Тот усмехнулся, но подошел.
Поняв, что до объяснений стервец не снизойдет, Мактиан с нарастающим раздражением спросил:
— Как прошел поход?
— А как они проходят? Погоня, кровь, смерть, — пожал плечами предводитель воинства Ада, оглядывая более чем скромное убранство зала.
Отец всегда принимал его именно здесь, словно это громадное полутемное помещение являлось единственно подходящим местом для родственных встреч. Квардинг не был привередливым, для жизни ему хватало минимума, но все же он не понимал, какой смысл в пустом помещении с огромным камином и десятком стульев по стенам? Неужели нельзя встречаться и плести интриги в более уютном или хотя бы менее просторном зале?
— Ничего запоминающегося?
— Нет.
Левхойт, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику.
— Амон, ты ничего не замечаешь? — наблюдая, как сын в очередной раз вопросительно поднимает бровь, старый демон небрежно взмахнул рукой. — Мой наследник завел себе питомца и нарек его ниидой. По какой-то странной прихоти убил единственную демоницу, согласную связать с ним свою жизнь. Тебе не кажется это странным?
— Какого ответа ты ждешь? — спокойно спросил собеседник. — Ты ведь осведомлен о причинах моего поведения.
— Ты решил сложить полномочия квардинга? — Мактиан встал. Никогда прежде во время бесед с вздорным отпрыском он не поднимался со своего места. Никогда. — Или поиграть в эмоции?
— А какой вариант тебя наиболее беспокоит, отец? — медленно спросил тот, даже не поворачивая головы. — Что я хочу свободы или что я хочу ее?
— Прекрати, — старый демон перестал вышагивать по залу и смерил стоящего в центре мужчину тяжелым взглядом. — Не повторяй чужих ошибок. Вспомни, чем для этого мира закончилось мое увлечение человеческой женщиной. Одно дело — брать их, когда хочешь и как хочешь, но то, что сейчас творишь ты...
— Отдать тебе? — последовал насмешливый вопрос. — Мои осведомители тоже не зря едят свой хлеб, левхойт. Ее стоит держать хотя бы потому, что ты потерял выдержку.
— Я к тому и веду, сын. Она опасна. Откажись от нее. Ты квардинг — у тебя не должно быть слабостей.
Амон молчал. По лицу скользнула тень сомнения.
— Помнишь Ее?
— Почти нет.
— Она всегда спорила со мной. Никогда не покорялась. Даже когда я хотел ее — не позволяла Зверю вырваться на свободу. Я мог ее сломать, но что-то мешало. И посмотри вокруг, — левхойт широким жестом обвел мрачный зал. — Она прокляла этот мир.
— Ты любил ее?
— Я был болен ею. Помнишь, что тебе вдалбливали с детства? Нельзя привыкать. Нельзя привязываться. Даже хотеть больше необходимого нельзя. Иначе станешь слаб.
— Понятно, — хрипло сказал квардинг, отворачиваясь. — Ты думаешь, я повторю твою судьбу.
— А это не так? — спросил Мактиан. — Ты уникальный демон. Лишенный эмоций, чувств, слабостей. Ты лучше меня. Сильнее. Хочешь все это утратить?
— Нет.
Отец видел, что сын сдался, принимая его слова. Страх повторить чужую ошибку, стать рабом эмоций снова одержал верх.
— Тогда убери ее со своего пути. Пусть будет свободна, выигрывает состязание или проигрывает — все равно. Ты еще в силах это сделать?
— Ты не коснешься ее, — после долгого молчания сказал Амон. — Она так же опасна для тебя, как и для меня.
Левхойт скривился, но все-таки кивнул.
— Клятва.
Приступ слабости миновал, и наследник смотрел так же насмешливо, как прежде:
— Поклянись не трогать ее.
— Клянусь, что не прикоснусь к ней и не возьму рабыней, — правитель Ада сделал пасс руками, накладывая заклятье, и выжидающе посмотрел на отпрыска. — Твоя очередь.
— Клянусь освободить ее, — вокруг Амона на миг вспыхнуло и тут же погасло сияние. — Что-то еще?
— Нет.
