— Та-а-ак, ладно… Попробуем еще раз. Курсант Хараев! Условия поставленной задачи ясны?!
— Так точно, товарищ сержант! — выдавил бледный «условно-ефрейтор».
— Двадцать минут до начала движения — время пошло! — коротко скомандовал я и, пока «и.о.командира» пытался организовать импровизированные носилки, украдкой показал кулак обоим «своим» командирам звеньев — и Акула, и Сирый прониклись и принялись раздавать плюшки подчиненным…
В этот раз кое-как двинуться с места привала Хараев смог только через сорок минут. Я демонстративно стоял чуть в сторонке и молча смотрел на свои часы, не говоря ни слова. Когда мимо меня протопала четверка несущих на корявых носилках лейта бойцов (додуматься до ремней и курток они так и не сумели, вместо этого изуродовали один спальник; решение… спорное, ткань спальника вряд ли протянет дольше нескольких часов — синтетика, блин, на драные дырки не рассчитана), я, ухмыльнувшись в ответ на злобный взгляд лейта, опустил руку и, в десяток шагов догнав идущего в первых рядах Хараева, громко сообщил:
— Сорок минут, курсант. Вы непозволительно промедлили, в течении четверти часа ваш отряд окажется в поле зрения преследователей! Ваши действия?!
Хараев с ненавистью посмотрел на меня и проорал:
— Взво-о-од! Бего-о-ом… марш! — и сам пустился тяжёлой рысью. Мои двумя звеньями выдвинулись по флангам и чуть вперёд, не перекрывая, конечно, направление движения взвода, ещё две группы ушли в тыловое охранение. Я, в этот раз, оставался на постоянной позиции в правом звене, продолжая отслеживать не столько бегущих курсантов, сколько местность вокруг на предмет хищной живности и прочих неприятностей… Через полчаса бойцы взвода «сдохли». Точнее, выбились из сил четверо носильщиков лейтенанта, поскольку никто даже не подумал их сменить! Идиотизм, клинический! Если бы и вправду нас преследовала банда… хотя, там бы уже были другие расклады, не спорю…
— Командир взвода Хараев! Скорость вашего движения непозволительно медленна, вас настигают преследователи. Вам удалось оторваться не более чем на полчаса, однако благодаря тому, что вы не озаботились хоть каким-то способом запутать следы или скрыть их, банда идёт точно за вашим подразделением. Ваши действия?
Ефрейтор, кажется, мысленно пожелал мне споткнуться и свернуть шею, но вслух прохрипел:
— Я и… ещё несколько… остаёмся и принимаем бой… отвлекаем на себя…
Ну вот, очередной «грудью напролом»…
— Взвод! Стой! Вольно! — курсанты на удивление выдохлись (впрочем, их и Золин неплохо загонял, до меня), и гнать их этим жалким подобием бега смысла уже не было — всё равно еле бредут. Но то, что после команды «вольно!» этот детский сад большей частью попадает там же, где стоит — я не рассчитывал. Отвык, что ли — наши-то также себя вели, правда, уже отучились, на Глеба укушенного глядючи и некоторые пояснения слушаючи. А эти — как туристы-экскурсанты в парке, блин, и даже на инструкторов ноль внимания… И, хотя мы как раз добежали (если это можно так назвать) до скального останца, но, судя по лицам «махновцев», заставить их опустить задницы на солнышком прогретые и удобные даже на вид камни может только прямой приказ — и то далеко не факт! Вон, Золин аж с носилок спрыгнул, не давая возможности его уложить на ровную площадку! А из «раз-разов» стоять осталось человек пять… нет, семь. Н-да-с, чем же эти малолетки меня слушали три дня, а если всё же ушами — куда всё услышанное девалось? Ладно, вторая часть марлезонского балета:
— Отвратительно. Кто может рассказать мне о совершенных курсантом Хараевым ошибках? — в ответ тишина, прерываемая звуками хриплого дыхания. Эге, корпоративная солидарность?! Ну, хоть это в порядке, «один за всех» и все такое… хотя, если это страх перед «самым сильным» — взводу хана! Такое подразделение требует срочного переформирования! Жаль, что сейчас не до этого, да и не наше дело…
— Хорошо, попробуем иначе. Курсант Хараев!
— Я, товарищ сержант! — во-о-от, уже лучше. Всего-то получасовая пробежка — а как мотивирует!
— Доложите ваше мнение.
— Я… не могу знать, товарищ сержант! — молодцевато вытянулся «учебный ефрейтор». Та-а-ак, значится…
— Что, все остальные тоже — «не могу знать»? И это первый учебный… отвратительно. Ефрейтор Акула… черт, Акулов!
— Я, таварщ-сержант. — Акуле тянуться не требуется, нет у нас таких привычек — вот он и не напрягается. Зато в голосе отчетливое уважение.
— Расскажите «немогузнайкам», в чем их ошибки. Общие, не только одного Хараева, хотя он и спровоцировал большую их часть.
— Есть, товарищ сержант. — «отмахнул» Акула и повернулся к сидящим курсантам. — Первое — не было назначено боевое охранение, из-за чего нам, инструкторам, пришлось продолжать наблюдение за местностью и за себя, и за вашу толпу — из вас этим не занимался никто. Второе — направление движения выбиралось произвольно, вследствие чего вы просто убегали от противника, при этом оставляя за собой широкую колею в траве; и это при том, что только я видел по пути три каменистых участка, на которых при минимальных усилиях можно было вообще не оставить следов, чем, как минимум, усложнить задачу преследователям. Третье — раненого командира несли на протяжении всего движения одни и те же бойцы — хорошо хоть, прямо там не бросили — и, конечно, быстро выбились из сил; если бы вы на бегу менялись, то смогли бы выдержать куда дольше. Двигались бегом постоянно, хотя такое понятие как «волчий шаг» вам известно не хуже, чем остальным, опять же быстро ослабли и растратили силы. Про ваши умения использовать подручные материалы и вовсе молчу — спальник, из которого сделаны носилки, продержится ещё час-два, а потом придется делать новые… А о том, что сейчас вы все сидите, и вовсе нельзя сказать ничего приличного…
— А чего такого в том, что мы сидим?! У нас привал, и команда «вольно» была! — возмущенный женский голос прервал Акула на половине фразы, заставив слушателей перевести внимание с Валерки на изящно откинувшуюся на камень за спиной курсантку. Эффектная девица, ничего не скажешь, одна из признанных альфа-самок всего ЦУП-а, Беран Елена, стройная и довольно спортивная «почти-блондинка». Одна из не так уж и выдохшихся после пробежки, девушка, тем не менее, воспользовалась случаем и устроилась с максимальным комфортом — откинувшись на кстати торчащий из грунта гладкий камень и сидя на таком же, вполне удобном, да ещё и локтем опёршись на сброшенный рюкзак. Акула хотел ответить, но лейтенант похлопал его по плечу и шагнул вперед:
— Команда «вольно» была, вы правы, курсант Беран… Две декады назад я отдал точно такую же команду, и бойцы взвода из четвертого учебного батальона точно так же попадали задницами там же, где и стояли. Через десять минут после выполнения команды — именно так, как сейчас выполнили её вы — один из бойцов был смертельно ранен, укус «ледянки», знаете такую змейку? Насколько я помню, сержант Злой вам показывал фотографии и рассказывал о ней, в числе прочих… Оказать помощь курсанту было нечем, доставить на Базу вовремя — тоже. В течении ближайших двух-трех часов его ждала неизбежная смерть, в качестве утешения разве что — безболезненная.
Я, заметив какое-то движение возле девицы, решил рассмотреть поближе и, стараясь делать это незаметно (или хотя-бы не слишком отвлекая внимание от лейта) двинулся к груде камней. Золин продолжал, мельком глянув в мою сторону:
— Укушен он оказался именно потому, что, как и вы, даже не подумал проверить то место, куда плюхнулся жопой! Посмотрите на ваших инструкторов — они ведь бежали вместе с вами, с таким же грузом и по той же местности. Хоть один из них уселся на землю или камень? И, гарантирую, никогда больше не сядет вот так вот, как это сделали вы — потому что не хотят сдохнуть по глупости и лени. Еще вопросы будут?
Вопросы у курсантов, похоже, были, но задать их прямо сейчас оказалось… проблематично — я добрался до привлёкшего внимание шевеления. Кстати, всего в полуметре от ещё более демонстративно выгнувшей спину «Елены прекрасной» (вот же неймётся девке — и мой скальп тоже хочет повесить на гвоздик в виде трофея)! Ещё на теоретических она была одной из самых настойчивых — есть такая порода баб, очень хотят верховодить, чтоб им в рот заглядывали все мужики поголовно. А любой, кто не проявляет должного восхищения, только провоцирует на повторные попытки и вообще — бесит, козёл! Патамушта-все-мужики-казлы! Причём не в постель затащить/забраться стараются, этого как раз строго дозированно и исключительно по необходимости (или за соответствующее вознаграждение — не обязательно тупо деньги — хотя если их называют как оно того стоит, обижаются насмерть!) — их больше волнует процесс «обхаживания», точнее — процесс обламывания претендентов! Это же, наверное, так приятно, рассказывать/хвастать подружкам: «Он такой с цветами, на колене, а я ему — да пошёл ты! И все вокруг смотрят…». Естественно, крайне редко в таких «беседах» уточняется, что для того, чтобы увидеть/показать-окружающим «его на колене» предварительно прикладывается масса усилий с применением томных взглядов, правильных наклонов «вырезом вперёд», принятием старательных поз со случайно сползшими с плеча/бедра блузками/юбками, ну и тому подобное…
— Това-а-арищ сержант, вы решили всё же обратить на меня внимание?! Ну наконец-то, а то мне начинало казаться, что я вам не нравлюсь… Моё сердце было почти разбито! — почти пропела эта стерва, гарантированно приковав взгляды публики к себе.
— Знаете, курсант Беран, вы, конечно, очень красивы и эффектны, и умеете это продемонстрировать. — я уже стоял совсем рядом и потому мог не опасаться, что не успею. — Но, к моему глубочайшему сожалению, вы очень плохой боец. Может быть, вам стоит сменить… место приложения ваших усилий? Может быть, вы выберете другую профессию? Очень жаль будет вас потерять… слишком рано.
Деваха покраснела, засверкала глазами и прошипела:
— Вы хотите сказать, това-а-арищь сержа-а-а-ант, что женский удел — кухня, церковь, дети? Мужской шовинизм?! Женщинам в армии не ме-е-есто?! — ну надо ж, и здесь феминизьма завелась! Вроде как мозги в таком мире должны даже у баб нормально работать, а вот — ни-иэ-эт! Докажем этим сволочным мужукам, что тоже можем как они — только… это вот подайте и там вон поддержите, и ещё ту тяжелую штуку как-нибудь без меня, я-жа-женщина! Что значит — не хотите?! Хамы и подлецы, адназначна!
Я хмыкнул (хотя хотелось послать по известному адресу — только против таких девок посыл редко работает, они и сами за словом в карман не лезут, с неё станется предложить прямо тут и… пойти; естественно, не имея в виду «на самом деле», но воспитательный момент испортит напрочь):
— Причем тут женский удел, причем тут шовинизм, любой, к слову, гендерной направленности? Я говорю конкретно о вас, курсант. Поскольку вам, лично вам, свойственно, в вашем самолюбовании, пропускать мимо ушей жизненно важные сведения. Вы прекрасно демонстрируете мне, да и всем окружающим, вашу великолепную фигуру, умело скрывая возможные недостатки и выпячивая (я взглядом мазнул по груди девицы) достоинства! Жалко будет… вас так рано хоронить. Может, передумаете?
Девка даже не подумала сымитировать стеснение, наоборот, «развернула» плечи еще сильнее и томно выдохнула:
— То есть, вы признаете наличие достоинств и незначительность недостатков?! Товарищ сержа-ант, я вас не узнаю, какое красноречие, столько комплиментов…
— Вот, об этом я и говорил, курсант… Вы погибнете, очень скоро и крайне глупо, если не измените свое отношение к окружающему, Беран. — я демонстративно-сожалеюще вздыхаю, — Вы упорно не желаете слышать то, что вам пытаются объяснить инструкторы… и я, в их числе. Вот как сейчас — вы так и не услышали, о чём тут говорилось, хоть вам кол на голове теши! — я выхватываю из поясных ножен нож и тем же движением коротко бью вниз, практически над ухом курсантки. Кто-то из «раз-разов», кажется, дёрнулся к оружию, но щелчки предохранителей и крик Золина «Отставить!» не дали подопечным наворотить дел… пожалуй, лучше всего на самых горячих повлиял злобно-ледяной голос Марата:
— Даже не надейся. Вы, болваны, таскаете оружие как палки, а у нас у всех патроны в стволах — только предохранитель скинуть… я — уже. Рыпнешься — тут и останешься.
Я мысленно выписал себе подсрачник — черт, эти малолетки и подстрелить ведь могли! Меня, кстати, такого вот умного и резкого! Деби-и-и-иллл… Воспитат… воспитун хренов! Ладно, пока что не до разборок, продолжаем отыгрывать железношарого Данди-крокодила!
Я выпрямился, поднял повыше нож, делая вид, что любуюсь добычей — маленьким, всего в палец длиной (если хвостик не учитывать) скорпиончиком. Яркий, зеленовато-синий с красными вставками членистоногий судорожно шевелил конечностями и пытался ужалить клинок ножа, хотя и был качественно продырявлен в районе головогруди. Глаза у девчонки округлились, она как заворожённая уставилась на насаженное на ножик смертельно опасное существо, а потом… дикий визг врезал по ушам так, что я даже на секунду «потерялся»! Девка рывком взвилась на ноги и, отпрыгнув прямо с места метра на два, начала судорожно дергаться, «стряхивая» с себя отсутствующих арахнидов… Её действия послужили «спусковым крючком» — несколько секунд назад насмешливо кривящиеся в ответ на слова временного командира (Золина, естественно) лица теперь были у многих перекошены нескрываемым ужасом! Вот оно, просветление — «никто не хотел умирать», оказывается… Рыжий, не выдержав, заржал, его примеру последовали еще пара «инструкторов», да и я сам едва сдерживался, пришлось с полминуты бороться с собой, пока удалось подавить хохот:
— Хватит, курсанты. Ваши дикие «пляски святого Витта» — зрелище, конечно, незабываемое, но стоит ли из-за одного маленького скорпиончика дрыгаться всем взводом? Вы бы уж тогда какой танец групповой разучили, ирландские кейли, к примеру, или, как у мусульман, живота — знаете, такие штанишки прозрачные, топики в блёстках … кстати, танец живота — это идея, м-м-мм! — кажется, я переборщил, у лейта рожа подозрительно напряжённая, да и Весло что-то покраснел и надул щеки. Рыжий, кажется, слёзы уже вытирает… то ли дело его родственник! Акула хладнокровен и спокоен, как камень. Заодно и охранение мотивирует — нефиг делать! Голос «временного взводного» Золина наводит некоторый порядок:
— Всем — отставить дёрганья. Осмотреть друг друга на предмет нежелательных визитеров, вещи тоже проверьте; учтите, что мелкие скорпиончики куда ядовитее крупных. Могут быть и змеи, и пауки, и чёрт знает что ещё, так что внимательнее… Курсант Норовец, вы что собирались со своим автоматом делать, когда за него хватались?! Ко мне! — что, это тот кретин-воздыхатель, который ринулся спасать свою мечту от «злобного сержанта-убивца»? Интересно, каким образом лейт выкрутится из ситуации? Не на каторгу же дурня молодого закатывать — а ведь, если придираться буквально, «нападение на старшего по званию с оружием» можно смело в обвинении писать? С учётом того, что тот же лейтенант (хоть и младший) Золин вполне имеет право зарядить курсанта на «губу» на пару декад, а также представить ходатайство о судебном наказании — а «весит» такое дело до десяточки каторги… Это вам не земные армии, РФ или прочих СНГ-еев, это там в Уставах одни «предупреждения» да «выговоры», ну ещё лишения увольнительных (очень «эффективно» где-нибудь в таёжных ППД или Заполярье!), младший офицер по сути никаких рычагов влияния, окромя страшного блеска погон, не имеет… Здесь же, в РА, прав даже у младшего офицера не меньше, чем обязанностей!
