Блики артефактов

— Не сомневаюсь, — заверила я. — Но если мать меня так не любила, то даже хорошо, что я никогда её не видела. А тебя я нашла!

— Кстати, каким образом? Неужели в приюте сказали? Но тогда почему ты не пришла ко мне сразу же, как выпустилась? Ты кушай-кушай!

Но, не смотря на требования, я почти ничего не ела, только горячий, но не обжигающий чай прихлёбывала.

— Нет, там не знали, да и я не спрашивала. Просто я недавно сопровождала свой караван в поездке, и встретилась с Куприяновыми.

Бабушка скривилась при упоминании родственников:

— Эта ужасная семейка...

— А по мне так очень милые люди, — не поняла я причину такого отношения. Бабушка она мне или нет, но про Женю пусть даже не вздумает сказать ничего плохого. И про Сергея тоже.

— Геленька, ты у меня слишком добрая. Но ведь это из-за Фёдора Лиза бросила тебя, хотя, между прочим, он и сам не пример для подражания! А потом всю жизнь воспитывала совершенно чужого ей мальчишку!

— А расскажи, что вообще произошло? — перевела я тему. — Это Фёдор мой отец?

— К счастью нет, — мигом она успокоила меня, но любопытство во мне взыграло ещё сильнее. — Твой отец известный музыкант, хотя я точно не знаю, кто именно. У оркестра шли гастроли, Лиза без памяти влюбилась в кого-то, хотя и отчаянно не желала говорить об этом. К концу гастролей у них, видимо, произошёл какой-то разлад — она ходила ни жива ни мертва. А через пару месяцев встретила Фёдора, он тогда ещё женат был. Не знаю, что он наговорил Лизе, но когда она через три месяца узнала, что беременна, буквально с цепи сорвалась. Хотела аборт сделать, но никто на большом сроке не взялся. Так она скрывалась, подкупала врачей и акушерок, чтобы никому ничего не говорили, а когда родила тебя, унесла из дома и сказала, — здесь Гликерья Осиновна всхлипнула, стараясь всё же удержать слезы, — что утопила. И как я не предлагала оставить у нас, сказав, что ты дочка служанки или дальней родственницы, или вообще заявить Фёдору, что нагулял ребёночка на стороне! Он бы и не узнал никогда о правде! Всё равно, через год его жена умерла, и он Лизе предложение сделал! Геля, ну почему ты ничего не ешь?!

И вот она странная правда о моём рождении, которая почему-то не принесла мне ни облегчения, ни удивления. Так что со спокойной совестью и чистой душой я зажевала круасан и попросила:

— Бабушка, а расскажи о себе? Я ведь толком ничего и не стала узнавать — сразу к тебе пошла.

— Да что тут рассказывать? — пожала плечами хозяйка дома. — Живу себе тихонечко как отшельница, муж после смерти пару фабрик оставил. Артефакторную, правда, забрали, так и не разбираюсь я в этом. Сейчас у меня ткацкая и мебельная. Как Лиза замуж вышла, я с ней и с Куприяновыми вообще не общалась, разве что приезжали они пару раз по делам. Так и думала, что помру в одиночестве, — и снова старушка ушла в воспоминания о времени моего рождения. — А я ведь так радовалась, когда ты родилась, даже имя тебе выбрала. Лиза-то после того, как я фабрики отцовские отдать согласилась, со мной почти разговаривать перестала — злилась сильно.

— То есть правду мне в приюте сказали, что Ангелиной меня родители назвали, — вслух произнесла я, и бабушка опомнилась.

— Ты-то где сейчас живёшь? Чем занимаешься? Ты сказал, что вдова. И какое тебе наследство оставили? — при слове наследство я скривилась, вспоминая о том, что мне ещё разгребать дела и разгребать.

Хотела рассказать всё подробнее, пожаловаться на объём работы, но тут нас прервали. Фёкла непреклонно встала на балконе, не испугавшись даже рассерженного взгляда Гликерьи Осиповны.

