Огромная птица в точности вела крылом спираль, за семь потов вскопанную Софистом. Рожденный треант Вершок в шестигранном обрамлении обратился в клочок Высоколесья, славящегося таинственностью и мягким климатом. И никто из многочисленных наблюдателей так и не заметил, как несколько магических импульсов ушло по корню на другой склон Холма. Чары древнего мага были вскрыты и поглощены, зачаток превратился в настоящий земляной узел первого класса по общепринятой в Подземье классификации. В заброшенной на века лаборатории вырос синелист, корнями обнявший и спрятавший ото всех свою жемчужную драгоценность — естественный источник стихийной магии земли, запитавшей великое дерево.
Прохладный магический свет естественной природы озарил облагороженную магом каверну, по объему не уступающую Общему Залу деревни. Пусто, голо, сухо. Сглаженные магией поверхности пола и стен с прожилками разнородных рудоносных включений и кристалликов, сводчатый потолок с подпорками-колоннами, испещренными аляповато сделанной нетерильской письменностью, скрывающей зал от магического прозревания с поиском. Шесть зубцов некогда мозаичной шестигранной площадки телепорта словно склонились перед синелистом, толстым и кряжистым, что характерно скорее раскидистым дубам, чем тонким темно-синим стволам с тускло светящейся кроной. Внимательный взгляд различил бы здесь следы многочисленных стеллажей и полок вдоль стен, закуток с вытяжкой — под алхимический стол, за стенкой место для большого колдовского котла с высохшим прудиком и до блеска отчищенный чарами слив отходов. Здесь когда-то уединенно жил и работал над исследованиями ученик арканиста-нетереза, из-за дракона и еще какой-то напасти вынужденно переселившегося да так и не передавшего никому секрет перехода в прежнее обиталище — теперь старые магические координаты этого места вообще бесполезны из-за порчи арканного телепорта и формирования слоя настоящего земляного узла.
Во второй раз за день божественная магия наполнила Софиста силами, повысив внутренний потенциал измученного арканного иерофанта, конкретно от Арахора получившего в дар лишь внешне благоустроенный и защищенный дом. Как за Софистом ни таилось Альтер-эго, присматривавшийся через своего истово молящегося жреца бог Илматер грозился обокрасть Его в самый тягостный миг, вскрыв истинную сущность. Поэтому Он, сам себя намеренно поставивший в безвыходные условия, волевым усилием избавился от плачевного груза страданий из прошлой жизни, с благими намерениями целенаправленно откинув внутренний комок нервов — уж лучше самому вырвать. Он бросил "это" в толпу за спиной Софиста, вызвав эмоциональную лавину, что надежно перемешала чувства разных личностей, резко вспомнивших обо всех своих несчастьях, невзгодах и потерях. В итоге Плачущий Бог не смог не сжалиться над своей исконной и алчущей его паствой, оставаясь в стороне безучастным тихоней-наблюдателем. Илматер со всех в округе мягко забрал себе страдания, ласково и заботливо облегчая души деревенских жителей, массово покаявшихся в былых грехах — массово прощенных и утешенных до качественно иного состояния счастливой легкости и жизнерадостности, чем после явления богини Чонти. Духовный подъем молящихся освятил капеллу имени Снежной Розы! Илматер, задержавшийся подольше Великой Матери, почти полноценный храм себе в глуши отгрохал: в пику лежащему в тридцати с лишним милях западнее высокогорному монастырю Руки Леди, где изуверские и жестокие женщины поклонялись ненавистному антиподу — Ловиатар, темной Богине Боли, покровительствующей мучителям и садистам.
