"Я свободна!"
— Сама, — невольница вздернула подбородок, но тело изнутри била крупная дрожь.
Да кому какая разница, насколько длинные у нее волосы? Что в этом такого? Почему он так разъярился?
— Кто позволил? — в ровном голосе слышалось рычание.
— Никто. Это... мое решение.
— После тренировки пойдешь к ангелу, чтобы восстановил. Фрэйно проводит, — четко сказал демон и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Девушка закусила губу, сдерживая всхлип. Вот и все. Внезапный отчаянный бунт растворился в одном властном приказе. Опять она будет терпеть рывки и унижения. Вся твоя свобода, милая, — пустое место. Пойдешь к ангелу, потом останешься в большом зале и ляжешь в постель к господину Рорку — так поступают хорошие рабыни. Кэсс передернулась.
— Нет.
— Что? — Амон замер и обернулся.
— Нет. Это мои волосы, и я решаю, какой они будут длины.
На Поприще воцарилась поистине мертвая тишина.
— Ты. Ничего. Не. Решаешь, — раздельно произнес наставник, чеканя каждое слово. — Я говорю — ты делаешь.
Внутри девушки закипала ярость. Свирепое огненное исступление.
— Ты. Мне. Не. Хозяин, — ответила она. И голос звенел.
— Пошли вон, — коротко бросил демон претенденткам, которые испуганно жались вдоль каменных стен арены.
Учениц не пришлось просить дважды — сталкиваясь, налетая друг на друга, они устремились к дверям, оставив обнаглевшую смутьянку на растерзание затаившемуся от ярости зверю.
— Повтори, — продолжая буравить собеседницу тяжелым взглядом, предложил господин.
— Ты. Мне. Не. Хозяин.
В карих глазах вспыхнул опасный огонь. Сейчас Кассандра боролась не только с хозяином, но еще и с рабом внутри себя. И должна была одержать победу.
— Я сама решаю, чего хочу.
— Ты будешь хотеть то, что тебе прикажут, — остановившись в двух шагах от нее, насмешливо сказал демон. — Или кого прикажут.
— Не дождешься, — рабыня прищурилась. — Я знаю, кого... чего я хочу.
— Неужели? — наставник отстегнул перевязь с мечом и отшвырнул оружие на песок. — Проверим. Сможешь выдержать хотя бы пять минут и не свалиться мне в ноги — разрешу оставить на голове... это. А не сможешь...
Он усмехнулся, не считая нужным продолжать.
Ледяные мурашки хлынули по спине девушки.
"Не надо, Кася. Ты с ума сошла? Он же раздавит тебя и не заметит!" — кричал внутри скорчившийся от страха раб.
"Он безоружен!" — заставляя рабский голос заткнуться, мысленно рявкнула та, которая считала себя ничьей.
В груди разгоралось пламя. Ей нужен был этот бой. Она хотела этого и... он хотел.
Поединщица понимала — ей не позволят выхватить из ножен меч. Да что там — не настолько она была стремительна и ловка. Поэтому девушка поступила, как всякий, кому приходится не нападать, а защищаться. Отпрыгнула в сторону. Она — вооруженная, боялась его — стоявшего с пустыми руками, полунагого и босого. Он усмехнулся и сделал шаг вперед.
Липкий ужас скользнул из сердца, канул куда-то в живот и свернулся там тугим ледяным узлом. Кэсс успела-таки выхватить оружие. Вцепилась в рукоять, чувствуя, как стремительно намокают от пота ладони. Клинок дергался вверх-вниз, а отважная воительница никак не могла унять унизительную дрожь.
Наставник стоял напротив и смотрел на свою жалкую противницу. Он хотел уже сделать последний шаг, отделяющий его от девчонки, влепить ей хорошую затрещину, опрокинуть на песок и ногой выбить меч из ослабшей руки, но... Она вдруг вихрем кинулась на него. Амон скользнул под клинок, перехватил тонкое запястье (вспомнил, что оно очень хрупкое и нужно быть осторожнее), подался к девушке. Дернул ее руку с мечом вверх и вправо, слегка разворачивая нападавшую.
