— Оливия работает хорошо. — сказал Гаррус, вставая. — А он — плохо. И хорошо, что благодаря Оливии система ПКО была оживлена и колонисты увидели её в действии. Пусть и не все — стазис всё же, но увидели. Теперь во многих колониях к командам и бригадам установщиков таких систем относятся с большим... пониманием. Знают, что случись что — это почти единственная эффективная защита от таких вот крейсеров. Иначе... придётся прятаться, как этот... человек. Только вот десятки и сотни людей... так надёжно спрятаться не смогут. И — не только людей. К сожалению. — Вакариан прощально кивнул следователю.
Возвращаясь из Следственного Коридора к себе, Гаррус побывал в Штаб-квартире. Работа там продолжалась. Сотрудники нижнего и среднего звеньев, руководимые заместителями членов группы высадки — местными цитадельцами, работали в прежнем усиленном режиме. Цитадель ждала нападения. Не только Жнецов, но и "Цербера". Происшедшее на Часке встряхнуло СБЦ с новой силой, заставило подтянуться, ускориться, усилиться. Особенно — людей, сравнительно недавно ставших сотрудниками Службы.
Завершив отработку системы Матано и не найдя ничего ценного и интересного в двух поясах астероидов этой системы, Отряд направился в систему Восток, располагавшую по данным Свода Лоций, четырьмя планетами и поясом астероидов.
Взгляд со стороны — Оливия
Нет, она сказала чистую правду, когда утверждала, что работает всегда с предельной нагрузкой. Оливия была... счастлива. Она не простаивала ни минуты в бездеятельности, находила для себя всё новые и новые задачи, которые могла решить быстрее, качественнее, лучше. Одна расшифровка этого кристалла, который был передан в распоряжение рахнийской королевы чего стоила. Справились же? Справились!
Оливия и два её помощника и соплеменника. Легион и Марк. Они делали много, очень много, пропуская через себя ежесекундно гигабайты информации, сортируя и группируя данные, производя дешифровку, расчёты.
Никто из отрядовцев не требовал от троих синтетов постоянно хватать оружие и начинать стрелять в органиков-оппонентов. Никто не посылал их постоянно под заряды и под бомбы. Даже Оливия не могла бы сказать, что она, киборг-синтет, уговорившая Андерсона и Шепарда сделать её постоянной участницей всевозможных внекорабельных операций, уж очень рискует своей целостностью, когда участвует в высадках наравне с разумными органиками. Да, она высаживается и на корабли, и на планеты, и на станции. Да, она взламывает коды, забирает любую информацию с носителей, дешифрует и делает неработоспособной защиту ВИ, способна справиться с агрессивными сетевыми атаками по множеству направлений. Да, она, случается, стреляет. Много стреляет. Стреляет так, как не способны большинство органиков. Ну так никто от неё и не требует везде и всегда действовать только как органик.
Она ясно видела, ощущала и знала, что органики рядом с ней тоже не бездельничают, не взваливают на её вроде бы железно-пластиковые плечи всю тяжесть разнообразных крупных, средних и мелких задач, предусмотренных планом высадки. Они также работают с полной отдачей, в полную силу. И умудряются при этом защищать и оберегать её от тех же звереющих органических оппонентов, едва только те почувствуют, что перед ними не только хрупкая девушка-землянка, простой техник-эксперт, гражданское лицо. Тот же техник с Горизонта... Он так и не успел понять, кто она такая, как был утащен на допрос, а затем — отправлен в тюрьму на Цитадель. Где у него явно не будет времени и возможности детально вспомнить общение с ней, отсушившей ему руку в отместку за оскорбление.
Оливия привыкла к тому, что никто из нормандовцев и волговцев не заглядывает похотливо в вырез её любимого сине-чёрного комбинезона, что никто не раздевает её взглядом, полным сальности и животного желания. Никто. Наоборот, её привычно, как настоящую органическую женщину пропускают вперёд, придерживая створки люков и дверей, уступают дорогу, освобождают, чтобы она села, удобные кресла, пододвигают и отодвигают стулья. Ни разу не слышала Оливия при всей мощи своих высокочувствительных и разнообразных систем снятия информации, чтобы нормандовцы и волговцы её называли "шагоходом" или "железякой". А от своих создателей она слышала в свой адрес и не такие оскорбительные эпитеты. Здесь же никто ни разу не употребил какой-либо из этих эпитетов по отношению к ней. А если таковое и бывало, то ошибшемуся быстро напоминали о том, что Оливия контролирует всё и вся и уже, несомненно, в курсе всех деталей такого прокола. После чего виновник стремился как можно быстрее подойти к ней и нижайше испросить прощения за вольность. И ведь знали, что она вполне способна не простить. Ей предоставляли... выбор и признавали за ней полное право на этот выбор.
На высадках никто не беспокоился о судьбе органиков, попытавшихся было оскорбить Оливию — знали, что она сама накажет обидчика так, что мало тому точно не покажется. И статус сотрудницы Спектров, единогласно предоставленный киборгессе, означал, что Оливия — под защитой Спектров-органиков, вполне способных добиться и для неё, синтета, такого же Спектровского статуса. Для самой же Оливии было гораздо приятнее знать, что её защищают от посягательств, чем самой чувствовать почти беспредельную спектровскую власть, ставшую доступной и для неё.
