Решив «забить» на не зависящую от меня ситуацию, я должен был бы хоть немного успокоиться. Но… настроение как было ниже плинтуса, так там и оставалось. Какая-то невнятная обида и тоска продолжали мотать нервы, причем все вместе создавало настолько угнетающий коктейль, что к вечеру я на приглашение Весла «…пошли на ужин, Леха, там сегодня вроде отбивные в столовой обещали!..» отозвался только равнодушным «Сами топайте, не хочу», что для меня вообще, и в армии в особенности, было крайне несвойственно. Странное чувство предельно усилилось как раз тогда, когда я во всей казарме остался в гордом одиночестве, и, кроме общего состояния «так жить нельзя, пора сдохнуть» вдруг обрело… направление, что ли?! Такое ощущение, что это кто-то рядом так «громко думает», точнее тоскует — а меня накрыло?!
Я вскочил с кровати и, секунду потоптавшись, пошел в сторону источника эмоций. Ощущение было достаточно «размытым», если бы я не сосредоточился на нём — и вовсе бы пребывал в уверенности, что это мои собственные… печальки. Да и так я все еще не был уверен, что не еду крышей… пока возле самого входа в казарму не услышал — именно услышал! — тонкое, на самой грани слышимости скуление… Знакомое скуление! Я сорвался с места и оставшиеся пару метров буквально пролетел, упал на колени и обнял обеими руками серовато-бурого, отощавшего, жалобно смотрящего на меня своими огромными глазами Ареса!
— Котяра! Ты откуда взялся, мохнатый?! Ты меня нашел?! Ты как сумел… — но внезапно обреченная тоска сменилась на недоверчивую обиду, а потом меня затопило ощущение чудовищного облегчения и… счастья! Арес, зарычав, обхватил меня лапами и буквально повис на мне, вцепившись как в добычу (ну, без когтей… почти) и обиженно ворча на ухо — кого встречали после долгой разлуки кошки, те знают эту неописуемую смесь рыка, мява и кашля…
Кота я на руках уволок к себе в комнату, устроил у себя на коленях и с полчаса, пока не начались топтания в коридоре вернувшихся с ужина бойцов, не отпускал ни на секунду. Кошак, в свою очередь, только счастливо постанывал, при этом постоянно придерживая меня лапами — чтоб никуда не делся! И откуда у дикого по сути звереныша такая привязанность?! Может, постоянный эмоциональный контакт роль сыграл? Мы ж с самого его рождения больше чем на пару дней не расставались, это когда я на охоту выбирался, а они с Артемидой фургон караулили… А так он все время за мной бегал, если не дрых где-нибудь и не шлялся ночью, конечно! Это ж сколько он пешкодралил, пока до меня добрался? Вот зуб даю — батя малость того, умолчал, насчет точного времени его исчезновения из дома…
— Ну и чего теперь с тобой делать, лохматый? — я разговаривал почти шепотом, скорее сам с собой, чем действительно с котом. Обида, ранее буквально фонтанирующая с его стороны, полностью исчезла — как ребенок, расстроенный из-за того, что взрослые его бросили! Вот только минуту назад ненавидел весь мир; но мама вернулась, пожалела, объяснила, почему так вышло — и все, обиды уже нет, есть чистая радость и удовольствие… его не забыли просто так, это у мамы дела важные были!