Кэсс не успела сделать даже судорожный вздох, как оказалась вжата спиной в горячее тело. Кисть руки, сжимавшей меч, была стиснута жесткой ладонью. В следующий миг и другую руку перехватили. Теперь они крест-накрест оплетали тело. Не вырваться. Невольница рванулась, что было сил, но противник вдруг сам резко дернул ее за руку, сжимающую меч, а другую, безоружную, наоборот отпустил. Рабыня стремительно раскрутилась, словно в страстном танце, и отлетела в сторону, получив вдогон увесистый шлепок пониже спины.
Слезы унижения брызнули из глаз. Он играл с ней! Издевался! Унижал. Опять!
Она лишь чудом не выронила оружие. Проклятые волосы, которые теперь нельзя было забрать в косу, лезли в глаза, облепляли мокрое от слез и пота лицо, мешали видеть. Где он? Воительница лихорадочно откинула с лица огненные пряди и огляделась. Демон стоял в двух шагах и смотрел на нее безо всякого выражения.
— Видишь, — только и сказал он, — с косой было лучше.
Тогда Кассандра яростно закричала и бросилась. С рук сорвалось ревущее жаркое пламя. На миг в памяти всплыло вытянувшееся на белом мраморном полу обгорелое тело. Черное страшное тело с безобразным ожогом на лице. Девушка стиснула зубы, вышвыривая из головы ненужные мысли.
Она думала, он испугается ее свирепого натиска, но наставник лишь сделал спокойный шаг в сторону, и волна огня пронеслась мимо. Стихия рвалась наружу. Но он не боялся ее стихии.
— Это все? — он говорил ровно, даже дыхание не сбилось. — Глупая, бесполезная рабыня.
— Я НЕ РАБЫНЯ! — Кэсс вспыхнула пламенем, отшвырнула никчемный меч, который теперь только мешал.
Неистовая сила влекла ее в битву. Огонь, рвущийся, казалось, из самого сердца, мешал думать, топил все мысли в слепом гневе. Невольница кинулась на противника. Охваченная с головы до ног пламенем она утратила страх.
Он перехватил ее в прыжке, стиснул руки, плотно прижимая их к телу, но жаркое пламя опалило ладони. Девчонка смогла все-таки вывернуться и неловко с разворота ударила его локтем в грудь, под ключицу.
Руку прострелило болью, Кэсс вскрикнула, забывая о том, какая она огненная и страшная.
— Тьма тебя раздери, — со слезами в голосе закричала она. — Что же ты такой жесткий!
И вдруг замерла, осознав, что страшное божество стоит на расстоянии вытянутой руки. Вскрикнув, она отпрыгнула назад и уперлась лопатками в холодную стену. В голове вспыхнуло запоздалое понимание — он просто теснил ее в угол, откуда она уже не сможет выбраться.
— Хочешь, чтобы был мягким? — насмешливо спросил демон.
Сильные ладони уперлись в стену по обе стороны от головы Кэсс. Теперь не выскользнуть.
Она вжималась руками в горячую твердую грудь, силясь оттолкнуть.
— Как будто ты умеешь! — выкрикнула неожиданно для самой себя.
В глазах наставника мелькнуло удивление, желтый огонь погас, и на миг они обрели цвет вылинявшего от жары летнего неба. Рабыня замерла.
"Не отдам. Тебя. Никому". Прикосновение. Ласка. Нежность.
"Назови мое имя!"
Кто он? Что он с ней сделал? Почему ей хочется смотреть на него, не отрываясь?
— Ты проиграла, — усмехнулся демон, но девушка не слышала этих слов.
— Кто ты? — выдохнула она. — Что ты со мной делаешь?
Мужчина застыл, а потом наклонился к собеседнице так, что теплое дыхание коснулось обнаженной потной шеи.
— Кто я, Кэсс? И что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?
— Я не знаю... — от его запаха, такого знакомого, такого родного, у нее кружилась голова. Слова доносились будто издалека.
— И как же тебе верить? — он наклонился еще ниже, почти касаясь губами нежной кожи. — Ты говорила, будто знаешь, чего хочешь. Так скажи... чего именно?