Мактиан опустился обратно на неудобное жесткое кресло. Он не одержал абсолютной победы, но сделал достаточно, чтобы растратить недовольство. А желание... желание можно утолить с любой другой рабыней.
Риэль сидел в мягком кресле и с отрешенной улыбкой смотрел на выплывающее из-за облаков солнце. Он расположился на широком балконе своего поместья на окраине родного кварда — в проклятом месте. Даже туман здесь был едва заметен — не поднимался легкими клубами вверх, а мягко стелился по земле.
Обитатель старинного особняка блаженствовал. Рядом на резном столике стоял графин с антарским бренди. Аромат, многолетняя выдержка, крепость... такой свалит с ног даже демона. Два наполовину полных бокала сверкали в лучах восходящего солнца. Ангел взял один из них, сделал глоток. Терпкая жидкость обожгла горло и согрела, казалось, замороженное тело.
Зеленые глаза словно подернулись дымкой, но вовсе не алкоголь был тому виной. Раб Амона вспоминал. Забавно, как общение с человеческой девчонкой всколыхнуло эмоции, о существовании которых он, казалось, уже давно забыл. Перебирая в уме события многовековой давности, Андриэль вдруг осознал, что не хочет повернуть время вспять и исправить то, что некогда совершил. Положим, тогда его план увенчался бы успехом. И что? В чем интерес? Сидеть на троне левхойта, бдительно следить за плетущимися вокруг заговорами и скучать? Неужто это можно назвать счастьем?
— Предаешься меланхолии? — квардинг Ада неслышно приземлился на перила балкона и, не спрашивая, взял одиноко стоящий на столике бокал.
— Воспоминаниям, — ответил невозмутимый раб, прикрывая глаза. — Прилетел вершить суд?
— Как обещал, — демон пересел в соседнее кресло и с наслаждением сделал глоток. — Что выберешь? Смерть или разрушение гнезда?
— М-м-м... надо подумать, — лениво протянул объект грядущего возмездия. — Разрушай гнездо — все равно пустует.
— Как скажешь, — гость вытянул длинные ноги и усмехнулся. — Люблю этот бренди. Согревает.
— Да... — Риэль помолчал. — Как она?
— Приказала Фрэйно тебя убить, потом испугалась, — Амон хмыкнул. — Дуреха совестливая. Ты перешел грань. Тогда, в ее спальне.
Ангел хмыкнул, а потом, не удержавшись, рассмеялся.
— Но было забавно! Все эти ее попытки освободиться, ярость! О, Великий Туман, я еле держался, чтобы не расхохотаться в голос! Между прочим, очень сложно одновременно изображать похоть и пытаться не захлебнуться от смеха. Знаешь, а ведь она действительно хочет только тебя — это... странно. Но я рад, несмотря ни на что.
— Я должен был проверить, — пожал плечами квардинг.
— Ну да. А я в очередной раз изобразить затюканного раба, — Риэль встал. — Долго мне еще юродствовать?
— Уже нет. Наш доблестный враг несколько ослабил бдительность. Это ведь он передал Шлецу серьги для Кэсс?
— Да. Я сделал вид, будто не заметил, что этот растяпа их подменил, — обитатель роскошного особняка презрительно скривился. — Амон, полагаю, хватит? Мне больше не надо играть роль отвратительного жалкого существа, чтобы ниида не променяла тебя на кого-то другого? К тому же, ты знаешь, она запала мне в душу.
— Послушай...
— Она твоя. Не претендую, — собеседник помолчал. — Пока.
— Давно шрамов не получал? — хмыкнул демон. — Но план удался — теперь я наверняка знаю, что ей не нужен никто, кроме меня. К тому же все уверены, будто ты сломался. Все.
Ангел поднял бокал, насмешливо салютуя.
— Ты добился своего? Она твоя покорная рабыня? — спросил он.
— Непокорная... — квардинг Ада покачал головой, одним глотком осушил бокал и лишь после этого ответил, — мне придется ее отпустить.
— Решил? — ровно спросил Андриэль.
— Да. Я оставлю ее себе, — Амон вкратце пересказал разговор с отцом и усмехнулся, когда безмятежный обитатель Антара вдруг поперхнулся бренди.
— Как же ты оставишь ее себе?
