— Ты их знаешь?— спросил он Купера.
— Того, что слева вижу впервые, а тот, что справа частенько выходит на арену, но до финала так ни разу не доходил,— не сводя глаз с арены ответил тот.
— Нет, я не об этих. Ты знаешь тех парней, что наехали на меня у входа?
Переступив порог Арены, Купер, в предвкушении предстоящих боев, тут же забыл о происшествии, поэтому даже не сразу понял, о чем речь.
— Не, никогда не видел... Да не бери в голову, они уже забыли о тебе!
Хорошо бы, но Макс очень сомневался. Он окинул взглядом трибуны. Но ни одного из четверки не увидел. Похоже, они не пошли на пятничные бои, что лишь подтверждало подозрения Клинцова. Иначе зачем толкаться у входа, если не собираешься входить?
Желающих попытать счастья на арене нашлось немного. Миниган составил четыре пары. Сами бои были скучные. Максу оказалось достаточно одного взгляда, чтобы с уверенностью сказать, кто победит. По крайней мере, это касалось трех поединков. Один раз он все же ошибся, когда низкорослый и субтильный паренек отправил на бетон явного фаворита, на вид способного дойти до финала.
Потом победители дрались между собой. В ход шли и кулаки, и ноги, и даже зубы. Рожи претендентов были разбиты, но Миниган не думал прерывать бой. Кровь только распаляла как участников боев, так и зрителей, коих собралось в "Арене" не меньше сотни человек. Большая их часть уже была в изрядном подпитии, и неизвестно, чем бы закончился этот вечер, если бы им разрешили взять с собой огнестрельное оружие. А так возникавшие на трибунах потасовки быстро затихали, ограничившись парой зуботычин. Да и подручные Минигана были начеку, вовремя пресекая излишние эксцессы.
Субтильный вылетел в полуфинале, нарвавшись на прямой удар. Знакомый Куперу претендент тоже выбыл. В очередной раз. Макс окончательно заскучал — даже предложенное напарником пиво не помогло. И он с нетерпением ждал финала, чтобы с чистой совестью отправиться на боковую. Однако самый долгожданный бой этого вечера откладывался. Вначале на арену вышел чемпион. Не сказать, что огромный, но довольно крепкий, мускулистый, матерый. Изобразив пару замысловатых финтов, он вызвал у публики рев восторга. А потом прозвучало объявление:
— Наши постоянные посетители прекрасно знают, на что способен Албанец,— сказал в микрофон Миниган.— Тем же, кто у нас впервые, мы не станем рассказывать о былых подвигах нашего Чемпиона. Что такое слова? Пустое сотрясание воздуха. К тому же всем известно, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, не так ли? Следующий бой наглядно продемонстрирует не только возможности того, кто в очередной раз попытается защитить добытый потом и кровью титул, но и послужит наглядным доказательством того, что у нас нет договорных боев... Похоже я вас заинтриговал, да? И вы правы, противником Чемпиона будет необычный человек. Да и человек ли? Да, возможно, когда-то он им и был. Но Зона изменила его, превратив в мерзкое, отвратительное чудовище. Кровожадное! Беспощадное! Стремительное! Смертоносное!!! Встречайте, друзья, этим вечером на арене... Падальщик!
Лязгнули ворота в дальней части ангара, и по специальному коридору из сетки на арену выскочил настоящий падальщик, отдаленно похожий на того, с которым Макс схлестнулся в подвале, едва очутившись в этом мире. Он серьезно уступал Албанцу и комплекцией, и даже ростом, но их недостаток должны были компенсировать невероятная подвижность чудовища, а так же его крепкие клыки и острые когти.
Публика взревела, заставив падальщика шарахнуться к центру арены. Там он едва не налетел на чемпиона. Албанец встретил его мощным ударом ноги, отбросив назад. Но падальщик, упав на спину, перекувыркнулся через голову и тут же встал на четыре конечности, приготовившись к прыжку.