— Ладно, раз ты здесь — веди себя хорошо! На глаза никому не попадайся, а то могут подстрелить с перепугу! И вообще — осторожнее, я тебя знаю, а остальные — нет…
Кот расслаблено свисал с коленей на кровать и согласно урчал, временами начиная вылизывать меня там, куда доставал. Пока что «вычищены» были левый рукав на локте и выше, правая щека с захватом до самой макушки, чуть-чуть правые ребра и кисть левой руки. Я же, совершенно придя в себя, принялся раздумывать, как бы ему хоть питание организовать нормальное… свежее мясо, и много! В армейской столовой (даже если я его каким-то образом туда приволоку и повара с дежурными со страху в котлы с супом не попрячутся!) ему рацион вряд ли придется по вкусу — нет, кошки лопают иногда самые невероятные продукты, причем в охотку, но о кошаках, предпочитающих гороховую кашу или макароны свежей антилопьей печени я пока что не слыхал! То есть — котика надо или качественно кормить, чего можно добиться регулярной охотой, и что у меня, скорее всего, не получится, поскольку никто меня из расположения просто так выпускать не станет, тем более на постоянной основе. Или — придумать способ выгуливать ночью самого котика, выпускать в саванну — сомневаюсь, что там ему что-то может серьезно грозить, с его-то способностями и интеллектом… разве что случайно. Тем более, что сюда он как-то добрался, а истощенным и замученным вовсе не выглядит — так, чуток подхудал «от нервов»…
После вечерней поверки Арес снова встретил меня недовольством — на кого я его опять оставил? — но уже заметно спокойнее. А заодно этак ненавязчиво потыкался в меня своей бестолковкой, как всегда делал, когда требовал себе пожрать! Ну вот — началось… К счастью, НЗ из трех банок с тушенкой у меня всегда под рукой, так что хоть кот и морщился брезгливо, всем видом своим давая понять, какое одолжение мне он делает, потребляя такую дрянь — но смолотил пару банок в минуту. Третью слопал уже я сам — все-таки без ужина остался, а этот комок шерсти так аппетитно чавкал…
34-е число 6-го месяца, саванна, дурдом!
Как они меня достали!!! Все достало, но эти… эти… плавающие изделия мэтра Кондома!!! Пингвины мокрожопые! Селёдки, ё…нным крабом на всю башку ё…нутые! Ошибки генетики, жертвы произвола акушерки! Короче, доблестный третий учбат…
Ага, мы вновь за территорией, и снова выгуливаем очередную партию курсантов. Золин не особо распространялся, но все же удалось из него выдавить, чем закончился наш первый выход, с «раз-разами». В принципе, как и ожидалось, для начала попытались обвинить во всех смертных грехах, от искушения Евы в райском саду до уклонения от налогов включительно. Это за «ранение» одной из подопечных, если кто не понял! То, что в любом выходе за территорию такое ЧП если не подразумевается, то как минимум ожидается — во внимание не принималось совершенно, мол, вы там для того и находились, чтобы подобного не допускать! Каким образом младлей Золин должен был защитить задницу рядовой Навейко от агрессии со стороны местной фауны — никто объяснять даже не пытался — армия, мать её, одинакова всегда. Тебя приказом осчастливили — вот и выполняй, а что приказ идиотский, так это исполнитель дурак и вообще расзвиздяй, умный и ответственный, бы, наверняка, бы, не допустил и предусмотрел, бы!
Отписками и отчетами Золин занимался дня три, пока наконец не отцепились отцы-командиры, в немалой степени наверняка еще и благодаря врачебному заключению о полной безвредности произошедшего для пострадавшей курсантихи… Ну, насчет «полной и безоговорочной» я бы как раз не торопился, черт его знает, как все эти отравления влияют на организм; и какая там бяка может в итоге вылезти, разве что оракулы ведают! Но на текущий момент Валентина Навейко бодра и весела, никаких отрицательных последствий не фиксируется, и причин «принимать меры», соответственно, вроде как и нет пока…
Для нас, «партизан», эти три дня оказались внезапным «отпуском», во время которого нас никто не трогал, даже, можно сказать, и не замечал. Поскольку у ЦУП-а появился новый неожиданный и свирепый вражина, невероятно хитрый и дьявольски изобретательный! Какой-то мерзавец, наплевав на препятствия в виде закрытых дверей столовского помещения, не менее закрытые холодильники, спешно установленные ловушки на крыс (где только взяли так оперативно?) и капканы для тех, что побольше размерами, и даже, в последние две ночи, бдящую охрану в лице старшего сержанта Шевеля, бессменного зав-столовой — повадился цинично воровать сложенное для утреннего приготовления мясо и где-то хитро его готовить и пожирать! Так мыслил сам Шевель, и не могу сказать, что он был совсем не прав — думаю, мясо именно пожиралось… вот только в сыром виде! Арес делал честную морду, но я буквально чувствовал его веселье — скучно было котику, а тут такая прикольная развлекуха, и весело, и вкусно… Шевель, бедолага, аж с лица спал, измысливая все новые и новые способы хотя бы обнаружить грабителя. Не скажу, что котяра жрал так уж много, на общем фоне скорее капля в море — но выбирал он, как и положено хитрому и умному зверю, самые вкусные кусочки, которые Шевель либо для себя планировал, либо для начальства. А это сразу заметно!