Воздух вокруг них пылал. По телу девушки пробегали трепещущие языки пламени. Казалось, она вот-вот вспыхнет факелом. Демон отстранился, вглядываясь в ее лицо.
— Тебя. Я хочу тебя, — выдохнула рабыня, в безумном порыве притягивая его к себе и впиваясь в губы поцелуем.
Он глухо зарычал, стиснул ее, приподнял и больно впечатал в стену. Кожу опалило жаром, невольница выгнулась, обвивая ногами бедра господина, и протяжно застонала, когда его губы скользнули по шее.
— Нет! — ее вдруг отшвырнуло прочь, на песок арены с такой силой, что на миг перехватило дыхание. — УБИРАЙСЯ!
Растерянная претендентка подняла голову и замерла, парализованная животным ужасом. Над ней стоял демон. Черный, словно высеченный из антрацита, с горящими желтыми глазами, в которых страшно пульсировали узкие вертикальные зрачки. Зверь рвался наружу, рычал, захлебывался от жадности и желания. Амон сдерживал его из последних сил. Еще несколько мгновений, и уже не остановит.
— Беги отсюда. БЕГИ!
Девушка вынеслась за дверь, забыв про плащ, про меч, вообще про все. Она мчалась прочь от страшного, лишенного человеческих черт монстра, который мог одним ударом тяжелой руки разметать ее тело на куски. Рядом молчаливой тенью скользил Фрэйно, но испуганная рабыня не видела его. Она бежала и бежала, пока ноги не подкосились. Охранник подхватил невесомое тело, не давая упасть, и несчастная разрыдалась.
— Он... он... демон... — причитала она, захлебываясь неудержимым плачем и не видя искреннего удивления на лице телохранителя.
— Нии... Кэсс, я тоже демон, — отстраняясь на мгновенье, сказал он. — Ты думала, что квардинг — человек?
— Нет, — невольница судорожно вздохнула.
— Тогда почему ты убежала?
Этот простой вопрос застал ее врасплох. Она не знала, почему убежала. Да, ее испугал вид наставника, но не настолько, чтобы стрелой мчаться прочь и рыдать. А что тогда?
— Он... выгнал меня.
— Странно, что не убил, после того как увидел, что ты с волосами сделала. Принадлежала бы мне — все кости бы за такое переломал. А на тебе ни царапины.
— Я ему не принадлежу! — яростно вскинулась девушка. — У меня нет хозяина!
Телохранитель отступил на шаг, оглядел свою подопечную, замечая и припухшие губы, и след от поцелуя на шее. Квардинг очень берег ее, раз не хотел взять в истинном облике.
— Ты сама веришь в свои слова? — с насмешкой спросил он. — Про то, что не принадлежишь? Оглядись вокруг. Посмотри.
Кэсс убирала от лица прилипшие волосы, огляделась. Их окружали покосившиеся хижины, крохотные домишки с хлипкими, поскрипывающими на ветру дверьми, а то и вовсе без них.
— Где мы?
— В Нижнем городе. Ты хотела свободы? Пойдем, — Фрэйно потащил спутницу к одной из хижин и толкнул внутрь. — Смотри, как живут у нас свободные люди.
Внутри было еще бесприютнее, чем снаружи. Крыша оказалась настолько низкой, что даже малорослой Кэсс пришлось пригнуться. Фрэйно и вовсе сел на какой-то чурбан, валявшийся у входа, чтобы не стоять, сложившись в три погибели.
В хибарке стояла отвратительная вонь. Девушка еле сдерживала тошноту. Здесь, в полумраке и грязи, прямо на земляном полу лежала, скорчившись, изможденная женщина с непропорционально огромным животом. Все ее тело покрывали гноящиеся раны.
— Господи боже! — пошатнулась ниида. — Кто ее так?
— Мы. А может, ангелы — они тоже те еще затейники. Свободного человека может взять кто угодно, они — как бесплатное кушанье. Можно попробовать и выбросить.
— Ей надо помочь, — сердобольная претендентка кинулась было к несчастной, но спутник удержал ее за локоть.
— Тут уже не помочь. Ее убьют или ребенок, или раны.
