— Да в общем нет... Но... камера была пуста... — Серапионов передернул плечами. — Странно все это...
Понятно. Подозрения с Николая, конечно, не сняты, но все стрелки сходятся, пожалуй, на последнем — на Александре. На телохранителе. Что ж, если он сдохнет, да еще и по вине дуболомов-помощничков, Андрей с тех головы поснимает, не задумываясь.
— Шура! Мы только что проехали "Химеру"! — воскликнул Гроссман, приникнув к стеклу окна.
— Какую еще "Химеру"? — поморщился Андрей.
— Гоночную! Ну, машина этих парней! Рядом с обочиной, в кустах... О, кажется, она выехала на дорогу... За нами! И "Тускан"! И "крузер"! Шура, ходу, это они!
Ч-черт! Андрей был в бешенстве. Эти дуболомы совсем рехнулись — средь бела дня эскорт им устраивают! Они работать с ним отряжены или на коньках кататься?! Ох, и осточертело комедию ломать!
"Чероки" вылетел на огромный краснодарский мост над водохранилищем. Город раскинулся справа, слева — залив и многочисленные заводы промышленного района. Преследователи не отставали, но и не приближались. Рано или поздно, этот красавчик догадается, что здесь что-то не так. К чертям из города, разбираться будем в безлюдных местах! Благо еще, что праздник сегодня, все дрыхнут... Но эти-то, эти!.. Кретины недоделанные!
— Колесо не выдюжит, Шура... Стрелять тоже почти нечем...
— Да хрен с ним! Я их голыми руками порву, уродов...
Андрей почти не преувеличил. Сейчас он был на это вполне готов.
Краснодар остался далеко позади. По краям шоссе появились первые пригорки. Рената проснулась.
— Снова? — всхлипнула она.
Мужчины не ответили. Дорога вильнула. "Эскорт" заметно отстал.
— Ч-черт! — прошипел Андрей: пути дальше не было, заборчик во всю ширину дорожного полотна перегораживал шоссе.
"Чероки" снес легкие доски и полетел дальше. Навстречу им из зарослей выехало три автомобиля.
Андрей пробормотал:
— Вот и Кощеева нежить пожаловала. Ну, здорово, смертнички! — и обернулся на Ренату: — Посмотри, твоя "сидушка" не снимается?
— Как?
— Как в поезде! Как!
Она встала коленями на резиновый коврик и дернула сидение:
— Кажется, нет! — дернула посильнее. — Снимается, Саш!
Он швырнул через плечо пистолет.
— Бери, лезь туда, накройся и сиди! Ну шо, панове, покуражимся? — передразнил Андрей Николая и на полную громкость включил магнитофон. — Не скучай, любовь моя!
Рената кувыркнулась в душную, пропахшую бензином и пылью, полость под сидением. Женщина покрупнее и повыше там не поместилась бы ни за что. Да и Ренате в бок воткнулось что-то твердое, с острым краем.
— Ай!
Гроссман "утрамбовал" ее подушкой сидения. Машина ухнула в кювет и остановилась...
В кинотеатр "Буревестник" после той большой войны
За полпачки "Беломора" проходили пацаны...
...Магнитофон надрывался, от хрипа колонок вздрагивали все внутренности изуродованного железного коня...
И смотрели, что хотели, в десять лет и даже в семь,
И, как водится, балдели от запретных в детстве тем.
...Рената выпростала руку, сжала больное плечо, а потом ощупала мешающийся под боком предмет. Жесткая кожа, холодные металлические застежки...
...Андрей и Николай выпрыгнули из машины. Вытащив из-за пояса пистолет, Серапионов пробормотал:
— Сюда бы "дробовичок" еще...
И была соседка Клава
Двадцати веселых лет.
Тетки ахали: "Шалава!",
Мужики смотрели вслед...
...Двигаясь напролом, ни секунды не давая противнику на то, чтобы опомниться, Андрей начал стрельбу. Гроссман палил из "ТТ", но Серапионов обошелся бы и без его поддержки. Гибко бросившись на землю, Андрей мгновенно заменил использованную обойму на полную, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил наступление. Он казался заговоренным: пули пролетали мимо него. Николай боялся поднять голову, не упоминая уж о том, чтобы выскочить вслед за спутником на дорогу. Так и лежал, терзая длинными пальцами клочья травы...