О, да! Бог страдальцев практически отхапал себе весь Общий Зал Хиллтопа, компромиссно выделив уголки под прежние виды деятельности. Во-первых, божественная магия укрепила и многократно расширила внутреннее пространство помещения, ставшего квадратным. Четыре колонны в самом центре сделались гораздо массивнее, а давно закрытый дымоход от кузнечного горна превратился в большой шарообразный стекольно-прозрачный камень потолочного окна, не просто дающего естественное освещение, а усиливающего льющийся свет и за счет выпуклости мягко рассеивающего его повсюду. Теперь в обновленном Общем Зале нормально разместятся с полтысячи молящихся. Во-вторых, напротив алтаря вместо кресла мэра появился пруд, куда водопадом принялся ниспадать настенный ключевой источник. Ох, сколько же всего теперь предстояло тут сделать! Например, закрытую канализацию и зарешеченный желоб, расходящийся вилкой у алтаря и выводящий чистую воду наружу. Следовало по обозначенным линиям отгородить все четыре угла. Левый и ближний от входа будет лазаретом, над которым вторым этажом разместятся кельи священнослужителей, что будут оттягивать на себя чужие муки. Слева от входа — отхожее место и мойня, а над ними зеленый уголок. Цирюльник переедет в угол напротив, второй этаж над ткацкие станки — слева дальний. Полки и приемное кресло с любимым столом мэра будут устроены в правом дальнем углу, а над ними вторым этажом расположится кабинет помощницы со всей бухгалтерией и прочими "радостями" администрации деревни Хиллтоп. Арка в казармы так и останется неизменной на том же месте.
Три божественным образом освященных места поклонения на одну захолустную деревеньку в сотню человек — несусветная роскошь или глупость, ведь излишек внимания, порой, вреден не меньше игнорирования. Именно такие неоднозначные всходы преподнес Остара — праздничный день весеннего равноденствия Года Ненастроенной Арфы или тысяча триста семьдесят первого по летоисчислению Долин, распространенному среди торговцев Фаэруна.
Глава 19.
Еще не все в толпе поняли, что произошло внутри их душ и в Общем Зале у них за спинами. Но абсолютно точно никто не удивился, когда уменьшившаяся сова вернулась и вместе с серебристой веткой обернулась кольцом. Окольцованный подросток с места метнулся в дом, а торчащий из земли корешок вырос за ним в ажурные решетчатые воротца в зеленую сказку с первоцветами. Людская волна отхлынула в Общий Зал.
Все та же одинокая пробковая кровать, у изножья короб-стол с вылепленной серебристой посудой, медвежьи шкуры по бокам и большой котел, скромно стоящий у стены справа от входа. Вскользь мазнув взглядом по не изменившейся обстановке, сгорающий от нетерпения Софист попытался сходу обернуться в сову. Он ничуть бы не жалел о том, что пропустил целые декады попыток обратиться птицей не ногой в лапу, руку в крыло, хвост, голову, клюв и по другим частям, а целиком и разом, вместе со шмотками. Софист знал, что надо попросту впустить каплю сознания Уллю из кольца в себя — птичьи инстинкты, пластику и сноровку. Мир расцвел бы красками и едва не оглушил мириадами звуков, если не концентрироваться, сливающихся в сплошной фоновый гул подобно тому, как свет льется с небес. Сколько бы он привыкал к этому, мучаясь головными болями и прочими расстройствами организма и психики?! Однако ничего не вышло... Кроме нескольких перьев в волосах. Сработал внутренний запрет. Необходимо последовательно пройти все этапы от и до, чтобы в процессе обучения собрать драгоценную информацию.
Не скоро еще Софист сможет расправить крылья и насладиться полетом, как та эльфийка-пустельга. Однако он совершенно не унывал! На душе было необычайно воздушно, светло и радостно, бесшабашное праздничное настроение охватило всего насквозь. И в доме было кое-что, которое пропустить ну никак нельзя — подросток благоговейно опустился на колени перед божественным очагом-престолом, вскоре прильнув к напольному провидческому зеркалу. Мысленная просьба Вершку, живому дому-часовне, и вот прошла рябь, вместо светлого дымохода — появился Арахор. Словно наяву, нарисовался переданный деревом открытый мыслеобраз: огромный улыбающийся треант простер длань над деревцем-малышкой. (иллюстрация 096) Вершок разомлел от внимания своего бога, затопив домашнюю полость в коре эманациями безудержного счастья, искреннего и незамутненного, а еще пенек простил за зверства, учиненные с ним в процессе пересадки из Высокого Леса на продуваемый склон холма. Помещение наполнилось душевным теплом и уютом, как в лучших домах дриад. Леснику не сыскать лучшего места для жизни и отдохновения!