— Нет! — Кэсс вырвалась из жестких рук, упала на колени. С дрожащих пальцев сорвалось пламя и побежало по отвратительным язвам, выжигая их и медленно рубцуя. Женщина закричала от боли, попыталась отстраниться.
— Потерпи, потерпи, — приговаривала лекарка, продолжая делать свое дело, несмотря на яростное сопротивление.
Демон раздраженно вздохнул, но приказал:
— Не шевелись.
Лишь после этого обитательница убогого домика послушно замерла и лежала, не двигаясь, все оставшееся время, пока спутница господина не залечила ее раны.
— А дальше что? — грубо спросил Фрэйно. — Когда она разродится? Что будет дальше? Она умрет, когда будет рожать, а ребенок умрет через несколько часов после появления на свет. А если все же случится редкое чудо и она выживет, уже через месяц ее будут пробовать все, кто захочет. И потом, когда она вновь понесет — а она понесет, ты придешь снова ее лечить?
— Ты не можешь знать, что ребенок умрет! — вскинулась ниида.
— Могу. Потому что раны на ней не заживают, — отчеканил телохранитель. — Если бы любая царапина на ней затягивалась, тогда бы ее содержали как королеву, потому как это является первым признаком того, что ребенок выживет.
Кассандра застыла и перевела взгляд на страдалицу. Та смотрела на нее с завистью.
— Ты стоишь рядом с хозяином. Тебе повезло больше, и она завидует, — поймав растерянный взгляд удрученной подопечной, пояснил демон. — Вот она, жизнь свободных. Нравится? Ты знаешь, что после проклятия у нас почти не рождаются дети? Демоница способна выносить лишь однажды. Человеческая женщина может родить и дважды, но ее потомство умирает. Выживает один из нескольких тысяч. Ты думаешь, левхойт и все мы сношаемся с рабынями, как кролики, потому что у нас постоянный гон?
Охранник встряхнул девушку.
— Нет. Мы вымрем, если не будем этого делать. Мне больше тысячи лет. А у меня только один ребенок. Один! — рассказчик не без труда взял себя в руки и продолжил уже спокойнее: — Я слышал твой разговор с Динасом. Он играет с тобой, а расплачиваться за эти игры придется моему квардингу. Думаешь, ты ходила бы так бесстрашно, если бы он тебя не берег? Думаешь, Рорк был бы так же бережен? Вот твоя свобода.
Он обвел рукой полутемную хижину.
— Так что, либо оставь своего наставника в покое и будь свободна, либо не веди себя, как Ариана, и сделай, наконец, правильный выбор.
С этими словами демон вытолкнул Кэсс на улицу и почти волоком потащил обратно.
— А кто такая Ариана? — спросила девушка, когда они уже поднимались по широкой лестнице во дворец и ее раздраженный охранник немного успокоился.
— Бывшая невеста того, кому ты так яростно не хочешь принадлежать. Дразнила его свадьбой, пока... — Фрэйно осекся и скомканно закончил: — Пока не умерла.
Собеседница на миг задумалась, а потом осторожно спросила:
— У квардинга есть дети?
В ответ телохранитель лишь угрюмо покачал головой и поинтересовался:
— Ты... пойдешь в главный зал?
— Нет, — помолчав, ответила ниида.
Ее провожатый удовлетворенно кивнул.
Через несколько часов после этого разговора девушка стояла перед зеркалом. Она только что приняла ванну и впервые за последние две недели надела не бережно хранимую рубаху, а тонкую сорочку. Рабыня смотрела на себя и видела то, чего раньше не было. В ее глазах светилось... умиротворение.
Она закуталась в длинную накидку и выскользнула за дверь, ноги сами понесли вниз. Охранник молчаливой мрачной тенью шел рядом. Он все понял. Но ей не было неловко. Правда, на короткий миг возникло ощущение, будто за ними кто-то следит, но странное чувство быстро исчезло.
Вот и дверь. Сердце бешено грохотало в груди.
Кассандра не постучала, просто вошла и застыла, глядя на мечущегося по покою черного, словно антрацит, демона. В комнате было темно, и он почти сливался с мраком, лишь пламенеющие на теле узоры вспыхивали багровыми отблесками. Звериные глаза мерцали в темноте. Он был одет так же, как утром на арене.
