели, когда он поддался легкому наведенному гипнозу, а потом вновь прояснились, но уже лишенные паники.
Умница, братишка. Успокаивайся. Верь мне. Я не обижу. А если и обижу, то не со зла. Ты — мой родственник. Единственный по-настоящему близкий единокровный родственник. На тебя отзывается чутье. Так что, я тебя не обижу, Дадли. Другое дело, моя забота может быть... тяжелой и утомительной, ну так то последствия моей сути.
— Что... что происходит? — тихо-тихо спросил он.
— Кто-то очень хочет передать мне это письмо. — я полностью убрал мелкие трансформы. — Очень сильно хочет!
— Кто?
Я пожал плечами.
Пацан задумался, хмуро глядя мне в глаза. Я поймал его взгляд, вновь вгоняя брата в транс. Пусть я не могу пользоваться ментальными способностями, но могу сделать практически то же самое с помощью Марок, воздействуя напрямую. Мощь Всетворящего мне доступна. В той же мере, в которой я ему принадлежу.
Марки легли на ауру легко, практически мгновенно выходя на нужную мощность. Продержатся они ровно полгода, постепенно разрушая то, что не является частью личности и разума брата. Этого для начала хватит. А потом, когда я вернусь на каникулы, начнется настоящая работа с Дадли.
С меня довольно! Брат немного старше меня, и к лету ему исполнится двенадцать. Как раз срок Первого Имени. Пора бы взяться за родича так, как положено! В конце концов, Дадли — брат Дитя Хаоса, нравится это ему или нет! И он должен соответствовать этому довольно высокому статусу. Хочет он этого или нет.
— "Раш, я не смогу контролировать работу Марок на расстоянии." — встряхнув Дадли, я вывел его из транса. — "Даже если я буду рядом, я не смогу вмешаться, если что-то пойдет не так. Ты знаешь."
Отец ответил практически сразу:
— "Знаю. Я прослежу."
— Но этот "кто" мне уже не нравится! — закончил я недосказанную брату фразу, выводя его из ступора.
Дадли удивленно заморгал, вопросительно глядя на меня. Даже странно, что мальчишка обратился ко мне за помощью. Ведь он меня не любил, закладки требовали воспринимать меня как нечто инородное, своеобразную живую игрушку. А теперь, после того, как брат увидел бледный отголосок моей сути, появилось непонимание, подозрение и страх. Пока еще поверхностный. Но этот страх начал перебивать воздействие закладок!
Хлопнула дверца: дядя вернулся к машине. В руках он держал длинный сверток, в котором ясно чувствовалось оружие.
— Я нашел превосходное место! — объявил дядя с непонятной улыбкой. — Пошли! Все вон из машины!
На улице было холодно. Дядя указал пальцем на небольшую скалу со скошенной вершиной, возвышающуюся в водах неспокойного моря недалеко от побережья. На скале приютилась самая убогая халупа, какую только можно было найти во всей округе.
— Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши. — А этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку.
Дядя кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. Я скептически посмотрел на это суденышко, на погоду. Плавсредство откровенно смущало даже меня.
— Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя. — Так что теперь — все на борт!
За происходящим я наблюдал с отстраненным интересом, больше занятый тем, чтобы удержать в шторм на плаву хлипкую плоскодонку. Повлиять на родича без применения силы и шоковой терапии я не мог: дядя просто не станет меня слушать. Тетя пребывала в ступоре, растерянно глядя на любимого мужа, но не перечила ему, понимая, что Вернон ее тоже не послушает.
Пронизывающий ледяной ветер быстро выдул из тела остатки тепла. Дадли мелко дрожал, схватившись в борта лодки до судорог и с ужасом глядя на ярящееся море, тетя куталась в пальто, безуспешно пытаясь запахнуть его посильнее и хоть как-то согреться. Ледяные брызги и хлещущие струи дождя теплоты не добавляли, а дядя улыбался слегка безумной улыбкой: закладки трещали и корежили его разум, вступив в конфликт с искренним желанием защитить свою семью. Включая МЕНЯ! Как бы Вернон ко мне не относился, но подсознательно он считал меня свой семьей. И в моем восприятии это полностью перекрывало все, что дядя сделал под влиянием внешнего воздействия. Он считает МЕНЯ частью семьи. Остальное... поправимо.
Наконец мы добрались до покосившейся халупы. После ледяного ветра и дождя затхлая хижина показалась раем. Дадли прижался к маме, крепко сжав ее руку, а тетя потеряно смотрела на довольного мужа, порой бросая на меня странные взгляды. Я же холод хоть и чувствовал, но не страдал от него: слишком горяча моя кровь, слишком уж хорошо я контролирую метаболизм, чтобы столь мелкие неудобства могли доставить серьезные проблемы.
