— Ребята, у меня все готово, — позвала Ленка.
Только это будничное вмешательство и спасло строптивицу. Рассвирепевший Зверь, уже готовый к последнему прыжку, отступил и снова канул в бездну. Мужчина невозмутимо закончил перевязку, помог девушке встать на подгибающиеся ноги и вслед за ней пошел на кухню.
И снова Кассандра словно разделилась надвое. Одна спокойно пила чай, немногословно отвечая на Ленкины вопросы и пресекая все ее попытки заговорить о врачебной помощи, а другая судорожно размышляла.
"Все происходит слишком быстро, — подумала девушка, беря кружку с чаем. — Нужно отдышаться и понять, что со мной такое. Это очередной сон или все-таки явь? Мне обязательно нужно поразмыслить, но именно это он и не позволяет сделать".
— Как здесь мило, — усмехнулся Андрей, окидывая взглядом васильковые занавески и развешанные по стенам картинки забавных котов.
Хозяйка новым взглядом оглядела простенькую кухню: угловой диванчик, обитый дерматином, стол с бамбуковыми циновками, голубой чайник на плите, — и вдруг возненавидела этот уют. Не радовали ни веселые желтые обои, ни рисованные коты. Хотелось все расшвырять, чтобы вместо порядка и чистоты на кухне воцарился хаос. Но тут она поймала взгляд демона и поняла — именно этого он и добивается.
Кэсс поднялась из-за стола, поблагодарила, давая гостям понять, что больше в опеке не нуждается.
— Хорошо, — кивнула Ленка, глядя на нее не совсем с доверием, но без настороженности. — Пойдем, Андрей?
— Уходишь ты, — холодно ответил мужчина.
И упрямая блондинка тут же послушно выпорхнула в прихожую, торопливо оделась, повозилась с замком... Вот хлопнула входная дверь, и каблучки застучали по ступенькам.
Заледеневшая Кэсс осталась с чужаком наедине. Если он сейчас не уйдет, она сломается.
— Андрей, мы не знакомы, я не хочу, чтобы ты оставался, — хотела жестко отчеканить, но слова прозвучали жалко и неубедительно. — Не заставляй тебя выгонять.
— Хотел бы я на это посмотреть, — тихо проговорил он, но поднялся.
Высокий, весь в черном — от джинсов до кожаного пиджака, а глаза прозрачно-голубые. Красивые. Если бы не бездна, затаившаяся в глубине зрачков — почти человеческие. Льняные волосы убраны назад, но одна прядь постоянно выбивается и падает на высокий лоб. Он был бы красивым, если бы был человеком.
Кассандра дрожащими руками открыла дверь:
— Прощай.
— Так уверена, что мы больше не увидимся? — усмехнулся он.
— Высказываю желание.
Ее голос не трясся — она старалась. Хотя толку-то? Все равно он чувствует ее страх, наслаждается им.
Девушка чудом сдерживалась, чтобы не дрожать под пустым нечеловеческим взглядом. Демон вернется, понимала она, и продолжит мучить ее во сне. А он понимал, что она понимает, и улыбался. Он был очень улыбчивым. И потому от него хотелось бежать, захлебываясь ужасом и криком.
Он все-таки перешагнул через порог, но вдруг остановился.
— Мне будет очень приятно дотронуться до тебя... когда придет время, Кэсс, — сказал мужчина задумчиво. — К тебе вообще приятно прикасаться. До скорой встречи... завтра.
— Я тебя не впущу.
— Я войду сам.
— Андрей, зачем я тебе?
Уголки его губ слегка дрогнули. Светловолосая голова склонилась, горячее дыхание коснулось виска собеседницы:
— Ты же дала мне другое имя. Как ты называешь меня, когда спишь, когда бодрствуешь и когда... — он сделал паузу, — мечтаешь обо мне?
Кассандра слушала вкрадчивый шепот, и голова у нее кружилась. Он не был человеком, но человеческие эмоции мог изображать в совершенстве. Все вокруг казалось каким-то ненастоящим, кроме этого шепота и щекочущего висок горячего дыхания Зверя.
— Я не мечтаю о тебе! — она отпрянула, уцепившись для верности за дверной косяк.
