— Именно зачем, чтобы уйти домой, к мамке,— ответил Макс.— Это слишком мутная тема, не хотелось бы вдаваться в подробности.
— Да и сам ты какой-то мутный — дальше некуда... Ладно,— махнул рукой Полковник.— Не принято у нас к людям в душу лезть. Нейтралка все же. Не хочешь говорить — не надо. Вот только к Сладкову тебе сейчас все равно не добраться.
— Почему?— насторожился Макс.
— Ты меня ушами слушаешь или как? Говорю же тебе, вся Промзона блокирована силами быстрого реагирования. Только ты нос за ворота высунешь, тут-то тебя и сцапают.
— А если через забор?— задумался Макс.
— Нет, ты меня явно не понимаешь... Я же говорю, спецназ там. Это такие волкодавы, что мама не горюй! Их там не меньше роты. Они теперь все проходы в промке контролируют. Там снайперы, техника, понимаешь? А еще вроде как наемников к этому делу подключили, так что нет у тебя никаких шансов, парень. Да и потом, я так понимаю, Филипп в курсе того, что ты к Сладкову на разговор рвешься?
Макс неопределенно пожал плечами. Скорее всего, так оно и было. Наверняка, Эдик Пархоменко рассказал американцу о том, что сам же посоветовал гостю из другого мира навестить профессора.
— Там-то он тебя и будет поджидать,— озвучил Полковник мысль, только что пришедшую в голову Максу.
Что такое спецназ ССО Клинцов знал не понаслышке. Сам в таком служил. Знал, на что способны эти ребята. Но был ли у него иной выбор?
Именно об этом он и сказал Полковнику.
— Упрямый ты,— покачал головой Сорокин, снова прошелся по кабинету, заложив руки за спину.— По-хорошему нужно отдать тебя Филиппу. Знаю, отвратно это. Но сам посуди, сколько людей может погибнуть, если начнется замес? Мы ведь не станем стоять, опустив руки, не за то нам работодатели деньги платят. И это будут мои люди. Прошу заметить — очень хорошие люди, у которых семьи, дети, планы на будущее. А сколько невинных пострадает? Да и на пользу местному бизнесу эта войнушка явно не пойдет. Потом, конечно, все устаканится, сильные мира сего во всем разберутся, но для многих будет уже слишком поздно. Понимаешь?
— Я не знаю, что от меня хочет этот американец,— тихо сказал Максим,— но только чувствую, нельзя мне к нему.
— Так ведь я и не спорю,— вздохнул Сорокин.— Поэтому и говорю — патовая ситуация. И так нехорошо, и эдак — плохо... Вот я и спрашиваю, что мне с тобой делать?
— Ничего. Я сам уйду. Мне бы только до утра перекантоваться.
— А потом что? Как ты собираешься отсюда выбираться, если вся территория под контролем?
— Как-нибудь...
На то, чтобы принять верное решение, Полковнику понадобилась одна выкуренная у окна сигарета.
— Ладно, оставайся до утра, а я пока что-нибудь придумаю.
— То есть, я могу идти?— решил на всякий случай уточнить Клинцов.
— По-хорошему тебя бы спрятать куда не мешало, чтобы до Филиппа раньше времени слухи не дошли, что ты на нейтралке объявился. Да ты уже все равно засветился, так что можешь идти. Только далеко не уходи. А лучше всего спустись к Сизому, посиди в его баре, он круглосуточный. Там с тобой вряд ли что случится, да и мне легче будет тебя найти, если что надумаю.
— А вещи?— кивнул Макс на стол.
— Они твои, мне чужого не нужно.
Макс сгреб все имущество обратно в рюкзак, забросил его на спину, подхватил автомат и направился к выходу.
— Увидишь Осипова, не забудь его поблагодарить,— на удивленный взгляд Макса Полковник пояснил: — Связался он со мной, просил тебе помочь, чем смогу... Должок у меня перед ним. Так-то...— печально вздохнул Полковник.
Уже выходя, Макс остановился:
— Разрешите спросить?
— Спрашивай!
— Как вы меня срисовали? Вроде тихо шел, не отсвечивал.
