Блики артефактов

— Конечно, для того чтобы представлять, что удобно, надо хотя бы пару раз в жизни бытовыми приборами попользоваться! — рассмеялась я. — В принципе, можно к тем же нагревательным плиткам приделать, скажем, поверхность для ложек-вилок, а то стол пачкать всегда жалко. Или к небольшим экземплярам крышку, чтобы их переносить могли. В общем, я подумаю над этим! — воодушевилась я, поняв, что надо всего лишь напрячь мозг, а не вывернуть его в стремлении сделать уникальное открытие.

— Вот все над чем-то будут думать... — Толя, казалось, обращался к своему младшему брату, которому он каким-то образом сумел скормить почти всё пюре. — А нам не над чем.

— Можешь подумать над фасоном пальто, — предложила я великодушно.

Глаза Толи загорелись, глянули на меня с восторгом, а губы невольно расплывались в улыбке.

— Ты серьёзно, что ли? И кого ты достала?

— Мантикору. Отличное пальто на зиму выйдет. Я даже обещаюсь его до холодов закончить, пододвину любые дела.

— Обалдеть! А где шкурка? Можно взглянуть? — засуетился Толя, и я отдала ему нужную дыру. Взамен мне вручили ложку и строго настрого приказали докормить ребёнка. После чего пасынок убежал в подвал.

Я смотрела вслед и улыбалась. Неожиданно приятно оказалось доставлять людям радость вместо проблем. Надо ещё как-нибудь попробовать.

* * *

Стоило Лёше уснуть, набалдевшись со мной, как я тут же побежала выяснять самый животрепещущий вопрос: является ли мой потенциальный возлюбленный моим хоть каким-нибудь братом. Конечно, я могла бы и не торопиться, но рисковала за кутерьмой пропустить все сроки, а то и вовсе забыть про Сергея. С моей стороны это было бы невежливо.

Я снова натянула брюки и тайком от пасынков выскользнула на улицу. Артеконя я выкатила за ворота без посторонней помощи и припустила на окраину. На всякий случай прихватила с собой кости мантикоры, если вдруг девочка забыла про обещание.

Соня встречала меня сама, хотя я уже гадала, как буду объяснять её родителям и прислуге своё желание свидеться с юной некроманткой. Однако не пришлось. Пропустила она меня сразу, вежливо узнала, зачем я пришла, подтвердила, что след ещё чёткий, и без лишних проблем предложила сейчас же и пройти в специальную комнату.

— У тебя родители дома? — из праздного любопытства поинтересовалась я.

— Нет, но это нормально, — хмыкнула девочка. — Мотаются по сёлам и весям: кого-то поднимают, кого-то упокаивают. Пока я маленькая была, они хоть по очереди уходили, а сейчас только спать и являются.

— А прислуга?

— А куда ж она денется?

— Просто странно, что ты сама гостей встречаешь. У нас дворецкого не опередить.

— Мы просто хозяева проблемные, — хмыкнула Соня. — К нам и одержимые духами могут заглянуть, и проклятье на себе принести. Поэтому слуги выходят встречать клиентов, только если никого из господ нет.

Особняк, который я в прошлый раз не рассмотрела толком, сегодня производил не такое мрачное впечатление. Да, древностью от него разило, но иной раз даже милой, особенно в свете проскальзывающего солнца. А вот комната, в которую завела меня девочка, казалась жутковатой: без окон, вместо двери тёмная занавеска, посреди большое зеркало-артефакт в овальной почерневшей серебряной раме, а напротив него кресло.

— Присаживайся напротив ока грани, — скомандовала Соня, указав на кресло, и скрылась за вторым предметом интерьера.

Что она там творила, я не знаю, но только моё изображение вскоре пропало, сменившись невнятной дымкой, а потом появилась... я же. Только первые морщинки уже подкрались к глазам, и платье в отражении было не моего фасона: излишне пышное и усыпанное драгоценностями. Приглядевшись, я нашла ещё пару отличий между собой и матерью: подбородок у неё не такой острый и волосы темнее.