К сожалению, нельзя было выпускать контроль за ситуацией в Хиллтопе, утопая в благости и ощущениях уютного гнездышка, такого родного... Наклонившись и чмокнув Арахора в лоб, Софист нехотя мазнул ладонью, сметая рябь, возникшую после таяния образа Пращура Деревьев, оживившего и благословившего сердце будущего Леса в предгорьях Нетерских гор как продолжения зоны влияния Его Высокого Леса. В чудесном зеркале проступило небо с полным эффектом присутствия — один из оградных ласпэров стал шпионом. С высоты кроны хвойного дерева Софист хорошо различил нужную птицу, через окно заглядывавшую в Общую Залу, где деревенский люд охал и ахал. Где каждый мужик после поклона в ноги счел своим долгом хлопнуть по плечу Гилфорда, гордясь за своего жреца, заткнувшегося за пояс заезжего друида, без своего старшего-мастера что-то там "накосячившего" в конце и шуганувшего всех от лесной часовни — Высоколесье вообще пугающе для непосвященных.
Управление фокусом внимания было интуитивно понятно — Софист ткнул рукой в синелист близь общественного здания с освященной капеллой Илматера. Передаваемые ощущения поблекли, хотя это явление временное — мицелий вскоре охватит своими гифами весь холм.
Внезапно подросток захихикал. Со стороны бы смотрелось глупо, но уж Софист совершенно точно знал: как он с первого взгляда запал на Мару, так и его Альтер-эго, избавившись от давления за прошлые обеты, втюрилось в юркую и яркую пустельгу с солнечно-золоченым опереньем тельца. Хмыкнув, подросток с полным на то правом следующим выбрал дерево в садовой роще мага, а потом и вовсе за пределами Хиллтопа. Через лигу прыжков доступные ощущения сузились до визуально-звуковой информации, доступной человеческому восприятию и дальше не уменьшались. Софист до самой реки Руавин слазил и только потом снизошел до того, чтобы милостиво вернуться обратно, одним движением руки сметя дальний обзор ближним ласпэром.
Вскоре пустельга-соглядатай сочла, что уж на сегодня лимит чудес точно исчерпан и что добытые сведения слишком важны, чтобы еще дольше оставаться в Хиллтопе, дожидаясь возвращения орденцев. Птица сделала круг над нежданно-негаданно повысившей статус деревней и упорхнула к рощице в западном направлении — за руслом сошедших лавин. Софист невольно распахнул глаза, с полуоткрытым ртом уставившись на благородную солнечную эльфийку, с хищной грацией распрямившуюся на месте приземляющейся пустельги. Статная, в смысле, жилисто стройная и с крупной грудью со вздернутыми сосцами за безрукавкой из мягко выделанной серой кожи. Бюст выгодно выделялся ремнями и висящим за спиной егерским рюкзаком с мечом и складным коротким луком, а также бутылочной флягой-термосом и футляром со свирелью или какой дудочкой. Толстые сегменты защитно-пижонской юбки из тисненной кожи с висюльками-амулетиками скрывали накаченные мышцы и сглаживали в меру крутые бедра, изумительно тонкую талию утолщал пояс, скрадывая шикарную фигурку под бальное платье. Фиолетовые оттенки одеяния подчеркивали ее природные тона: кожа золоченой слоновой кости с простого вида татуировкой на лице, антрацитовая радужка без зрачка, свободно распущенные волосы золотисто-пшеничного оттенка. На вид девушка лет восемнадцати-двадцати на деле разменяла полтора века, еще в юности став следопытом и по сей день не изменяя этому роду деятельности. Рост в пять софистских футов и заманчивая комплекция, испорченная тугими мышцами, развитыми от не свойственных девушкам занятий. На вкус подростка ей недоставало мягкости очертаний и нежной припухлости Мары... Но голова все равно закружилась по солнечно-золотой Аяле. Судьба — коварная злодейка! (иллюстрация 097)
