По толпе в самом деле пронеслось явственное облегчение. Возможно, по вине всеобщего благословения от клирика Илматера и снятия страха от клирика Мистры, вот уже более часа вместе с тремя низкорослыми учениками бесплатно развлекавшего детей неисчислимыми фокусами, большей частью не отличимыми от волшебных кантрипов из нулевого круга, хотя на самом деле являющимися не более, чем ловкостью рук и знанием многих хитростей. Однако среди взрослых так и не появилось настоящих, а не вымученных улыбок. Многих снедало беспокойство о сотворенных сходом лавин разрушениях и предстоящих трудах, часть из которых, впрочем, будет состоять в сборе древесины: лавина повалила и приволокла вместе с рудоносными булыжниками десятки деревьев и еще больше кустарников, тем самым напрочь нивелируя для жителей деревни ценность великого дуба, со смертельно опасными приключениями привезенного из Высокого Леса.
Вскоре семенные запасы начали выносить к монументу: эдакому большому веретену между четырех столбов. Рваная пелена туч по-прежнему закрывала небо, однако уже не испражнялась дождем иль снегом и нависала не прямо над головами так, что рукой достать. И на горизонте виднелась широкая светлая полоса с причудливым забором, возведенным высокой влажностью и солнечными лучами. Ветер немилосердно трепал шарфы и ленты, но народ сурового севера все сносил, относясь к предстоящему действу со всей серьезностью и ответственностью — жизнь на деревне напрямую зависела от урожайности.
И вот настал полдень — и ударил волшебный аккорд лютни менестреля. Музыкальная магия бардов объяла собравшихся, заглушив ветроган и соткав живописную иллюзию. Хания запела твердым, мистическим, величественным голосом:
Хвала Весне, хвала всем живым.
Хвала Девице и радости, что она принесет.
Хвала Земле, все пусть существа запоют.
Оживают надежды с приходом Весны.
Мы уходим от тьмы и мудрой Карги
Мы к Чонти идем и началу творенья.
Пора зацветать и время теченья
Время сажать семена наших грез.
И нестройный хор односельчан подхватил припев:
С новой жизни приходом и сердца огонь разжигается.
И время сейчас, возрождения суть когда распознается.
Мы чтим себя и все существа.
Бросимся в пляс — иди к нам Весна!
Людское кольцо пришло в движение, закружился хоровод посолонь. А голос ведущего менестреля приобрел силу и мягкость, торжественность сменилась задором — Хания повторила куплет совершенно иными интонациями. Вокруг зацвела иллюзорная весна, словно воплощающаяся мечта. И вновь после менестреля вступился общий хор, дважды и более дружно повторивший припев:
Открывайте сердца чудесам.
Время пришло Возрождения,
Изобилья кролей и цветов океан.
Воздух наполнен идущей Весной!
(Примечание: мой вольный перевод песни Ostara, Lisa Thiel
http://www.youtube.com/watch?v=0K1hNDHVs_c )
А оба друида впитывали эмоциональную атмосферу и дух природы, стоя у южной стороны монумента: старший Фарган лицом на Восход, за его спиной Софист держал руки на его поясе — начальная позиция формы сакрального тандема с ведущим и ведомым. Когда слова пропели и менестрель начала играть выраженную плясовую по мотивам предыдущей мелодии, Фарган прекратил насыщаться глубокими вдохами, начав в такт музыке закручивать в воздухе множество незримых веретен, выпуская из пальцев нити магии, видимые обычным глазом как золотисто-зеленые аморфные пучки тусклого света. Первые два волчка — в гречиху и рожь Хола, кончики намотанных нитей сопоставленной семенам жизненной силы — наброшены на каменное веретено монумента. Словно мячики, следующие сгустки энергии отправились в ящики с огородными культурами того же фермера, так же зацепляясь за посвященную Чонти прялку. Софист присоединился лишь в конце, когда настала очередь дарить благословение сменам Дрогана и Пайпера. А люди плясали вокруг, вторя волшебным волчкам, но в обратную сторону, как бы отдавая часть своих сил — через проводники передавая семенам и дальше — Богине Зерна. Ритуальный хоровод мотал Пряжу на Прялку, насыщая жизнью зерно и луковицы — славя и задабривая богиню дарами, что люди будут растить и лелеять. Плясали свой танец и друиды, разделенные в пол оборота и подобно шестерням вертевшиеся в противоположном хороводу направлении: оба воображением и пассами поправляли сгустки-волчки — внешне их движения мало отличались от таковых у остальных участников. Лютня Хании отыгрывала старинные мелодии биения сердца и жизни.
