Пополз дальше.
И оказался прав. Еще метров через десять наткнулся на следующую решетку. Чувствуя податливость, ударил по ней ладонью. Потом надавил обеими руками, навалился всем телом. И самую малость не рассчитал: решетка рухнула вниз, а следом за ней улетел и Санек. И снова лететь пришлось недалеко. Смягчил падение руками, фонарик отлетел в сторону и уткнулся источником света в стену, отчего стало совсем темно и жутко: на грохот мог появиться, кто угодно. Вглядываясь в сумрак, Глушаков одной рукой потянулся за фонарем, а другой потащил пистолет из-за ремня. Быстро не получилось сделать ни то, ни другое. А когда, наконец, удалось, Санька отскочил спиной к стене и осмотрелся, водя из стороны в сторону фонариком.
Это был обычный коридор с дверьми и боковыми ответвлениями. Если в шахте вентиляции света фонарика хватало для того, чтобы осветить все пространство, то в просторном коридоре он выдавал жалкий сжатый луч, точечно пронзавший окружавшую тьму. Да и бил не особо далеко, словно упирался в непреодолимую стену мрака. Впрочем, света оказалось достаточно, чтобы понять — поблизости никого не было. Уши, отошедшие после взрыва, тоже не улавливали никаких посторонних звуков, кроме Санькиного сопения и стука собственного сердца.
Глушаков немного успокоился. Сунул в зубы сигарету, закурил, успокаивая нервы.
Обычный коридор с обшарпанными стенами. Точно такой, не имеющий окон, мог быть в любом наземном здании. Разве что лампы в молочного цвета плафонах, армированные крупноячеистой сеткой, да местами проржавевшая "труба" вентиляции в правом верхнем углу выглядели бы в нем чужеродными. Слева коридор заканчивался двухдверным проходом. Как далеко он тянулся направо, было непонятно по причине всепоглощающей темноты.
Немного подумав, Санек решил прогуляться сначала налево. Во-первых, идти до дверей недалеко. Во-вторых, просто любопытно — что там? А за одно и убедиться, что ничего интересного, чтобы больше сюда не возвращаться.
В абсолютной тишине звук шагов разносился гулким эхом по всему коридору. Санек пожалел, что вместо привычных кроссовок с мягкой подошвой одел тяжелые, хотя и удобные ботинки. Остановился. Как там было? С пятки на носок? Или наоборот? Попробовал и так и эдак — нет, совсем тихо у него все равно не получалось. Плюнул. Пару минут назад он здесь так нашумел, что, кому надо, и так уже знал о его присутствии. Поежился, пытаясь представить этого неизвестного обитателя подземелья, не один десяток лет отрезанного от внешнего мира. Фыркнул, поняв, что ерунда все это. Напрасно он сам себя пугает.
Нет здесь никого.
Пошел дальше, особо не таясь — свет фонарика выдавал его почище самого громкого топота. Подошел к дверям. Обычные, не бронированные, деревянные, с длинными ручками наискосок. Подергал за одну из них. Заперто. Потянул за другую, и дверь с жутким скрипом — Глушаков поморщился от резанувшего по ушам звука — приоткрылась. Прежде чем войти, Санька сунул фонарик, осветил помещение, похожее на маленький кинотеатр. В центре зала стояли ряды допотопных деревянных кресел с откидными сидениями: по пять в связке, с проходом в центре зала, десять рядов. Итого сотня мест. За креслами, на возвышении стоял старый кинопроектор с двумя пустыми катушками-бобинами. Напротив, через зал — белый экран три на пять. Слева под потолком проходила знакомая труба вентиляции уходившая в стену. Именно с того направления прибыл Глушаков — вон и решетка-жалюзи, по которой он проползал.
Больше в помещении ничего интересного не было. Просмотровый зал был последним в этой части подземелья помещением. Санька даже заходить не стал — зачем?
