— А то, что он сержант...
— Господи, да кто из мужиков на фрегате сегодня не имеет воинского звания?
— Ну, Донелли например. Андерсон, кстати его уже утвердил в штате. Как гражданского.
— Сказал тоже. Он — инженер. А Гарднер... Ну пусть он сержант, точнее — называет себя сержантом, хотя ни дня не служил, но он — сотрудник тылового обеспечения фрегата. И на передовой нам ещё очень долго не понадобится в качестве полноценного реального бойца. Так что поясни ему это ограничение и пусть лучше достигает совершенства в приготовлении пищи. А воевать — у нас есть предостаточно бойцов. Так что сразу поясни ему, что строить никого во фрунт ему здесь не позволено. Он — повар.
— Хорошо, Свет. Так и сделаю.
В полдень Шепард встретился с Гарднером в своём рабочем кабинете в Штаб-Квартире.
— Я ознакомился с вашим резюме, мистер Гарднер. — сказал старпом, жестом приглашая вошедшего мужчину сесть в заранее приготовленное кресло, стоявшее перед рабочим столом.
— Сержант Гарднер, сэр. — уточнил соискатель.
— А вот об этом я скажу поподробнее. Мистер Гарднер, вы нам подходите. Мы ознакомились с вашей биографией достаточно подробно. Вы можете именовать себя как угодно. Никакой информации о вашем воинском прошлом нам найти не удалось. До сегодняшнего дня вы сменили немало занятий и работ, побывали на множестве планет. Нам известно, что у вас была семья и вы тогда работали на станции по добыче нулевого элемента, расположенной в пограничной колонии. Были вполне довольны своей жизнью и даже счастливы, но потеряли всё в результате нападения батарианцев. После этого началась полоса ваших скитаний по Галактике. Долгих скитаний, отрицать не буду. Но в этих скитаниях нет ни малейших следов вашей действительной военной службы. Так что на борту фрегата вы будете исключительно гражданским лицом. Просто Рупертом Гарднером. У нас корабль особый, мы — разведка и приписаны к флоту Корпуса Спектров. Поэтому работа у нас и служба у нас имеют свои особенности, с которыми вы в своё время ознакомитесь.
— Ладно, согласен.
— Рад это слышать. Второе, мистер Гарднер. Вы на борту фрегата — только повар. Работник столовой. И больше ничего. Никаких обязанностей сверх обычного общего минимума на вас не накладывается. Но за работу в столовой, за её качество и успешность будем спрашивать строго. И заниматься вы будете только столовой. Ничем больше. Корабль сейчас проходит глубокое переоснащение, не будет никакой необходимости устраивать всяческие любительские времянки и прочие усовершенствования "на коленке". Более того, как вам, вполне вероятно уже известно, у нас на борту три искусственных интеллекта. Киборги. И они контролируют обстановку на корабле весьма и весьма плотно. Любую проблему вычислят достаточно быстро и предложат сразу ряд мер по ее устранению. Реальных и профессиональных мер. И на борту у нас предостаточно людей, да и не только людей, которые умеют и могут решать эти проблемы так, как надо. Без всякого любительства. Так что в ваших услугах мастера на все руки никто на корабле не нуждается. Если будет замечено, что вы вмешиваетесь в конструкцию или системы корабля или делаете ещё что-либо недозволенное, то санкции за это последуют незамедлительно.
— Что ж делать то. Согласен.
— И последнее. Пока идёт переоснащение фрегата вы будете направлены на работу на крейсер "Волга" — второй корабль нашего отряда. Там вы пройдёте испытательный период. Если вашей работой специалисты "Волги" будут удовлетворены — мы подпишем с вами контракт. Если нет — вы сможете найти применение вашим талантам в другом месте.
— И с этим согласен.