(Примечание: что-то вроде Биения сердца:
http://www.youtube.com/watch?v=2ja6U_9thkY
и трех частей Биения жизни
http://www.youtube.com/watch?v=y6jKPeK5AA0
http://www.youtube.com/watch?v=dvP4X4naXng
http://www.youtube.com/watch?v=B50Svbr_kok )
Софист поначалу норовил действовать по строгой системе, однако помнил объяснения старшего товарища и вскоре сумел отдаться чувствам, учась не просто чутко и правильно реагировать, но и задавать эмоциональный тон обряда, и вплетать мелодичные гармоники, познанные им при творении магии на гончарном круге. Подросток быстро уловил суть процесса — насытить семена четкими мыслеобразами в точности, как происходит общение с живыми растениями — как он говорит с деревьями. Выражаясь по-научному, как предпочитал Софист, происходило банальное очарование и программирование семян на здоровый рост и плодовитость и насыщение их внутренней энергией для обеспечения выполнения заданных установок. Главное не переусердствовать, а то прямо в мешках прорастут, торопясь исполнить высокое предназначение.
И вот, когда при очередном круге Фарган, поправляя ток и распределение магии, случайным для себя образом выдал совершенный кусочек композиции...
"Шубись!" — набатом воскликнуло Альтер-эго Софиста, и переволновавшийся юный друид моментально стал оборачиваться молодым дубом, забивая ментальный эфир чувством благодарности мастеру-друиду за науку и мыслеобразом колышущегося золотистого поля пышной королевской пшеницы, склонившей свои созревшие головы перед величием вскормившей их Мать-Земли. Тем самым, за лестью с великодушными просьбами за других и гобеленом активно разворачивающейся магии из школы превращений, Он скрыл свою суть от внимания Богини Чонти, чем-то, а вернее кем-то заинтересовавшейся в этой богами забытой деревне изгоев. Слишком многие творили сейчас обряды, посвященные Ей, и потому Богиня Зерна, привлеченная магической гармонией музыки сфер, уделила юному дарованию, его ведущему и захолустью в целом лишь краткий миг своего драгоценного времени.
Случилось то, чего внутренне опасался Софист, избегавший храмов и мест божественных сил. Однако здесь и сейчас был лишь запредельно точный расчет краткости мига со степенью риска и подсознательная подготовка ради запланированного еще до заставы Олостина сбора бесценнейшей информации о явлении божественного внимания и дальнейшего расхождения круговых волн — эхо этого экстраординарного события еще долго будет аукаться...
Фарган выпал в блаженство, приобщенные к природе впали в эйфорию, остальные пришли в священный трепет от мимолетного явления великой божественной силы. И в полку клириков третий прибыл — фермера Пайпера накрыл религиозный экстаз. Та волшебная и необычайно гармоничная музыка, которой наслаждался Софист, еще минуту назад кружившийся вслед за ведущим и поправлявший его огрехи, стала идеальной и проникла в головы и сердца всех окружающих, массово благословляя, оказывая всеобщую помощь и защищая от смерти и хворей на весь следующий месяц.