Прикрыл дверь, развернулся и зашагал по коридору в обратном направлении. С запозданием вспомнил о том, что подземелье должно изобиловать аномалиями. Дальше шел медленно, шаря фонариком по сторонам, присматриваясь к малейшим колебаниям в воздухе. Впрочем, таковых не наблюдалось — лишь воспаленное воображение.
Вот еще двойные двери слева по коридору. Эти были распахнуты настежь. Заглянув внутрь, Санек увидел ряды столов, рассчитанных на четыре человека каждый. Рядом с ними — стулья. В дальнем левом углу — стойка раздачи и витрина, внутри которой все еще стояли тарелки с давно пропавшей едой. Но запашок гнили до сих пор сохранился. Или это опять была игра воображения?
Точно такие же тарелки стояли и на некоторых столах — одни практически пустые, другие не тронутые. Некоторые стулья у столов были опрокинуты. Складывалось впечатление, будто люди покидали столовую в спешке, не убрав за собой, опрокидывая стоявшую на пути мебель.
И опять же, заходить Глушаков не стал. Совсем не это он искал.
Пошел дальше.
На стене слева появилась нарисованная масляной краской стрелка, указывавшая в избранном направлении. И надпись над ней: "Выход". Краска почти полностью обшелушилась, но остался четкий, хотя и бледный, след.
Выход? Хм... Это интересно.
Выход, помеченный соответствующей надписью, находился в боковом проходе, там же, слева. Короткий закуток, открытая массивная стальная дверь, узкая лестница, ведущая вверх.
Сердце Глушакова бешено забилось. Может, ну его, этот артефакт? Вот он, выход! Пара пролетов, и долгожданная свобода. Правда, если верить Вепрю, выход из подземной лаборатории находился где-то в недрах наземного исследовательского центра, занятого нынче импортными учеными и охранявшими их военными UFOR. Но в сложившейся ситуации Саньке казалось, что знакомство с ними было бы меньшим из зол по сравнению с вечностью, уготованной в заброшенной подземной лаборатории.
Вышел через дверь на площадку и сразу же понял, что выбраться из подземелья, по крайней мере, этим путем, ему не удастся. В результате чудовищного взрыва часть лестничного пролета обрушилась. И это было бы еще полбеды, но обломки лестницы завалили проход, да так основательно, что тут без специальной техники не справиться. Теперь стало понятно, почему ученые из наземного комплекса не могут проникнуть в подземную лабораторию. А значит, и проделать путь в обратном направлении абсолютно невозможно.
Глушкову стало тоскливо. Что же теперь делать? Как быть? Как отсюда выбираться? Залезть обратно в вентиляционную шахту, может, еще и удастся. А потом? Теперь и там образовался завал, пробраться через который будет непросто, а то и вовсе нереально.
Представив, что остаток жизни предстоит провести в мрачном подземелье, Санек глухо завыл...
Нынешние обитатели исследовательского комплекса не могли проникнуть в подземную лабораторию, потому что считали, что вход в нее один, и он завален. Маринка и ее неизвестный приятель нашли иной способ попасть в подземелье — через вентиляционную шахту. Так может быть, существует и третий вариант, о котором пока что никто не знает?
Эта мысль придала Глушакову сил и вселила надежду. Утерев сопли, он решительно поднялся со ступени и направился обратно в коридор. На стене у входа он увидел нарисованную цифру "1". Вернее, "-1". То есть, минус первый этаж.
А сколько их всего?
Вошел в коридор, посмотрел направо. Там просмотровый зал и столовая, там делать нечего. Свернул налево.
Шел открыто, светил фонариком по сторонам, убеждая себя в том, что здесь нет никого и ничего — даже обещанных аномалий. Напутала что-то Маринка. Еще одна дверь, на этот раз справа. Зашел, осмотрелся. Раздевалка с типичными пеналами шкафчиков, стоявших рядами. Прошелся между ними, заглядывая внутрь открытых. В первом нашел рабочий белый халат, похожие на калоши резиновые тапочки и старое полотенце, во втором, напротив, гражданскую замшевую куртку, растоптанные туфли сорок пятого размера, полотенце, мыльницу и мочалку. Прошелся ради интереса по карманам куртки. Обнаружил тридцать две копейки советского образца, расческу и прокомпостированный билетик на автобус. В остальных незапертых шкафчиках ассортимент был аналогично бесполезным: халаты, мыльницы, бритвенные станки, резиновые перчатки, гаечные ключи... о, конфетка!
