Предъявив на контроле входной чип с кодом, Миранда заняла место в пассажирском доставочном челноке и продолжила размышлять. Она не знала, что всё это время находилась под контролем Явика, сумевшего убедиться в её полной лояльности, равно как и в том, что она сохранила своё здоровье. Протеанин пока не стал устранять проблему с деторождением, посчитав, что это делать пока преждевременно.
— Капитан, она убыла на борт пассажирника. — сообщил Явик, едва челнок вышел за пределы охраннной зоны космопорта и направился к пассажирскому лайнеру, ожидавшему на орбите. — Нет, я её проблему не стал устранять. Согласен, но пока она, как получеловек ещё не особо проявила окончательность своего выбора и торопиться с подарками не следует. — закончив разговор, Явик, оставаясь невидимым, прошёл по цепочке переходов к причалу, где его ждал челнок "Нормандии". Только когда дверь салона перекрыла проём, он снял покров невидимости и кивнул водителю-полисмену. — На фрегат, Джим. На фрегат. — сказал протеанин, опускаясь в салонное кресло.
Иллиум. Разговор с Этитой
На встречу с отцом Лиары решили идти сокращённым составом — только старпом, Аленко, Оливия и Светлана. Ровно в десять вечера, убедившись, взглянув на вывеску, что питейное заведение работает круглосуточно, Шепард и его сокомандники переступили порог бара. Мимо двое полисменов-азари волокли какого-то турианца в рабочем комбинезоне, явно перебравшего алкоголя.
— Спасибо, что разобрались с этим чокнутым. — раздался ворчливый голос Этиты. — А то мне бы пришлось превратить его в мешок костей. От такого зрелища посетители начинают нервничать.
— Мы его оформим, не беспокойтесь. — лейтенант-полисмен окинула взглядом вошедших в бар нормандовцев и волговцев и, видимо не найдя, к чему можно придраться, последовала к выходу.
— Приветствую вас, Джон, Светлана, Кайден, Оливия. — Этита закончила исполнять традиционный ритуал по натиранию столешницы барной стойки и выпрямилась. — Рада, что зашли. Что будете пить?
— Ничего, кроме травяных настоев и негазированной воды. — сказал Шепард.
— Минуту. — Этита отвернулась к витринам, набирая сосуды и вскрывая пробки. — Присаживайтесь пока. Посетителей... — азари окинула бар опытным взглядом. — Кроме вас нет, так что я подойду. Переговорим.
— Хорошо. — Шепард помог Светлане устроиться в кресле за круглым столиком и сел рядом с женой. — Хорошо, что кроме нас никого нет, можно будет спокойно обо всём переговорить.
— Подслушки и слежки нет, Шепард. — сказала Оливия. — Вероятно, Этита не любит эту машинерию и регулярно её отключает или... уничтожает.
— Разбирайте. — к столику подошла Этита, ловко неся два уставленных сосудами и тарелками с закусками подноса. — Пить одну жидкость... не полезно. Так что я собрала всё, что вам может быть безопасно. — матриарх присела на свободное кресло и отхлебнула через соломинку коктейль. — Шепард, ваш сценарий освобождения кварианки — это нечто.
— Законодательство всегда в чём-то несовершенно. — ответил старпом. — Мы рады видеть вас, Этита. Как Лиара?
— Восстанавливается. Но очень медленно. — Этита поставила бокал на столешницу. — Я ей уже и офис присмотрела, тут недалеко, и секретарей на выбор. А у неё пока нет сил даже на обычную жизнь. Едва оклемалась. Так что офис пришлось отдать тому, кто мог сразу приступить к работе. Время — деньги.
— Расскажите о себе, Этита. — попросила Светлана. — В ту нашу встречу мы только виделись.
