— Что говорит физкультурница?
— Да всего и не упомнишь. Наиболее красноречив кондуит принцесс: достопочтенная Клария Третос забила его плюсами до отказа. Можно было бы — она бы и на обложке их начиркала. Ещё бы... Смертельный случай на занятиях поставил бы крест не только на её карьере... От семейства ла Трейси она бы не убереглась тоже. И большой вопрос: уберегла ли своё семейство. Графов никакие оправдания не устроили бы.
— Твой анализ?
— Принцессы вербуют союзников. Клара откровенно не их уровень. Вы точно её охарактеризовали: физкультурница. А Верриса опоздала. Когда она пришла, главная улика — верёвка с местом разрыва на ней, была уже практически уничтожена: мало того, что оба конца обожжены, так ещё и заляпаны кровью.
— То есть магическое воздействие больше не разобрать?
— Если что-то вдруг оказывается сгнившим в присутствии члена рода ржавых графов, то главный подозреваемый очевиден.
— Главная подозреваемая, — с улыбкой уточнил император.
— И вот именно этой подозреваемой главная жертва и предложила поджечь главную улику...
— Кастом, что ли?
— Именно.
— То есть поверх возможной слабой криминальной волшбы — свою же, того же плана, но сильную! При свидетелях и при полном одобрении наставницей. Какая милосердная, однако, у нас жертва!
— Вот только этим горящим вервием добренькая девочка чуть ли не до кости прожгла ногу той, которая возможно... только возможно! — покусилась на её ногу. Я после у Веррисы полюбопытствовал: прижигание действительно помогает? Так она аж зашипела... Что юная корсарша вполне квалифицировано передавила ту самую вену/артерию, баронесса мне подтвердила, а в ответ на данный вопрос — зашипела, аки змея песчаная, ядовитая, вставшая в боевую стойку... — дальше царедворец вовсе не ехидничал, он просто решил перестраховаться: — Ваше величество, Ваш племянник... он Вам действительно дорог?
— Мне дорог мой сын. А припомни-ка, каковы взаимоотношения его и данной виконтессы? Даже интересно, каким образом он будет решать возникшую проблему?
Кажется, наниматель собирался ночевать в одной комнатке с нанимательницей. Но та его выгнала:
— Нормальные спальни, нормальная ванна, нормальная кровать — хоть вспомню, что такое по-нормальному спать! — и показательно распустила верхнюю завязку блузки. — Все — вон!
— Только никому не запираться! — потребовал, выходя, Луфгегл, ведь внутренние запоры всюду имелись.
А потом...
— Это она намекнула... — потом в своём кругу, ни на кого глядя, очень постарался не ухмыльнуться очень простодушный норт, — что ранее здесь, в пустошах, спала она исключительно не по-нормальному? То есть в одёжках аж до самого горла?
Никто не отозвался, но ещё двое тоже старательно задавили ухмылки.
Наниматель выбрал себе комнату напротив комнаты девушки. И спать он явно собирался с настежь открытой своей дверью. И, кажется, навесив на противоположную несколько сигнальных артефактов.
— Нормальный ход, — признал Ниэлон.
— И я говорю... — согласился с ним Аккор.
Сами они дверь тоже закрывать не стали, и Луфгегл тоже кинул на пол коридора пару сигналок. И внутри тут же повесил глушилку.
— Что такое этот серый шар? Кто-нибудь знает? Кто-нибудь вообще их видел? — только после этого обратился к друзьям Нил.
Обратился-то он к ним ко всем, но двое из них сразу повернулись к Луфу.
— Видел, и не один, — пожал плечами он. — Уже вспомнил: королевы находили. Где — не знаю. Им показать — вспомнят. Что оно такое, понятия не имею. Мало ли чего неопознанного в Льиз яррулле попадалось. Браслет тот демонов, к примеру...
— Пытаться найти ещё, чтоб затихарить будем?
— Я — против. У нас договор, — сразу отказался нагтилин.
— Поддерживаю, — тут же согласился с ним кор.
Норт задумался...
— Поддерживаю, — тогда высказался вект. — Я верю нанимателям.
