Проходя по коридорам, поднимаясь и опускаясь в лифте, пересчитывая ступени лестничных маршей, Шепард наблюдал за тем, как его сокомандники осваивают модернизированный фрегат. И видел, что большинству из них очень многое нравится. Слышались приглушённые восклицания, кто-то не стесняясь, в полный голос восторгался новым оборудованием и его возможностями. Обычный первый день на обновлённом военном боевом корабле.
Вернувшись в каюту, Шепард занял рабочее кресло перед столом, включил инструментрон и погрузился в изучение вороха документации.
Приблизилось время обеда. Вахтенные уже ознакомились с изменениями своих должностных обязанностей и потому никто не удивился, когда по громкой связи разнеслось приглашение офицерскому составу корабля собраться в столовой фрегата.
Гарднер колдовал у стойки. Шепард уже знал, что на фрегате теперь есть достаточно большие кладовые, забитые не армейскими пайками, а концентратами и полуфабрикатами вполне нормальной пищи, удовлетворявшей не только минимальные, но и нормативные потребности как людей, так и турианцев с саларианцами. Были приготовлены и концентраты с полуфабрикатами для представителей ряда ключевых рас, но в основном перечень продуктов питания не претерпел значительных изменений.
Обед прошёл быстро, чётко и главное — в очень приподнятом настроении. Со всех сторон Гарднер слышал восхищённые высказывания качеством и разнообразием пищи и Шепард ясно видел — коку это приятно. Его стажировка на "Волге" явно пошла гражданскому специалисту на пользу. Он полностью сконцентрировался на вопросах кухни и столовой и не желал уже заниматься ничем другим. Именно его стараниями были закуплены почти все концентраты и полуфабрикаты в товарных, а не выставочных количествах, была налажена соответствующая кухонная техника и всё необходимое оборудование — от овощерезок до жарочных и холодильных шкафов.
После обеда Шепард заступил на старпомовскую вахту. Хоть корабль ещё стоял в доке, но он по-прежнему был боевой единицей и вахтенное расписание никто не считал условностью или фикцией. Модернизированная Звёздная Карта надолго приковала к себе внимание старпома — он получил возможность ознакомиться со всеми её новинками, прочесть документацию и выявить различия между старой и новой версиями оборудования и программного обеспечения. Многому, очень многому предстояло научиться за эти десять дней, но для Шепарда работа на борту фрегата не означала того, что он мог отложить в сторону работу в Штаб-Квартире и забыть про "Волгу". Десять дней освоения означали в том числе и десять дней постоянных передвижений между обоими кораблями отряда и станцией. Эта перспектива Шепарда вполне устраивала.
Оливия, Марк и Легион теперь располагали собственными каютами и достаточно большими залами для работы, оснащёнными всей необходимой аппаратурой и оборудованием. Особенно синтетам нравилось, что теперешние размеры корабля позволяли без проблем передвигаться по переходам, коридорам и лестницам не по одиночке, а группой — порталы и высота потолков были увеличены как раз в расчёте на скорейшее перемещение больших групп органиков и синтетиков, что, конечно же было важно в боевой обстановке.
Каюта Оливии теперь ничем не напоминала строгое обиталище синтета — она мало чем отличалась от каюты, где обитает женщина. Марк также не стал делать из своей каюты лабораторию, постарался придать ей вид обычного мужского обиталища. Только Легион ознакомившись со своей каютой, не стал в ней ничего менять — оставил всё так, как минимально сделали техники и инженеры стапель-дока.
Теперь синтеты могли работать и из своих кают, оставаясь между собой на многоканальной связи, а в залах связи и информации — их основных рабочих местах, они вообще могли творить чудеса. Сейчас они активно уясняли различия в оборудовании и оснащении, пробовали новые варианты взаимодействия и принимали на себя контроль за безопасностью и сохранностью корпуса и внутренностей фрегата.
