— Ты что? — тихо спросила Ви, на мгновение забыв, что девушка ее не помнит.
— О чем вы говорили? — спросила та враждебно.
— Он приказал встать в пару с тобой. Ты что?
— Ничего. Не знаю, — она потерла лоб, на котором выступила мелкая испарина. — Голова кружится, наверное, после вчерашнего.
— Может, посидишь? — предложила вампирша, но тут же осеклась, вспомнив, как накануне досталось Натэли за схожую заботу.
— Нельзя, — ответила подруга и подняла перед собой меч. — Нападай.
Она действительно старалась сосредоточиться на занятии, и на какое-то время слабость отступила. Удар, блок, подсечка. Тело постепенно просыпалось. В глазах партнерши разгорался азарт, она стала атаковать жестче, улыбаясь каждый раз, когда противница отбивала ее клинок, раз за разом ускользая.
Но вот, уходя от очередного рубящего удара, Кэсс почувствовала, что пальцы на рукояти меча стремительно слабеют, разжимаются... Песок арены вдруг оказался перед глазами. Холодный пот выступил по всему телу, мелкая дрожь накатила волной. Да что с ней?
Горячие руки подхватили, поставили на ноги.
— В чем дело? — встряхнул ее наставник.
Он хотел отойти, но девушка пошатнулась, вцепилась в него и прижалась ледяным лбом к горячей груди.
— Она вся белая! — Вилора осторожно коснулась бледной щеки.
— Амон, мне плохо, — прошептала Кэсс, даже не понимая, к кому обращается.
Горячие ладони на мгновение стиснули ее плечи, а потом господин отстранил рабыню, передавая заботам подруги:
— Отведи на скамью.
Вампирша взглянула на Амона, и ее словно окатили ледяной водой. Несмотря на ровный голос и каменно-спокойное лицо, взгляд его был страшен. Стало вдруг ясно — демон сдерживается из последних сил. Безэмоциональный наставник, кто он? Как Риэль, который носит маску раба, так Амон носит маску хладнокровного демона? Излишне смышленая наблюдательница быстро отвела взгляд, чтобы не выдать свою догадку, и повела Кэсс к скамье.
— Как ты? — тихо спросила она.
— Выживу, — ответила та и пояснила: — Не до конца вылечил, похоже. Иди, Ви, мне лучше уже.
Но та не могла идти. Застыла, услышав обращение к себе по имени. Неужели? Нет, не может быть.
— Иди, — Кэсс не хотела, чтобы претендентка стояла возле нее.
И почему она назвала ее Ви? Глупо как-то. Голова по-прежнему кружилась, но дышать стало легче. Девушка обхватила себя руками за плечи, кожа на которых еще горела, помня обжигающее прикосновение наставника. Наверное, она вчера очень сильно ударилась, раз вдруг захотела... захотела... ох, Кэсс, не о том ты думаешь. Надо думать, как загладить вину перед господином Рорком. Но... она не желала.
— Что квардинг? Лютует? — на скамью рядом с рабыней опустился худой, почти истощенный старец. Он был и похож на хозяина, и нет. Поди пойми, как к такому относиться.
— Он жестокий, ваш наставник, — заметил незнакомец.
— Неправда! — вскинулась Кэсс, зачем-то пытаясь защитить того, кто уж точно не нуждался в ее заступничестве.
— Ты еле дышишь, девочка, — сказал ее собеседник. — Он вас совсем загонял.
— Это не потому, — "девочка" упрямо сжала губы. — Просто я обидела повелителя Рорка.
— Хм... и чем же? — с неуловимыми нотками любопытства спросил старец, быстро перебирая воздух худыми морщинистыми пальцами. На мгновение между ними вспыхнула белая искра, но тут же погасла.
Правду сказать или соврать? Кто он такой? Откуда здесь взялся?
— Я на него чихнула, — решив очистить совесть, прошептала Кэсс, заливаясь жаркой краской. — А он как раз собирался меня поцеловать.
На морщинистом лице мелькнуло удивление. Незнакомец лукаво улыбнулся и осторожно коснулся толстой огненно-рыжей косы.