— Что особого рассказывать? Отец был кроганом, сражался против рахни. Мать тоже воевала, но уже во время восстания кроганов. Мне многое пришлось повидать. В основном войны, схватки, противоречия. — видя в глазах слушателей заинтересованность, матриарх продолжила. — Мать воевала в разведподразделении. Там секретность на первом месте. Я до сих пор не знаю, что она конкретно делала. Может, убила нескольких разумных, а может, и взорвала несколько космических станций. Тогда у нас в Галактике этих орбитальных железяк было не в пример больше. Десантная разведка... Там больше руками и ногами двигаешь, чем думаешь головой, я так считаю. А потом, когда всё закончилось... У неё мало что осталось ценного и она очень долго любила примерять старые десантные шмотки. Меня это... не привлекало, а вот её — заводило, что-ли. Давало какой-то необходимый импульс жить дальше. Отец... Ему было легче в каком-то смысле. Он сражался с рахни, получил множество шрамов. Кроганы считают их знаками доблести и полагают, что они привлекают кроганок. Не знаю, может так оно и есть. Для меня шрамы никогда не были показателем силы, доблести и воинского умения. Даже не были показателем храбрости. Я любила слушать отцовские рассказы о войне с рахни. Он, когда я была совсем маленькой, рассказывал часто, как высадился с однополчанами на одной из отравленных планет и даже раздавил, — Этита хмыкнула, — королеву рахни. Наверное, всем детям надо рассказывать такое. Мне нравилось, а потом... я просто поняла, что это была его жизнь. Другой, к сожалению, у него не было — только война, только бои, только столкновения. Кровь, крики, стоны, команды, стрельба. А потом, когда я повзрослела, я однажды с изумлением отметила, что часто говорю именно так, как всегда говорил он. И это не генетика, нет. Это — общение. А мой отец мне уделял предостаточно внимания. Когда мог, конечно.
— Время... — сказал Аленко.
— Понимаю, Кайден. Но и мой отец и моя мать всегда считали себя простыми воинами. Они и встретились после того, как турианцы влезли в эту разборку. Отец хвастался своим участием в боях, мать больше помалкивала. Мне казалось, что я понимаю и принимаю их такими. Разными, но едиными. Они действительно любили друг друга и им было наплевать на всю грязную политику. А потом, когда все начали копаться в прошлом, выискивая противоречия и пытаясь играть на них... Время и возраст спасли их взаимоотношения. Мама тогда уже была матриархом, отцу тоже было под тысячу. Поздно устраивать внутрисемейные и межсупружеские разборки. Я уже была далека от семьи. В свои тогдашние первые сто лет я была танцовщицей в одном из баров. — Этита, видимо учла присутствие Светланы и не стала выражаться более грубо. — Они... решили разобраться между собой, кто из них лучше, кто прав... Не знаю. Знаю только, насколько напугал меня тот ночной разговор с ними. Тот самый, в котором они вырвали у меня обещание любить выжившего. А утром оказалось, что любить... некого. Не выжил никто. Мне пришлось... быстро поумнеть, повзрослеть, что ли. И я с ужасом поняла, что историей, философией, музыкой жив... не будешь. Что всегда где-то рядом война, которая усиливается, выступает на первый план каждое поколение. Каждые пятьсот, тысячу лет. Но всегда выходит вперёд и берёт свою цену. А азари... самоуспокоились, после того, как турианцы сломили кроганов. Мне было неприятно, многим другим было неприятно, кто был в похожей ситуации. А большинству... Большинству просто хотелось тишины и комфорта, жратвы и развлечений. Никто не хотел напрягаться, никто не хотел готовиться, никто не хотел заглянуть за предел сегодняшнего дня. А я не могла думать, не могла говорить ни о чём другом. Мне тогда казалось, что я должна кого-то предупредить, кого-то заставить проснуться, кого-то вынудить задуматься. И меня задвинули. Вот сюда, в этот проходной бар. Посчитали, что азари-матриарх в баре "Вечность" будет смотреться к месту. Им так показалось. Им так хотелось меня унизить, заставить замолчать. И они в очередной раз просчитались. Для меня эта работа не является ни ссылкой, ни наказанием, ни самоистязанием. Такая же работа, как сотни других. Потому что каждый разумный органик на такой работе действует по-своему. Да, это именно та высокооплачиваемая работа, на которую мне пришлось согласиться, чтобы дать возможность Бенезии быстрее и полнее оплачивать больничные счета. Есть, конечно, и другие работы, в которых я тоже участвую, но в основном здесь. Бармен обязан говорить с посетителями. А я говорить умею и люблю. Самые разные разумные ходят в этот бар. Чего-только мне не рассказывали. Можно было писать по книге в месяц и жить только на гонорары. Но мне эта дешёвая слава не нужна. Работа как работа. И я продолжала говорить с посетителями. Говорила о том, что наши дочери должны начинать раньше работать, а не тратить молодые годы на танцы в стрип-клубах и не на перестрелки в отрядах наёмников. А однажды... Однажды возвращаясь из бара я поняла, из за чего меня попросили заняться именно работой в баре. Я ведь тогда заявила, что нам, азари, надо начинать строить собственные ретрансляторы. И именно после того, как я это сказала, мне и предложили эту работу. Как-то совпало уж больно точно одно с другим. Кому-то это очень не понравилось. Не хочу строить никаких предположений.