И смеялась Клава звонко:
"Что ли, ты уснул, браток?"
И горел на шее тонкой
Золотистый завиток...
...Когда Андрей добрался до машины врагов, те двое, что оставались в ней, стали похожими на решето. Другие плавали в крови на дороге. Проехав по снесенному ограждению, к ним подлетел "Ландкрузер", водитель которого, притормозив, оцепенело таращился на картину бойни. Сосед водителя сделал еще пару выстрелов: двое уцелевших после нападения Серапионова теперь пытались скрыться за кустами — и ткнул шоферу в бок:
— Ходу!
Где-то за окном, словно за бортом, вдаль плывет мое детство...
Леди Гамильтон, леди Гамильтон, я твой адмирал Нельсон.
Как она ждала! Как она звала! Ах! Как она пила виски!
Леди Гамильтон, леди Гамильтон, ты была в моей жизни!*
____________________________
* А.Малинин "Леди Гамильтон"
...Николай заметил большую машину, что проскочила мимо них. Стрельба оборвалась, Андрей спрыгнул к нему, с усмешкой забрал опустошенный "ТТ", весело покачал головой, мол, "помощничек, ничего не скажешь"...
Леди Гамильтон, леди Гамильтон, ты была в моей жизни!
...В полости под креслом дышать было уже нечем. Рената не поверила своему слуху и зрению, когда над головой наконец щелкнуло, а сидение поднялось. Веселый, раззадоренный, лихой, как тогда, в чановской бане, в самом начале их побега, Саша театрально взмахнул рукой:
— Во так вот! Добровольно — и с песнями! Вы-ы-ы-ходи!
— В Краснодарском крае — от трех до семи тепла... — жизнерадостно сообщило радио. — Ветер западный, порывистый, с переходом в северо-западный, 7-12 метров в секунду...
— Саша! — дрожащим голосом вымолвила Рената. — Саша!
— Чего, солнце? — засмеялся он. — Вылезай! Черт! Как охота в горячую ванну, да с пеной! Тебе охота, солнце?
Она выволокла из-под себя "дипломат".
— Саша... это он... Мы все время возили его с собой...
Николай выключил магнитофон.
Все трое зачарованно смотрели на объект их общих горечей и невзгод. Рената затряслась, прикрыла рот растопыренными грязными пальцами и глухо зарыдала. Андрей указал в сторону "дипломата":
— Дай-ка его сюда!
И пока он, взломав замки, осматривал содержимое — в основном пачки сотенных российских банкнот — Гроссман успокаивал жену.
— Рената! Подойди ко мне! — удостоверившись, что два диска, уложенные в одну коробочку, надежно спрятаны в кармане подкладки на внутренней стороне крышки "дипломата", Серапионов поднялся с корточек. Не оставлять же здесь, с этим растяпой, такую женщину, такой источник неземных наслаждений, каким она сулила стать. Рената создана для любви, для счастья, а не для бесконечных истязаний...
Она убрала от себя руки Николая и подошла.
— Поехали со мной. Нечего тебе тут делать, солнце! — Андрей повлек ее к дороге.
— Куда, Саша?!
— На все четыре стороны.
— Шурка, ты куда?! — остолбенел покинутый Гроссман.
Тут Рената увидела подъезжающий "Ландкрузер".
— Саша! Сзади!
Он улыбнулся и только прибавил шагу в направлении вражеского джипа-"японца"...
...С оглушительным скрежетом тормозов из-за поворота выскочил и остановился бежевый "БМВ".
— Пусти! — Рената изо всех сил пыталась выдернуть больную руку из крепких пальцев Андрея.
Настоящий Саша покинул бежевую легковушку, улучил момент, когда девушка очутилась далеко от Серапионова, и выстрелил. Андрей успел прикрыться "дипломатом", но сломанные замки не выдержали и раскрылись. Пачки купюр полетели во все стороны — в траву, в кусты, на дорогу. Вывалилась и коробка с дисками. Рената рванулась, Андрей перехватил ее поперек талии и, приподняв, выставил перед собой, как щит.
