Глушаков от неожиданности рванулся назад и захлопнул дверь.
— ...что хочет, то и делает, не признает никаких авторитетов, сам себе на уме,— послышалось вдалеке одновременно с раскрываемой дверью, ведущей на лестничную площадку. В коридор вошли двое. Первым шел тот самый толстяк, он же говорил, то размахивая руками, то поправляя постоянно сползавшие на кончик мясистого носа очки.— Я требую вмешаться и поставить на место зарвавшегося хулигана! Нельзя же так, в самом деле! Люди не могут сосредоточиться на работе, когда за стеной творится настоящий бедлам.
Следом за ним шагал солидного вида мужчина, одетый в строгий деловой костюм английского кроя. Сразу видно — большой начальник. И в отличие от толстяка — совершенно спокойный.
Так и не решив, как себя вести и что делать, Саня отошел к окну, когда эти двое проходили мимо, направляясь к музыкальной комнате. Однако новый персонаж, в отличие от старого, решил проявить бдительность и остановился перед Глушаковым:
— Вы кто, молодой человек?
— Эм-м...— промямлил Санек.
— Могу я взглянуть на ваш пропуск? Уж больно вид у вас подозрительный!
Саня пошарил по карманам и виновато пожал плечами.
Начальник завертел головой:
— Кто-нибудь может мне объяснить, как посторонний человек попал на режимный объект?
— Безобразие!— возмутился толстяк.
— Леонид Филатович, будьте так любезны, позовите охрану!— распорядился шеф, обращаясь к ябеде.— А я его пока задержу.
Как же, задержит он! Задержалки слишком коротки!
— Руки!— рявкнул Саня, отшатнувшись назад.
И бросился бежать.
Atlantis is calling, S.O.S. for love
Atlantis is calling, from the stars above
Atlantis is calling, S.O.S. for love
Atlantis is calling, it's too hot to stop
Это на шум в коридор вышел меломан, которого Саня чуть с ног не сбил, вовремя изменив направление. А вот рванувший за ним начальник наткнулся на патлатого, и погоня безнадежно отстала.
Убегал Саня не от страха, а по привычке. Дают — бери, бьют — беги, говорил его предок. Бить его, возможно, и не стали бы, но сам факт задержания был Глушакову противен. Пусть сначала догонят, а там видно будет!
Он выскочил за дверь и ломанулся вниз по лестнице, помня о том, что выхода из здания там нет, а есть переход в соседний корпус. Но это не беда. Сейчас направо, потом по лестнице вверх, переход в центральное здание, холл и, наконец, выход.
Дверь он открыл с ноги, влетел в помещение...
...и замер, сразу поняв, что снова попал куда-то не туда.
Вместо лестничной площадки и прохода на первый этаж он оказался в сумрачном коридоре без окон. Стены покрывала мерзкая на вид черно-зеленая то ли грязь, то ли плесень. Под потолком мигали зарешеченные красные светильники. Это, как и вся обстановка в целом, а так же непонятность ситуации, очень давило на психику.
Глушаков решил: уж лучше пусть его поймают, чем снова оказаться невесть где. Он развернулся, чтобы вернуться...
...и уперся руками в глухую стену.
Двери, через которую он только что прошел, больше не существовало.
— Ай-й-й...— заскулил Санек в нехорошем предчувствии.
Нечто подобное часто случалось в ужастиках, и заканчивалось оно очень скверно.
Но выбора не было: нужно идти вперед. Тем более что идти недалеко — метров через десять коридор заканчивался дверью, обитой коричневым дерматином. Никакого другого выхода не было.
Санек пошел. Пол был усыпан каменной крошкой, трещавшей под ногами — как ни старайся, а все равно слышно. И все же Глушаков пытался идти как можно тише. Добрался до двери, прислушался.
Ничего.
Задрал голову и почитал надпись на бронзовой табличке, покрытой слоем патины:
Покровский Василий Григорьевич. Профессор
Это еще кто такой? Почему именно его дверь возникла на пути и... что за ней?