— Красивая какая. Небось, хлопот от нее?..
Оранжевые глаза при этом на мгновение вспыхнули, и девушка, глядя в них, честно ответила:
— Да. Постоянно меня за нее ловят, словно хотят оторвать вместе с головой.
— А почему не отрежешь?
Рабыня нахмурилась, соображая, а потом ответила:
— Лучший на свете господин Рорк сказал, она красивая. Приказал никогда не стричь.
— Тогда ты должна бы любить эту косу, — наклонил голову собеседник. — Но ты не любишь.
Ответом ему был тоскливый вздох.
— А что еще тебе не нравится?
— Не хочу подчиняться лучшему на свете господину Рорку, — прошептала она и в ужасе спрятала лицо в ладони.
— Рассказывай дальше, — бархатным голосом попросил старец, и несчастная с ужасом поняла, что говорит ему о своих сомнениях честно, искренне и не скрывая вообще ничего.
— Мне не нравится быть рабыней, которую может брать и пробовать любой Хозяин. Мне... — она втянула голову в плечи, зная — сейчас скажет нечто страшное, — вообще не нужен хозяин.
— Хозяин нужен каждому, девочка, — резонно заметил незнакомец.
— Тогда я сама его выберу... Не хочу, чтобы меня трогали без моего разрешения...
Она уже забыла о том, что ей только что было плохо.
— Глупенькая, ты разве не знаешь? — удивился собеседник.
— О чем?
— Никто не имеет права прикасаться к тебе без разрешения. Это распоряжение оракула. Все претендентки останутся свободными, пока не определится победительница. Рорк не может стать вашим хозяином, ему это вообще запрещено. А пробовать вас против воли тем более никому нельзя.
— Кто такой оракул?
— Тот, кому никто не смеет перечить, — жестко ответил старец, но тут же добродушно улыбнулся.
— То есть... я могу сказать ему "нет"? — с робкой надеждой спросила невольница.
— Еще как можешь, девочка. Можешь сказать "нет" ему, можешь отрезать волосы себе, можешь даже побить квардинга — хотя... этого я все же делать не советую, он сильнее тебя. Выбрать себе хозяина... забавно. Можешь сделать и так, если хочешь. И если он не откажется.
— А как же распоряжение оракула? — последовал робкий вопрос.
— Я поговорю с ним. Думаю, он не будет против. Запомни, девочка — приказывать может только хозяин. А раз у тебя его пока нет, то легко можешь решать сама, чего хочешь. Полегчало?
Она кивнула и застенчиво улыбнулась.
— Спасибо.
— Динас. Так меня зовут. Пожалуйста, милая. Ты интересная, позабавила старика.
— Кэсс, — господин наставник подошел к сидящей претендентке, и та сжалась. Ну что его опять рассердило? — Вилора ждет.
— Мне пора, — с сожалением сказала девушка, поднимаясь. — До свидания, господин Динас.
Оракул смотрел, как она уходит, и маска добродушия сползала с его лица, обнажая привычное безразличие древнего демона. Но он не лгал — девочка с огненными волосами действительно позабавила его. Колдун не ожидал таких ответов, накладывая на претендентку заклятье истины. Он видел, как на нее смотрел Рорк, и ожидал вполне закономерных восторгов, похвал в адрес левхойта и сетований, что тот никак не станет ее хозяином. Да. Однако он никак не ожидал услышать то, что в итоге услышал.
Вдруг стало любопытно — отрежет ли она волосы, нарушая приказ господина? Динас бы на это посмотрел. И, склонив голову, оракул усмехнулся, понимая, что в очередной раз расстроил планы грияна. В данном конкретном случае планы на одну весьма любопытную претендентку.
Претендентки... Оракул не знал, то ли смеяться над странностями судьбы, то ли проклинать ее, как последнему ангелу. Люди. Мелкие, ненужные существа. Но именно на них проклятье действовало с каждым годом все слабее. То и дело рождались дети со стихией, правда, столь слабой, что не могли ее проявить. И словно в насмешку — сплошь девочки. Почему так? На этот вопрос он не знал ответа.