— Что, по-твоему, мешает мне взять девчонку во второй раз? Думаешь, я так легко ее отдам? Не дождетесь, — по спокойному лицу скользнула хищная тень. — Пусть отец думает, что победил.
— И он поверил?
— Конечно, — гость легко встал и, опершись на перила, поднял глаза к небу. — Поверили же все в то, что ты действовал один, собираясь разрушить алтарь. Поверили в то, что смерть для тебя слишком легка, и быть моим рабом гораздо страшнее.
Риэль усмехнулся, во взгляде загорелся и погас опасный огонек, очень похожий на тот, который частенько вспыхивал в хищных зрачках обитателей Ада.
— Что теперь?
Демон ухмыльнулся, просчитывая варианты, а потом обернулся:
— Знаешь, мне запала в душу одна претендентка — вампир... понимаешь без объяснений?
Утвердительный кивок. Отлично.
Но вот ангел вопросительно поднял брови, увидев, что его собеседник отставляет бокал в сторону.
— Куда ты?
— Завтра соревнования, — квардинг говорил, словно через силу. — Хочу ее увидеть.
— Амон... ты же понимаешь, что потом она тебя не вспомнит? Что ты все начнешь сначала?
— Да, — ответил тот, спрыгивая с балкона в клубящийся туман.
Насколько приятно было снова ощущать ее присутствие, ставшее уже чем-то необходимым, слышать обрывки мыслей. Демон неслышно приземлился у конюшни, кивком отпустил Фрэйно и замер, глядя на лежащую на животе нииду, беспечно болтающую с козой.
— В общем, Фенька, натворили мы с тобой. То ли смеяться, то ли бояться — не знаю. Что, девочка? Опять тебя подоить? — Кэсс поднялась на ноги и пошла к ведерку, стоявшему около поилки.
Так обыденно. Так просто. Так нелепо и... так трогательно.
— Угостишь? — тихо спросил Амон, когда девушка закончила терзать козье вымя и переливала молоко в кружку.
Хозяйка строптивого парнокопытного вздрогнула и обернулась, сердитая:
— Ты зачем меня пугаешь?!
— Не хотел, — он подошел ближе и неторопливо провел рукой по нежной щеке. — Здравствуй.
Кэсс прикрыла глаза, улыбаясь нежданной ласке.
— Поделюсь, если Фенька не против, — сказала она и наклонилась к козе. — Можно?
Животина снисходительно мотнула головой и коротко мекнула в знак согласия, мол, пусть уж пьет, раз пришел. Кружка перекочевала к демону. Тот сделал несколько глотков и небрежно погладил рогатую бестию.
— Хорошее приобретение. И молоко вкусное. Волшебно вкусное.
Квардинг мог поклясться, что ниида засмущалась, поэтому, когда она ткнулась лбом ему в плечо, с трудом сдержал смех.
— Завтра соревнование, — прошептала девушка, едва хозяин отстранил ее от себя. — А что потом?
— Потом... — он передернул плечами. — Потом еще месяц перед следующим... полетишь со мной?
— Куда? — она смотрела с любопытством, а сама неосознанно уже сделала шаг к выходу.
— Увидишь мой Ад, — улыбнулся Амон, выводя доверчивую спутницу из конюшни. — Мой дом.
Карие глаза широко распахнулись, Кэсс взвизгнула и вцепилась мертвой хваткой, когда демон подхватил ее и стремительно взмыл в воздух.
Смешная. Он ее не уронит.
Покой. Именно это слово приходило на ум, когда Кассандра смотрела на рдеющие в камине угли. Уютная спальня был пропитана покоем и тишиной, нарушаемой лишь еле слышным треском догорающих поленьев. Квардинг куда-то ушел после ужина, оставив гостью в одиночестве. Она лежала на ковре, сшитом из множества белых шкур, прикрытая легкой простыней. Ласковый мех щекотал обнаженное тело — ее одежда снова была разорвана в клочья. Ниида вспоминала и улыбалась...