— Простите, можно вопрос? — Аленко обменялся взглядами с Шепардом, старпом кивнул.
— Задавайте, Кайден. — Этита взяла соломинку в рот, немного отпила из бокала.
— Каково это, жить тысячу лет?
— Хороших новостей мало. Гораздо меньше, чем хотелось бы и слышать, и видеть, и ощущать. Наверное, потому мы так стремимся своей сутью к хорошему. Зато очень много насилия. Войны, противоречия, кровь, боль. Много смертей. Вокруг тебя большинство разумных органиков слишком рано, слишком часто умирают. А ты... продолжаешь жить, если, конечно, сумеешь выжить в этом регулярном аду. Пытаешься найти мир и покой рядом с кем-то, пусть даже и другой расы. А потом начинаешь понимать, что лучше, чем партнёр-азари ничего нет и быть не может. И очень часто это понимание приходит слишком поздно. Когда ты — матриарх и уже не можешь безопасно породить новую жизнь. Тысяча лет... Календарно, да, это... очень много. А когда живёшь, то как-то не отмечаешь огромность этой цифры. Мало положительных изменений видишь вокруг себя. И очень много отрицательных. Очень много. Однажды просыпаешься и думаешь, что надо было бы быть смелее, раскованнее, чтобы всегда рядом был детский смех, шутки, игры... И со страхом осознаёшь, что смогла дать жизнь только одной азари. Только одной. — Этита склонилась над столом. — Так что, Кайден, тысяча лет — это субъективно очень мало. Так же мало, как и сто лет. А когда подумаешь, что и в галактике с её вечностью и огромными пространствами ничего особенно не меняется... Начинаешь по-особенному понимать и ценить то, что отпущено лично тебе.
За столом воцарилось недолгое молчание. Этита справилась с чувствами, встала.
— Время позднее. Завтра у меня выходной. Понимаю, что нам нужно многое обсудить, поэтому приглашаю к себе. Места, думаю, всем хватит.
— Кайден. — Шепард отвлёкся от своих мыслей.
— Да, капитан. — лейтенант напрягся.
— Возвращаетесь в гостиницу. Завтра утром — встречаемся в космопорту. В полдень — отлёт на фрегат.
— Есть, капитан. — офицер встал, отдал учтивый поклон матриарху и вышел из бара.
— Этита, даже и не думайте. — Шепард остановил матриарха, включившую инструментрон. — Вам нужны деньги для восстановления здоровья Лиары. Так что пока мы здесь — мы платим за всё.
— Но...
— Ничего не "но". Оливи, пожалуйста.
— Сделаю, Джон. — киборгесса вскинула свой инструментрон и спустя несколько минут большой пассажирский наёмный мобиль уже опустился на стоянку такси рядом с баром. — Готово.
— Грузимся.
Полёт до квартиры, где жила Этита прошёл в молчании. Матриарх изучающе глядела на Оливию и Шепард понимал, что маскировка киборгессы нарушена больше, чем это было допустимо. Приходилось думать о том, как пояснить Этите присутствие в команде киборга.
— Мои уже на местах. Дом, этаж и квартира — под контролем. — тихо сказала Светлана, приняв сообщение на наушный спикер. — Мы будем в безопасности.
— Рад. Тебе надо поспать и потому ложись пораньше. — сказал старпом. — Этот суматошный день подошёл к концу. Отдохни. Пожалуйста.
— Если ты просишь... — Светлана благодарно взглянула на мужа. — Хорошо. Знаю, ты хочешь поговорить с Этитой.