— Мы знаем, что эти горячие парни способны перегрызть друг дружке глотки. И еще неизвестно, чьи зубки будут острее!— крикнул Миниган, вызвав яркий отклик у публики.— Но мы все же решили поберечь зубы нашего чемпиона — они ему еще пригодятся. К тому же не стоит забывать о том, что ему предстоит еще один бой с претендентом на звание и главный приз этого вечера. Поэтому мы решили сделать маленькую поблажку...
Ассистент Минигана бросил к ногам Албанца... саперскую лопатку. Грозное оружие в умелых руках. Чемпион тут же схватил ее и нанес рассекающий удар слева направо, отбиваясь от прыгнувшего на него падальщика. Острая, как бритва кромка, рассекла грудь нападающего, а нога, угодившая в морду, снова отбросила его назад.
С трибун послышался недовольный гул. Публика жаждала крови и зрелищ, и Миниган прекрасно это понимал:
— Мне послышалось или кто-то сказал, что так нечестно? А если вот так?
Снова лязгнули ворота, и на арену выскочил еще один падальщик.
Миниган знал толк в развлечениях — публика взвыла от восторга и предвкушения.
Не привыкшие к публичным выступлениям падальщики вначале тушевались. Припав к бетонному полу, они щурились от яркого света и затравленно пялились на беснующихся людей сквозь сетку. Чемпиону пришлось подзадорить их пинками и ударами лопатки. И это подействовало. Один даже прыгнул на сетку и оскалил пасть, огласив арену громким рыком. Албанец бросил в него смятую пивную банку, прилетевшую со стороны трибун. Попал в спину. Чудовище оглянулось и совершило прыжок, пытаясь с лету ударить Чемпиона когтями. Албанец отпрыгнул в сторону, уходя перекатом, и тут же был атакован вторым падальщиком.
Со стороны все эти прыжки и кульбиты напоминали цирковой номер акробатов. Вот только одни "артисты" пытались порвать отличавшегося от них человека, а тот не упускал возможности пройтись по ним своим незамысловатым оружием, в случае попадания оставлявшим глубокие резаные раны. Правда, попадал он нечасто — противники были слишком подвижными. Они как будто предвидели следующий шаг и даже в воздухе умудрялись изменить направление полета, уворачиваясь от ножа. Глядя на представление, Макс делал неутешительные выводы — при наличии достаточного пространства и отсутствии стрелкового оружия справиться с парочкой падальщиков будет непросто. Раны, оставленные лопаткой, затягивались на глазах, регенерация у этих тварей была невероятная. Зато тех, что они нанесли Чемпиону, становилось все больше, и нелегкий поединок грозил закончиться тем, что Албанец до финала просто не доживет, истечет кровью. Он и сам это понимал, оттого все реже наносил удары, все чаще защищался, позабыв о нападении. Даже чемпионской спеси у него поубавилось, и со стороны он выглядел желторотым новичком, впервые попавшим на арену и не знавшим, что ему делать. Время от времени он бросал полные укора взгляды на Минигана, как бы говоря: два падальщика — это перебор. С одним бы он, наверняка, давно уже справился, но двое... В паре эти твари работали безукоризненно. Албанец не мог сконцентрироваться на ком-то одном, потому что, как только это происходило, его тут же атаковал другой. Падальщики, не отличавшиеся силой, полагаясь исключительно на ловкость и остроту когтей. Даже незначительные царапины, оставленные на теле Чемпиона, кровоточили без остановки, и тот с каждой минутой становился все слабее. Впрочем, силовые приемы были не чужды этим подвижным мутантам. Взмыв в воздух, один из падальщиков с лету ударил Чемпиона обеими ногами, отбросив того на сетку. Но именно она спасла ему жизнь, отпружинив Албанца назад. Он налетел на приближающегося, чтобы добить жертву, падальщика и как в реслинге нанес ему на противоходе удар предплечьем по горлу, опрокинув на бетон. Шмякнувшись на спину и приложившись при этом головой о пол, чудовище на миг потеряло ориентацию, чем не преминул воспользоваться Чемпион, нанеся сокрушающий удар ногой сверху вниз. Голова падальщика лопнула, как переспевший арбуз, вызвав на трибунах взрыв одновременно восторга и отвращения.