— "Барбарис",— прочитал Санек выцветшую надпись. Пробормотал: — Сколько же тебе лет?
Сам леденец тоже стал блеклым, засахарившимся. Как бы ни был голоден Саня, но есть такое...
Конфету он вернул на полку.
Большинство других шкафчиков были заперты на однотипные навесные замки. Вскрыть их — пустяковое дело, но Санька сомневался в том, что найдет там что-то интересное. Добрался до дальней стены, в которой обнаружил проход в душевую. Воды в кранах, естественно, не было. Из прочего — несколько обмылков на полочках, забытая кем-то мочалка, стоявшие в углу резиновые шлепанцы-вьетнамки.
Глушаков вернулся в коридор.
Следующее помещение находилось слева. Убранство не особо богато: пара столов вдоль стен, гораздо больше стульев, стопки пожелтевших газет за март-апрель 1986 года. "Правда", "Известия", "Труд", "Советский спорт". На стене напротив входа стенды с графиками, заметками, стенгазетой. Поверх стенда большими буквами красовалась надпись золотом: "Ленинская комната". Справа у стены тумба, а на ней бюст основателя Советского государства. На стене — портрет генсека с легко узнаваемыми чертами. Были и другие портреты, но этих людей Санька не знал.
Вышел в коридор.
Хм... Как-то иначе Глушаков представлял себе секретную лабораторию. Приборы, колбочки, химикаты разные... А тут, такое впечатление, люди только и делали, что ели, мылись, читали газеты и смотрели кино.
На глаза попались широкие раздвижные двери и кнопка вызова лифта. На кнопку жать было бесполезно, а зазор между створками оказался настолько мизерным, что и лезвие ножа не вставишь. Санек все же попробовал, надавил ладонями, навалился, пытаясь сдвинуть створку в сторону.
Угу, аж два раза...
В последней комнате на минус первом этаже хранились швабры, ведра и прочая хрень, связанная с наведением чистоты. Здесь же Санек нашел коробку с предохранителями. Усмехнулся — вспомнил игру, в которой нужно было облазить полдома в поисках таких вот штуковин. Они даже внешне были похожи. На всякий случай взял парочку. Как знать...
Наконец, в самом конце коридора обнаружилась толстая бронированная дверь с кодовым замком, который естественно, не работал по причине отсутствия электричества. К счастью, дверь была открыта и вела она на лестницу, уходившую вниз.
Жаль, что не вверх...
За неимением лучшего, Саня начал спускаться.
Откуда-то снизу послышался детский смех. Саня замер, прислушался.
Тишина.
Показалось? Пошел дальше, держа наготове пистолет.
Минус второй этаж. Стальная дверь. Кодовый замок. Подергав за ручку, Глушаков удостоверился в том, что итак было понятно — дверь заперта. И хрен ее сломаешь. Обернулся. Лестница убегала дальше вниз.
Допустим...
Саня спустился на минус третий этаж, оказавшийся последним. Снова дверь из прочной стали. Распахнута настежь.
— Посмотрим, что у нас здесь,— пробормотал Санек и переступил порог.
Минус третий этаж начинался просторным холлом. Или вестибюлем, или фойе, или лобби — кому как нравится. В самом центре нечто вроде рецепшен. Сразу в глаза бросалась копоть на стенах, словно случился пожар. Хотя чему тут гореть, было непонятно.
Стоило только сделать шаг внутрь, как случилось нечто необъяснимое. Сначала заморгал фонарик, а потом, такое впечатление, будто пол ушел у Саньки из-под ног, и он рухнул вниз. Однако и секунды не прошло, как его рвануло вверх, да так, что от неожиданности он клацнул зубами.