Мое же недовольство Арес полностью игнорировал. Я даже догадываюсь, почему — всерьез быть недовольным проблемами Шевеля у меня не получалось. Я слишком хорошо помнил наряды по столовой, с легкой руки этого козла превращавшиеся для меня в бесконечное выгребание самых разнообразных отходов… Причем старший сержант отправлял меня на такие работы сознательно, и даже не из какой-то особой любви к Калеке — а просто из некой корпоративной поддержки. Мол, раз рядовой наказан — то должон быть именно наказан, самого факта внеурочных работ совершенно недостаточно…
Теперь же свершалась жестокая мстя! И то, что на сам источник бесконечной ничейной (в понимании Ареса так оно, наверное, и было поначалу), а потом охраняемой (но крайне слабым и глупым владельцем) пищи, кот наткнулся самостоятельно, без моих подсказок — не меняло абсолютно ничего! Наблюдать за мрачной рожей Шевеля, иногда дополняемой подергивающимся веком, было настолько забавно, что перебороть себя я просто не мог. Арес не буянил, не пакостил, просто аккуратно утаскивал примерно три-пять кило мяса, порцайками, дважды в сутки, и… кушал его, как законную добычу. Ну, если верить Шевелю, что-то кот мой чересчур прожорливым получался, дома, помнится, он в сутки не более двух/двух-с-полтиной килограммов потреблял, и то это уже «в-немогу» получалось… Но, как бы там ни было, а действительно, кошак столовую подсадил «на счётчик» и снимал свою долю регулярно. Кроме того, по ЦУП-у начали передаваться странные слухи — о каких-то невиданных призраках, передвигающихся незаметно и неслышно, проникающих в любые закрытые помещения и исчезающих бесследно… Кто-то всерьёз начал искать нинзей-диверсантов (не озадачиваясь вопросом — чего этим убер-нинзюкам вообще может потребоваться в УЦПП, да еще одесском); кто-то принялся устанавливать капканы на особо пронырливых хорей; а пара-тройка идиотов начали настойчиво требовать священника со святым… всем: водой, опахалом, свечками, образами и так далее — ибо оборотни завелись! Я как представил себе такого боевого пи… попа, перепоясанного патронташами со свечами и причастиями, с бутылью (а лучше двумя-тремя) кагора в подсумках, в виде гранат, на башке бандана с образком, ряса заправлена в форменные пятнистые штаны, на шее цепура золотая, к ней крест карабином подвешен, и хоругвь наперекос на спине… ржал пару минут, аж по хребтине колотить начали! Дело в столовой было, Шевель опять речугу толкнул о «нечистой силе»… Когда, прокашлявшись, объяснил причины своего хохота — ржать начали уже всей группой…
А когда Золин расхлебался с отмаз… отписками, нам пригнали для натаскивания очередной взвод курсантов. Но кого! Единственный в этом призыве взвод «морякаков», иначе не скажешь! Поскольку этих в полном составе готовили для прохождения почетной службы в рядах доблестной «морской пехоты РА», а если без шуток — в наряды на патрульные катера Амазонки и сторожевики, и, следовательно, их правильнее было бы называть «речниками»; но эти кренделя яростно протестовали против подобного уничижения (с их точки зрения) и столь же яростно поддерживали некий «морской шик» в быту и поведении. Мне даже, грешным делом, в голову мысля закралась — а не подсунули ли нам этих водохлюпающих для некоего приведения в чувство, как окончательно берега теряющих? Мыслю я прогнал, мы сами пока что курсанты официально, но нехороший осадочек остался…