А теперь вот это. Почему сразу тринадцать? Почему именно тринадцать? И ведь одиннадцать — человечки. Уму непостижимо! Нет бы одна-две... Старый демон помотал головой, отгоняя бессмысленные вопросы. Люди... что еще можно сказать.
И все-таки только их стихия была пригодна для ритуала. Ни ангелы, ни демоны не могли отдавать магию, не могли делиться ею, они выплескивали силу и... превращались в людей. Поначалу оракул пытался было отправить на алтарь кого-нибудь из проштрафившихся, но это не встретило одобрения. Мало того, породило раскол. Да еще тот гаденыш пернатый... Раб Амона. Попытался разрушить алтарь, уничтожить святилище! И с этими идиотами приходилось как-то сосуществовать бок о бок!
Динас удрученно вздохнул.
— Что привело оракула на Поприще? — квардинг, ничего не подозревающий о терзаниях колдуна, вопросительно поднял бровь.
Недоверчивый. Настороженный. Умный.
Мальчишка!
— Решил понаблюдать, как проходит обучение. Поговорил с твоей ниидой, — оракул смерил Амона цепким взглядом. — Милая девочка. И Рорк ее хочет. А вот хочет ли она Рорка?
— Не спрашивал, — равнодушно пожал плечами хозяин Кэсс.
— Не переживай. Я спросил, — Динас хмыкнул. — Мы о нем долго говорили.
Амон смотрел безразлично. В холодных голубых глазах не промелькнуло даже тени заинтересованности. Нет, малыш, не так ты равнодушен, как хочешь показать. Оракул помнил, как носился со своей ниидой Мактиан, как бесился каждый раз, когда кто-то заглядывался на сочную глазастую девку. Оракул не любил ее, предчувствовал, что будут от этой тихони одни проблемы, и, как всегда, оказался прав.
— Я должен что-то знать? — словно невзначай спросил Амон, и на этот раз Динас усмехнулся, не скрываясь.
— Ты ведь помнишь, квардинг, что запрещается брать претенденток, и делать их рабынями?
— Да.
— Я думаю, будет любопытно, если они смогут сами выбирать себе хозяина. Так что, если она хочет Рорка, мы это довольно скоро узнаем, не так ли?
Сын Мактиана согласно кивнул, но ничего не сказал.
— Что ж. Посмотрим, — старый демон поднялся на ноги и, уже подходя к дверям, бросил через плечо: — Ты не заметил? У вас с Рорком все на двоих... кроме нее. Но и это ненадолго.
Тяжелая створка тихо закрылась.
Мгновение квардинг с глухой ненавистью смотрел в пустоту, а потом Зверь рванулся прочь. Нужно было выплеснуть ярость, иначе...
— Пошли вон, — глухим голосом приказал он старательно сопевшим на Поприще претенденткам.
И было в его тоне нечто такое, отчего они в едином порыве бросились к выходу.
Наставник проводил свое жалкое воинство невидящим взглядом. Стремительно покинул Поприще и, не обращая внимания на дождь, взмыл в небо. Хотелось рычать, захлебываясь от ярости, а еще хотелось крови. Чьей угодно. Крови. Дымящейся. Густой. Хотелось убивать и причинять боль.
Выше, в небо. Подальше от столицы, подальше от людей, демонов и ангелов.
Подальше от нее.
Все как обычно. Тихий стук в дверь, извещающий о том, что пора просыпаться и собираться на тренировку. Умывание. Кэсс задумчиво плела косу, но вдруг замерла перед зеркалом.
"Раз у тебя пока нет хозяина, ты легко можешь решать сама, чего хочешь".
У нее нет хозяина.
А как же... Рорк?
В очередной раз она попыталась убедить себя в том, что рабыня должна искать расположения господина. Но в голове спиралью крутились воспоминания о вчерашнем разговоре с Динасом.
— Я ничья, — почти беззвучно сказала девушка своему отражению и замерла, шокированная такими святотатственными словами. Однако гром с неба не грянул, и молния не ударила. А на душе, наоборот, стало легко-легко. — Я ничья!
Дрожащая от страха рука потянулась к мечу.