— И кому больше? — усмехнулся норт.
— Девчонке.
— Она ж молчала?
— Очень выразительно. Она очень рада шарам, но абсолютно уверена: вывезти их нельзя. И вот это — странно...
— Уточни?
— Её радость непропорциональна... Ведь их отберут! Конечно, теперь мы можем, за то, вроде бы, вывезти целый караван, но каравана-то у нас как раз и нет.
— Отлично, — пробурчал Луф.
— Что? — не поняли остальные.
— Я данный факт... Меня только некоторая неправильность кольнула, а он разобрался и озвучил. Он, — кивнул он на Ниэлона, — в отношение неё адекватен...
Кел с Акки опять переглянулись и опять задавили усмешки.
— ...И, следовательно, выходит, что ей верить — в этом диалоге, по крайней мере — можно.
— Придурки, — проворчал принц Эллезии. — Ладно, что на завтра?
— Я ещё здесь покопаюсь, — ворчливо ответил и Луф. — Лаборатория же! Может, хоть что-то пойму. Пойму, хоть над чем думать.
— Надоело! — буркнул Кел. — Всё обшмонали. Два раза. Сколько можно?! Вересковые пустоши кругом! А мы сиднем сидим, как привязанные.
— И надо бы тот самый караван организовать. Настоящий хабар искать надо.
— Угу, имея безопасную базу, имея какую-никакую, но карту! — поддержал их и вект.
— То есть делимся? Я остаюсь, а вы в разведывательный рейд?
— А наниматели?
— Да никуда они не денутся — тоже разделятся. Думаю, девчонка останется приглядывать за тобой, чтобы ещё один шарик без неё безхозным не случился, а парня отправит с нами.
— А не наоборот?
— Ей шар важнее.
— Спорим? На щелбан!
— О чём? — не понял Ниэлон.
— О том, что ей важнее! — захохотал Келдаз.
И остальные знатоки женского пола, к недоумению ледяного принца, захохотали тоже.
16. Мелкие неприятности — 4
Утром Катти завтракала почти спокойно. Что за ночь подруги умудряться наработать на плеть, она почти не допускала. В первое утро они просто были не в курсе. Да, за день их могут подставить или загнать в безвыходное положение, когда... "Интересы страны", "честь короны" да мало ли ещё что!.. Но ведь и она сама — подданная. Жизнь которой принцессы запросто могут потребовать! А тут не жизнь, а только перетерпеть плеть-другую... Но она подругам верила: они будут стараться за неё, бороться за неё. А не получится? Что ж, здесь плен, и кругом враги.
Но сразу, как доела и допила то, что у врагов, видно, считается чаем, она закрутила комплекс полного цикла Крайддассе Оллитто.
"Я же обещала мастеру Ортерейю", — попыталась она оправдаться перед собой, но на себя же и поморщилась — причина прилежности была очевидной: не сидеть же, прислушиваясь к каждому шороху!
Но и вправду обошлось. И Веккатта с облегчением вздохнув, пошла мочить тряпку, ведь полторы стенки были ещё засаленными. Они казались особенно грязными на фоне выскобленного пола и отмытых частей стен.
Вот только... Как раз на этом участке был тот самый календарик в тысячу отметок... Нет, она, конечно, каждую не пересчитывала, но они вырисовывали ряд одинаковых простеньких картинок из десяти линий каждая — по десять в каждом ряду. Рядов было тоже десять. И ещё один... В котором было только три пиктограмки. И ещё одна — недорисованная...
Стирать календарь было почему-то жаль.
Катти оставила его напоследок и счистила уже после обеда. Потом долго отмывала то, во что превратился обрывок её нижней юбки, потом — свои руки. Вернулась в камеру, огляделась...
Что ж, поучилось живенько... Стены имели салатовый оттенок, чуть более насыщенней внизу, чуть прозрачней повыше, а на уровне роста некоей границей между ними проходила полоса разноцветного орнамента, в котором уголки из разных цветов, но с преобладанием зелёных оттенков, сталкивались, расходились, конфликтовали, соединялись...