Он выпрямился и сказал:
— Может, и нет. Но имя. Мое имя. Назови его, — и снова склонившись, шепнул: — Я хочу узнать, угадала ли ты. Смогла ли понять меня, понять, что я такое?
— Ты демон, — выдохнула Кэсс.
— Верно. А мое имя? Ну же!
— Амон. Ты Амон!
Ставшие вмиг желтыми глаза полыхнули торжеством, он отступил от двери, и девушка, растеряв остатки смелости, с грохотом ее захлопнула.
Проснулась Кассандра, словно ее толкнули. Электронные часы на журнальном столике показывали 00:00. Старый тополь за окном качался под ветром и размахивал ветками, из-за чего темная спальня наполнялась движением теней.
— Наступило завтра, — она нарочно сказала это вслух — хотелось рассеять атмосферу одиночества.
Но одиночество и не подумало рассеиваться. Пришлось сесть на диване и зябко обхватить руками плечи. Почему так пусто? Вроде бы все есть — работа, учеба, квартира... Отчего же постоянно кажется, будто что-то не так?
Девушка поднялась и направилась в ванную. На стиральной машине все еще лежал нож. И блестел маняще, обещал избавление. Только протяни руку и... нет. Нужно жить.
Она повернула вентиль горячей воды, с опозданием вспомнила, что ее нет, и тоскливо вздохнула. Ну, хоть холодной быстренько окатиться. Ледяные струи обрушились на макушку, обожгли кожу. Девушка пискнула и заплясала в студеной воде, осознав всю опрометчивость своего поступка. Полотенце! Теплое! Мягкое!
Кэсс отдернула целлофановую штору — и застыла с нелепо тянущейся к пустой вешалке рукой, с мокрыми волосами, облепившими тело почти до поясницы, покрытая мурашками и ледяными каплями. Амон стоял напротив и смотрел с интересом.
— Замерзла? — низкий ровный голос.
И все же в пустом взгляде промелькнуло какое-то выражение, какое-то чувство, которое девушка не успела истолковать. Да и не до толкований было! Она залилась густой краской и рванула занавеску обратно. Из своего укрытия Кассандра услышала короткий смешок.
— Как... как... — пролепетала она, в смятении озираясь.
Чем прикрыться? Ну не мокрой же клеенкой, которая единственная сейчас отгораживала ее от демона?!
— Не задумываешься, как я вышел из сна в реальный мир, но при этом недоумеваешь, как попал в убогую квартирку с хлипкой дверью, — насмешливо сказал он. — Завтра настало. Я вернулся.
Занавеска медленно поползла в сторону. Кэсс в ужасе вцепилась в край, не позволяя агрессору отдернуть ее совсем, и при этом с ужасом понимая, что данная попытка сохранить приватность до крайности смешна. Да разве остановит его какой-то целлофан?
Однако в образовавшийся проем просунулась рука с полотенцем, которое девушка поспешно схватила, пока Амон не растерял остатки благодушия.
Жгучий стыд разогнал кровь по жилам. Кассандра заворачивалась в полотенце и злилась — нарочно, что ли, подал самое узкое? Ведь висело же на двери широкое банное! Кое-как спрятавшись за полоской тонкой махровой ткани, девушка решительно отдернула клеенку.
Как вылезти-то, господи?! Надо перешагнуть через бортик, а на ней это посмешище. Несчастная застыла. А ночной гость стоял недвижимо и наслаждался ее смятением. Он словно занимал все свободное пространство без того тесной ванной и забирал себе воздух, которым дышала девушка.
Смелость и злость даже не думали приходить на помощь Кэсс. Сердце предательски ушло в пятки. Перед ней был Зверь. Огромный, сильный, жестокий. Она не боялась умереть, но боялась Амона. Почему? Что же такое, что дороже жизни, ему по силам у нее отобрать? Беспомощная жертва стояла, тяжело дыша, и тщетно боролась со страхом.
— Мне... надо выйти, — кое-как выговорила она наконец, надеясь в душе, что он поймет намек и покинет крохотный пятачок свободного пространства перед ванной.