— Зря старался,— усмехнулся Сорокин.— У нас тут по всюду скрытые камеры, датчики разные — мышь не проскочит.
Понятно. Макс кивнул и вышел на площадь, взглянул на ночное небо, вздохнул.
Повезло.
Он-то думал, добром его поимка не закончится. Прав Сорокин: выдать его Филиппу — это было бы самым разумным решением. Не воевать же с властями? Да и ради кого? Кто он такой — Максим Клинцов? А еще можно было бы "уговорить" беглеца, чтобы он сам вышел, сдался. Так бы и американца умаслили, и лицо бы сохранили. И судя по всему, Полковник готов был пойти на это, если бы не разговор с Осиповым. Похоже, у ушлого торговца оружием половина нейтралки в должниках ходила. Тот же Сизый... Кстати, оказывается, он не только торговец, но и бармен, ну, или владелец бара, куда направил Макса Сорокин.
Вот только стоит ли туда идти? Не лучше ли брать ноги в руки и валить с Промзоны, пока не поздно. Кто знает, что там Полковник надумает? Может еще все переиграет.
С другой стороны, куда идти ночью? У Макса даже фонарика подходящего не было. Да и опасно ходить ночью по Зоне с фонарем, привлекая к себе всю местную живность. А аномалии? Их и днем-то не все видать, а уж ночью...
Да и к Сизому не мешало бы заглянуть. Во-первых, Макс хотел поговорить с ним насчет починки наладонника. Возможно, в нем карта Зоны будет. Не возвращаться же с этим вопросом к Сорокину? Да и прикупить кое-что не мешало. Тот же фонарь, патроны, воду. Правда, денег у Макса не было... А еще Макс рассчитывал на разговор по душам. Бармен — по крайней мере, в игре — был очень осведомленным человеком. А у Макса столько вопросов накопилось... И еще — устал он очень. Глаза уже слипались, мысли путались. Если и не поспать нормально, так хотя бы вздремнуть где-нибудь в уголке бара до утра.
Решено. Вот только где здесь бар?
Хотел было спросить у охранников, да сам увидел на противоположной стороне площади скромную вывеску "Погребок" и стрелку, указывающую наискосок, в подвал. Дверь была открыта и похоже, именно оттуда доносилась музыка.
— Не "100 рентген", конечно, но "Погребок" тоже сойдет,— пробурчал Макс и спустился по лестнице в подвал. Пройдя по узкому коридору, освещаемому тусклыми лампочками, Клинцов свернул в дверь направо и оказался в тесном отстойнике, дальнюю стену которого занимали ячейки, часть из которых была заполнена всевозможным оружием. Рядом в удобном кресле сидел громила в камке и с дробовиком на коленях, который, увидев нового посетителя, выставил вперед ногу, преградив проход в зал.
— Фейсконтроль!— лениво заявил он, всмотрелся в лицо Клинцова, наморщил лоб.— Не слишком ли ты молод, чтобы шляться по барам? Тебе двадцать один есть? Да и фасад твой мне не знаком. Впервые здесь что ли?
— Нет, да, да,— сдержанно ответил Макс.
— Э?— еще больше наморщил лоб вышибала.
— Нет, не слишком молод, да, мне есть двадцать один, да, я здесь впервые,— терпеливо пояснил Клинцов.
— Понял, не тупой! У нас с оружием вход в бар запрещен. Оставь здесь огнестрел, взрывчатые вещества. Нож можешь забрать с собой. Будешь выходить, верну все в целости и сохранности.
Нечто подобное Макс предполагал, поэтому не стал ерепениться, сдал автомат, пистолеты и гранаты.
— Запомни, у нас солидное заведение,— все так же лениво, нараспев пробубнил вышибала.— Начнешь быковать, рога поотшибаю. Понятно говорю?
— Рюкзак проверять не будешь?— поддел его Макс.
— А зачем? Если засветишь ствол, вылетишь не только из бара, но и с нейтралки. Еще и в черный список попадешь. А если надумаешь палить, живым из бара не выйдешь. Андестенд?
— Оф кос.
Макс переступил порог.
