Ты сам видел эту комнату, я знаю, что ты её вскрывал. Вас там было много, а я там была одна. Дети продолжали гибнуть в ходе бесконечных беспощадных экспериментов — "Цербер" продолжал приносить их в жертву усилению моей биотической мощи. Я тогда не понимала, что меня начинают ненавидеть и считать источником всех своих страданий. Неожиданно меня заставили сражаться на импровизированной арене с другими детьми. Это случилось раз, другой, потом превратилось в постоянное явление. Я тогда была довольна — арена была единственным местом, куда меня выпускали из моей комнаты-камеры. Но меня заставляли биться с другими детьми как гладиатора. Заставляли убивать биотикой и без биотики. Только сейчас я прочла в файлах "Цербера", что ученые отслеживали динамику моих биотических способностей и прививали мне, девочке, любовь к самому факту убийства. Я прочла в файлах, что меня накачивали наркотиками. Тогда я ощущала только уколы, считая их обычными медицинскими манипуляциями. Наркотики были нужны ученым, чтобы бои и последующие убийства стойко стали ассоциироваться у меня с эйфорией.
В конечном итоге дети, которых вели на очередной смертельный эксперимент, взбунтовались, организовав массовое нападение на немногочисленных охранников. Комплекс был повреждён, дверь в мою камеру была открыта и я... оказалась на свободе. Едва увидев, что дверь отходит в сторону, открывается, я сама не заметила, как моя биотическая мощь достигла максимума. Только сейчас, совсем недавно я поняла: охрана не справилась и дети напали... всей массой на меня, пытаясь поквитаться за все смерти, унижения и боль. Я была вынуждена поубивать их всех. Я была тогда слишком юна, а на станции, в этом центре в тот момент уже царил настоящий хаос. Многие дети не желали мне вреда, наоборот, они стремились защититься от охранников: им, как свидетельствуют файлы "Цербера", которые я просмотрела, было приказано оставить в живых одну только меня. Всех остальных детей охранники имели право уничтожить.
Но я тогда не смогла остановиться, я убила практически всех на объекте, затем выбежала на площадку, нашла шаттл, покинула планету и направилась в систему Дакка. Там мой шаттл подобрало некое судно. Я так хотела нормального общения с нормальными людьми, но первые люди, которых я тогда встретила, меня не поняли, использовали и затем продали в рабство. Это столкновение с реальной жестокостью на воле, вне Телчина и вне Прагии... ожесточило меня.
За мной потянулся кровавый след. Я перестала считать себя "Подопытной Ноль" и очень негодовала, когда меня называли моим прежним, лабораторным прозвищем. Я тогда стала называть себя "Джек". Другой, мирной и спокойной жизни я не знала — вся моя суть была противна этой лени, неге и ничегонеделанию. Я состояла в различных бандах, беспрерывно убивала и калечила разумных органиков. Даже, как теперь припоминаю, прошерстив Экстранет, разрушила космическую станцию и успела побывать членом секты. Долго я в ней состояла, но и потом, когда покинула, я решила брить голову. Не люблю, когда меня хватают за причёску. Да, мне уже тогда не нравилось, что я родилась женщиной. Была бы я мужчиной — было бы намного проще. Но я постоянно помнила о том, что большинство мальчишек не выживали на Прагии. Девочек я встречала больше и в ходе боёв на арене и просто как тех, на ком осваивали новые "улучшители биотики", которые потом проверяли на мне. Несовместимость чертова. Долго я тогда воевала, убивала, грабила.
Потом всё же меня схватили и заключили в "Чистилище". Сначала я попала в обычную камеру, испытала весь спектр жестокости охранников и заключённых. Меня много раз насиловали, я отбивалась, но, как теперь понимаю, слабо. По разным причинам. Не хочу сейчас уточнять этот мрак. Впоследствии я неизменно попадала в медотсек, вылечивалась и начинала мстить. Всем, кто меня истязал, всем, кто меня насиловал. Я держала целый корабль в постоянном напряжении, лично выслеживала и убивала всех дотронувшихся до меня мерзавцев. Устав от ставших бесконечными потерь, Куриил заключил меня в криокамеру. Остальное вы знаете, Шепард.