Снова стало зябко. Короткое полотенце прилипло к мокрому телу, кожа опять покрылась мурашками. К тому же совсем не хотелось стоять беззащитной под пронзительным взглядом насмешливых глаз.
— Я не мешаю.
Он не спеша приблизился и провел горячей ладонью по влажному плечу, сдвигая мокрую прядь огненных волос. Кэсс окаменела. Демон задумчиво смотрел на ее напряженную шею и прерывисто вздымающуюся грудь, облепленную влажным полотенцем. Кончики пальцев, будто хранящие тепло огня, дотронулись до жилки на шее, скользнули вниз, к впадинке между ключицами. Кассандра вздрогнула, и улыбка мужчины стала чуть шире. Он забавлялся ее дрожью! Горячие пальцы медленно, очень медленно опустились и соприкоснулись с краем полотенца, мягко сдвигая его в сторону.
Девушку заколотило. Он не раздевал и не ласкал, скорее, унижал, но сердце почему-то сумасшедше билось, изнутри поднималось тепло. Казалось, будто вся кровь прилила к лицу. Полотенце медленно поползло вниз, и растерянная скромница поспешно прижала его руками к телу, однако вырваться и сейчас не осмелилась. Амон, как пламя — то затаится, то вспыхнет, и предсказать, как он поступит через мгновение, было невозможно. Поэтому несчастная жертва предпочитала стоять, не шелохнувшись.
Но тепло исходившее из его рук, согревающее, ласковое...
— Разве зло может согревать? — тихо, словно спрашивая саму себя, прошептала Кэсс.
Демон, услышал и озадаченно повел бровью, после чего сжалился, наконец.
— Одевайся.
И вышел, не до конца прикрыв дверь. Девушка кожей чувствовала его присутствие. Поспешно одеваясь, она забыла, что на стиральной машине все еще лежит злосчастный нож, и, натягивая халат, нечаянно задела его. Рукоятка звонко ударилась о кафель. Дверь тотчас распахнулась, Амон возник на пороге, перегородив выход. Кассандра увидела, как застыло спокойное лицо при взгляде на тускло мерцающий клинок. Он смотрел, и глаза словно сковывал иней.
— Если ты еще раз посмеешь... — начал мужчина, но Кассандра перебила.
— Захочу умереть, не остановишь, — сказала она твердо.
— Остановлю, — в его голосе звучала такая незыблемая уверенность, что девушка взбесилась.
Уж чем-чем, а своей смертью она вольна распоряжаться!
— Не сможешь! — отрубила строптивица.
Недобрый взгляд хлестнул по нервам.
— Я могу с тобой делать все, что захочу. Запомни, — и он так красноречиво посмотрел в глубокий ворот халата, что ладонь сама собой взметнулась для пощечины.
Зря. Смиренная покорность была эффективнее.
Стальные пальцы сомкнулись на запястье. Еле уловимое движение, и рука оказалась неестественно вывернута.
— Я быстрее тебя, сильнее и, чего уж там, умнее, — ледяным голосом сообщил Амон, без труда удерживая жертву, — поэтому именно я буду решать, когда тебе умирать.
В этот самый миг Кэсс поняла, что как раз теперь демон всерьез намерен принять решение, для нее не совместимое с жизнью, и обреченно рванулась. Раздался отвратительный хруст. Белая как полотно, девушка стала оседать, хватая ртом воздух. В голове помутилось от боли. Вскинув страдальческий взгляд на своего мучителя, Кассандра заметила, как в хищных глазах промелькнуло нечто, что она из-за подкатывающей дурноты приняла за испуг.
Конечно, это воображение — существа вроде Амона не могут бояться и переживать. Однако же он подхватил ее на руки и с досадой выругался, словно только теперь понял, с каким хрупким и хлопотным материалом имеет дело.
— Неужели мои прикосновения настолько противны? — прошипел демон. — Ведь ты не так давно сама звала меня и просила не оставлять!
Из глаз несчастной потекли слезы. Он и вправду ее не понимал. А она не понимала его. Да и как? В нем господствует нечто, идущее вразрез с человеческими представлениями о самосохранении. В нем живет огонь: свирепое пламя и ласковое тепло. Вот он опустил ее на диван, но по лицу ходят жуткие тени.