— Надо поговорить. Ей... надо выговориться, думаю. А мне... выслушать. Завтра мы уже будем далеко. И неизвестно ещё, когда сможем вырваться на Иллиум.
— Поняла. — Светлана откинула голову на подголовник и закрыла глаза, давая себе возможность немного расслабиться.
— Нет, Этита, мне вполне будет достаточно простого матраса на полу. — Светлана пыталась пресечь стремление матриарха отдать ей для сна свою кровать.
— Вот ещё. Светлана, мне уже достаточно лет, чтобы сходу определить — вы "в положении". И вам матрасно-палубные лежания теперь категорически противопоказаны. Это — ваш первенец и рисковать им — недопустимо и опасно. — чуточку сварливо, но со значительной теплотой и заботой в голосе возразила Этита. — Так что сегодня я вполне могу себе позволить не поспать. Мне надо поговорить с Джоном, просто побыть рядом с ним, помолчать, подумать. А завтра у вас отлёт, о чём я искренне жалею. Слишком мало вы побыли на Иллиуме. Ложитесь и спите. Я скажу Джону, он подойдёт к вам чуть позже.
— Хорошо. Тогда — спокойного отдыха, Этиа.
— Спокойного отдыха, Светлан. — матриарх приобняла комкора и вышла из спальни. — Джон, вы неугомонны. Зачем все яства таскать сюда. Там в баре вы почти ничего не ели. И ещё свои пайки достали и приготовили.
— Это не всё. — Шепард разложил перед Этитой восемнадцать кредитных чипов — Это — от всего экипажа фрегата. Вам, Бенезии и Лиаре. Всем вам. Мы живём на всём готовом, затраты у нас минимальны, а вам приходится туговато. Так что берите и не отнекивайтесь. — он достал ещё два чипа. — А это — от меня и от Светланы. Вам всем троим.
— Джон...
— Этиа, я же знаю. Давайте без озвучивания. — Шепард достал из укладки двадцать шесть чипов. — Это — от экипажа "Волги". Светлана знает, она очень утомлена, а то бы вручила сама. Вклад офицеров корабля. Простите, здесь руководила Света, я деталей не знаю. — Шепард достал три десятка чипов. — Это — от рядовых, сержантов и старшин крейсера. Также их собственная инициатива. Даже Светлана не знает, что и сколько там — экипаж решал сам.
— Джон... — в глазах матриарха появились слезинки. — Вы... Вы...
— Лиару надо поставить на ноги. Её нужно вернуть к нормальной жизни. Пока ещё вокруг мир и тишина.
— Бенезия меня убьёт, если я соглашусь всё это взять без отдачи.
— Не убьёт, Этиа. Она поймёт. Уверен и убеждён.
— Вы же ещё...
— Этиа, давайте не будем о деньгах. Это — мелочи.
— Хорошо. Не будем. Тогда... взаимообразно, Джон. Кто такая эта Оливия?
— Техник-эксперт фрегата. Гражданский специалист.
— С военной выправкой? Не смешите, Джон. — Этита присела в кресло, жестом пригласила сесть в кресло напротив старпома. — Я же уже сказала, что мне немало лет. Не заставляйте меня повторять.
— Я — киборг, Этита. — сказала вошедшая на кухню Оливия. — Правда, Джон зовёт меня более уважительно — киборгесса. Мне нравится.
— Так я и думала. — Этита посмотрела, как быстро и чётко садится в свободное кресло сокомандница Шепарда. — Вы...
— У меня разведывательно-диверсионная и агентурная подготовка. Я могу играть в совершенстве роль человеческой девушки-землянки. Что и делала весьма успешно, когда в этом действительно была необходимость. Поскольку рядом были вы, хорошая знакомая Джона, я не ставила перед собой задачу полной маскировки и полного вживания в роль. — просто и кратко пояснила ситуацию Оливия. — И да, я с недавних пор охраняю, а точнее — опекаю звено управления группы высадки. Всех, включая капрала Дженкинса. Турианцев — Сарена и Найлуса я своей опекой и охраной не напрягаю, хотя тоже контролирую их безопасность. Равно, как и безопасность рядовых членов группы.