Капитан молча кивнул.
— Естественно, проведя несколько дней здесь, у вас, Шепард, пробудившись из стазиса, я могла бы ожидать, что со мной будут обращаться как с крайне асоциальной личностью. Я могла бы ожидать, что продолжу не верить людям. Но... не знаю точно, как вы и ваши партнеры это сделали, я теперь чувствую, что способна, по меньшей мере, верить вам и вашим ближайшим союзникам. Не всем в равной степени, но многим. Мне это ново и... необычно. Только, Шепард, у меня есть несколько просьб.
— Хорошо. — односложно ответил старпом.
— Я изменилась, но пока что мне трудно будет вести сугубо мирный образ жизни. Я знаю, что надвигается Вторжение Жнецов и хочу, чтобы вы, капитан, пообещали мне не держать меня в тылу. Меня воспитали бойцом, а не кисейной барышней, Шепард. Это — моя основа и пока последний Жнец не будет уничтожен — я не смогу успокоиться и остаться только обычной мирной женщиной. Я буду держать свои боевые возможности под контролем и не буду угрозой для разумных, но прошу, капитан, не держать меня в тылу. Если впереди война — я хочу в ней участвовать. На переднем крае. Рядом с вами и вашими партнёрами.
— Хорошо. Только если я скажу, что ты должна остаться в тылу — ты останешься в тылу. — сказал Шепард. — Ты...
— Знаю, капитан, сильнейший биотик человечества. Люди, человеки, земляне просто не хотят меня банально потерять. Мой труп для них не столь ценен и интересен — им нужна я живая, способная породить потомство. — Дженнифер невесело усмехнулась. — Не надо, капитан. Я помню, что я родилась и осталась женщиной. И помню, что вы сделали достаточно много для того, чтобы я не осталась психопаткой. Всё стандартно: если ты — баба, ты должна рожать новые поколения. Так уж в этом мире заведено. Ладно. Я согласна. Но только в одном случае — если этот приказ об отходе в тыл или об оставлении меня в тылу я получу от тебя. Только твой приказ, отданный лично тобой лично мне я обязуюсь выполнить беспрекословно. Во всех остальных случаях я — не остановлюсь.
— Договорились. — кивнул Шепард.
— Ещё, Шепард, я хочу взорвать этот комплекс на Прагии. Пусть этот ад останется внутри меня, только меня одной. Но этот ад должен стать только лично моим адом, капитан. Это место должно физически исчезнуть. Максимум — глубокий кратер. Мне нужна большая бомба, которую я поставлю в своей камере, нажму на клавишу и отправлю это место в небытие. На растения и наемников надежды мало — первые слишком медлительны, вторые могут пожелать реанимировать этот ад и ужас. Я не могу позволить им, чтобы место, в котором страдала я и страдали другие дети, продолжало существовать, даже в том случае, если оно будет покинуто. Всеми покинуто, всеми разумными существами. Впереди война. Один небольшой взрыв на проблемной планете не нанесет никому особого вреда. Эта база покинута Цербером. Но её пытаются возродить, я знаю, догадываюсь. Я читала отчёты допросов известного тебе землянина Ареша. Я помню его, узнала по фотографиям из дела Корпуса Спектров. Если он пытался возродить этот ужас, будут и другие... пытающиеся. Но это место должно исчезнуть. С остальными я буду воевать уже по мере выявления.
— Будет тебе бомба. Вылетим и уничтожим. Лично нажмешь клавишу. — сказал Шепард.