Для второго падальщика это событие ничего не меняло — он должен был либо победить, либо умереть. И он боролся, непрестанно атакуя противника, оставляя на его теле все новые царапины. Албанец терпеливо выжидал, несмотря на изрядную кровопотерю. И вот, когда чудовище совершило очередной прыжок, Чемпион встретил его мощнейшим ударом ноги, исполнив популярный в карате прием йоко гери. Сложившегося пополам падальщика отбросило далеко назад, на сетку. Отпружинив, он мешком упал на бетон. Албанец не стал мешкать, с наскоку ударил ногой под нижнюю челюсть, перевернув мутанта на спину, а потом в изящном прыжке обрушился всем телом сверху, привстал и одним мощным ударом лопатки отделил голову мутанта от тела.
Публика неистовствовала. Даже Макс, в общем-то равнодушный к сегодняшним сражениям, поздравил победителя аплодисментами стоя.
Сам Албанец довольно скромно отметил победу, подняв вверх лопатку, с которой сочилась темная вязкая кровь чудовищ. Он с трудом держался на ногах, и оставалось только гадать, как он продолжит бои?
Разъяснил ситуацию Миниган.
— Друзья! Надеюсь, никто не будет спорить с тем, что нашему Чемпиону нужно немного отдохнуть?— Мнение публики разделилось: одни снисходительно соглашались, другие же требовали продолжения шоу.— Давайте проявим милосердие и дадим герою хотя бы пять минут, чтобы отдышаться и смыть с себя кровь! Обещаю, мы не дадим вам скучать. Потому что, пока Чемпион зализывает раны, на нашей арене будет вершится правосудие...
Макс и часть зрителей понятия не имели, о чем речь, но большинство собравшихся дружно взревело, приветствуя решение хозяина арены.
— О чем он?— спросил Клинцов Купера.
— Слушай!— кивнул тот в сторону арены.
Миниган, дождавшись, пока страсти немного поутихнут, продолжил:
— Как, должно быть, известно многим из вас, на днях наше общество было потрясено загадочной смертью уважаемого в определенных кругах человека. В последний раз живым его видели в баре, а утром патруль обнаружил его остывший труп. Нам так же известно, что в баре имел место конфликт между усопшим и еще одним завсегдатаем бара, известным под позывным Кувалда. Но он ли убийца? К сожалению, никто не может подтвердить вину подозреваемого или доказать его невиновность. Он и сам не помнит, чем закончился тот злополучный вечер, так как принял лишнего на грудь. И что нам делать? Свидетелей нет, орудия преступления нет. Да и мы далеко не следователи, нам это ни к чему. Что делать, спрашиваю я? И отвечаю: именно для таких случаев и была когда-то создана Арена. Мы не терпим насилия на нашей земле. Если у кого-то возникает непреодолимое желание почесать кулаки — милости просим на арену. Кроме того, в особых случаях, как, например, сегодня, именно здесь вершится правосудие, определенное самой Зоной. Да-да, именно она решит, кто прав, кто виноват. И орудие возмездия выберет именно она. Вернее, она его уже избрала. Встречайте, друзья, вершитель правосудия, человек, отмеченный Зоной, темная лошадка сегодняшнего вечера, загадочный и немногословный Ка-а-шта-а-ан!!!
Первый раз Макс вздрогнул, услышав имя "вершителя правосудия". Второй раз — когда увидел робко вышедшего на арену человека.
Это на самом деле был Сергей Уфимцев...
Глава 12
Дно расселины, куда сбрасывали ошибки экспериментов, тонуло в сумраке, хотя где-то наверху горели — или догорали — тусклые факелы. Впрочем, крыса, проникшая в расселину через многочисленные трещины в породе, не нуждалась в свете и полагалась больше на обоняние, нежели на зрение. И этот запах манил ее. Запах еды. Она уже не раз получала здесь свое любимое лакомство, и точно знала, когда оно снова появится. И вот этот момент настал. Выбравшись из щели, она резво побежала к добыче. Если дорогу преграждала вода, местами покрывавшая дно расселины, крыса ловко перепрыгивала с камня на камень, с островка на островок, а когда было слишком далеко, то с легкостью переплывала глубокие лужи, чувствуя, что пища уже совсем близко.