Как начать разговор, я не знала но моя мамочка будто внезапно увидела меня, окатила неприязненным взглядом с ног до головы и заявила:

— Что это за шутки? Кто додумался меня обрядить так безвкусно?

— Муженёк, наверное, на похоронах нацепил чего потяжелее, чтоб ты случайно из гроба не вылезла, — выдала я ответную гадость.

Лиза подалась вперёд, прищурилась, потом резко отпрянула и заявила:

— Нет, ты не я.

— К счастью, нет, — подтвердила я. — Меня зовут Ангелина. Почти двадцать лет назад меня подбросили в приют, дав только имя.

— А, Белозёрово отродье, — скривилась собеседница. — Зачем я тебе вдруг понадобилась? Тем более после смерти.

— Хочу узнать, кто мой отец.

Лиза фыркнула и пренебрежительно бросила:

— Была бы поумнее, давно бы нашла. Дело-то плёвенькое.

— Куприянов, что ли? — нахмурилась я, не понимая намёка.

— Не смей приплетать сюда Федю! — строго потребовала мать, а мне вдруг там нестерпимо захотелось ей насолить. Пусть она уже умерла, пусть существует последние пять минут нашего разговора, пусть я её больше никогда не увижу, но так хочется ей хотя бы капельку отомстить за подобное отношение ко мне.

— С чего бы мне тебя слушаться? Ты мертва и ничего мне не сделаешь, а Фёдор мужчина интересный.

— Он любит только меня, — неожиданно жёстко и уверенно заявила Лиза, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, на котором сидела.

— Ой ли! — прищурилась я. — Ты его чуть из семьи не увела, а теперь думаешь, что он после твоей смерти останется верным? Между прочим, я ничем не хуже тебя, даже лицо одинаковое!

— Не смей к нему приближаться! Слышишь? Он на тебя, безродную, и не посмотрит!

— Я нынче не безродная, — хмыкнула я, специально раздражая мать. Да, разговор был не из приятных, я сама чувствовала себя паршиво, но оно того стоило. Чтоб эта стерва в гробу перевернулась! — Я, знаешь ли, богатая вдова, наследница Лисицина. Лицензированный артефактор и управляющая фабрикой. Перспективная невеста, как ни посмотри.

Информацию я слегка исказила, но оно того стоило: Лизу аж перекосило от злости. Вмиг она прекратила походить на меня, а стала какой-то злобной потусторонней тварью. Крылья носа вздымались, черты лица исказились, она привстала, сгорбилась словно горгулья, и будто бы собиралась броситься на меня, но изображение резко пропало.

Соня вышла из-за зеркала, посмотрела на моё хмурое лицо и предельно тактично намекнула:

— Извини, конечно, но это был не муж. И ты почему-то не удивилась.

— Да, это была мать, — покорно согласилась я.

— Я, конечно, тебя прекрасно понимаю, но в следующий раз не раздражай, пожалуйста, покойников, — попросила Соня вежливо. — Они всё-таки уже не люди, и мало ли вырвутся через око.

— Больше мне говорить не с кем, — хмыкнула я.

— А муж?

Я неопределённо пожала плечами и помотала головой. Девочка не стала задавать глупых вопросов, хотя явно хотела, но тут я сделала ход конём, точнее мантикорой.

— Я же тебе подарок принесла, — вспомнила я, не задумываясь встала и вытряхнула кости мантикоры прямо в специальной темной комнате. Но Соню это тоже не взволновало. Она мигом позабыла о моих проблемах, любезно проводив по первому требованию до двери, и даже помощи по сборки мантикоры не попросила.

На улице прохладный воздух постепенно успокоил взведённые нервы. И я, сделав пару вздохов, прониклась осенней прохладой, и решила, что вполне способна проехать до дома на артеконе. Не идти же пешком, в самом деле, хотя мне бы сейчас не помешала прогулка.

Скорость отрезвила, но не заставила простить и отпустить. И даже с посылом после очной ставки внезапно возникли проблемы. Теперь я хотела её воскресить и ещё раз убить с особой жестокостью, уже совершенно спокойно и рассудительно. Стерва! Ещё и задачку подкинула.