— Ценю. И последнее, Шепард. В файлах Цербера я видела информацию о некоей Миранде Лоусон. Она вроде как правая рука у Призрака. К ней, как к не имеющей отношения к событиям на Прагии, — Джек помолчала. — у меня нет претензий. Но к Призраку — есть. Он должен мне лично заплатить за боль, страдания и смерти сотен детей. Маленьких несмышленых детей. Пообещай мне, что ты дашь мне возможность лично умертвить Призрака. Я хочу видеть его смерть, его мучения и его страдания. Я не хочу, чтобы он просто ушёл из этой жизни. Я знаю, что он индоктринирован, знаю. Но это не значит, что он — невиновен. Не значит. — с усилием повторила Дженнифер. — Прошу. Дай мне его убить и увидеть, что он действительно умер. Я распылю его на мельчайшие части и сожгу остатки в высокотемпературной печи. После этого я смогу перейти грань к нормальной земной грешной жизни. До этого мне... не будет покоя. Я знаю, что ты уже принял решение об организации ликвидации этой организации, как бы сложно ни было. Но надо бить по голове. А голова — это Призрак. Одна из главных, верховных, центральных голов. Знаю, он будет изворачиваться, сваливать вину на других. Но виновен он. Манифест я читала, он написан под его редакцией. Пусть он ответит за все. И за детей Прагии — в первую очередь. Тогда я и в первую очередь все дети, погибшие на Прагии — будем отомщены.
— Ты сможешь это сделать, Дженнифер. — сказал Шепард.
— Удивляешься, что я не потребовала голову Миранды? Нет, Шепард. Её голова мне не нужна. Если уж дети на Телчине не все жаждали меня убить, а просто искали рядом со мной спасения от безжалостных охранников, то Миранда, не имея всей информации и права отдавать определяющие приказы, не виновна в происшедшем на Прагии. Я выросла, прошло много лет. Миранда должна жить своей жизнью, я — своей. Но Призрак должен быть мёртв, Шепард. Это моё условие. Тогда я не трону всех, кто носит на себе знаки "Цербера" и имел к нему отношение. Если же нет — я буду уничтожать "Цербер" везде, где только найду носителей его идеи и членов его структуры. И ты меня тогда не остановишь. В этом случае приказ об остановке мести, даже изданный тобой — не будет выполнен мной. Призрак будет спасаться, будет юлить, ссылаться, что "Цербер" — это идея. Пусть идея, но он, как её глава и носитель — должен быть мёртв.
— Хорошо.
— Рада, что ты меня понял, Шепард. — Дженнифер встала. — Прости за вторжение. Я пойду к себе. Посплю немного. Спасибо, что выслушал. Я это очень ценю.
Цитадель. Обновлённая "Нормандия". Освоение и подготовка к отлёту
На следующий день Шепард получил от Андерсона вызов на корабль. Такой же вызов получили практически все нормандовцы, которые временно жили на борту крейсера или на Цитадели. Стапель-док принял все челноки и вскоре все нормандовцы собрались в зале, окна которого выходили на пространство стапеля, погружённое во тьму.
Джеф Моро и Грэг Адамс стояли позади всех, чему никто из нормандовцев не удивлялся — они изучили обновлённую "Нормандию" как никто. И для них корабль уже не был чем-то неизвестным. А вот остальные знали, как обновилась их "Нормандия" очень фрагментарно — сотрудники и работники дока-стапеля вели работы самостоятельно, редкие смены нормандовцев, попадавшие на стапель-док, не имели возможности увидеть корабль целиком. Но и то, что они видели, впечатляло. А теперь всем нормандовцам предстояло увидеть своё новое обиталище полностью извне, а затем — изнутри.
Когда пространство дока осветилось, нормандовцы не поверили своим глазам — их родной корабль стал больше в размерах, а главное, что сразу бросалось в глаза — он стал гораздо лучше защищён. Лучшая броня, лучшие системы зенитных лазерных комплексов, лучшие установки "Таникс", число которых, как и говорил Адамс, возросло с двух до двенадцати.
Руководитель работ пригласил нормандовцев к шлюзу "рукава", ведущего на борт корабля и изумление членов экипажа и команды возросло на порядок — внутри их фрегат мало чем напоминал прежнюю "Нормандию" — стало больше помещений, стало больше кают, стало удобнее оборудование. После короткой общей экскурсии по кораблю все закономерно разошлись по своим рабочим местам.
— У нас декада на освоение корабля, Джон. — сказал Андерсон, принимая Шепарда в своей новой капитанской каюте — просторной и разделённой на две части — жилую и служебную. — Так что теперь мы будем все жить на борту. Благо условия позволяют.