— Госпожа, я прошу прощения, но в холле какой-то невменяемый молодой человек. Говорит, что у нас его мать. Кажется, он хочет увидеть некую госпожу Лисицыну...

Я сопоставила невменяемость и 'мать' и полетела вниз быстрее, чем хозяйка дома успела отдать распоряжения. Даже свою фамилию я услышала уже по дороге. Ой, как сейчас мне всыплют. И главное за дело всыплют — не подкопаешься.

Толя стоял рядом с коляской, держа на руках Лёшу, которому показывал страшные морды. Мой сынок хохотал, а его брат, похоже, уже начал уставать.

— Мать! — заорал он, как только увидел меня на лестнице. — Я же говорил, что ты здесь, а они укрывательством занимались! Это что за безответственность? Лёшка весь дом на уши поставил, когда проснулся!

— Прости-прости, — взмолилась я, принимая из Толиных рук довольную и увесистую поклажу. Надо отучить себя от привычки снимать усилители.

— 'Прости-прости', — передразнил меня пасынок. — Ты это служанке будешь говорить, которая от испуга банку варенья об пол грохнула! И Глебу, который от неожиданности лист с расчётами порвал! Никто не ждал такой подставы — все думали, что ты дома!

— Ты же меня никуда не выпускал, а мне личные вопросы надо было решить, — тихо оправдывалась я.

— Попробовал бы я тебя никуда не выпустить, если бы тебе действительно приспичило! — доложил Толя. — И вообще могла бы взять Лёшу к своим личным делам, ты же не к любовнику побежала!

— Как ты вообще узнал, что я здесь?

— Соседка сдала, у которой ты дорогу узнавала. И Глеб вспомнил, что ты вчера спрашивала про Медникову.

— Геленька, не представишь нас? — вмешалась бабушка, которая вошла в холл после меня.

— С удовольствием, — согласилась я, разворачиваясь к родственнице со своим грузом. — Это сын мой, Лёша. А это его брат — Анатолий Константинович Лисицын. А это моя бабушка — Медникова Гликерия Осиповна.

Пока Лёша мирно перекочевал с моих рук к бабушке, и они занимались разглядыванием друг друга, придирчивым и подозрительным, к Толе вернулся дар речи.

— Хорошо ты в загулы ходишь! В первом разжилась драконом и вивернами, во втором — мантикорой и бабушкой!

— И не только, — коротко проинформировала я и тихо добавила: — Потом.

Лёша с бабушкой общий язык нашли, чем несказанно обрадовали нас с Толей. В следующий раз, когда мне приспичит отлучиться по делам, парням ждать моего возвращения окажется не так тяжко. Сам же Толя втёрся в доверие к новой родственнице, когда попробовал всю выпечку на столе, нахвалив каждую съеденную булочку.

Из особняка Медниковых мы вышли безумно довольные друг другом и сложившимися обстоятельствами. Накормленный Толя даже махнул рукой на моё желание добраться до станции связи, и отпустил. Все равно Лёша заснул.

Я спешила через переулки между заборами имений аристократов, срезая путь к уже родному Яблоневому скверу. Конечно, я могла бы воспользоваться кристаллом из дома, но хотелось услышать голос Сергея. К тому же, я сомневалась, сможет ли обычная связистка добраться до нужного места.

В родном офисе, к моему удивлению, оборудовали третье рабочее место, которое занимала новая девушка. Но бывшие коллеги сидели на своих. Галя подскочила мне на встречу, как к старой подруге. Пока ей не поступило сигналов, то есть ровно две минуты, она успела рассказать, какую популярность приобрела местная станция связи после скандала с моим участием. Теперь столько народа звонит и передаёт непонятные сообщения друг другу, что даже при желании все шифровки запомнить нельзя. Потом Галя отвлеклась на короткий звонок, а, закончив, уступила мне место. Даже тактично побежала пить чай.

Опираясь на рассказы Жени и короткие упоминания бабушки, я прошла путь до Анинска, с радостью почувствовав отклик кристалла. Сердце трепетно забилось от предвкушения и волнения — ведь я могла и ошибиться с домом.