— Тогда — вот предварительное соглашение о сотрудничестве. Подписывайте и обратите внимание на ограничение распространения информации об Отряде и всём, что с ним связано. Это вполне чёткое юридическое ограничение, оно является стандартным. Мы работаем в системе Корпуса Спектров и потому относимся к таким вещам очень серьёзно. Хорошо. — Шепард спрятал ридер, подписанный светопером Гарднера. — Мы знаем о вашем списке деликатесов. Деньги в качестве подъёмных вам уже перечислены, закупаете продукты по вашему списку в товарных количествах и распоряжаетесь об их доставке на причал тридцать шесть. Оттуда в шесть вечера сегодня уходит грузопассажирский челнок на "Волгу". К этому сроку вы должны быть на причале. Жить будете на крейсере весь испытательный срок. Остальное вам скажут по прибытии на борт корабля. — Шепард встал, обозначая окончание беседы. Руперт поднялся, кивнул в знак прощания и покинул кабинет старпома.
В четыре часа дня Оливия доложила Шепарду, что Гарднер закупил все продукты согласно своему списку деликатесов и направил контейнеры с ними на причал. В шесть вечера грузопассажирский челнок взял контейнеры и Гарднера на борт, спустя час он уже был на борту крейсера. Ему отвели одноместную каюту, провели необходимые инструктажи и сразу предложили поработать на кухне, обслужвающей столовую солдат, сержантов и старшин. Пока признаков того, что Гарднер будет в кратчайшие сроки списан на берег не было.
— Ты права, Светлан. Он действительно настолько свыкся с тем, что может представляться как сержант, что подсознательно пытается всех окружающих "построить". И ты также права, говоря, что он вполне может работать поваром. Похоже твои специалисты пока не имеют основания вышвыривать его с борта крейсера. — в девять вечера он вернулся в жилую часть Штаб-квартиры, в номер, выделенный ему и Светлане. Грюнт обитал рядом в одноместном номере, чем был очень доволен и горд. Сейчас он тягал железо в спортзале, расположенном на том же этаже, так что старпом и каперанг могли спокойно поужинать и поговорить.
— Да будет у вас нормальный повар. Я уже говорила с начальником службы тыла крейсера. Есть, конечно, у Гарднера шероховатости, а у кого их нет? Поработает до момента ввода фрегата в строй, а потом — посмотрим. — ответила Стрельцова. Завтра у тебя что?
— Основное — заседания в Совете по Эвакуации. Будем решать проблему ротации населения Цитадели. Действо затянется с девяти до трёх часов, говорильня будет ещё та. Так что я после ужина, Светлан, не обижайся, часок поработаю с документами. За ночь всё отлежится и завтра я буду во всеоружии.
— Ладно. — Светлана кивнула, соглашаясь. — Только — не позже.
— Обязательно, Свет. — Шепард помог супруге прибрать посуду и присел в уголке отдыха с инструментроном и ридерами. — Я скоро.
— Смотри... Я жду. — Светлана ушла в спальню.
Мобилизация. Цитадель. "Нормандия". Организация эвакуации с Цитадели тех, кто может вернуться в родные миры
Выспавшийся и отдохнувший Шепард прибыл в Совет по Эвакуации вовремя. И начались слушания докладов, перемежаемые долгими обсуждениями. Члены совета спорили до хрипоты, исчертили надписями пару стен в Зале заседаний, показывали друг другу большие экраны своих инструментронов с таблицами и схемами. Шепард не старался вмешиваться в этот разнообразный но скучный процесс особенно активно. Тем более что ему предстояло в полдень переключиться на работу в более узком составе — должны прибыть Послы миров, которым и предстояло решать вопрос об эвакуации соплеменников со станции в принципе. А пока шла только разминка и своеобразная обкатка основных предложений. В которых сам Шепард не усматривал ничего нового: все хотели заплатить подешевле, а получить — побольше и покачественнее. Но не у всех это получилось.