И неуместным контрастом теперь торчала замызганная "мебель" — топчан с дерюгой вместо постели, стол, стул... И добраться бы до потолка...
"Завтра буду отмывать туалет", — подумала она.
И ещё она подумала, что уже темнеет, и пора готовиться к ужину. И тут залязгала дверь. Нет, это была еда, это вошёл палач со своими подручными.
Катти закусила губу, встала.
— Сколько? — спросила она палача.
— Две, — ответил он, удивлённо оглядываясь. Двое, что были с ним, завертели головами тоже.
Она молча спустила с плеч платье и, придерживая его на груди, легла. Зажала в зубах ткань подушки.
На втором ударе не сумела сдержаться — вскрикнула.
— Это не твоя вина, — опять пробурчал мужчина. На кровать что-то упало. — И это не твоя заслуга.
Когда оттёрла слёзы, когда, обжигаясь от боли, втёрла в спину мазь, доставили ужин. Спина горела. Есть эту блеклую, безвкусную, склизкую кашицу не хотелось совсем, но она себя заставила. И заставила себя потом развернуть брошенный палачом пакет. И обомлела от несуразности: в нём были ириски. Не меньше фунта, пожалуй.
Проснуться на настоящей кровати на чистых простынях, когда на тебе ночное бельё, начать день с ванны... Казалось, чего бы более? Но есть, есть и ещё! Восемь серых шаров! Она уже сделала годовую норму! Нет, ей, конечно, всё равно достанется, но восемь шаров! Сегодня обязательно надо будет самой пройти все комнаты, ещё раз всё просмотреть. Обязательно! Но даже если больше ничего не найдёт, даже если дома её угостят плетьми, она на всех будет смотреть свысока — восемь! Плюс лаборатория прежних. Да, когда она вернётся, сюда целую экспедицию сразу же отправят! Сам мэтр Кроктауриус про все свои болячки забудет и в припрыжку поскачет. Хотя, конечно, "скакать" не придётся — придадут ему пару десятков носильщиков, и в шезлонге... Только покрикивать на них будет, повизгивая: "Быстрей! Кому говорят, быстрее!".
Эх, жалко девчонки матку свикглов не увидят...
Та, закаменевшая, в центральном зале, наполовину выбравшаяся из овала допуска, с вытянутыми передними лапами, с разинутой пастью... До сих пор рядом находиться жутко. "И её — я!". Рано или поздно её старший братик не вытерпит — здесь побывает. Пусть тоже полюбуется.
Собственно говоря, а почему не увидят? Попросить Телла, пусть зарисует! Отчёт по лаборатории должен быть максимально полным — вот, помимо карты подходов, внутренних планов, пусть будут и зарисовки помещений. И среди эскизов — овал допуска! И этот кошмар в нём, которого она... Которую она.
Да уж, прогулялась... Ушла от тёмных гончих... Нет не "ушла" — отбилась! Вот клыки в подтверждение! И забила матку свикглов! С первого выстрела! Вот, смотрите — два клыка! Ещё по зубу загонщикам досталось. А у неё — два! Потому что титторновый болт — это вам не протазанчики из железа.
И она опять вспомнила загонщиков, напряжением всех сил удерживающих откинутую башку матки, когда на них самих висело по свикглу. И себя саму, еле удерживающуюся, чтобы не завизжать и кинуться... толи вон из комнаты, из пакгауза — куда угодно, только оттуда! — толи прямо в противоположном направлении — к парням отдирать от них мерзких чудищ.
От них? От обоих? А от кого сначала? "Неинтересно!" — прикрикнула она себе.
И тут — стук в дверь:
— Торри, ты поднялась?
Значит, Телл встал тоже.
За завтраком она была в платье. Лёгкое такое — шёлковое, сиреневое. С рельефным рисунком переплетённых роз чуть более тёмного цвета — вместо пояса. Простенькое совсем. Вот только глаза её — она знала! — своей экзотической фиолетовостью теперь просто переполнились. И ещё её волосы... Теперь они не были стянуты в узел, и рыжая толстенная коса вольно ходила сзади, опускаясь ниже пояса. Да чего уж там — пояса! Она чувствовала её привычные прикосновения и ниже, гораздо ниже.