— Ты... ты страшный, — простонала Кэсс, глядя во тьму, беснующуюся в его взоре.
— Я? — он склонился ниже, — а если покажусь настоящий?
И тут же отступил на несколько шагов, выпрямился и небрежно повел плечами. В этом простом движении было столько силы, что у распростертой на диване жертвы перехватило дыхание.
За спиной демона развернулись два огромных, словно сотканных из дыма и рдеющего пламени крыла, кожа стала антрацитово-черной, на лице проступили переплетенные багровые узоры. Даже волосы потемнели и тяжелой волной заструились по плечам. Амон будто сделался еще выше ростом, еще мощнее. Длинные пальцы заканчивались звериными когтями, глаза полыхали желтым огнем, вертикальные кошачьи зрачки пульсировали в такт трепету крыльев.
Монстр шагнул к сжавшейся в комок девушке и усмехнулся, обнажив белые хищные зубы.
— Сейчас я не так страшен? — Зверь вырвался из клетки.
В человеческом голосе прорывался низкий утробный рык, в движениях — хищная вкрадчивость. Девушка напрасно призывала обморок. Боль в вывернутой руке сводила на нет и страх, и ужас, и дурноту. Боль заставляла плакать молча, и смотреть на мистическое чудовище, в мыслях умоляя его лишь об одном — перестать мучить.
— Что же ты молчишь? Загнанная, испуганная. Видишь, с тобой можно делать все, что угодно, и ты не возразишь. Правда? — демон навис над трясущейся жертвой, сверля ее взглядом желтых глаз. — Все, что я захочу. Ты моя.
Он наклонился. Когтистая антрацитовая рука стиснула девичье плечо, горячие жесткие пальцы куда-то надавили. Сустав хрустнул и встал на место. Кэсс вскрикнула, но тут же стиснула зубы, не желая, чтобы он наслаждался ее болью. В звериных глазах промелькнуло что-то похожее на одобрение.
— Прекрати дрожать, это раздражает, — без прежнего рыка в голосе приказал мучитель.
Кассандра постаралась взять себя в руки. Навлекать гнев этого существа хотелось меньше всего. И уже через мгновение вместо черно-огненного монстра перед ней опять стоял мужчина из снов.
— Зачем ты пыталась себя убить?
— А почему ты ушел с ней? — выкрикнула она ему в лицо вместо ответа.
Во взгляде вспыхнуло удивление, но Амон быстро вернул себе прежнюю невозмутимость и... промолчал. Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом жалобно скрипнул диван, когда мужчина уперся в него коленом. Кэсс мужественно нашла в себе силы не отпрянуть к стене. Демон одним неуловимым движением намотал на кулак огненные волосы жертвы, вынуждая ее запрокинуть лицо.
— Ты моя. Подтверди, что принадлежишь мне.
— Зачем? — простонала Кассандра, не отрывая от него глаз, — отпусти, дай передышку, я больше так не могу.
— Ты моя. Подтверди, и все закончится.
Раздавленная, опустошенная, она кивнула. Она устала бороться.
— Вслух.
— Принадлежу.
— Громче.
— Принадлежу.
— По своей воле?
— По своей воле.
Амон еще несколько секунд сверлил ее взглядом, но потом отпустил и спокойно сказал:
— Ты трижды дала согласие. Запомни. А теперь спи.
Кэсс легла на бок и последнее, что заметила — странную задумчивость на холодном лице.
Ее разбудил солнечный луч. За окном стоял яркий осенний день. Как хорошо! Девушка счастливо потянулась и тут же вспомнила все, что случилось накануне. В душ. Срочно в душ, который так и не удалось толком принять.
— Кофе, хочу кофе! — бубнила она под нос, то так, то эдак поворачиваясь под ласкающими водяными струями.
Вытирая голову, она буквально воочию видела свою любимую желтую кружку, над которой поднимался ароматный парок. Свежесваренный горячий кофе со сливками и сахаром! А еще — плитка шоколада. Плевать на калории и на кариес! Должны ведь быть хоть какие-то радости в жизни?