И на этом все закончилось.
Можно было бы списать на впечатлительность и затхлый воздух, от которого закружилась голова, если бы не одно обстоятельство: Санька снова оказался на лестничной площадке перед дверью, хотя только что переступил порог и вошел в холл.
— Не понял...— растерянно пробормотал он, озираясь по сторонам.
Неужели обещанные аномалии? Иного объяснения Глушаков не находил.
Приблизился к входу, осветил фонариком дверной проем. Вроде ничего необычного. Сделал шаг вперед — фонарик снова заморгал. Санек отшатнулся назад. Успел.
Зашел на вторую попытку. Приближался медленно, по сантиметру. Поймал тот момент, когда фонарик начал моргать. Случилось это непосредственно после пересечения порога. Еще немного вперед и... его снова выбросило на лестничную площадку.
-Вот, значит, как...
И что теперь делать? Как войти внутрь? А войти нужно было — хоть кровь из носу. Иного пути попросту не было.
Аномалия была прикольная, но не опасная. Санек решил попробовать еще раз. Приблизился к проему — фонарик замигал. Глушаков сместился вправо, прижался к косяку и таким макаром протиснулся вперед еще на несколько сантиметров. Ничего не произошло, разве что фонарик совсем взбесился, зачастил, устроив светопреставление. Саша терпеливо и едва дыша продвигался веред, огибая дверной косяк и плавно переходя на стену. Вошел, сместился еще немного вправо, и еще, до тех пор, пока свет фонаря не стал ровным.
— Ха!— гаркнул он победно и отлип от стены и, шаря перед собой лучом, приблизился к стойке "рецепшена". На стене слева висел план этажа, согласно которому пространство было разбито на три Сектора: А Б и В, к которым вели, соответственно, три прохода — налево, направо и вперед. Помещений было много, а их цифровые и буквенные обозначения ни о чем Глушакову не говорили. Но кое-что полезное, все же, удалось извлечь из плана: В конце Секторов А и Б находились лестницы, правда, без указания направления. Но логически было бы предположить, что одна из них вела наверх, а другая — вниз. Вот только какая куда?
Установить это можно было только опытным путем, однако сама вероятность выбраться из подземелья не могла не радовать. А если здесь еще отыщется и тот самый арт, за которым Санька сюда приперся, так и вовсе можно считать, что жизнь удалась.
Итак, налево или направо?
Санек задумался и пришел к выводу, что, если вдруг обнаружится выход, то он уже не вернется назад. Нафиг надо! Поэтому, чтобы не искушать себя, он принял неожиданное решение: обследовать сначала Сектор В, то есть, идти прямо. Тем более что это был самый маленький Сектор — всего на три помещения, хотя и довольно просторные.
Глушаков обогнул стойку, приблизился к проходу и замер. Мало того что здесь, как и на входе, могла поджидать пространственная аномалия, так еще оказалось, что пройти вглубь Сектора будет непросто.
Дело в том, что по потолку коридора пролегали несколько рядов труб в изоляционной обмотке. Неизвестно, кому помешали эти трубы, но неведомая сила тупо порвала их и загнула вниз так, что пройти вперед не представлялось возможным. А судя по всему, именно туда и надо было Саньке. Он понял это, когда увидел тело человека, лежащего в не самой удобной позе на спине с круто повернутой головой и раскинутыми в стороны руками. В том, что это был мертвец, Санька не сомневался. И сама поза, и внешний вид высохшего и почерневшего тела красноречиво об этом говорили. И похоже, это и был тот самый маринкин дружок, о котором она рассказывала. Прикид у него был современный, никак не соответствующий эпохе ранней Перестройки. А еще на его ладони между скрюченных судорогой пальцев лежал небесной голубизны, похожий на куриное яйцо камень... Или не камень? Понять это издалека было трудно. Но когда свет фонарика падал на артефакт, разводы различных оттенков синевы приходили в движение, меняя форму и глубину цвета.