Не то чтобы я действительно хотела найти своего отца, но теперь дело пошло на принцип. Плёвенькое дело, ха! Но может я действительно глупая? Потому Костю найти и не могу, раз уж про отца за столько лет не догадалась.

По дороге внезапно вспомнилось, что Лиза назвала меня Белозёровским отродьем. А ведь звали-то меня до замужества Ангелина Денисовна Белозёрова. Может, не только имя она мне оставила, но и отчество с фамилией? Да только вот беда: ни про одного однофамильца я не слышала.

— Надо же, — удивился Толя, когда я столкнулась с ним уже в доме, — даже Лёша не проснулся, пока ты бегала! За тобой демоны, что ли, гнались? Судя по твоему виду — да.

Я только нервно дёрнула рукой. Не удачное время для шуток — могу по старой памяти устроить пакость. Толя понял с одного жеста. Он давно уже перестал меня донимать, особенно когда я злая. Но вдруг я притормозила и спросила:

— Ты каких-нибудь Белозёровых знаешь?

— Ну, тебя, вроде, — неуверенно ответил младший пасынок. — Правда ты уже пару лет как Лисицына.

— А кроме?

Толя недоумённо развёл руками, а лишь сильнее завелась. Плёвое дело! Ага, десять раз.

Лестницу я не заметила, дверью комнаты не хлопнула только потому, что в кроватке мирно посапывал Лёша. На свою, с которой я пережила долгое расставание, я хотела упасть в чём была, но решила не пачкать постель дорожной пылью. Меня хватило только на то, чтобы снять сапоги, штаны и верх. Рубашку менять не стала, завалилась поверх покрывал.

Сознание уже соскользнуло в беспокойную дрёму, когда в комнату прокрался Глеб. Он осторожно посмотрел на нас и шёпотом позвал:

— Геля?

— М-м? — протянула я, как мне показалось, слишком громко.

— С тобой все в порядке? Ты бы рубашку переодела да нормально легла.

— Отстань, — посоветовала я, но парень не смутился. А может и смутился, и обиделся — я плохо различала сейчас эмоции. Не пристаёт больше, и то ладно. Зато сама зачем-то уточнила: — Глеб, а ты каких-нибудь Белозёровых знаешь?

— Ни одного!

— А Медниковых? — вдруг вспомнила я. Эту фамилию я точно где-то слышала.

— Про Медниковых слышал. Старая вдова живёт буквально через пару кварталов от нас. Они когда-то управляли одной из артефакторских фабрик, но муж умер рано, маленькая дочь в качестве наследницы никого не устроила. Девочка, кажется, потом за какого-то известного артефактора из другого города выскочила и переехала, а мать здесь осталась. Вместе с мебельным и ещё каким-то небольшим заводом. А что ты про них вдруг вспомнила?

Я махнула рукой, и Глеб ушёл, не став до меня допытываться. Потом вернулся и накинул неизвестно откуда притащенное одеяло.

Инструкция 29

Как собраться с духом и узнать не всю правду

До обеда от бдительных Толи и Лёши я ускользнуть не смогла, исполняя свои материнские обязанности. В основном сынок играл самостоятельно, я же затачивала элементы для артефактов, но стоило мне попытаться выйти за порог, как поднимался крик и передо мной являлся старший брат крикуна, грозно осведомляясь чего мне на месте не сидится.

Но стоило моему сыну уснуть, как я, уже давно сидящая в дорожном платье, позвала няню, выскользнула из особняка и направилась куда глаза глядят. Впрочем, направление я не знала только до встречи с первой прохожей, которая любезно подсказала мне, где же обитает Гликерия Осиповна Медникова. Кстати, именем она же меня и снабдила.

Заявляться в чужой дом и задавать какие-то вопросы казалось страшным. Я даже не знала, с чего начать, хотя уже убедилась, что я дочь Елизаветы Куприяновой. Стоя возле дома, я совершенно не представляла, что сказать. Как правильно начать разговор? И как он повернётся? Вполне возможно, моя бабуля не лучше мамочки.