— Да, — ответил знакомый мужской голос приятным баритоном.

— Сергей? — на всякий случай уточнила я.

— Да, — подтвердили в трубке, слегка заволновавшись. — Геля, вы?

— Я, — засмеялась я, расслабившись и придя в чудесное расположение духа. Ждёт, переживает! — Вот соскучилась. Вы не заняты?

— Ради вас я бы даже отложил все дела! — заверил мужчина. — Вы в Анинске? Хотя в любом случае, почему я слышу именно ваш голос...

— Нет, я, к сожалению, в Зайцевске, и выпускать меня отсюда в ближайшее время никто не планирует. Но неужели вы забыли, что я бывшая связистка? Мне просто безумно захотелось вас услышать.

— Я очень рад! — заверил меня Сергей. — Как у вас дела? Нормально ли вы добрались?

— Да, дорога оказалась удачной, — порадовала его я и не смогла больше тянуть: — Кстати, насчёт того вопроса, который возник у нас незадолго до расставания. Я пообщалась с родственниками и выяснила, что наши опасения не оправдались.

— Вы узнали, кто ваш отец? — не желая оставлять полунамёков, спросил Сергей.

— Никаких имён, но, говорят, он был музыкантом.

— Ведь это же чудесно! — обрадовался Сергей, а его нежный голос заставил мурашки проскочить по телу. — Наверняка, у вас великолепный музыкальный слух?

— Не знаю — не проверяла. Возможно, при следующей встрече, мы выясним ответ на свой вопрос.

И я проболтала два часа совершенно ни о чём, как все ненавистные мне аристократки. Но в этот раз связистка только радовалась длинному разговору.

Инструкция 30

Как узнать новости плохие и очень плохие

Минуло полтора месяца

Сливовая площадь на самом краю города всегда пользовалась популярностью у любителей пошуметь и попускать салюты. Сегодня она пестрела сильнее, чем обычно, украшенная рыжим цветом и нашими логотипами лисы. Толя, который поначалу радовался удачной картинке, за последнее время поумерил свой пыл. Как-то даже пожаловался, что ему кажется теперь, что я слежу за ним из-за каждого угла.

Мальчики стояли в толпе, наблюдая со стороны, мне же предстояло выходить на сцену как 'лицу компании', так что я, кутаясь в белую шубку-колокольчик, околачивалась рядом с выступающими. Они перекрикивали музыку и общались между собой по поводу предстоящего концерта, а я с интересом подслушивала, потому что иначе рисковала заскучать.

— Ярик видел сценарий два раза в жизни, и оба раза произошли сегодня за последний час. Кстати, заметь, сейчас он тоже не особо обращает на него внимание. Минусовка дурацкая — мне кажется, на второй куплет я не вступлю, но у нас же нет времени прогонять! Финал, кстати, мы вообще не репетировали, а дети с танцем обычно выступают на большей сцене, поэтому не понятно, как они впишутся в эту. Но поскольку мы собрали её за двадцать минут до выступления, хотя можно было бы и вчера, то проверить никак не можем, — вещала невысокая девочка чуть младше меня, противно поскрипывая голосом. Я подивилась, как её на сцену выпускать собрались, но говорить ничего не стала — ругаться заранее было не в моих принципах, особенно если я в деле не разбиралась.

— Во всем виноват звукарь, — глубокомысленно изрекла её собеседница — высокая смуглая оборотница — потягивая сигарету. Кстати, она в сапогах на плоской подошве смотрелась намного выше, чем её собеседница на высоких шпильках.

— Не сомневаюсь, — заверила девочка. — Тем более что прошлый уволился, и теперь у нас их два. И насколько я помню, вчера Наталья их материла в каждой сцене, забраковав все мелодии.

— Больше звукарей — больше виноватых! — радостно решила оборотница. — Да ты не переживай, Свет, все нормально пройдёт!

— А я и не переживаю, — заверила названная Светой. — Я просто констатирую факты. И поскольку они меня бесят, то мне надо их куда-то высказать. Возможно, ты потом передашь Наташе. Возможно, у неё в этот момент будет плохое настроение, и она решит оторвать голову Ярику. Меня вполне устроит такой исход.