За славного подмастерья, привлекшего высокое небесное внимание, Чонти поощрила имеющего слабую самооценку мягкотелого человека-друида, повысив его харизму и улучшив имеющийся на руке ценный артефакт путем доукомплектования сильными чарами — получился именной браслет великой природной чувствительности — отныне с повышением силы заклятий. (иллюстрация 087) И его прелюбопытного подмастерья тоже приветила, с чувством юмора — подарила черноземную лопату: при вскапывании этим чудесным артефактом какого-нибудь каменисто-глинистого грунта, песка или щебня, они превращаются в отменный плодородный чернозем. Но не затупляющаяся цельная стально-деревянная лопата действует лишь в одних руках и при передаче другому потребует предварительной настройки в виде нескольких дней обычного копания. И о народе Великая Мать не позабыла: на верхушках колонн вновь, как столетия назад, распустились алые розы волшебного пламени, и вместе с трещинами некогда стесанный узор из золотых колосьев пшеницы вновь проступил на них, мягко засветившись заодно с древними хвалебными письменами на центральном веретене, тоже обретшим свой первоначальный, истинный вид — гладкий и округлый, а не граненый. Божественная сила уже ушла, когда на верхушке срединного изваяния меж четырех колонн в такт бешеному сердцебиению Фаргана начал свой рост золотой пшеничный колос, с усиков семенной коробки разбрасывавший искорки, метко падавшие вокруг и озарявшие благословенным светом все семена и плоды, собранные у монумента для ритуального весеннего освящения. Выпрямившийся стебель созрел прямо на глазах и согнулся под тяжестью крупных зерен, а затем плавно слетел к корням все еще вытягивающегося юного дубка, превратившись в толстый грибовидный сноп спелой, посевной пшеницы — хватит на целое деревенское поле! Небо над Хиллтопом полностью очистилось за эту минуту священнодействия, явив истово взмолившемуся народу радостное и ласковое весеннее светило.
Чудо свершилось — ликуй народ!..
Глава 17.
Софист совершенно не представлял, как им в форме дерева будет восприниматься волшебная бардовская мелодия. Магические вибрации вызывали мелкую дрожь — щекотки! Невыносимой и всеобъемлющей! Но Хания не ради него старалась, куражась райской песней. Менестрель с трудом дирижировала толпой селян, охваченных приступом веры и поклонения великому божеству, явившему свою силу на краткий, но на всю жизнь запоминающийся момент, в корне меняющий их представление о жизни в "богами забытом захолустье". Древний алтарь Чонти ожил, обретя своего священнослужителя и зело набожную паству!
Пока Пайпер бился в припадке, от переизбытка чувств едва не жуя истоптанную землю, бедная Хания вся взмокла, наяривая разудалую плясовую, чтобы усталостью и голодом привести толпу в чувство — все известное и практикуемое ею массовое поклонение Чонти сводилось к праздничной радости жизни и подвижным обрядам восхваления Великой Матери — Её явление не предусматривалось. Правильно менестрель поступает или нет, изнывающий от щекотки Софист не знал и не думал, яро желая прекратить сладкую пытку. Дроган, как клирик Мистры, и Гилфорд, как клирик Илматера, не вмешивались — боги не поощряют участие своих священнослужителей в ритуалах чужой церкви.
В конечном счете умотавшийся народ дружно поклонился столь внезапно и феерично активировавшемуся и подновившемуся алтарю Чонти и наконец-то принялся утаскивать благословленные ящики и мешки — на охраняемый, общий, сухой и заговоренный от вредителей амбар с единственным входом из казармы деревенской стражи. Большинство жителей так или иначе потрогало дуб, вслух гадая, наказали некоего засранца-прелюбодея или одарили? Все ждали вердикта старшего друида, всё еще пытавшегося прийти в себя. Софист еле дотерпел, умышленно предоставив Фаргану инициативу, тем самым дав ему возможность блеснуть заклинанием возвращения формы, вложенным богиней, восстановившей в голове друида и все ранее подготовленные им магические плетения — и давшей новые:
— Ихи-хи-хи! Щекотно-щекотно! Ихи-хи-хи, Хания, ну щекотно же, хи-хи! — Молодой дубок за считанные удары сердца скукожился в умирающего от смеха и хихикающего подростка, зажавшегося в позу эмбриона на примятой земле — никаких ям от корней не осталось.