Саша опустил пистолет. Из машины выскочил невысокий парень и, целя то в телохранителя, то в Гроссмана, прикрыл собой пятившегося Андрея с его ношей.
— Хрен с ними, — сказал Серапионов, отшвырнул пустой "дипломат" и обнял девушку уже двумя руками. — Сергей! Подбери коробку! — он кивнул головой в сторону кустов, куда угодили диски.
— От-пус-ти! — Рената колотила Андрея пятками по ногам и пыталась даже ударить затылком в лицо, а он лишь крепче прижимал ее к себе.
Теперь из "Ландкрузера", опасливо пригибаясь, вылез молодец — косая сажень в плечах. Его поза красноречиво говорила об одном: он и рад был бы оказаться сейчас за много километров отсюда, да не повезло. Но при виде раскиданных денег его трусость растаяла, глуповатые глаза блеснули.
— Сергей! Убью, сволочь! — рявкнул Серапионов, что еще больше подстегнуло парня.
Он ринулся в кусты, увидел валяющуюся среди пачек сторублевок полураскрытую коробку, цапнул ее, попутно ухватил и деньги, сколько вместилось в руку, и сунул в карман.
— От-пус-ти! — брыкалась Рената.
Телохранитель пошатнулся, для устойчивости выставил ногу вперед.
— Стоять! — заорал низкорослый парень, решив, что тот нападает, и выстрелил в землю возле него.
— Саша, нет! Стой! Пусти меня, ты! От-пус-ти!
— Шура, не двигайся! — прошептал Гроссман — скорее для себя, чем для Саши.
— Диск! — крикнул здоровяк, поднимая коробку над головой.
— В машину! — приказал Андрей, изрядно утомленный борьбой с обезумевшей Ренатой.
Здоровяк нырнул за руль. Серапионов отшвырнул от себя девушку, прыгнул в кресло слева от водителя и прошипел сквозь зубы:
— Вот дура!
Рената покатилась по траве. Низкорослый, державший на мушке телохранителя и Николая, заскакивал в "крузак" уже на ходу, и вскоре японский джип отъехал на безопасное расстояние, удаляясь в сторону Краснодара.
— Кончить их надо было! — садясь сзади и деловито заталкивая пистолет за ремень брюк, буркнул парень.
— Хрен с ними, — повторил Андрей. — Пусть живут, я сегодня добрый. Где диски?
Серега подал коробку шефу, и тот спрятал ее во внутренний нагрудный карман куртки со словами:
— Всем спасибо, представление окончено. В Краснодар!..
— ...Стреляй же! — крикнул Николай Саше, тупо наблюдая за вильнувшим на повороте багажником японского джипа, но телохранитель не в состоянии был даже услышать его. Он подломился и упал на колени.
Рената привстала с земли. Она еще ничего не понимала. Кроме того, что там — Саша. Истинный Саша. А тот... другой... О, нет! Она поползла, потом смогла подняться и, добежав, рухнуть рядом с ним.
Гроссман осмотрел бесчувственного телохранителя. Куртки на Саше не было, только тонкая, пропитанная засохшей кровью до "картонного" состояния рубашка и перепачканные грязью и травяной зеленью джинсы. На холоде он окоченеет за несколько минут, тем более, после такой потери крови.
— Что с ним? — простонала девушка, прикасаясь к бледному лицу Саши. — Он живой?
— Он ранен, — сказал Гроссман и подхватил почти невесомого телохранителя с земли. — Сильно ранен. Давай в ту машину! — он мотнул головой в сторону "БМВ". — Прихвати из джипа вещи, какие сможешь!
Весь салон легковушки был забрызган кое-как затертой кровью и мелкими кусками чего-то светло-розового, органической природы. Рената не поняла, что это. Сейчас девушка думала только о Саше.
Николай уложил телохранителя назад, на окровавленное сидение, а сам побежал за вещами в "Чероки" и по дороге вспомнил: из "дипломата" вывалились деньги.