Дженнифер, переступив порог фрегата, поймала себя на мысли, что она ощущает себя дома. Ещё раньше, знакомясь со старыми схемами корабля, она избрала местом своего пребывания самый тёмный и дальний закуток трюма, где были резервные лестницы — простые металлические конструкции, выполняющие роль эвакуационных путей. Там, в этом закутке у лестниц, вполне можно было поставить топчан и сложить вещмешки — больше Дженнифер не планировала ничего с собой брать.
А здесь, когда вахтенный офицер провёл её к двери обычной каюты и она, приоткрыв створку, осторожно заглянула внутрь, она вдруг поняла, что тот, ранее выбранныйзакуток... перестал быть для неё актуальным. Да и вряд ли он сохранился в неизменном виде — корабль теперь явно стал больше и лучше. Да и каюта девушке понравилась — она ничем не напоминала больничную палату или тем более — тюремную камеру или лабораторию. Она была именно жилищем человека, девушки, а не временным обиталищем разумного органика любой расы.
Чтобы мама не волновалась, Дженнифер прямо с инструментрона отослала ей несколько снимков своего нового жилища и вскоре получила в ответ восторжённое письмо, ясно засвидетельствовавшее, что Валери довольна тем, где будет жить её любимая дочка. Разместив немудрёные вещи и пожитки в ящиках стола, на полках и в витринах, распаковав одежду и разместив её в большом и удобном шкафу, Дженнифер переоделась в формёнку со знаками "Нормандии" и отправилась на свою личную экскурсию по фрегату. Ей нравилось теперь, что никто из нормандовцев и волговцев не рассматривает её нательные татуировки, никто не проявляет к ним нездорового повышенного интереса, никого не шокирует её иногда проявлявшееся стремление обходиться минимумом одежды, но все очень положительно относятся к тому, что она постепенно привыкает носить ту же самую одежду, что и большинство женщин и девушек Отряда. К её биотическим талантам также все нормандовцы и волговцы относились спокойно.
Вахтенный провёл Дженнифер к дверям спортивного зала и коротко проинформировал её, что она может здесь проводить и тренировки по биотике — зал располагался в зоне усиленного бронекорпуса фрегата и это давало возможность особо не сдерживаться. Переступив порог, девушка с интересом огляделась по сторонам и заметила Кайдена Аленко, уже работавшего с биотикой едва ли не в полную силу.
Поприветствовав лейтенанта, Дженни отошла в другой конец зала, включила свою биотику и приступила к выполнению ежедневного комплекса упражнений, спокойно отнесясь к тому, что Кайден наблюдает за ней и за её тренировкой. Она уже стала привыкать к тому, что никто из нормандовцев и волговцевне рассматривает её как объект сексуальных вожделений, никто не собирается её унижать и насиловать, никто не собирается её бить или нападать на неё. И потому работала, не тратя нервы и силы на поддержание настороженности и готовности к немедленному полному отпору.
Довольно скоро Дженни определила для самой себя предельную допустимую мощность биотики, которую ещё могли выдержать стены и конструкции зала, после чего полностью отдалась ритму и рисунку тренировки. Несколько часов вокруг Дженнифер не гасло мощное сине-бело-голубое биотическое сияние. Она знала, что за её тренировкой наблюдает не только Кайден, но это знание её нисколько не напрягало и не заставляло что-либо существенно менять. Она ощущала, что находится среди друзей, которым может доверять.
Закончив тренировку, Дженнифер прошла в женскую душевую кабинку и с наслаждением смыла с себя обильный пот. Тело отзывалось на нагрузки нормативно, а отсутствие необходимости ожидать нападения или посягательства сделало проведённую тренировку особенно эффективной. Переодевшись в сухое, Дженни вернулась к себе в каюту и с наслаждением вытянулась на полумягкой — именно такой, какую она всегда хотела, кровати. Несколько десятков минут полного отдыха и она садится за свой собственный рабочий стол в удобное кресло. Всё это теперь принадлежит ей. А главное — она не чувствует себя одинокой.