Получить ответ на последний вопрос оказалось проще всего: Санек нажал на изогнутую ручку и толкнул дверь. Она открылась с пронзительным скрипом давно не смазанных петель. Глушаков увидел помещение, очень похожее на то, из которого недавно доносилась музыка. Та же планировка, тот же стол у стены. Опершись о него руками, спиной к входу стоял мужчина, но не тот, патлатый, а другой, больше похожий на давешнего начальника. Тоже в строгом костюме, правда, помятом и грязном, будто его долго по полу катали и пинали. На скрип двери он никак не отреагировал, завороженно глядя на стоявшую на столе черно-белую фотографию. На фото трое. Слева... Скорее всего раньше там находилась женщина, но кто-то аккуратно вырезал ее изображение. Справа стоял, однозначно, мужчина, однако его лицо было жестоко, до царапин, заштриховано шариковой ручкой. А в центре — девочка лет двенадцати, довольно миленькая, с двумя бантами на голове.
Саня набрался смелости и шагнул в помещение:
— Профессор?
Плечи незнакомца дрогнули, и он медленно повернулся. Увидев его анфас, Глушаков судорожно сглотнул и попятился назад. Рожа у него была распухшая и потрескавшаяся, как у утопленника, из рваных ран сочился гной, в котором копошились личинки. А вот глаза у него были живые, правда, красные, как светильники в коридоре.
— Тебе чего?!— рявкнуло чудовище низким нечеловеческим голосом.
И резво прыгнуло на Глушакова.
Но реакция не подвела Санька, он успел не только выскочить в коридор, но и захлопнуть за собой дверь. К сожалению, она не смога остановить омерзительного монстра. Саня услышал, как снова хлопнула дверь, на этот раз ударившись о стену. Оборачиваться парень не стал, рванул вперед, увидав в конце коридора тяжелую металлическую дверюгу с кремальерным затвором. И самое главное — она была приоткрыта. Добраться бы до нее, закрыть перед носом опухшего урода и задраить намертво...
Саня бежал, не оборачиваясь. Он и без того знал о том, что его преследуют: слышал треск каменной крошки под ногами монстра и его тяжелое натужное дыхание. За пару метров до двери он ускорился, юркнул в проем, моментально вцепился в ручку, притянул дверь и крутанул запорное колесо. За дверью послышался скрежет, потом она вздрогнула от чувствительного удара.
И все стихло.
— Урод,— буркнул Санек, тяжело дыша, обернулся и тут же отпрянул назад... вернее, попытался, но налетел на дверь, болезненно ударившись головой.
Стоявший перед ним человек целился ему в голову из автомата.
— Черт, напугал!— воскликнул Глушаков, расслабился и шагнул вперед.
— Не подходи! Стой на месте!— брызжа слюной, закричал Скунс.
— Ты чего?— опешил Саня. И только сейчас обратил внимание на безумные глаза бандита. Да и руки его, сжимавшие автомат на уровне головы, ходили ходуном.— Это же я!
— Вижу! Вот только я уже ни в чем не уверен.
Глушаков примирительно развел руки:
— Спокойно, Гена! Только не стреляй! А лучше — опусти автомат, мало ли что?
Скунс натужно засопел и, да, опустил руки вниз.
— Ты не в курсе, куда это мы попали?— спросил Санек, как ни в чем не бывало.
— А я знаю?— прокряхтел Гена.— Туннель какой-то.
С этим Санек не собирался спорить, сам все прекрасно видел.
— А что, под Долиной есть туннель?— спросил он.
— А как ты думаешь, мы в Зону выбираемся?
— Ну... поверху.
— Там столько аномалий, и они постоянно меняют расположение...
— А как же детекторы?
— Толку от них,— фыркнул Скунс.— Они реагируют не на все аномалии. Одна ошибка — и ты труп. Нет, уж лучше по туннелю.
— Ты уверен, что это он и есть?— спросил Глушаков. Хорошо бы, глядишь, и удастся выбраться из Долины. Знать бы только, в каком времени... Он почти не сомневался в том, что каким-то образом ему удалось заглянуть в прошлое. Об это говорили и музыка, и наряды ученых, и сигареты на столе, и аппаратура, да и простая логика — тоже.