Ровно в полдень после сорокаминутного перерыва началось заседание Совета Послов. И здесь Шепарду пришлось уже поучаствовать в полной мере, пригодилась и информация, собранная Отрядом по итогам "прочёсывания звёздных систем". Представленные данные перевели обмен мнениями из сферы дипломатических умолчаний и обходов острых углов в предельно откровенный разговор о насущном. В три часа дня заседание Совета завершилось, но ещё целый час Шепард участвовал в работе Комиссии по организации вывоза разумных, согласившихся в течение ближайших месяцев покинуть Цитадель.
Был поднят вопрос и о поддельных удостоверениях, благо СБЦ и Спектры сработали оперативно и теперь никто не мог ни войти на Цитадель ни выйти из пределов станции без беседы с сотрудниками Службы миграции. Личной беседы, где участвовали самые разные специалисты. В конечном итоге данная практика была подкреплена новой системой легализационных мер, разработанной с учётом накопленного опыта и после одобрения Комиссией начала применяться уже в изменённом и дополненном виде.
— Светлан, прости. Замотался. Ещё эта Комиссия. — Шепард облапил жену, вышедшую к подъезду Штаб-Квартиры встречать задержавшегося с работы мужа. — Готов компенсировать чем угодно — от ужина в ресторане до культурной программы.
— Ладно. Сам сказал — сам делай. Грюнт рвётся с нами прогуляться по Цитадели. Просто походим, поговорим, может, где присядем — перекусим. — Светлана довольно улыбнулась, боковым зрением увидев появившегося на пороге Штаб-Квартиры крогана. — Грю, давай сюда, идём на прогулку.
Почти четыре часа они ходили по Станции. Говорили обо всём, но старались не касаться работы и службы. Светлана блаженствовала, идя слева от Шепарда и ловя на себе восхищённые взгляды прохожих. А Шепард наблюдал за довольным Грюнтом — тому очень нравилось, что он, в отличие от очень многих кроганов, носит не красный и не чёрный скафандр, а скафандр цвета "белая ночь". Светлана ему популярно объяснила, что это такое и молодому крогану это очень понравилось — он любил понимать и разбираться в сути, а не довольствоваться общими сведениями. Дважды они заходили в обычные кафе и Грюнт получал свою порцию в соответствующей посуде и в соответствующих объёмах. Ел чинно, не торопясь и не чавкая. И вовсю смотрел по сторонам с неподдельным интересом.
В половине десятого вечера они на наёмном флайере вернулись в Штаб-Квартиру. Грюнт убежал к себе — он хотел ещё потягать железо в своём спортзале, а Джон и Светлана уединились в своём номере.
На завтра старпом назначил себе разобраться с Тейном и его сыном, помочь им найти взаимопонимание. Из присланного сообщения, подписанного Тейном, Шепард уже знал, что дреллу удалось остановить сына и побудить его отказаться от выполнения заказа на убийство местного политического деятеля. Между дреллами состоялся почти суточный разговор, в дело вмешалась СБЦ и теперь всё балансировало на точке крайней неустойчивости.
Мобилизация. Цитадель. "Нормандия". Тейн и его сын. Объединение. Грехи отца. Память о жене и матери
Тейн сидел за двухместным столиком в одном из небольших кафе. Он ждал Шепарда. Ждал и верил — этот человек придёт. Придёт обязательно. Криос долго выбирал место встречи. Он чувствовал себя непозволительно разбитым и знал: болезнь прогрессирует. Синдром Кепраля. Кровь перестаёт нормально усваивать и переносить кислород. Последствия жизни в слишком влажной атмосфере. Здесь, в этом окраинном кафе было суше, чем в кафе в центре и это давало Тейну некоторое успокоение.
Дреллы, как он знал давно, на Цитадели были редкостью. Поэтому он привык спокойно относиться к постоянному, прой навязчивому вниманию со стороны окружающих к себе. Да, ящероподобный гуманоид, да, огромные чёрные глаза, да, атлетическое телосложение. Но мало кто пожелал бы просто подойти и пообщаться с тем, у кого лицо — всегда вдумчивое, сосредоточенное, скупое на эмоции. Несмотря на постоянную тоску в глазах, большинству разумных было ясно: к Тейну лучше не подходить по пустякам — откровенничать с первым встречным он точно не будет. Хотя сам Тейн знал — на многих его голос, а не только внешний вид способен подействовать гипнотически.