Бар "Погребок" вполне соответствовал своему названию. В помещении царил полумрак, создававший некое подобие уюта. В углу возле входа стоял старый добрый джук-бокс, но необычную атмосферу создавал вовсе не он. Оказывается, в этом баре была своя эстрада — невысокий помост напротив входа, на котором стоял рояль и стулья для музыкантов. А у микрофона, устало виляя бедрами, извивалась под музыку и одновременно пела оставившая позади свои лучшие годы, но не утратившая определенного шарма певичка в открытом платье с блестками. Аккомпанировали ей пианист и саксофонист, причем играли неплохо, да и девушка пела вполне сносно, какую-то джазовую композицию. Посетителей в баре было немного, с десяток человек. Музыку они воспринимали не более, чем фон, в сторону эстрады никто даже не смотрел. Впрочем, неудивительно, если учесть, что большинство посетителей достигло той самой кондиции, когда выпито немало, но уходить не хочется. Да и ноги не идут. Только шумная компания в дальнем углу продолжала поглощать спиртное в немереных количествах, остальные же угрюмо цедили свое пойло, пытаясь собрать глаза в кучу. Грязную посуду со столов убирала строгая на вид официантка средних лет. Чем она была недовольна — клиентурой или зарплатой — оставалось только догадываться.
Бармен находился там, где ему и положено было находиться — за стойкой. По укоренившейся привычке всех барменов он полировал и без того чистый стакан для виски, внимательно поглядывая при этом по сторонам. На его губах искрилась загадочная улыбка, которой могла бы позавидовать даже Мона Лиза. Внешне он выглядел именно таким, каким его Макс себе и представлял: мужчина лет пятидесяти, крупный, с залысинами, одетый в жилетку поверх клетчатой байковой рубахи. На запястье красовался выцветший якорь, а на пальцах — четыре буквы — Ж, О, Р, А.
Макс прямиком направился к бару.
Выбор был неплох — водка, виски, коньяк изысканных сортов. Но публика предпочитала исключительно беленькую, а полировала выпитое баночным пивом. На закуску предлагались соленые орешки, чипсы, сухарики, шоколад, вобла, тонко нарезанное сало, огурчики из трехлитровых банок. Бармен терпеливо ждал, пока новый посетитель ознакомится с ассортиментом, продолжая давить прежнюю улыбку.
— Сизый?— спросил Макс для затравки.
— А разве не видно?— вроде как даже обиделся бармен.
— Вылитый... Мне Андрей Осипов посоветовал к вам обратиться.
— Листок?
— Он самый.
— А ты, стало быть, тот парнишка, который вытащил его задницу из Гиблой Деревни.— Особой радости в голосе бармена не прозвучало.— Максим, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
— Ну шож, Максимка, ласкаво просимо! Выпьешь что-нибудь? Первый напиток за счет заведения.
Если честно, Максу хотелось не просто выпить, а напиться и забыться. Но он не мог себе этого позволить. Даже пива. Не время и не место.
— Нет, спасибо. Разве что кофе.
— Желание клиента...— бармен поставил стакан на стойку и включил кофеварку.
Пока заваривался напиток бармен, исполняя роль радушного хозяина, поинтересовался:
— Впервые в Зоне?
— Да.
— И чего вам, молодым, дома не сидится?
— Так уж вышло.
— Понятно... Я сам полмира исколесил, пока молодым был...— он указал пальцем на татуировку, как бы намекая на свое моряцкое прошлое.— Лишь с годами приходит понимание, что нет ничего милее родного дома.
— Здесь?— удивился Клинцов.
— Почему бы и нет? Здесь тоже люди живут. Некоторым даже нравится, уходить не хотят. А если уходят — снова возвращаются, как будто тянет что-то...
Кажется, именно об этом рассказывал Максиму Егорыч.
Зов Зоны.
Бармен нацедил кофе в кружку.
— Молока у меня нет, но есть сгущенка.
— Нет, спасибо. Две ложки сахара, если можно.
— Почему нет?— пожал Бармен плечами и насыпал две чайные ложки сахара с горкой.