— Говорю тебе — я ни в чем не уверен.
— А куда ты пропал? Что с тобой случилось?
— А хрен его знает? Вышел из комнаты следом за тобой и оказался в каком-то ангаре. Там военная техника была, ржавая совсем — видать, давно там стоит. У меня фонарик был — это хорошо. Плохо, то, что кроме меня там полно зомбей было. Военные, почти скелеты, но шустрые такие! Хорошо еще, что у них оружия не было. Начали меня окружать, я по ним очередью полоснул и деру. Выбежал в ближайшую дверь, и в этом туннеле оказался. А дверь куда-то исчезла...
— Знакомая фигня,— кивнул Санек.
— Ну... вот... А ты где был?
— Там же, в НИИ,— Глушакову не хотелось распространяться о том, что с ним случилось. Не было в этом смысла, лишь новые проблемы создавать. Скунс и без того здорово перепугался. Вон, до сих пор его колотит.— Ну, будем выбираться отсюда?
— Я думал, в эту сторону нужно идти,— кивнул Гена на дверь.
— Не, туда лучше не соваться. Там злой дядька с большими зубами и острыми когтями. Да и некуда там идти, тупик.
— Ну, пошли тогда назад. Чего стоять-то?
— Пошли.
Эта часть подземелья отличалась от той, из которой прибежал Глушаков. Никакой плесени на стенах — обычный беленый бетон. Под потолком горели опять же обычные светильники, соединенные толстым кабелем. Туннель был прямой и на первых порах без боковых ответвлений и дверей в смежные помещения.
— А свет здесь откуда? Я имею в виду, электричество,— тихо спросил Санек, шагая следом за Скунсом.
— А кто ж его знает?— пожал тот плечами. За отсутствием видимой опасности он немного успокоился и приободрился.— Может, генератор где стоит. А может... Тут, в Зоне иногда свет сам по себе горит, без какого бы то ни было питания. Попадалась мне как-то настольная лампа, не воткнутая в розетку. Так вот она тоже горела. Я ее хотел с собой забрать, но как только вышел из комнаты, где она стояла, лампа и погасла. Вошел обратно — снова загорелась... И такое бывает. А почему — никто не знает.
— Чудеса...— протянул Глушаков.
— Чудес не бывает,— уверенно заявил Гена.— Есть явления, которые пока что не может объяснить наша наука, потому что несовершенная. Многого мы еще не знаем.
— То есть, ты не уверен, что это тот самый туннель, который ведет из Долины Аномалий?
— Вроде тот,— как-то неуверенно пожал плечами Скунс.— Я в нем всего-то один раз был, да и то — с жуткой похмелухи. Как-то особо не присматривался. Да и давно это было. Я с тех пор из Долины не выходил, все больше на хозяйстве обретался да в карауле.
— Так давай, рванем вместе отсюда!— неожиданно предложил Санек.
— Зачем?— опешил Скунс.— Да и куда потом идти?
— На свободу! Прочь из Зоны!
— не,— покачал головой Скунс.— Я к ней уже привык, здесь понятнее, чем за ее пределами. Кормят, поят, чем не жизнь? А ТАМ все по-другому. Работы приличной нет, порядка нет, бардак и коррупция повсюду. И что там делать прикажешь? Опять в криминал идти? Шило на мыло поменять?
Санька этого не знал. Он уже понял, что ЭТОТ мир заметно отличался от ТОГО. Хотя и ТАМ и бардака и коррупции хватало. Но оставаться в Зоне Отчуждения ему не хотелось.
— И вот что,— обернулся Скунс, направив автомат на Глушакова.— Ты тоже никуда не пойдешь. Мне, если что, за тебя голову открутят. Оно мне надо? Так что, выбираемся отсюда — и на базу. Понял?
— Как скажешь,— пожал плечами Санек. Обвести вокруг пальца этого лопуха — как два пальца об асфальт. Главное, из туннеля выбраться, а там...