— Так, девочки! — подбежала к приятельницам полная, но очень ухоженная женщина в длинном бордовом пальто, с которой мы до этого вели все дела. За ней с уверенной улыбкой шёл молодой человек, на которого Света так глянула, что я сразу поняла — Ярик. — Всё, давайте начинать! И отрывайтесь от текстов! Лучше немного своими словами говорите!

Ярик со Светой с достоинством выплыли на сцену, сияя самыми милыми улыбками, и нежный женский голос разлился через ораторы на всю площадь:

— Добрый день, дорогие друзья!

— Мы рады видеть вас в этом гостеприимном, теплом, очень светлом и радушном месте, где мы собрались, чтобы отметить с вами замечательное событие, — возвестил второй ведущий и прервался, чтобы подсмотреть продолжение в сценарии. Задумался, но не смутился, правда, продолжил не так уверенно и чуть тише: — Событие, которого мы так долго ждали. Все с вами. Так давайте же начнём праздник!

— Кто готов побороться за первый приз — замечательный звуколов? — спросила Света и лучезарно улыбнулась. Но я чётко знала: Ярика она когда-нибудь как-нибудь убьёт. Слишком хорошо я понимала такие улыбочки.

Меня вытащили на сцену почти сразу, под небольшой гомон, в котором отчётливо проскальзывали самые разные сплетни, включая байки про пастбище драконов. После первых пяти минут, я шум толпы я предпочитала не вслушиваться. Весь концерт мне пришлось стоять на публике, крутить барабан, вытаскивать номера билетиков. Благо сразу договорились, что говорить мне ничего не потребуется — к речам я пока не готова.

Несмотря на это, к концу мероприятия я оказалась выжатой, как лимон, да к тому же замёрзшей даже несмотря на шубу, шапку и варежки, в то время как Света с Яриком уходили со сцены абсолютно бодрые.

— Интересно, а он знает, что говорить своими словами — это не прочитать начало, сказать какую-то левую чушь в середине и прочитать конец? — спросила ведущая свою подругу, которая исполнила пару песен и в остальное время помогала режиссёру с выступающими.

Та только пожала плечами, словно, не видя, к чему придраться, но малышка не смутилась, а только вздохнула:

— Жаль, что Ярик не звукарь. Тогда бы Наташа на него постоянно орала. И вообще зачем она его берет? Есть же другие.

— Просто Лёня временами её бесит на репетициях, и она не хочет его брать.

— Он меня постоянно бесит, — на этот раз проблему не осознала Света. — Но он хотя бы на сцене выступать умеет и чушь не несёт. И если он сказал, что придёт в сиреневом, то придёт в сиреневом, а не в голубой рубашке.

— Вы довольны, как всё прошло? — отвлекла меня от интересного диалога Наталья, широко улыбаясь. Не заискивающе, а искренне веря, что сделала своё дело хорошо. Но спросить надо.

— Да, всё здорово! — заверила я. — В следующий раз будем с вами же работать! Мы рассчитались?

— Да, Глеб Константинович уже отдал остаток суммы.

— Отлично! Кстати, где они? — уточнила я, привстав на цыпочки и выискивая в разбредающейся воодушевлённой в основном чужими выигрышами толпе своих мальчиков. Два парня с коляской должны были бросаться в глаза.

— Они просили передать, что подождут вас возле книжного, чтоб не мешаться на проходе.

Поблагодарив, я поспешила в указанном направлении. Сквозь поток я пробралась с трудом, даже при том, что меня пропускали. Мальчики нашлись прямо под вывеской с пустой коляской, потому что Лёша уже сидел на шее у Глеба. Периодически он с визгом пытался слезть, но старший брат держал крепко.

— А что ты его не пускаешь? — спросила я без предисловий.

— Потому что он пытается есть снег, — со вздохом ответил Глеб. — А ходить ему уже надоело.

— О, Геля! — тут же обрадовался младший пасынок. — Наконец-то! Мы уже подмерзать начали.