Никто ею мелочно не командовал, никто не указывал ей детально что и как делать — знали, что она видит и чувствует всё вокруг с высочайшей детализацией и сама почти круглосуточно учится. А если ей случалось замереть, перебрасывая энергию на обработку информации, то она чётко и точно знала — эти моменты оцепенения строго уважаются всеми нормандовцами и волговцами.
Её синтеты-партнёры защищали и оберегали её и на фрегате, и на крейсере и на высадках. Находясь рядом с ними, она чувствовала уважение и даже... их преклонение перед ней, способной порождать управляющие центры ИИ для других, новых киборгов. Они, Марк и Легион, старались не нагружать её рутинной сортировкой и фильтрацией, понимая, что она контролирует происходящее на фрегате и крейсере: как то, что происходит с кораблями, так и то, что происходит с их органическими обитателями.
Грюнт, этот двухметровый ящер, весом почти в полторы тонны, относился к ней, как к фарфоровой вазе, не иначе. Он засыпал её вопросами и она... находила странное удовлетворение, отвечая на каждый вопрос предельно полно и чётко, видя, как он обдумывает не только то, что она сказала, а и то, как она это сказала, думает над содержанием, подтекстом ответа. Для него она стала настоящей учительницей.
К ней он приходил тогда, когда у него накапливались "непонятки". Грюнт строго уважал её занятость на совместной работе с Марком и Легионом, знал и понимал, что она контролирует корабли и экипаж, заботясь об их целостности и безопасности и никогда бесцеремонно не врывался к ней в выгородку.
Грюнта особенно интересовали люди, всё, что было с ними связано. И она рассказывала ему, а многое — показывала на экранах инструментрона и выгородки. Беседы затягивались на часы, но ей было приятно. Она не чувствовала себя ненужным манекеном, задвинутым куда подальше. Не чувствовала мертвящего влияния бездеятельности. Разговоры с Грюнтом, столь жадным к знаниям, к пониманию, помогали и ей находить ответы на многие, очень многие вопросы.
Где-то в глубине сознания Оливия понимала, что она совершенно неожиданно стала неотъемлемой, важной, но при этом — совершенно самостоятельной и независимой частью семьи нормандовцев и волговцев. Ни для кого из органиков Отряда не представлял никакой проблемы её истинный внешний вид, её металло-пластиковая основа. Все нормандовцы и волговцы интересовались только одним — её разумом и душой, строго уважая её право быть такой, какой она хочет быть в данный момент. Её никто из нормандовцев и волговцев не боялся, не опасался, не ненавидел, не стремился выключить или ограничить. Её просто... уважали. Уважали как личность, невзирая на материал её тела. Иногда Оливии казалось, что она попала в какой-то идеальный для синтета мир, но потом она раз за разом убеждалась, что здесь, на бортах двух кораблей Отряда этот мир совершенно реален. И она знала, что никогда не сможет предать такое доверие, такое уважение, такое преклонение. Знала, что скорее отключится и уничтожит себя, чем нанесёт сокомандовцам, отрядовцам любой мыслимый вред, даже если найдётся сила, способная взломать её защиту и получить прямой доступ к управлению ею. И это знание крепло в её сути с каждым днём, с каждыми ходовыми сутками, крепло, устанавливая новые взаимосвязи и взаимозависимости в недрах её интеллекта.
Небольшой водородно-гелиевый газовый гигант Патайтон, атмосфера которого содержит большое количество хлора, преподнёс небольшой приятный для отрядовцев сюрприз — в процессе сканирования планеты на её орбите было обнаружено странное беспилотное судно. Зонды приблизили брошенный корабль к борту фрегата, затем произвели под управлением инженеров "Нормандии" его детальный обыск. Удалось выяснить, что корабль имеет азарийское происхождение, но его модель была очень и очень старой. Зонды, проникшие внутрь беспилотного корабля, обнаружили только несколько артефактов, среди которых был и фрагмент записей матриарха Дилинаги.
Взгляд со стороны — Самара
Количество преступлений, совершаемых соплеменницами, росло с каждыми новыми сутками. Самара это знала, ощущала, понимала. Осознавала, что такое может быть только перед очень крупными неприятностями. И она знала имя этим неприятностям — Жнецы и их приспешники. Которые уже протянули щупальца в самые недра азарийского сообщества. Пытаются вербовать сторонников и сподвижников среди слабых духом и телом азари.
Самара знала, что стареет. Стареет стремительно, слишком быстро. Неестественно для большинства азари. Знала, в чём причина — в психопрограмме Кодекса. Знала, что приняла в свою суть эту программу непозволительно поздно. Обычно юстициаров готовили с детства, тогда психопрограмма приживалась. А ей пришлось принять её, эту психопрограмму уже в зрелом возрасте и вот... результат.
Самара слабела и понимала, что надолго её не хватит, особенно в таком темпе, в каком ей пришлось действовать последние несколько месяцев. Юстициары почти не появлялись на своих основных базах — закончив одно дело, они получали выбор из двух десятков следующих, делали свой выбор и направлялись на место происшествия. И так — сутками напролёт. На сон оставались жалкие часы, далеко не всегда — ночью, далеко не всегда — в тишине.
Не спасали полностью от подступавшей слабости ни заморозки, ни биотические стазисы. Да, силы возвращались, да, координация сохранялась на неизменно высоком уровне, ведь подготовку и практику Самара получила весьма солидную. Но... внутри нарастала слабость и Самара знала, что одной биотикой она уже не сможет обойтись. И потому обратилась к обычным методикам владения огнестрельным и холодным оружием. Снова начала учиться, урезая у себя часы сна, а очень часто обходясь и без сна несколько суток.
Компенсация сработала, Самара смогла не расходовать теперь много энергии на поддержку биотических штормов, а действовать импульсно, с каждым разом, с каждым боевым применением совершенствуя свои навыки, умения в применении обычных и специальных вооружений. Биотику она оставляла в резерве, вдруг осознав, что ей необходимо научиться обходиться без неё, ведь от азари все остальные органики ждут массированных применений именно биотики и очень удивляются, когда она мастерски, профессионально начинает применять обычное холодное и огнестрельное оружие. Неожиданность? Да. И эту неожиданность следовало использовать в интересах правопорядка и безопасности законопослушных органиков.
Законопослушных. Самару резануло воспоминание о двух дочерях. Рила и Фалере согласились... похоронить себя в монастыре, они сами выбрали этот путь... Мирала не смирилась, сбежала. Они — остались. И не захотели выйти за пределы монастыря, даже тогда, когда им это настойчиво рекомендовали наставники и воспитатели. Как же они радовались, получив записи о Мирале! Как они радовались новым возможностям и способностям своей старшей сестры! Самара уловила, поняла, приняла ощущение жгучего желания своих младших дочерей: сравняться со старшей, стать такими же как она, совершенными азари-телепатами. И с тех пор Самара потеряла покой. Да, теперь у неё была совершенно здоровая и нормальная старшая дочь, в которой она, как выражались люди, души не чаяла. Но младшие...
Страдания младших дочерей... убивали Самару быстрее, чем психопрограмма Кодекса. Убивали гарантированно, и неуклонно. Душа Самары рыдала. И элитный юстициар была изумлена тем спокойным отношением, с каким была воспринята её выстраданная просьба. Она... ожидала почти неизбежного, очень возможного отказа, понимая, что Мирала всё же активная ардат, а Фалере и Рила... Они пассивные. Разница всё же.
Явик... Этот протеанин, которого Самара считала без всяких преувеличений отцом Миралы, не отказал. Он явно... или неявно попросил только время. Немного, совсем немного времени на подготовку. И понял, что Самара просила не только за дочерей, но и за остальных своих соплеменниц, за тех самых ардат, которые рисковали теперь стать орудиями в руках Жнецов. Каким-то верхним чутьём Самара ощутила, что Явик... в одиночку не сможет подарить мощь телепатии всем ардат-якши, проживающим на тюремной планете Лессус. В том, что он подарит мощь телепатии её дочерям... Самара не имела ни малейших оснований сомневаться. А время... Даже если она, элитный юстициар Самара погибнет, выполняя очередное задание Корпуса Юстициаров, её дочери останутся в живых и станут полноправными членами семьи Отрядовцев. А затем... Затем с помощью Явика, Шепарда, турианцев, Миралы обретут полную индивидуальную и коллективную телепатическую... и не только телепатическую мощь.
Так будет. И этого Самаре было вполне достаточно для того, чтобы не тратить время на пустое ожидание, а работать, действовать и активно жить, храня в душе тёплое чувство благодарности и любви к тем, кто оказался вполне способен понять её материнские страдания, к тем, кто вырвал её, Самару, из пучины личностного одиночества, навязанного психопрограммой Кодекса.
О планете Алко разумные органики Млечного Пути до сих пор знали очень и очень мало — немногое было известно разве что о геологических особенностях планеты. Алко сохранила следы атмосферы, содержащей криптон и ксенон, ей поверхностная кора состояла в основном из силикатов, льда и залежей алюминия. Автоматический радиобуй передал на "Волгу" и "Нормандию" предупреждение о том, что в районе планеты были отмечены неоднократные перемещения среднеразмерного незарегистрированного космического корабля. Перестраховщики из местной администрации выставили стандартное сообщение о том, что "не рекомендуется совершать полёты над Алко и совершать на ней посадки и высадки".
Окончив лоцирование и сканирование Алко, корабли Отряда взяли курс к дальнему поясу астероидов, где, на одном из каменных обломков было обнаружено новое месторождение палладия. Отметив и внеся месторождение в реестры, корабли отряда за шесть часов преодолели расстояние до Нодакруса — надо было обработать информацию, полученную в ходе предшествующих сканирований.