Тем временем, благородная эльфийка, обоснованно предпочитавшая в украшениях чистое золото, глянула в перстень с черной полусферой, дымно помутневшей и через несколько ударов сердца прояснившейся. Софист попытался приблизить фокус и рассмотреть область, что показалась в дорогущем провидческом перстне со встроенным колдовским шаром из мориона. Но опытная охотница что-то успела заподозрить, бросив внимательный взгляд на шпионящее дерево. Благо повышенная интуиция и молниеносная реакция спасли от разоблачения — нависающий над провидческим зеркалом Софист успел левой рукой ткнуть в другой ствол. Арфистка не владела арканной магией, потому была вынуждена прибегнуть к перстню телепортации: ее вариант был явно фамильный — с родовыми соколами. Выгнутыми спинами, повернув головы в разные стороны, они удерживали еще один морион — тоже под цвет глаз высокорожденной эльфийки. Дорогая вещь не требовала каждый раз после применения вставлять очередной фокусирующий кристалл, как поделки дварфа Дрогана, но не терпела суеты. Встревоженная и напряженная Айла вынужденно потратила несколько драгоценных ударов сердца, прежде чем хитро соединила морионы обоих перстней, в мгновение ока исчезнув в телепортации без всяких всполохов — вестников бесталанных чар. (иллюстрации 098 и 099)
Софист вздохнул, еще около минуты пялясь на опустевший пятачок снега без единого следа высоких лесных сапог с дюймовым пяткой-каблуком, благодаря магии бесшумных и не оставляющих отпечатков. Он тоже влюбился: в пластику изящных и точных движений, супротив размашистых и суетливых у юной поварихи, привыкшей сызмальства крутиться на кухне и шустрить меж трактирных столов. По сравнению с танцующим журавлем Аялой, деревенщина Мара — неуклюжая медведица. Едва определив Ханию в промежуточное звено, Софист насупился, сообразив, что угодил в ловушку Альтер-эго: он тоже стал вожделеть высокородную эльфийку из корманторского эльфийского Дома Аластрарра, на чьем гербе — сокол, а передающаяся по наследству родовая магия — склонность к аниморфизму. Не вот прям сейчас в постель, а как некий идол для мечтаний и стремления к собственному совершенствованию — дабы стать достойным близко познакомиться и когда-нибудь возлечь с королевой грез. Ну, просто зазорно и очень стыдно быть тощим и нескладным человеческим подростком в одной постели с ней, солнечной эльфийкой благородных кровей...
Развернувшись, юный соглядатай начал "прыгать" меж деревьев, за несколько минут отмахав десятки миль до Сандабара. Звук вовсе пропал, а изображение помутнело и сузилось, однако любопытствующему Софисту вполне хватило увидеть и оценить неприступность крепости. Ров, похожий на крутой и глубокий обрыв. Одинокая скала с вершиной, некогда срезанной одним из могущественных арканистов Империи Нетерил для создания собственного летающего города-острова. Три укрепленных магией моста напоминали тропы в скалах — двум повозкам не разминуться. Толстые стены и башни сплошь круглого или квадратного сечения. Минимум зеленых насаждений — так тесно ютились высокие здания. В тихом дворе укрепленной гостиницы "У Балдивера" старый и чуткий охранник, получеловек-полудварф в амуниции по лекалам формы стражников-дварфов, постучал копьем по дереву, начавшему странно качать кроной и поскрипывать... (иллюстрации 100-102)