Теоретическую часть им с грехом пополам начитали, причем я активно использовал личный состав группы — хватит филонить, я в граммофоны не нанимался! Теперь уже и Акула, и Весло, и Марат с Бахом (Севка Серов, фанат классической музыки, я и не предполагал, что такие существуют) вели уроки, в меру умений поясняя и талдыча по нескольку раз одно и то же. Но когда перешли к практике…
Утреннее построение перед КПП, позавчера, закончилось скандалом. Мы планировали, как и в прошлый раз, вывести курсантов по легкому маршруту (это ж не спецназ, да и профиль у них, мягко говоря, к пешим походам не сильно располагает — зачем мозги выворачивать и зря третировать личный состав?), но эти бараны сами напросились! На построение они выперлись в своих пижонских бескозырках, фланельках с гипертрофированными воротниками — и это бы я еще понял, в конце концов, каждый убивается как хочет сам, кто им доктор. Но тупорылые придурки и брючки нацепили «морские», этакие, кто в курсе, здоровенные паруса, иногда не сразу поймешь, тебе навстречу в штанах идёт очередной «крузенштерн» или в юбке! На ногах — ботинки! Те самые, коротенькие голенища (хотя — нету там никаких голенищ!) на тонкой подошве, пригодные исключительно для корабельных палуб и асфальтовых тротуаров! А ведь по комплекту полевой формы им выдавали, Золин специально уточнял…
Мало этого. Когда мы полезли проверять их рюкзаки — материться начал даже дежуривший в те сутки по части Шемахин (он нас и должен был выпустить через КПП). Я полдня потратил, описывая баранам условия передвижения по саванне и комплект выживания, минимально необходимый каждому для того, чтобы были хоть какие-то шансы на оное. Перечислил и даже публично распотрошил свой рюкзак, останавливаясь на каждом предмете. И что вы думаете? Эти… эти козлы, иначе не назвать, ухитрились повыбрасывать из рюкзаков почти всё необходимое — им, видите ли, тяжело показалось столько тащить! Большинство ограничились только пайком и спальником, плюс носимый в разгрузках боезапас, и то у многих половинный! И даже это еще не главное!!!
Всех в УЦПП вооружали стандартно — калашматами. Конечно, водились оригиналы вроде меня, предпочитавшие по тем или иным причинам собственное, нестандартное вооружение, но основой все равно служили стволы под промежуточный патрон общеармейского типа, разве что одни подразделения пользовались старым 7,62х39, а другие таскали 5,45. Причем как раз для армии такой «противочеловечий» патрон был вполне оправдан, отделением и гиену без чрезмерных проблем можно ушатать даже «пятёркой», а в случае боевого контакта с противником — «пятёрка» удобнее, летит точнее, целиться проще, «броники» лёгкие тоже, кто бы и что бы там не говорил, шьёт нормально, если дистанция позволяет… Не на четыре сотни, конечно, но там и вообще попади еще из калаша, любого калибра! Про то, что БК можно нагрести побольше раза в полтора на тот же вес, и вовсе речи нет… Вот для одиночки в Новом Мире 5,45х39 уже не очень-то подходит, нужен более универсальный патрон (или несколько «стволов» под разный боеприпас), но мы-то подразделения РА! В общем, калаши выдавались всем; вообще всем, и технарям, и пехоте, и водилам, и офицерам, и кому угодно еще. В том числе и этим мокрожопым, а как же! А вот второе оружие не регламентировалось (да, собственно, и обязательным не являлось, правда, почти все имели иногда и третье, кроме второго), так что каждый выбирал для себя то, что считал нужным и мог приобрести. Для «речных волков» предпочтительнее были короткие дробовики или пистолеты-пулеметы, что и разумно, и оправданно — про дробаши и так понятно, а ПП куда удобнее при абордаже или зачистке в узких корабельных коридорах и тесных каютах.