Кайден вернулся к себе в одноместную офицерскую каюту. На столике уже стояла большая фотография Эшли. Все дни стоянки на Цитадели, как только появлялась возможность, Кайден спешил к жене. И они проводили время вдвоём или в пределах военной базы космопехоты Альянса в одном из районов третьего лепестка Цитадели, или в долгих прогулках по станции, когда была возможность перекусить в одном из многочисленных кафе и ресторанов, потанцевать на танцполах, поиграть на автоматах в развлекательных центрах, посмотреть очередной фильм или театральную постановку. Но больше всего и Кайден и Эшли любили вечерние и ночные прогулки, когда Цитадель затихала. Они приходили в Большой Сквер, откуда открывался прекрасный вид на Кольцо Цитадели и часами говорили, глядя на величественную картину космоса, обнимавшего Станцию.
Беременность постепенно раскрепощала Эшли. Она уже не боялась настолько остро застрять на уровне младшего командира, не считала себя обязанной нести некий крест и смывать пятно с семьи. А то обстоятельство, что теперь, пусть и очень ненадолго, рядом с ней её Кайден, давало Эшли возможность особенно полно успокоиться и поверить в лучшие перспективы. Да, она знала, что Цитадель — под ударом, знала, что она, скорее всего — в планах Жнецов на приоритетных целевых уровнях. Но это её не пугало — она была солдатом и считала, что обязана сделать всё, чтобы Жнецы и их приспешники погибли первыми.
Кайден обтёрся влажным полотенцем, переоделся в свежую формёнку, надел лёгкий скафандр и проверил работоспособность и целостность его систем. Пристегнув шлем, лейтенант вовремя успел подойти к Звёздной Карте, чтобы принять вахту у своего сменщика. На три часа он забыл обо всём, кроме работы и службы.
— Командир, полагаю, мы должны уйти в рабочем режиме. — сказал Шепард на очередном офицерском совещании через восемь дней. — Нам не нужны сейчас пышные или какие-либо официальные проводы. Стапель-док уходит к месту базирования, не нужно привлекать к нему излишнее внимание. Скоро подойдёт Конвойный Флот империи и это тоже должно остаться малозаметным для средств массовой информации. Нам, думаю, нужно начать приучать гражданских к мысли, что война — совсем не фейерверк, а просто трудная работа. Извините за стихотворное отступление, но мы не должны стать объектом шоу или всяческих обсуждений. Мы работаем, служим, а не играем на сцене.
— Поддерживаю. — сказал Кайден. — Нам действительно незачем вызывать на себя огонь со стороны прессы — у них другое восприятие очень многих моментов и мы не можем ввязываться в дискуссии. Достаточно будет краткой информации, что Отряд ушёл на работу по своему маршруту. Как в текстовом, так и в голосовом виде. И всё. Минимум кадров, минимум роликов.
— Корабль, коллеги, приобрёл характер тяжёлого ударного крейсера. Поэтому мы уже не можем быть на побегушках. — сказал Адамс. — Хотя, конечно, до мощи "Волги" нам всё равно далеко, ну так мы и не особо стремились с нею сравняться. И если действительно мы будем заниматься проблемой Акеры, то нам следует уделить максимум внимания службе, а не ритуалам с протоколами. Потому предлагаю уйти в военном режиме. Поздней ночью. Сначала уйдёт "Волга", потом к ней присоединимся мы. А затем мы выйдем вперёд крейсера. И направимся к Алкере.
— Всё это время, коллеги, на кораблях будет действовать режим боевой готовности номер два. — сказал Андерсон. — Мы не можем себе позволить, чтобы нас в очередной раз застали врасплох. Уверен и даже убеждён, что теперь Коллекционеры будут более изобретательны. Мы уже дважды заставили их отступить.
— Мы должны теперь не дать им уйти. — сказал Аленко.
— Поясните. — Андерсон поднял взгляд на молодого офицера.
— Командир, мы дважды давали им возможность совершить прыжок. Сколько бы ни было кораблей у Коллекционеров, по всем данным в пространстве Млечного Пути они используют только такие крейсера. Очень редко — фрегаты, очень редко — переделки из захваченных менее крупных кораблей. Мы обязаны попытаться, а точнее — постараться захватить один крейсер. С экипажем или без — не суть важно. А корабль мы должны постараться захватить и изучить. Если будет возможно — поставить себе на службу.
— Вариант, командир. — проговорил Шепард, продолжая чёркать экран своего инструментрона. — Лейтенант Аленко дело говорит. Нельзя допустить очередного бегства крейсера. Нарастает угроза того, что корабли Отряда будут зажаты несколькими крейсерами Коллекционеров и нам придётся принять бой, который будет весьма неоднозначным по своему результату, если мы не будем знать, с какими именно кораблями мы имеем дело.
— Хорошо. Тогда готовимся по усиленному варианту несения службы. — подвёл итог Андерсон. — В конце концов, мобилизация — окончена, мы действуем в режиме предвойны. И с этими крейсерами надо начать разбираться как можно раньше. Детали согласуем в рабочем порядке. Все свободны.
И хотел бы Шепард сказать, что всё получилось так, как планировалось, да не смог. Понимал ведь, что от современных писак и снимак не скроешься, а хотелось верить в то, что удастся уйти тихо, как и подобает военным. Не получилось. Поэтому, наблюдая в новостном выпуске, как медленно раскрываются створки главных ворот стапель-дока и оттуда величаво, медленно выплывает их "Нормандия", как оживают двигательные сопла, как разгораются огни навигационной безопасности, Шепард испытывал очень смешанные чувства.
Впереди, в этом он не сомневался, был тяжёлый бой. Сначала — корабельный, а потом — бой десанта на чужой территории, на борту чужого корабля. Вот ведь как бывает — ещё и момент не наступил, ещё впереди полтора суток хода по цепочке ретрансляторов, ещё и "Волга" не подошла достаточно близко и не заняла своё место чуть позади, а представляешь себе всё, как будто всё уже случилось. И не план это, не вариант, а то, что действительно может быть.
О том, что сейчас думают, чувствуют, ощущают те, кто остался на Цитадели, кто знает об Отряде гораздо больше, Шепарду не хотелось даже помышлять — слишком всё было тяжело. Да. Хорошо, что обошлись без парада, без помпы, без официоза, без стандартной процедуры проводов. Ушли. В полёт. На работу.
Пройдя в обновлённую пилотскую кабину, старпом посмотрел на сидевшего у пульта навигации Пресли, на Оливию, сидевшую в кресле третьего пилота — теперь появилась и такая должность в штатном расписании. На обоих пилотов, работавших за своими удобными пультами. На пока что пустующее четвёртое кресло — место Марка. Царство приборов, индикаторов, переключателей, точнейшей электроники. И ручных приводов. Куда ж без них на боевом корабле. Любая электроника может отказать, а вот для того, чтобы отказала механика — надо очень постараться. Попасть по кораблю как минимум поточнее. И посильнее. Второй боковой пульт артиллериста корабля пока пустовал. Специалисты, имевшие право работать за ним, пока находились в БИЦ, осуществляя контроль систем воооружений корабля оттуда.
Выйдя из пилотской кабины, Шепард спустился в трюм. Техники работали у четырёх челноков, ощетинившихся стволами орудий. Поднятые вверх крышки салонных люков походили на крылья. Обычная регламентная работа. Техобслуживание систем. Да, машины новые, да, чинить там пока что, слава богам, нечего. А проконтролировать — надо. Жизнь десанта зависит напрямую от исправности челнока, пока тот не сядет в свой корабельный ангар, не замрёт в зажимах, несущих машину к месту хранения.