Лёгкая, не сковывающая движений, но и не лишённая изысканности одежда спокойных тонов, изготовленная из лёгких материалов. Тейн с раннего детства привык не давать воли чувствам, он достаточно замкнут, аскетичен, беспристрастен, молчалив. Знающие разумники сравнили бы его с воином-монахом. Может быть оно и было так, но у Тейна на это был свой взгляд. Он не любил сожалеть о том, что произошло, равно как и о том, что ещё не произошло. Тем не менее, он был глубоко привязан к своему прошлому. Немудрено — он всегда был решителен в своих поступках, но никогда не делал того, в чём сомневался хотя бы секунду своего времени. Времени жизни.
Тейн часто вспоминал о событиях прошлого, находя в их новом и новом переживании основания для продолжения собственного самосовершенствования. Многие часы он проводил в молитвах и медитации. Это помогало ему справляться с заданиями лучше, точнее, полнее. Он твёрдо верил, что его тренированное тело является инструментом в руках заказчика, который принял грех убийства на себя. Тейн — только оружие. Отделённое от тела и разума того, кто пожелал воспользоваться его, Тейна, мастерством для того, чтобы надёжно и окончательно прервать жизнь другого разумного существа. Только оружие. Мыслящее, переживающее события прошлого, оружие. Совершенное оружие.
Единицы дреллов смогли бежать со своей гибнущей планеты. В их числе был и Тейн. Ханары стали для дреллов расой спасителей, научили их строить и пилотировать космические корабли, подарили им приют на Кахье. Дреллы взамен обязались отдавать своих детей в услужение к спасителям. Родители Тейна также доверили своего шестилетнего сына ханарам. Юный дрелл учился в течение нескольких лет контролировать своё тело, мысли, чувства, разумом. Ханары подарили ему знания, позволившие превратить банальное убийство другого разумного существа в искусство. Тейн стал совершенным орудием убийства и уже в двенадцать лет впервые без колебаний лишил жизни разумное существо. Он стал отличным киллером, принявшись делать то, что умел лучше всего. Убивать. Он брал и частные заказы и выполнял приказы своих хозяев-ханаров.
А потом пришла любовь. Любовь к той, кто шестым или каким там по счёту чувством ощутила, что разумному, ставшему целью для Тейна, грозит опасность. Саларианец. Тейн не смог его убить. Не смог, потому что вместо затылка ничего не подозревающей жертвы он увидел глаза цвета заката, смотревшие ему, Тейну Криосу, в самую душу. Впоследствии он узнал её имя — Ирика. Рискуя собой, дреллка заслонила цель, спасла саларианца от смертоносной пули. Восхищение и симпатия дали начало глубокому и сильному чувству. Чувству, заставившему Тейна просить своих хозяев отпустить его, дать возможность жить нормальной жизнью.
Ханары отпустили своего воспитанника, позволили ему жить оседло и завести семью. Теперь рядом с Тейном были и молодая любящая жена и новорождённый сын, наречённый Колятом. Может быть для кого-то другого, не Тейна, это было бы началом новой жизни, полной света и радости. Но Тейн... Он очень скоро ощутил, что такая жизнь — не для него. Все предшествующие годы, все предшествующие деяния обернулись против него, ничего не умеющего делать, кроме как убивать. Ничего не умеющего.
Это звучало как приговор и Тейн, чтобы дать семье средства к существованию и заглушить боль в собственной душе, стал брать частные заказы. Он помнил каждую свою жертву. Не мог не помнить. Не мог забыть. Несмотря на всю свою религиозность, на весь жесточайший контроль над телом, разумом, чувствами, Тейн ощутил, что встреча с Ирикой, рождение сына выбили его, Криоса, из привычной колеи.