Обустроившись в халупе, дядя облагодетельствовал нас припасенной едой, от чего мы впали в легкий ступор: "едой" оказались четыре пакетика чипсов и четыре банана. После еды — если это можно было назвать едой — дядя попытался разжечь огонь с помощью пакетиков, но те, естественно, не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом.
Вернон пребывал в приподнятом настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма писем больше не будет. Я отчего-то не сомневался, что магические совы доберутся и сюда. Или кто-то еще.
Ураган крепчал и становился все яростнее. Уставшие родичи легли спать. Дядя и тетя в комнатушке на втором этаже, а братец на проваленной софе. Мне же постелили тощий матрас на полу. Свое одеяло я отдал Дадли: мне все равно не холодно, а вот он сильно замерз. Брат пригрелся под двумя одеялами, уснул и захрапел, но его храп заглушали низкие раскаты грома: началась гроза.
До начала следующего дня оставалось пять минут, как показывали часы на руке кузена, когда я отчетливо услышал посторонний звук: снаружи что-то заскрипело.
Я подобрался, чутко вслушиваясь в окружающую среду. За пределами дома чувствовалась чья-то аура. Странная, нечеловеческая, какая-то немного ущербная, но с яркой канвой магического существа. Вернее, полукровки.
Без трех двенадцать. Странное существо мялось у дома, раздражая все сильнее. Если он не свалит...
— "Ассаи."
Неожиданный ментальный голос наставника заставил меня чуть заметно дрогнуть.
— "Раш?"
— "Не убей его." — в голосе — ирония и открытое предупреждение: нам он нужен.
— "Кого?" — злость на полукровку, раздражающего мои инстинкты, не пропала, а наоборот, приобрела завершенность холодной ярости.
— "Увидишь." — от демона пришло веселье.
Я глянул на циферблат. Еще одна минута, и наступит день мой рождения.
И тут меня осенило! Так это пришли за мной! Такой себе специфический подарок на день рождения.
Тридцать секунд... двадцать... десять... девять...
Может, имеет смысл разбудить Дадли?
Три секунды... две... одна...
БУМ!
Хижина задрожала, я резко сел, глядя на закрытую дверь. За ней стоял пока еще незнакомый мне полукровка и громко стучал, требуя, чтобы его впустили. Глубоко вздохнув, я нацепил на физиономию испуганное выражение и приготовился к просмотру финальной части концерта "Гарри Поттер приглашается в школу магии", как там ее.
Глава 3: Новости о прошлом
БУМ!
Дверь вздрогнула.
Позади громко хлопнула межкомнатная дверь и появился тяжело дышавший дядя Вернон с ружьем в руках.
— Кто там? — крикнул дядя. — Предупреждаю, я вооружен!
От силы удара дверь слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. В дверном проеме стоял великан. Настоящий. Без шуток! Великан-полукровка! Его лицо практически полностью скрывали спутанные лохматые волосы и такая же неопрятная борода, оставляя на виду только нос картошкой и глаза.
Мужик протиснулся в хижину и пригнулся, но голова все равно касалась потолка. Наклонившись, поднял дверь и поставил ее на место. Грохот урагана сразу стал потише.
— Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да... устал я...
Голос у полукровки оказался неожиданно добродушным, мягким баском, совершенно несочетающимся с его звероватой внешностью.
Великан шагнул к софе.
— Ну-ка подвинься, пузырь, — приказал незнакомец.
Дадли взвизгнул, соскочил с софы, и рванулся к вышедшей из второй комнаты матери, спрятавшись за нее. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно.
— А вот и наш Гарри!
От огромного мужика шли ясно ощутимые волны искренней радости от встречи и добродушия. Я невольно расплылся в улыбке, отчего получил по мозгам ментальной оплеухой от Раша.
Протрезвел мгновенно.
Интересно, чего это меня так развезло от присутствия этого странного существа? Я что, великанов и их смесков никогда не видел? Видел. Так в чем проблема-то?
Смесок тем временем продолжал извергать слова и бурю эмоций, как вулкан лаву и пепел:
— Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил он, счастливо улыбаясь. — А сейчас вон как вырос — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны.
Да быть того не может! Он меня видел в годовалом возрасте? И первая информация о родителях... Неужели полувеликан их знал лично?
— "Скорее всего да." — пришел беззвучный ответ от демона, с комфортом устроившегося в тенях. — "Он не врет и не лукавит. Чувства искренние, хотя умом не блещет, как и все потомки великанов."
Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед.
— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!
Смело. Но бессмысленно. Весовые категории разные. Но дядя этой отчаянной попыткой защитить свою семью от непонятного хмыря вызвал всплеск уважения не только у меня, но и у наставника. Защищал-то Вернон прежде всего МЕНЯ!
— Да заткнись ты, Дурсль!
Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди, согнул ствол, а потом швырнул в угол. Дядя пискнул, полыхнув паникой. Оценил разницу в возможностях... но все равно не сбежал.
— Да... Гарри, — произнес великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днем рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего... Может, там помялось слегка, я... э-э... сел на эту штуку по дороге... но вкус-то от этого не испортился, да?
Я не знал, что и сказать на этот сакраментальный вопрос и потому промолчал. Видимо, это сочли за смущение и шок, да и ответа полукровка не требовал.
Великан запустил руку во внутренний карман черной плащекуртки и извлек оттуда немного помятую коробку. Потоптался, протянул мне со смущением на физиономии. Я взял ее и открыл. Внутри оказался большой липкий шоколадный торт с розовой глазурью, на котором зеленым кремом было написано: "С днем рождения, Гарри!".
— "Прелесть, правда?" — Раш хмыкнул, но без малейшей тени ехидства. Он умел ценить искренность, а потому я проигнорировал подколку.
Я посмотрел на великана.
— Вы кто? — задал я вопрос с чисто детской наивностью и непосредственностью.
Мужик хохотнул.
— А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса.
Он протянул огромную ладонь и, обхватив мою руку, энергично потряс ее.
— Ну, так чего там с чаем? — спросил он, потирая руки. — Я... э-э... и от чего-нибудь покрепче не отказался бы, если... э-э... у вас есть.
Взгляд великана упал на пустой камин, в котором тоскливо лежали сморщенные пакетики из-под чипсов. Он презрительно фыркнул и нагнулся над камином. Я ощутил формирование плетений, но очень грубых и энергозатратных. Как бы то там ни было, свое дело они сделали, и когда через секунду великан отодвинулся, в камине полыхал яркий огонь.
Гигант сел обратно на затрещавшую софу и начал опорожнять карманы, из которых, казалось, состоял весь его курткоплащ. На свет появились медный чайник, мятая упаковка сосисок, чайник для заварки, кочерга, несколько кружек с выщербленными краями, и бутылка с какой-то янтарной жидкостью, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе.
Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок, весело шипящих на огне. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова, пока великан готовил еду, но как только он снял с кочерги с отломленным кончиком шесть нанизанных на нее сосисок — жирных, сочных, чуть подгоревших, — Дадли беспокойно завертелся.
— Что бы он ни предложил, Дадли, я запрещаю тебе это брать, — резко произнес дядя Вернон.
Сурово. Пацан уже вторые сутки нормально не ел, если не считать того бутерброда, пачки чипсов и банана. Даже я жрать хочу!
Великан мрачно усмехнулся.
— Да ты чего разволновался-то, Дурсль? — насмешливо спросил он. — Да мне б и в голову не пришло его кормить — вон он у тебя жирный-то какой.
Он протянул мне сосиски. Отказываться я не стал и с удовольствием съел. Одну я телепортировал Дадли. Брат, все же.
То ли снятие плетения помогло, то ли голод обострил соображалку, но пацан прекрасно понял, откуда взялась висящая в воздухе сосиска, молча ее цапнул и быстро съел. От него опять пришла волна благодарности.
— Извините, кто вы такой? — вежливо произнес я, подталкивая Хагрида к дальнейшему рассказу.
Великан сделал глоток чая и вытер рукой блестевшие от жира губы.
— Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде все про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс?
— Э-э-э... Нет, — абсолютно честно признался я, хлопая глазками.
Раш хмыкнул. Про то, что Хогвартс — это школа магов, я, естественно, знал. Но вот ЧТО ТАКОЕ Хогвартс — не имел ни малейшего представления, так что, слову вопроса я не сбрехал.
У Хагрида был такой вид, словно я его в штормовое море окунул. Будучи в боевой ипостаси.
— Извините, — быстро сказал я.
— Извините?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень. — Это им надо извиняться! Я... э-э... знал, что ты наших писем не получил, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытный ты, выходит, коль ни разу не спросил, где родители твои всему научились...
Знал, значит, про письма...
— Научились чему? — я прикинулся идиотом, с каким-то садистским удовольствием наблюдая, как бледнеют физиономии родственничков.
В зале ощутимо потянуло страхом. Я прикрыл глаза, с наслаждением поглощая это чувство. Страх Дурслей доставлял почти физическое удовольствие, настолько четким и концентрированным он был. И что с того, что они родственники? Вреда-то никакого...
— ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Ну-ка погоди, разберемся сейчас! Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что этот мальчик — этот мальчик! — ничегошеньки и не знает о том, что... Ничего не знает ВООБЩЕ?
— Кое-что я знаю, — заметил я, облизнувшись. — Математику, например, и всякие другие вещи.
Раш хмыкнул, метнув мне яркий образ, когда я впервые поднял умертвие.