Хорошо, что в неё вдолбили: без трёх приличных платьев — никогда и никуда! Хорошо, что эфирный карман её рюкзака не мнёт вещи. Хорошо, что сам шёлк не мнётся!
Мальчишки — неучи и невежи! Кор с нортом непонятными взглядами обменялись, но промолчали, да все, вообще, промолчали. Хотя что с них взять — простолюдины из глухой провинции!
За едой выяснилось: им всё здесь, в пакгаузе уже надоело. Они — не исследователи, они — охотники. Ну, кроме нагтилина. У того въедливости имелось едва ли не вровень с мэтром Кроктауриусом. Остальные вчера, как муравьи, мотались по разным помещениям, а он, как залез в левую лабораторию, так до вечера в ней и просидел. И сегодня у него на очереди правая. Вот и хорошо. Пусть те себе шляются, охотятся, зубы из всех встреченных выковыривают, а она ни на что и ни на кого не отвлекаясь, спокойно всё досконально осмотрит.
Пацаны сразу после еды собрались вокруг Телла. Точнее, вокруг его карты, а он и рад стараться. Конечно-конечно, ведь с нею "братик" прокладывал едва ли не самые безопасные пути. (Другое дело, что, откуда бы здесь вообще такие?) Но с новой командой можно и приоритеты обновить.
Болото! Кто б сомневался! Телл и им предложил сходить на болото тоже! Отсюда — полтора часа хода. Почти все, побродившие среди них, обретали выпадение, но, по слухам, возвращалась едва ли не четвёртая только часть ушедших, так что желающих побарахтаться в её хлябях, не так, чтоб в избытке.
Они сами шли туда же. Правда, Телл взял с неё слово, что она будет сугубо послушной, и проскользят они только по самому краешку топей, да, вот, наткнулись на неотмеченный пакгауз...
Мальчишки у карты уточняли маршрут. К её некоторому удивлению, и они идти прямо вглубь отказались. "У нас теперь есть база. Не зная брода, не суйся в воду. Это будет первый, всего лишь разведывательный рейд. Вот осмотримся, тогда...".
На этот раз главным у "нанятых" чувствовал себя норт Кел. Остальные почти без возражений принимали его поправки. Её Астеллий попытался отстаивать свою новую версию подхода — рядом с интересными точками. Его даже слушали, но тут же разбивали аргументы в пух и прах. И конечный маршрут пролёг почти аккуратно по тому, что раньше проложил он для неё! А потом вект вслух пожалел, что с ними нет какой-то Катти. Остальные согласно переглянулись и важно покивали головами: "С тою-то рыжей было бы спокойней".
Еще одна рыжая?! Принцесса привыкла в любой компании быть особенной, а у них, значит...
— Собираемся! — скомандовал Кел и залыбился: — Пять минут — товсь!
И Агторрия ла Трелли не выдержала. Она сказала:
— Мне хватит. Я уложусь. Телл, к нашему возращению с тебя подробный отчёт об исследовании пакгауза. Включая эскизы помещений. Особо обрати внимание на центральный зал.
— Но... — начал он.
Она хотела взрыкнуть, но вместо того только тронула его за плечо:
— Пожалуйста.
— Идём, с рюкзаком помогу, — вздохнул он. Ну, когда хоть в чём-то он ей отказывал?!
И она бросилась к себе в комнату переодеваться. Да, в пять минут не уложилась. И что?!
— Перестань мельтешить! — ещё через час оторвался от своих исследований нагтилин. — Ей с ними тремя безопасней будет, чем с тобой одним. А вы ж здесь как очутились? Верно, и сами к болотам шли?
— Но...— и виконт, наконец, сложил два с двумя. — Вы знали! Поэтому сызначала наиболее безопасный маршрут и выстраивали! Но... Но она же и сама заранее не знала, не думала! Она, вон, даже в платье вырядилась! Как?! Не понимаю!