Самой выбирать, как жить! Над ней нет господина, который может приказывать. Оружие с шорохом выскользнуло из ножен. Кассандра закрыла глаза. Сегодня ей снился сон... она помнила светлые, как выгоревшее летнее небо, глаза. Он перебирал ее волосы... Они всегда ему нравились! Рука дрогнула, невольница посмотрела в зеркало. Жалкое зрелище. Пальцы дрожат, губы трясутся. И это ничтожное существо считает себя свободным?
— Я ничья. Я свободна, — она закусила губу и в один мах перерезала волосы у самого затылка.
Голова сразу же стала легкой-легкой. Огненные пряди рассыпались. Собственное лицо сделалось каким-то чужим, непривычным. Какая же она... смешная. Ну и что! Без сожаления отбросив на пол проклятую косу, девушка надела плащ, накинула на голову капюшон и вышла из комнаты.
Дождь все еще лил, но теперь это больше не вызывало тоску. Впервые за последние две недели на душе было легко. Хотелось танцевать, смеяться и петь. Чем чаще звучало в мыслях ликующее: "Свободна!", — тем ярче блестели глаза. Она не рабыня! И больше никогда не упадет на колени. Не будет просить прощения. Она смело посмотрит на наставника и... словно горячая игла кольнула сердце. Смело посмотрит? Нет, не надо себя обманывать: на него она никогда не будет смотреть смело. Даже такая свободная и отчаянная, этого демона она все равно боялась до дрожи.
Зайдя на Поприще, претендентка нахмурилась, увидев разговаривающего с наставником господина Рорка. Он смеялся и хлопал собеседника по плечу. Заметив появление коротко остриженной невольницы, левхойт что-то коротко сказал и направился к ней, не забывая при этом улыбаться другим девушкам, смотрящим на него с немым обожанием.
А Кэсс тем временем склонила голову к плечу, впервые оглядывая приближающегося к ней мужчину оценивающе, как равного. Он оказался ниже наставника, и уже в плечах. Его волосы не были светлыми, а лицу не хватало силы и резкости. Но все равно он был красив, красив иначе — более утонченно, тогда как наставник был... зверем. И даже сравнивать одного с другим казалось смешным и нелепым. Взгляд девушки метнулся на Поприще, где стояло широкоплечее божество, и снова вернулся к господину Рорку. Красив. Уверен в себе. Спокоен. Благожелателен. Но он не ее хозяин. И никогда им не будет. От осознания этой простой истины на лице расцвела счастливая улыбка.
— Ты сегодня сияешь, — гриян приподнял ее подбородок и мягко обвел большим пальцем смеющиеся губы. — Улыбаешься.
— У меня хорошее настроение, — рабыня слегка отстранилась, избегая прикосновения. — Вы не сердитесь?
— Когда ты такая, я готов простить все, — Рорк улыбнулся. — Придешь сегодня в общий зал?
— Да, — кивнула она, не уточняя, что придет всего на минутку — поспешно положит себе еды — и сразу же сбежит.
"Конечно, куда нам — гневить господина", — насмешничал вредный голосок.
— Хорошо, — правитель снова хотел дотронуться до лица собеседницы, но та уклонилась, сделав вид, что стряхивает воду с плаща.
— Сегодня будет особенный вечер, — громко сказал левхойт и вышел.
В его голосе звучало... обещание.
Пользуясь тем, что капюшон скрывает лицо, строптивая невольница скривилась, передразнивая господина. Чтоб его! Все же придется гневить самоуверенного сердцееда. А так не хочется! Пользуясь тем, что наставника о чем-то спросили и он перестал сверлить ее свирепым взглядом, рабыня сбросила кожаную накидку и побежала на песок.
Нат, увидев ее прическу, споткнулась и пропустила удар. Вилора ахнула и прикрыла рот руками. Лирина-Леарна насмешливо присвистнула, чем привлекла внимание наставника. Тот обернулся и... замер, а в желтых глазах полыхнула такая ярость, что Кассандра лишь невероятным усилием воли удержалась на ногах и не бухнулась на колени.
— Кто отрезал тебе волосы? — негромко, но так, что рабыню продрало до костей, спросил он.