Он собрал только основную часть. На всё не было времени. Но в кустах Николай заметил тускло блеснувшую зеленым круглую поверхность. Обратная сторона того самого злополучного диска. Видимо, он вытряхнулся из "дипломата" вместе с пачками сотенок и, стукнувшись оземь, выскочил также из коробки...
— Только этого не хватало! — простонал Гроссман. Еще не осознавая, что и для чего делает, Ник подобрал CD.
Удирать отсюда надо как можно скорее. Сейчас здесь начнется такое...
* * *
Они ехали уже долго. Дорога виляла между буровато-желтыми холмами. Высокие пирамидальные тополя и раскидистые акации дополнились совсем непривычной для глаза сибиряков растительностью. Николай, конечно, о флоре и фауне сейчас не думал, но мозг его все равно для чего-то исправно фиксировал происходящее вокруг.
Чего стоило отмыть от крови окна, панели и — частично — обшивку кресел! Гроссман отметил: а ведь он стал уже спокойно относиться к подобным зрелищам. За какие-то сутки все перевернулось в нем необратимо...
Положив Сашу головой на свои колени, Рената время от времени смачивала полотенце водой из бутылки и протирала его пылающий лоб. Изредка он приходил в себя и просил пить.
— Ник! — сменив очередную повязку, взмолилась Рената. — Он истекает кровью. Давай в больницу?
— Нельзя: огнестрел. Представляешь последствия?
— А что, будет лучше, если он умрет?! — выпалила она.
— Ну, не знаю, не знаю...
Николаю было уже все равно: умрут Саша, Рената, он сам — или не умрут. Его сознание стало другим.
— Осталось два бинта, — заглядывая в аптечку, сказала девушка.
Саша открыл глаза. Взгляд его непрозрачных серых зрачков теперь стал немного яснее.
— Сашенька, пожалуйста, держись!.. Я не смогу без тебя...
Ник едва сдержался, чтобы не фыркнуть. А как по кустам с отморозками уединяться — так это запросто... Рената уловила его мысль и без слов, съежилась, заплакала.
— Я ведь... я ведь не знала... — еле слышно выговорила она.
— Да шо ты передо мной оправдываешься? Я те шо — исповедник? Башкой соображать надо, а ты не соображаешь никогда.
— Перестаньте, — попросил Саша, и Рената разрыдалась.
Он положил раскаленную ладонь на ее руку. Он и прежде всегда успокаивал ее этим жестом.
— Я отомщу! — прошептала Рената в комочек мокрого носового платка.
Саша слегка повернулся и прильнул щекой к ее животу. Он был похож сейчас не на человека, но на раненого зверя, молчаливо боровшегося с болью и смертью. По лицу его скользнула слабая улыбка.
Девушка погладила Сашу по тусклым, с проседью, волосам, по розоватому рубцу на скуле — напоминание о чебоксарском пустыре:
— Как я могла забыть это?.. Боже мой... Я совсем сошла с ума...
— Не надо никакой мести, — сказал он, переведя дух. — Просто отдайте им и этот диск...
— Угу! — вставил Николай. — По почте вышлем. Наложенным платежом. И заценим — в миллион баксов...
Рената чувствовала себя грязной, отвратительно грязной, до тошноты. Гроссман прав. А она сама себе ненавистна... Вот если бы сейчас разверзлись небеса и...
"А вот этого не нужно, сестренка! — чуть взволнованно перебил голос из груди. — Не зови! Это мы с тобой уже проходили! Ну-ка соберись! Я обещал — я выполнил обещание. Без этого — никуда. Без правого нет левого, и наоборот. Лишь идеальная сфера не имеет сторон, но нам всем до нее еще ой как далеко!"
И злорадный женский хохот...
Саша поднял руку и обнял Ренату за талию. Она чувствовала, что их нынешняя близость удерживает его на этом свете, а оттого была готова сделать что угодно, всё отдать взамен, лишь бы он не погиб. Даже свою — распроклятую, опороченную насколько можно и даже насколько нельзя — жизнь...