Саня шел за Скунсом и сверлил взглядом его затылок, гадая, что это — беспечность или самоуверенность? Ведь ничего не стоит двинуть спутнику по темечку, забрать автомат и дать деру. Глушакова редко терзала совесть, но как раз сегодня был тот самый исключительный случай. Генка — единственный из всего бандитского сброда, кто отнесся к нему по-человечески. Ну, не мог Санька вот так запросто его камнем по голове! Однако Скунс не был семи пядей во лбу и не обязан этого знать. Тем не менее, не побоялся развернуться спиной к человеку, который рвался на свободу.
Раздолбай.
Прямой до этих пор туннель резко повернул налево. Скунс первым шагнул за угол и...
...исчез.
Санька завертелся на месте и, обернувшись, увидел за спиной глухую стену.
— Твою ж мать!— закатил он глаза.
Опять...
А может, оно и к лучшему? Судьба уберегла его от убийства не самого плохого человека, а заодно и избавила от его навязчивой опеки.
Но сам факт перемещения в новую локацию не мог порадовать. Судя по отсутствию окон, это по-прежнему было подземелье. Правда, какое-то другое. И первое, что бросалось в глаза, это наличие дверей как слева, так и справа. Некоторые из них имели небольшие окошки из толстого стекла. Прильнув к первому, Санька увидел помещение, заставленное каким-то оборудованием. У дальней стены возвышались прозрачные колбы, заполненные зеленоватой жидкостью, в которой обитали уродливые существа, словно вынырнувшие из самых жутких ночных кошмаров. Глушаков даже поморщился от отвращения, глядя на них:
— Гадость какая...
Подергав за ручку, он понял, что дверь заперта. Не то, чтобы ему хотелось войти внутрь, но проверить стоило.
Соседнее помещение было битком забито живыми мертвецами. Понять, что это именно они, было несложно — достаточно заглянуть им в глаза. Да и видок у них был не первой свежести. Особо примечательно было то, что одеты они в одинаковые наряды, похожие на тюремную робу.
Зэки что ли?
Те, кому посчастливилось пробиться к двери, увидели живого человека через окошко. По стеклу гулко ударила ладонь — Санька от неожиданности отскочил назад. Стекло выдержало и этот удар и последующие. Зомби затарабанили в дверь руками и ногами. К счастью, и эта дверь оказалась запертой. Наверно. Проверять Глушаков не стал, пошел дальше, озираясь по сторонам. То, что пропал Скунс, его мало волновало. Но лучше бы он исчез, оставив свое оружие. Без приличного ствола Санька чувствовал себя беспомощным.
За еще двумя дверьми с окошками никого и ничего не было — пустые помещения. Потом Саня повернул за угол, готовясь к новым чудесам. Но нет, на этот раз его никуда не перенесло. Такой же коридор с дверьми, похожими на предыдущие. Глушаков преодолел почти половину пути до следующего поворота, когда одна из дверей медленно открылась.
Саня замер, затаив дыхание. Из смежной комнаты могло выйти, что угодно.
А вышел Скунс.
Вышел, развернулся спиной к Саньку и, как-то неуклюже подволакивая ноги и таща автомат по полу, побрел по коридору.
— Гена?— позвал его Глушаков. Тот даже не вздрогнул, плелся дальше.— Гена... Скунс!
Никакой реакции.
Саня пошел следом за ним.
Снова Скунс исчез за поворотом, но на этот раз не пропал, а целеустремленно шагал к ярко светящемуся проему в конце коридора. Такое впечатление, словно там, за распахнутой дверью, находилась комната, в которой чистым белым светом горело солнце. Смотреть в ту сторону было трудно — слезились глаза. Но Саньку показалось, будто он видит человеческую фигуру, которая манила Скунса рукой.
Но... человеческую ли? Было в ней что-то непривычное. То ли руки слишком длинные, то ли тело какое-то несуразное. Точно не понять и не разглядеть — только расплывчатые контуры. А еще от него исходила ощутимая опасность. Глушаков ни за что не стал бы к нему приближаться, а вот Скунс шел. Как обреченный телок на бойню.