— Спасибо...— Макс сделал глоток. Кофе был так себе, но дареному коню, как говорится...— Листок сказал, что вы торговец. А вы, оказывается, бармен.
— Одно другому не мешает,— подмигнул хозяин заведения.— Если что надо — обращайся! Луну с небес не обещаю, а все остальное можем обсудить.
— Так уж и все?— усмехнулся Клинцов.
— Под заказ — хоть ядерную боеголовку. Правда, ждать долго придется.
— Серьезно?
— Может да, а может и нет. Ты сначала закажи, внеси задаток, а там видно будет.
— А расплачиваются обычно чем?
— Деньгами, разумеется. Я не брезгливый, все беру: и гривны, и доллары, и евро. А если у тебя есть чернобыльские рубли, так и скидка тебе будет солидная.
— Какие рубли? Чернобыльские?— удивился Макс.
— Они самые.— Бармен сунул руку под стойку, а потом показал Клинцову хрустящую десятку образца 1961 года.
— Это же советские рубли,— заметил Макс.
— Отчасти ты прав. Правда, Совка уже давно нет, и современные рубли не в почете. А эти — нарасхват идут.
— Почему?
— Особенные они...
— Чернобыльские,— догадался Клинцов.
— Именно. Таких больше нигде нет, только у нас.
— Что в них такого особенного? Облученные радиацией?
— Как раз нет, можешь даже дозиметром проверить, нормальный фон.
— А что тогда?
— Смотри...— Бармен протянул купюру между большим и указательным пальцами, и на десятке проявились переливающиеся радугой пятиконечные звезды.— Здорово, правда? Такую банкноту не подделаешь. Но это еще не все чудеса, связанные с чернобыльскими рублями. У них есть странное свойство пропадать, если ими не пользуются.
— Это как?
— А вот так. Продал ты что-то за эти самые рубли, а деньги не тратишь, бережешь, а покупки делаешь за другую валюту. Раз, другой, а потом глядишь — а рубли-то и пропали.
— Так уж и пропали?— недоверчиво переспросил Клинцов.
— Зоной клянусь — так и есть. Хоть в кармане их держи, хоть в сейфе, хоть в руке зажми. Исчезнут рано или поздно. Не любят они залеживаться без дела. Поэтому мой тебе совет — если попадутся в руки чернобыльские рубли — трать их, не задумывайся, иначе все равно исчезнут.
— Как-то нелогично это,— покачал Макс головой.— Если бы все так на самом деле и было, то они давно бы уже все пропали. Времени-то сколько прошло!
— А вот и нет! Знаешь закон сохранения энергии? Если что-то где-то убудет, то обязательно где-то что-то добавится в равном количестве. Так кажется? Так вот, рубли наши исчезают не безвозвратно, а появляются там и сям, лежат в укромных местах, в тайниках разных, пока их кто-нибудь не найдет да снова в дело не пустит. Их невозможно уничтожить. Хоть жги их, хоть ешь — они снова где-нибудь появятся.
— Чудеса...
— А то! Говорят, это те самые деньги, которые сразу после аварии на электростанции из Припяти вывести попытались. Да исчезли они вместе с машиной. Тогда решили, что водила их украл. Сумма немалая была, его во всесоюзный розыск объявили, но не нашли. А потом, когда первый Выброс произошел, стали люди в зоне те деньги находить.
— А может, не те?
— Те, те, говорят, номера на купюрах совпадают... Не веришь? Я сам не верил. Ради эксперимента сжег один червонец и по ветру его развеял, а номер записал. И что ты думаешь? Однажды в мои руки попала десятка с тем самым номером... Так что, если надумаешь уходить из Зоны, не бери с собой чернобыльские рубли. Все равно исчезнут и вернутся домой... А еще они удачу приносят, если с собой хотя бы одну купюру носишь. Только недолго, иначе пропадет.
Макс не знал, стоит ли верить рассказу бармена или нет. Но история забавная. Правда, опасаться Максу было нечего у него при себе не было ни чернобыльских рублей, ни обычных. Денег вообще не было. А расплачиваться чем-то надо было. Поэтому и прозвучал его следующий вопрос:
— А если, к примеру, нет у меня денег...