— Вас ведь не это беспокоит, Дэвид. — сказал Шепард.
— Вы правы. Не это. А вот это. — Андерсон открыл дверцу стенного сейфа и достал хорошо знакомый Шепарду контейнер-чемоданчик. Положив его на стол, командир фрегата открыл крышку и показал Шепарду упакованную в прозрачный блистер плату. — Знаю, вам она знакома. Это — плата системы "свой-чужой" Коллекционеров, благодаря которой они шастают туда-сюда в "Омегу-четвёртую". Мы, конечно, сейчас не рискнём ввязываться в полномасштабную войну, но вот последние данные, поступившие тогда, когда мы всей толпой ходили по фрегату и знакомились с обновлениями. — Андерсон включил экраны. — Как видите, район Алкеры для Коллекционеров стал стрелковым полигоном и местом постоянных грабежей.
— Вы предполагаете, что нам на обновлённом корабле следует дать бой Коллекционерам именно там?
— Да. Потом нам следует придти к "Омеге" и обозначить там своё присутствие. Чисто контрольное посещение. Никаких концертов, никаких длительных стоянок. Меня, если совсем честно, крайне беспокоит состояние Миралы. Она изматывает себя. И я не уверен, что её надолго хватит.
— Поговорим с ней. Но, я так понимаю, станция — это не основная наша задача.
— Вы правы, Джон. — Андерсон переключил экраны. — Нам придётся достаточно долго повисеть возле "Омеги-четвёртой". Просмотреть логи полётов кораблей Коллекционеров и Цербера, узнать всё, что можно о заретрансляторном пространстве. Не общую информацию — актуальную. И потом следует заняться гетами-еретиками. У нас первой стоит в плане Скопление Феникса. А там гетов — как мёдом намазано им.
— Станция Еретиков. — произнёс Шепард.
— Именно. И Легион раз за разом настаивает на том, чтобы мы как можно скорее занялись именно ею — там тысячи, десятки тысяч разумов гетов, которым только дай платформы — и Галактика содрогнётся. Если мы оставим эту станцию с её начинкой в покое — легче будет самим закопаться в землю и прикрыться могильными плитами. Дешевле выйдет. Знаю, что повторяюсь, но увы, жизнь человеческая иногда бывает чрезмерно стандартна.
— Полагаю, командир, что после того, как наши все увидели корабль извне и изнутри — у нас проблем не будет. На таком корабле действительно можно многое сотворить. Полезного и важного. Мы теперь далеко не безоружны.
— Намекаете, что теперь сможем завалить крейсер Коллекционеров. — едва заметно усмехнулся Андерсон. — Возможно. Но главный бой у нас будет тогда, когда мы прорвёмся в заретрансляторное пространство. Согласен. На таком корабле, как наша обновлённая "Норма", это можно будет сделать с большими, чем раньше, шансами на крупный успех. Но расслабляться пока не следует. Крейсера Коллекционеров остаются для большинства рас пространства Галактики "вещью в себе". И уж коли они проникают в наше пространство и продолжают пытаться забирать колонистов в массовом порядке... Нам нужно показать, что у нашего терпения есть пределы. Ладно, Джон. Идите в свою каюту. Располагайтесь и осваивайтесь. Начнём работу.
— Есть, командир. — Шепард козырнул и покинул командирскую каюту.
На обновлённом фрегате, теперь больше напоминавшем не фрегат, а полноценный тяжёлый ударный крейсер, каюты офицеров были разнесены и размещены в разных местах внутрикорпусного пространства — так достигалось сохранение управления экипажем при успешных попаданий зарядов и при угрозе высадки вражеского десанта на корпус корабля. Просторная, чуть меньшая чем у командира фрегата, каюта, встретила Шепарда приглушённым светом и шипением вентиляции. Разместившись, старпом переоделся в лёгкий скафандр, пристегнул готовый к использованию шлем к поясу, проверил пистолеты и отправился инспектировать отсеки и посты корабля.