— Что это с ним? — Нахмурилась упомянутая женщина, устало вставшая у черноземной лопаты и вопреки легкому тремору рук без зазрения совести перебиравшая струны, тем самым исподволь определяя характеристики чудесного подарка от самой богини Чонти.
— Успокойся, Софист, все в порядке, — решительно присел рядом Фарган, крепко ухватившись за угловатое плечо подмастерья — рукой с обновленным браслетом. — Тише...
— Я думаю, уважаемая Хания, это твоя волшебная песнь так действовала на друидическую форму дерева — щекотала, — огладил плетеную бороду подошедший Дроган, то и дело искоса погладывавший на Пайпера, по-прежнему преклоняющегося, целующего алтарь и неразборчиво шепчущего отсебятину, гордо именуемую молитвами — после спонтанной инициации и такое сойдет.
— Да?.. — Чуть выгнув бровь, удивилась менестрель, прекратив наигрывать.
— Так чей же сноп пшеницы? — Во второй раз спросил седой, как лунь, фермер Хол, державшийся рядом с глубокомысленно помалкивавшим мэром, то и дело нервно прикладывавшимся к плоской фляжке с коньяком. Ветеран многих битв, на старости лет занявшийся сельским хозяйством, и на дивную цельную лопату положил глаз, хотя даже не знал ее волшебных свойств.
С началом перетаскивания мешков и ящиков сакральная атмосфера угасла, угар потух, насущные проблемы и мысли всплывали на передний план, впрочем, каждый носильщик отдавал земной поклон, прежде чем взять очередной короб.
— Сейчас во всем разберемся, мистер Хол, — авторитетно произнес маг, поклоняющийся Мистре. — Фарган, ты вел тандем. Заметил, что активировало древнюю сакральную силу алтаря? — Спросил Дроган, прекрасно понимавший суть случившегося, но не улавливающий причину.
— И ты тоже, как Пайпер, видел лик Великой Матери? — Не удержалась Хания, изнывавшая от любопытства и невинно хлопнувшая пышными ресницами — само собой так вышло.
— Вера... Видел... — помогая подростку подняться, смущенно и с одухотворенным лицом ответил обоим Фарган, навсегда запомнивший образ дородной и всеблагой женщины-богини, которой поклонялся, справляя соответствующие обряды и ритуалы не хуже младшего священника. (иллюстрации 088 и 089) Для остальных явление божественных сил представляло собой лишь неясное золотистое свечение, которое внезапно возникло над монументом и уже в следующий миг пролилось на камень и впиталось, исправляя внешний вид и восстанавливая прежнюю иллюминацию, века назад погасшую в хладном пламени белого дракона и других безумцев, не раз нападавших на Хиллтоп.
— Она Великолепна, — с широко раскрытыми и сияющими глазами подтвердил вставший Софист, которого слегка колотило.
— Ты зачем выпендрился, а?! — Тут же встряхнул его Фарган, возмущенный как неподобающим поведением, так и фактически выпрошенными дарами.
— Помилуйте, сам бог велел выпендриться перед богиней, простите за каламбур, — заалев, но совершенно без чувства вины выдал подросток, обведший шальным взглядом всю честную компанию. Ну прямо кот, обожравшийся сметаны с валерианой — адекватности ждать не приходится.
— Бесстыдник, — беззлобно ругнулся Фарган, встрепав каштановые вихры своего ведомого.
— Полезный, — вставил свой медяк "поругаемый".
— В богохульники метишь? — Серьезно и осуждающе тут же поправил очки Дроган, уже знавший о кратком разговоре Софиста с Гилфордом касательно почитания богов.