Придумав несколько вариантов развития событий, я поняла, что резину могу тянуть долго, а в итоге вообще развернусь и уйду. Пришлось просто нажать на кнопку оповещателя, без всякого плана. Будь что будет!

— Добрый день! — улыбнулась я прежде, чем гном-дворецкий оглядел меня с ног до головы, оценивая.

— Добрый, — поздоровался он, совершенно спокойно, хотя я уже готовилась к охам, ахам вздохам и какой-то ещё неадекватной реакции на лицо покойницы.

— Здесь живёт Гликерия Осиповна? — уточнила я, и тут же услышала пронзительный вскрик с лестницы. Вот, так оно как-то правильнее.

— Что случилось, Фёкла? — требовательно уточнил властный голос, и тут же его обладательница появилась передо мной.

Женщина совсем не походила на меня или на Елизавету, разве что цветом волос, в которых местами просвечивала седина. Даже вытянутые узкие глаза не отливали фиалками. Увидев меня, она схватилась рукой за сердце, а потом, прежде чем я успела объяснить, что не покойница, бросилась ко мне на шею. Хватку я могла сравнить с тролльей, но Николай был мягким, а вот Влад сминал мне кости не церемонясь, однако, озадачила меня не реакция, а обращение.

— Геля! Геленька, сокровище моё! Живая! — подвывала женщина, периодически добавляя ещё нечто невнятное.

Как себя вести, я не представляла. Вообще-то я пришла ругаться, а у меня рыдали на груди. Причём явно у меня, что никак не вязалось с моим детством в приюте. На помощь пришла служанка, которая увидела мой растерянный вид и широко раскрытые глаза:

— Мы очень рады видеть вас, Ангелина. Гликерия Осиповна всё это время считала вас умершей.

— Как так? — опешила я.

— Елизавета как-то унесла вас из дома, а вернувшись, сказала, что утопила.

Я хлопнула губами, потеряв дар речи. С одной стороны, ещё раз бы мамочку стервой обозвать, с другой — этого слова ей явно мало. Меня лишила любящей семьи, бабушку травмировала. А делов-то было: соврать, что я Курияновский ребёнок.

Невольно я обняла в ответ плачущую женщину, которая ростом едва ли доходила мне до подбородка.

— Всё хорошо, — шепнула я, прижимаясь. — Я живая, я тебя нашла.

— Фёкла! — опомнилась Гликерия Осиповна, освобождая меня из хватки. — Фёкла, вели чтобы нам испекли круасаны! И булочки, и пирог! Немедленно! И накрыли стол.

— Я не голодная, — попыталась вякнуть я, но слушать меня не стали: схватили за руку и потащили за собой по лестнице, то и дело оглядываясь и проверяя, что я не пропала, как мираж, и повторяя:

— Да ты не стесняйся, проходи, проходи!

Мы устроились на остеклённом балконе, откуда открывался прекрасный вид на людские кварталы. На стол притащили столько сладостей, что глаза разбежались, а бабушка заваливала меня вопросами:

— Лиза пристроила тебя в чужую семью, но на совершеннолетие тебе всё рассказали? У тебя была хорошая жизнь? Ты сейчас, наверное, ищешь себе подходящего жениха?

— Я, — открыла я рот и закрыла, не зная, как бы родственницу не расстраивать, и меж тем не обманывать. Но разумного варианта не нашла, решила только про Костю не говорить много. — Я выросла в приюте, после выпуска стала работать связисткой. Мне посчастливилось влюбиться в аристократа, однако, сейчас я молодая вдова.

— Господи, — прошептала бабушка, прикрыв рот рукой. А карие глаза смотрели на меня как на самого несчастного человек в мире. Между прочим, не всё так плохо! По крайней мере, мне сейчас так кажется. — Сиротский приют — как она могла?

— Да всё в порядке! — заверила я, улыбаясь. — Зато у меня была очень интересная жизнь. И я многому научилась.

— Живи ты с бабушкой, жизнь у тебя была бы не менее интересная, — чуть поджав губы, сообщила Гликерья Осиповна.