Невозможно было подобрать слова, чтобы описать Ад. И дело не в окружающей обстановке и антураже, а в том, какая атмосфера витала в воздухе. Веселье било через край. Оно было искренним, и демоны, которые, оказывается, очень ценили спокойствие, в родном кварде вели себя иначе, чем даже в столице. Здесь в их поведении было гораздо меньше агрессии, они даже улыбались! Вот неожиданность — тут обожали веселиться, видимо, пытаясь простыми радостями жизни заменить душевную пустоту.
На ярмарке Кэсс вдоволь накаталась на "адской сковородке" — там желающих привязывали по двое-трое и кидали на огромную платформу, которая крутилась и подбрасывала их вверх, как блины. В это время огненные саламандры бегали по кричащим от восторга "грешникам", щекоча пятки, коленки и вызывая приступы хохота.
А ночью небо Ада стало багрово-черным от постоянно взметающихся вверх искорок магического огня, и в воздухе пахло чем-то сладким. Здесь было хорошо! Веселье без причины, шумная суета, лакомства... И в груди просыпались ощущения из далекого детства: безмятежная радость и уверенность в том, что все непременно будет хорошо.
Квардинг показал нииде старый парк, в котором жили удивительные существа. Он называл их ремиреями. Вблизи удалось увидеть только одного. Правда, демон, прежде чем вести спутницу в полумрак деревьев, предупредил: они идут на охоту. Однако не сказал, на кого именно. Несчастная занервничала. Ей совсем не хотелось убивать. Да и прыгающее с ветки на ветку существо было трогательно непоседливым. Похожее на маленькую белку, с такими же смешными кисточками на ушах и пушистым хвостом, оно забавно юлило и бросалось шишками. Сердце наблюдательницы сжалось, когда Амон натянул лук, беря ремирея на прицел, и тихо засвистел. Пушистый зверек замер, оглянулся и, широко взмахнув хвостом, замер в напряженной стойке.
"Что ты делаешь?" — Кэсс помнила запрет на разговоры в лесу, и поэтому задала вопрос мысленно.
"Играю".
Свистнула стрела, звякнула тетива, и пушистый обитатель чащи задорно взмыл вверх, вспыхнув пламенем. Хруст — и довольный ремирей кидает на землю обгорелый кусок стрелы, снова машет хвостом и вновь застывает в ожидании.
"Теперь ты. Целься чуть выше и немного в сторону — так ему будет интереснее".
Она не могла целиться. Она смотрела на своего спутника. Он не был демоном. В этот день не был. Совсем. Он улыбался. Как же красиво он умел улыбаться! И на левой щеке проступала ямочка, которой постоянно хотелось коснуться. А когда он опускал глаза, чтобы достать из маленького колчана стрелу, казалось, будто в его ресницах запутались огненные искры, рассыпанные ремиреем.
...Легкое прикосновение к плечам вернуло девушку из воспоминаний обратно в спальню к догорающему камину и ласкающему теплу мехового ковра. Квардинг опустился на ковер.
— О чем задумалась? — мягко спросил он, перебирая гладкие огненные пряди.
— Вспоминаю ремирея.
— Понравился?
— Да, — Кэсс закрыла глаза. Так хорошо ей никогда не было. — Не хочу отсюда уходить.
Хозяин покоев вздохнул, ничего не ответив, но глаза пожелтели.
— Моя? — слегка потянул он ее за волосы.
Рабыня молчала, не отвечая.
— Моя? — уже сильнее дернул он, а в голосе прорезался рык.
И снова тишина. Зная только один способ подчинения, Амон опрокинул девушку на спину и впился губами в шею. Горячие руки отправились в путешествие по телу, вот они подняли бедра, обжигая жаром прикосновений. Кэсс закусила губу от хмельного и запретного удовольствия.
— Моя?
Жесткая ладонь скользнула под поясницу, надавила, заставляя изогнуться. Ниида рванулась, зная — освободиться ей не позволят.
— Амо-о-он, — застонала девушка, когда демон вторгся в ее тело, и выгнулась, стараясь быть еще ближе. Он не позволил. Резкий толчок, и хриплый от желания голос, рычащий на ухо:
— Моя?
Она не знала, как смогла вывернуться, но через миг оттолкнула тяжелое сильное тело, перекатилась, подминая его под себя. Волосы шелковой завесой упали квардингу на грудь, когда ниида стремительно наклонилась и прошептала:
