Скоро. Очень скоро.
— Рорк.
Старому демону доставляло удовольствие называть левхойта по имени и видеть, как тот каждый раз сдерживает недовольство, не смея ничего противопоставить. А ведь хотел. Страстно хотел осадить. По тонкому лицу грияна пробежала тень раздражения, но он вежливо склонил голову.
— Да, оракул?
— Не забудь, претенденток будет обучать предводитель воинства Ада. Надеюсь, больше ты его не отошлешь.
— Нет, оракул, — квардинг положил руку на плечо друга. — Не отошлет.
— Прекрасно. Что же еще я хотел спросить? — он сделал вид, будто рассеяно вспоминает. — Ах да! Амон.
Тот вопросительно вскинул бровь.
— Скажи мне, мой квардинг, — с усмешкой спросил оракул, — по какому праву ты лишил жизни Ариану? Ее отец расстроен и требует объяснений.
— Она обратилась, — пожал плечами убийца. — И пыталась убить претендентку. А ведь вы давно запретили обращаться не на поле боя и дали приказ охранять девок, ставя их интересы превыше прочего.
— Значит, свою рабыню ты сделал ниидой по той же причине? — с прищуром взглянул на него колдун.
— Так Кэсс принадлежит тебе? — вмешался в разговор Рорк. — Ты же говорил...
— Я обезопасил ее на время отсутствия, — коротко объяснил демон. — На ангела рассчитывать не приходится — сам знаешь.
— Да уж, — ухмыльнулся левхойт. — Риэль...
— Квардинг. Я могу рассчитывать на то, что девушка станет свободной? — бесцеремонно перебил грияна оракул.
— Конечно. Вы всегда можете на меня рассчитывать, — последовал равнодушный ответ. — Что-то еще?
— Да. Хватит хранителям насиловать рабынь, Рорк. И тебе тоже. Ангелы жалуются, что слишком часто их лечат.
И, не ожидая ответа, старец отошел.
— Разорвать бы его на куски, — сквозь зубы прошипел левхойт.
— Успокойся. Ничего особенного он не потребовал, — его друг вновь перевел взгляд на девушек. — Хотя хранители со мной не согласятся.
— Ну... он же не запретил их брать, если сами придут? — медленно произнес левхойт. — Я еще не всех попробовал. А ты? Кого из них хочешь?
— Вампиршу, — задумчиво сказал Амон. — Они всегда сопротивляются до последнего.
— Хм... не пробовал пока, — гриян хлопнул квардинга по плечу. — Ну что ж, все впереди, а сейчас пойду к нашим дамам.
Едва он отошел, сознание демона, словно вспышка, пронзила острая чужая боль. Кэсс.
"Что с тобой? Почему тебе больно?"
Голос Амона ворвался в ее мысли, неся успокоение.
"Вернусь — убью!"
Девушка вложила в эту мысль всю ярость, какую только испытывала. Час от часу не легче: стоило ей расположиться на арене, как голову словно стиснули раскаленными тисками, и чем сильнее накатывала острая мука, тем отчетливее она слышала разговор, происходивший наверху. И каждое новое слово отзывалось страданием и... непониманием. Но стоило нииде "услышать" про Вилору, как в душе вспыхнула ревность.
"За что?"
Недоумение в таком родном голосе заставило ее забыть и о головной боли, и о том, что в этом мире она существо бесправное, и ниида словно стала девой Ада, перенимая привычки квардинга.
"Значит, вампиршу хочешь? Убью!"
Но хозяин в ответ промолчал, что было еще более обидно. Вот ведь... демон!
"Как ты услышала?"
"НЕ ЗНАЮ!"
— Кассандра. Как ты себя чувствуешь? Ты бледная.
Мягкий голос Рорка раздался так близко, что негодующая ревнивица вздрогнула. Сильные пальцы нежно удержали ее подбородок и подняли голову вверх. Взгляд разноцветных глаз, теплый, безмятежный, будто лаская, пробежался по лицу и остановился на губах.
Ревнивый рык Амона улучшил Кэсс настроение. Ее губы дрогнули в улыбке, и лицо левхойта просветлело.
— Страшновато немного. И солнце припекает, — ответила девушка.
— Все будет хорошо, — гриян нехотя отнял руку и пошел дальше, одаривая каждую претендентку то словом, то взглядом, то просто кивком. Вот расцвела обычно угрюмая Натэль, когда ее расцеловали в обе щеки, вот...
"Не смей ему такое позволять!"
"Знаешь что..." — девушка закусила губу, стараясь успокоиться.
Сволочь бездушная! Он еще тогда разглядывал эту вампиршу... память споткнулась о воспоминание разговора про доверие, и ревность схлынула сама собой.
"Все равно убью".
Рабыня поежилась, когда хозяин шепнул: "Мне нравится то, что ты называешь нежностью... Попробуй".
От ответа ее избавил раскатистый голос глашатая, нарушивший торжественную тишину, висящую над Поприщем:
— Только способность безбоязненно отнимать и дарить жизнь тогда, когда это необходимо — есть признак наивысшей силы духа. Сегодня мы увидим, кто из вас действительно наделен властью над собой и своими чувствами.
— Сколько пафоса... — фыркнула Нат, стоявшая слева от Кэсс.
Ниида промолчала и мысленно сжалась, предчувствуя беду. Настоящую беду, а не какие-то мелкие неприятности. Предчувствие не подвело. Стальная решетка со скрипом поползла вверх, выпуская на арену полдюжины огромных человекообразных существ — звериные глаза на серых безгубых и безносых лицах, длинные руки с огромными узловатыми ладонями, широкие мощные плечи... Рядом с этими серыми морщинистыми гигантами даже Амон выглядел бы более чем скромно. Страшилища безо всякого интереса смотрели на сгрудившихся в центре Поприща девушек. Те же взирали на них с ужасом. Неужели придется биться? Но даже самому низкорослому ни одна из претенденток не допрыгнет и до груди!
Однако настоящий высасывающий душу трепет скользнул в сердце, когда на арену выволокли клетку с беспокойно мечущимися животными. Теми самыми, которых месяц назад приручили девушки. Звери жалобно визжали, хрипели и блеяли, чувствуя незнакомый запах странных существ. А те в свою очередь рычали и щерились, как разозленные хищники.
Над ареной пронесся судорожный вздох девяти испуганных рабынь.
— Каждая из вас связана с прирученным животным. Умрет оно — погибнет и хозяйка, — произнес все тот же торжественно-равнодушный голос. — Не допустите собственной смерти!
Едва смолкли слова глашатая, как одно из чудищ шагнуло к клетке и ловко вытащило за холку пятнистого щенка. Пушистый комочек трепетал в когтистой лапище.
— Симона! — разнеслось над Ареной.
Одна из девушек вздрогнула и сделала короткий шаг вперед. Страшилище ощерилось, показывая клыки, взмахнуло когтистой лапой и отшвырнуло под ноги претендентке кровоточащий комок мяса и шерсти.
Несчастная всхлипнула и бросилась на песок рядом с любимцем, запричитала, неумело пытаясь что-то сделать, то гладила бедное животное, то сбивчиво шептала над ним... все было бесполезно. Постепенно краска сходила со щек претендентки, будто бы это ее, а не невзрачную дворняжку разорвали хищные когти. Запрокинув голову, жертва с мольбой смотрела на равнодушных зрителей, испуганное лицо превратилось в маску страдания, жизнь уходила из тела. Медленно. Неотвратимо.
В ужасе Кассандра отвернулась и взглянула туда, где на трибунах расположился Рорк. Сидевший справа от него Амон казался таким же безучастным, как все.
"Ты выдержишь".
"Амон..."
"Ты выдержишь!"
Вдруг в ее руку кто-то вцепился. Ниида обернулась и встретилась глазами с совершенно белой Натэль.
— Я не умею лечить... — одними губами прошептала суккуб. — Боги...
Вилора, стоявшая следующей, напряженно смотрела прямо перед собой и кусала губы. Остальные девушки выглядели такими же испуганными и сосредоточенными. Они все знали, на что идут, и были готовы к смерти. Все... кроме одной.
"Она не умеет лечить!"
Кэсс не осмеливалась просить, но знала, что демон ее слышит. В голове раздалось свирепое рычание.
"Тебя не хватит на двоих!"
"У нее нет шанса!"
"Не смей! Я ПРИКАЗЫВАЮ!"
"А я не подчиняюсь!" И упрямица снова обрушила между собой и хозяином глухую стену отчуждения, почти физически ощущая, как бьется об нее Зверь и как преграда рушится под его яростью. Она боялась смотреть в его сторону и только еще крепче сжала пальцы Нат.
— Не отпускай мою руку, поняла? — прошептала одними губами.
— Спятила? — зашипела Вилора, догадавшись, что задумала подруга. — У тебя не останется сил на себя!
— Я ее не брошу, — отрезала та.
— Дура, — и вампирша шагнула вперед, так как глашатай уже произнес ее имя.
Девушке понадобилось не больше пары секунд, чтобы отвратительная рваная рана на гладком теле ее питона исчезла. Однако невооруженным взглядом было видно, что после коротких мгновений целительства несчастная шатается, словно пьяная. Серое чудище глухо зарычало, но не двинулось с места, давая обессилевшей претендентке возможность уйти.
Когда очередь дошла до суккуба, в живых на арене, помимо Вилоры и Кэсс, остались только трое. Две совершенно обессилившие лежали на песке. И только одна — маленькая хрупкая азиатка — сидела, привалившись к полосатому боку исцеленного тигра, и что-то шептала.
— Натэль!
Бедняга вздрогнула всем телом, но не выпустила руку той единственной, кто осмелился ее поддержать, наоборот стиснула еще сильнее, так что пальцы онемели от боли.
Короткий взмах, удар когтистой лапы, и красавица игуана падает с разорванным брюхом на песок.
Нат вскрикнула, зажмурила глаза, шепча молитвы никому не известным в этом мире богам.
На плече Кэсс жарко вспыхнула татуировка саламандры. Живой огонь метнулся вниз по руке, перетек, обжигая, в кончики онемевших пальцев и влился в тело синеволосой горе-целительницы. В этот миг окровавленный песок вокруг ящера подхватил порыв резкого ветра. Откуда бы ему здесь взяться? Ниида опустила глаза: Вилора цепко ухватила суккуба за голую щиколотку, отдавая жалкие остатки силы. А потом уронила голову и замерла. Стало очень тихо. Так тихо, что, казалось, можно услышать, как грохочет сердце Натэль. Прошло мгновение, другое... и игуана слабо шевельнула хвостом.
У рабыни Амона закружилась голова, она высвободила ладонь и сделала бестрепетный шаг вперед.
— Я отказываюсь!!! — зло крикнула девушка. — Отказываюсь участвовать в этом состязании!
Толпа зрителей гневно выдохнула в едином порыве возмущения. Демоны и ангелы повскакивали с мест. Даже Рорк подался вперед, глядя так, словно совершалось величайшее в мире кощунство. Серое чудовище не двигалось, лишь глухо рычало, скаля кривые клыки.
— Можете прямо сейчас меня убить! Или я сделаю это сама! — Кэсс выхватила из-за пояса клинок и приставила к горлу. — Я отказываюсь!
Стена рухнула, но вместо рыка мятежница услышала лишь тихое:
"Интриганка... Приготовься. Но помни: умрешь — достану с того света. Никогда от меня не сбежишь".
Эта угроза почти заставила ее улыбнуться. Почти.
Рука, держащая меч, не дрожала, а взгляд был прикован к гигантскому монстру, стоявшему у клетки с трясущейся Фенькой. Давай, допусти ошибку. Одну маленькую ошибку. Страшилище не понимало, что делать с непонятной девицей, поэтому растерянно отыскало глазами оракула, а рабыня, нарушившая ход и логику испытания, воспользовалась заминкой и ветром метнулась к врагу. Свистнул, рассекая воздух, меч и пламенеющий клинок вошел в левый бок чудовища. Оно зарычало, слепо взмахнуло когтями, но нападавшая оказалась проворней. Рывок, она выдергивает меч из серого тела, поворот — уходит от смертоносного удара огромной лапы. Короткий замах... звероподобный монстр падает.
Девушка подняла голову и с торжеством улыбнулась. Не одни демоны умеют врать.
— Кэсс! — слабый вскрик Вилоры прозвучал одновременно с полным боли хрипом Феньки.
Двое уродливых великанов в едином порыве кинулись на отбивающуюся козу.
Издав нечеловеческий крик, хозяйка бросилась к своей питомице. Но та уже билась на песке. Серую шерсть заливала кровь. Девушка кинулась вперед, упала на колени, прижалась лбом к подрагивающему теплому боку, чувствуя, как медленно немеют руки. Она не сможет ее спасти — слишком велики раны, а каждый новый вздох лишь усиливал слабость, перед глазами мельтешили белые пятна, словно это в ее тело вонзились когти, ее разорвали на куски.
Дурочка! Попыталась обмануть демонов. Тех, кто дальновиднее, хитрее, циничнее... И проиграла. Вполне закономерно.
"НЕ ОТПУЩУ!"
В груди вспыхнуло пламя, будто кто-то приложил к коже горящую головню. Небывалый, почти разрывающий тело прилив сил хлынул в кровь. Живой огонь толчками прорывался из ладоней на окровавленный бок Феньки. Как недавно ниида помогла Натэль, так квардинг теперь помогал ей. Кэсс словно была мостом, перебрасывающим нечеловеческую силу. Постепенно огонь стихал, и в раздавшейся тишине явственно раздалось жалобное: "Ме-е-е!" Еще слишком слабая, чтобы встать, коза благодарила единственным доступным ей способом.
А внутри Кэсс бился и рычал Зверь, которого Амон уже не мог удержать, и яростная бездна бесилась сейчас в ее потемневших до черноты глазах. Время словно застыло — девушка стремительно поднялась на ноги, поворачиваясь к почему-то очень медленным серым чудовищам, и обрушила на них всю ярость бурлящего в крови пламени, не замечая, что едва дышащая Вилора и вполне свежая Натэль помогают ей.
Три стихии сплелись в одну: ветер гнал огонь вперед, песок под ногами словно ожил, вздымаясь и опадая, земля дрожала как живая. Против природы не помогут когти, ее не возьмешь грубой силой, не запугаешь и не заставишь отступить. Огонь рвался с рук нииды, и сердце ликовало. А потом она медленно-медленно начала падать в глубокую пропасть.
Девушка с огненно-красными волосами открыла глаза и в ужасе отшатнулась — над ней склонилось божество. Могучий свирепый бог, который глух к мольбам и постоянно жаждет кровавых жертв. Он смотрел желтыми звериными глазами. В узких зрачках разверзлась бездна. Несчастная закричала и закрыла лицо дрожащими ладонями, боясь утонуть в этой черной страшной темноте.
— Амон, лучше я.
Тихий голос, мягкий и успокаивающий, заставил боязливо открыть глаза.
На этого мужчину, заботливо склонившегося к распростертой на земле испуганной претендентке, можно было смотреть часами. Он излучал доброту и участие. Какое-то внутреннее чутье тут же шепнуло: "Это — лучший хозяин!" Да, именно его внимания нужно добиваться.
— Как ты, Кэсс?
Кэсс. Ее имя. Она... кто она? Это неважно. Главное — надо понравиться доброму и такому участливому господину, и тогда он ее возьмет. Следует быть услужливой, послушной, покорной. Надо встать и улыбнуться. Пусть видит, какое это счастье для нее — быть рядом, дышать с ним одним воздухом. Надо. Но тело не слушалось, предательские губы никак не хотели складываться в улыбку. Она вновь перевела взгляд на желтоглазого бога и содрогнулась. Гневается. И в узких зрачках тлеет хищная искра. Девушка инстинктивно вцепилась в плечо хозяина. Почему бог сердится? За что ненавидит? Почему его взгляд стал таким злым, стоило рабыне дотронуться до заботливого господина?
— Уже отпустил? — повернулся хозяин к обладателю страшных звериных глаз.
— Да.
Почему никто не слышит ярость в этом, казалось бы, спокойном голосе? Неужели только она чувствует кипящее в нем бешенство?
— Она пока ничего не понимает. Усыпите ее — и остальных тоже.
Несчастная хотела помотать головой, но силы покинули ее. Веки отяжелели, рука соскользнула с такого сильного и надежного плеча хозяина, голова поникла.