А вот и заветное место. Здесь пахло особенно сильно. Пусть и не свежей, но все же едой. Однако зачем давиться падалью, если рядом есть любимое лакомство? Вскарабкавшись на тело, лежавшее поверх остальных, крыса пробежала по спине, замерла на плече и, обнюхав щеку, впилась в нее зубами, чтобы добраться до вожделенной крови. Отведав ее однажды, она теперь именно ей отдавала предпочтение... если, конечно, был выбор.
Но в этот раз что-то пошло не так. Тело, казавшееся мертвым — оно и должно было быть мертвым, как всегда! — неожиданно вздрогнуло, привстало и село. Крыса, только-только добравшаяся до крови, не хотела разжимать зубы, поэтому так и осталась висеть на щеке. Жажда оказалась сильнее чувства самосохранения...
Женька Алексеев не помнил, что с ним произошло. Он вообще ничего не помнил. Даже того, кто он такой. Только что ничего не было, потом что-то его потревожило, неведомая сила заставила подняться и... И вот он сидел на чем-то мягком и мокром и отстраненно пялился в темноту.
Что-то царапнуло его по шее. Женька поднял руку, прикоснулся пальцами... к чему-то теплому и вертлявому, прицепившемуся к его щеке. Сжав ЭТО в ладони, Алексеев дернул и отшвырнул посторонний предмет в сторону. Тот пискнул и шустро побежал вдаль, скрепя когтями по камням.
Крыса что ли?
Женька снова прикоснулся к щеке и обнаружил там рваную рану. Но что было самым странным, боли он не чувствовал, да и само существование дыры ничуть его не обеспокоило.
Так, мелочь...
Он огляделся. Сумрачно, если не сказать — темно. Лишь откуда-то сверху жиденько сочился тусклый свет. И это было слишком высоко.
Женька понятия не имел, где он и как здесь оказался. Но что-то подсказывало ему, что его здесь не должно быть, что нужно уходить. Опершись рукой о то, на чем он сидел, Женька нащупал что-то знакомое. Впрочем, догадка осенила почти сразу — под рукой у него была человеческая голова. Вот, нос, рот, волосы. Склизкая кожа расползалась, пальцы тонули в рыхлой, вязкой плоти. И при этом чувствовалось какое-то движение.
Черви?
И вот тут его внезапно проняло, словно щелкнул переключатель, включив дремавшие до поры до времени чувства. И вернулись воспоминания. Он вспомнил все, что с ним приключилось. Ну, из того, что можно было вспомнить. Сумрак развеялся, превратившись из черного в великое множество тонов серого, и Алексеев увидел, что сидит на горе трупов. Нижние уже частично или полностью утратили плоть и сверкали белесыми костями, самые верхние выглядели более ужасно — распухшие, с полопавшейся кожей, покрытой гноем и копошащимися личинками.
Женька закричал. Вернее, он хотел закричать, но из глотки не вылетело ни звука. Тогда он вскочил, и, скользя и падая, спотыкаясь о мертвые тела, рванулся туда, куда с минуту назад убежала крыса. Правда, рывок получился вялым. Тело его почти не слушалось — оно как будто бы ему и не принадлежало вовсе, и лишь неимоверными усилиями удавалось им управлять. Так, шарахаясь из стороны в сторону, отталкиваясь от стены к стене, неуклюже переставляя негнущиеся ноги, Женька продвигался вперед, прочь от места, осененного смертью.
Далеко убежать не удалось: расселина сузилась, сойдя на нет, и только внизу, у самого пола, на сером фоне чернел лаз. Алексеев недолго думал, опустился на колени. Только сейчас он заметил, что абсолютно гол. Но все же лег и пополз вперед, загребая руками и отталкиваясь ногами. Лаз был тесным, однако не бесконечным. Очень скоро Женька выбрался в естественную пустоту. Она образовалась в результате размыва породы, оттого была неровная и шершавая настолько, что, зацепив плечом за выступ, парень содрал кожу. И снова ничего не почувствовал — даже кровь не выступила.
