Андерсон очень ему помог, дав возможность поработать с "большим" ридером, изучить материалы "малого" и вот теперь он предоставил ему материалы и малого и большого ридеров в личное, так сказать, пользование. Они содержались в одном из обычных ридеров, лежавших сверху в этой аккуратной стопочке, что теперь украшала его рабочий стол. Новый, ни разу не использованный ранее настольный инструментрон офицерского класса тоже понравился Шепарду — командир ценит своего помощника и хочет, чтобы инструменты для работы у него были самые лучшие.
Усевшись в кресло, Шепард несколько минут устраивался поудобнее — теперь это кресло станет для него очень надолго рабочим, в нём ему предстоит проводить много часов подряд и надо привыкнуть. Сумку с продуктами, собранную Дэйной, Шепард распаковал, часть продуктов убрал в небольшой холодильничек, часть рассовал по полкам шкафчика для продуктов. В каюте, как и полагается, был небольшой сервиз на шесть персон — как раз для того, чтобы устроить чаепитие или совместную трапезу для офицеров корабля. Очень хорошо будет использовать сервиз при обсуждениях многих вопросов и проблем — красивая посуда, созданная по гражданским стандартам, несколько расслабляет и в то же время — создаёт более приемлемую обстановку для общения.
Приготовив себе в большой полулитровой чашке травяной чай, Шепард подхватил чашку за ручку, встал, подошёл к закрытому бронекрышкой иллюминатору. Можно было, конечно, набрать код на инструментроне — хоть настольном, хоть наручном — и убрать крышку, но капитан включил настенный плоский экран и выбрал датчик-камеру, встроенную в каютный иллюминатор. Получилось быстрее, да и изображение станции "Арктур" можно было изменять в широких пределах.
Несколько минут Шепард стоял неподвижно, привыкая к этому виду, свыкаясь с мыслью о том, что назначение на корабль в очередной раз состоялось и теперь он — не просто десантник, а командир десантного подразделения разведывательного специального фрегата, не просто офицер в чине капитана, а старший помощник командира корабля. Пока не было необходимости форсировать привыкание и Шепард скользил взглядом по обводам корпуса станции, наблюдал, как подходят и уходят от гигантского "блина" корабли, катера, челноки.
Когда он тенью следовал за Андерсоном во время командирского обхода, то старался больше молчать, но внимательно смотрел по сторонам, стараясь запомнить побольше деталей. Андерсону, вполне вероятно, такое поведение нового старшего помощника нравилось — немногословность он явно ценил больше красноречия, хотя и людей, умеющих говорить чётко и по делу тоже, как оказалось, ценил. Если уж ему, лучшему выпускнику Академии Эн-Семь пришлось возглавить экипаж и команду безусловно проблемного корабля, то, как показал обход, Андерсон справился с непростой задачей в полной мере, в короткие сроки сумев привести и корабль и экипаж и команду "в чувство", к нормативу, ввести в рамки и побудить, а не только заставить работать надлежащим образом. Теперь Шепарду предстояло поддерживать и развивать это положение дел и он, как сам ощущал, был готов это делать так, как надо, был готов учиться у Андерсона, учиться очень многому.
Отвлёкшись от созерцания станции "Арктур", Шепард включил в работу большинство систем и управляющих панелей каюты, настроил их под свои нужды и потребности. Притушив общий и верхний свет до минимума, капитан зажёг софит над столом, сел в кресло и пододвинул к себе стопку ридеров. Работа с документами теперь становилась для него одним из основных видов деятельности на новом посту.
Сейчас он старался не думать о том, насколько ненормально совмещать должность старшего помощника командира корабля с должностью командира десантной группы фрегата. Да, его научили спокойно относиться к подобным ситуациям, ведь в критической обстановке некогда думать о нормативах. И всё же некий червячок в глубине сознания ясно сигнализировал: ненормально, ненормально, ненормально. Вчитываясь в строчки файлов ридеров, Шепард набирал на клавиатуре своего настольного инструментрона тексты, заполнял "форматки" документов, отмечая, что проходя мимо двери его каюты члены экипажа и команды фрегата невольно замедляют шаги, иногда даже стараются заглянуть внутрь каюты. Что-ж, он не против, для того и щель оставлял. Пусть смотрят, пусть слушают, пусть привыкают.
Вахтенный офицер по громкой связи проинформировал экипаж и команду "Нормандии" о том, что до отлёта осталось пятнадцать минут. Шепард ещё десять минут потратил на дочитывание информации из последнего в стопке ридера — уложился таки, хотя файлов в каждом ридере было очень много.
Поднявшись из-за стола, капитан привычно переоделся в лёгкий скафандр. Отлёт есть отлёт, если ему сейчас предстоит идти к Звёздной Карте, то надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Да, непривычно для членов экипажа корабля, но он сделает так, что лёгкие скафандры станут для них привычными. Андерсон не будет возражать — он поймёт правильно. А остальным — придётся привыкнуть.
Выйдя из каюты, прикрыл дверь полностью. Почувствовал на себе недоумённые взгляды. Ничего. Привыкнут. А затем и сами будут удивляться, как раньше обходились обычными формёнками вместо скафандров. Шлем — к поясу на крепление и — вперёд, к Карте.
Несколько десятков шагов и постамент. Андерсон кивает, окинув фигуру помощника внимательным, даже цепким взглядом. Кресел нет, а надо бы минимум два кресла. Стоять, конечно, хорошо, даже тонизирует в какой-то мере, но полёт... будет сложным. Так что кресла — не помешают.
Шепард встал рядом с командиром корабля, включился в сеть спецсвязи корабля. Обычная процедура отлёта, ничего особенного. Турианец-Спектр в БИЦ не появляется. То ли приучили его не мешать, то ли ещё что. Многие пульты "ожерелья" БИЦ пусты. Да, в ридерах немало информации о проблемах, возникших на борту как раз из-за неукомплектованности экипажа. Взяли тех, без кого вообще трудно обойтись, а остальных... оставили под разными предлогами на базе, откуда "Нормандия" пришла к "Арктуру".
У порталов входа в БИЦ замерли военные полисмены в своих неярких формёнках. Тоже очень интересуются новым старшим помощником. Чувствуют, что ему их присутствие на корабле не нравится. Понимают сами, что ненормально это. Но — приказ, служба, протокол, ритуал. Двенадцать человек полисменов вместо такого же количества спецов экипажной части корабля. Аукнется это очень негативно. Очень. В этом Шепард был уверен. Даже убеждён.
Фрегат плавно отошёл от станции, вышел за пределы "внешнего рейда" — пространства, выделенного под стоянку для крупных и средних кораблей, чьё присутствие на ближних подступах к "Арктуру" не являлось абсолютно необходимым. Поворот, корабль чётко ложится на курс к ретранслятору, разгоняется. Это маневрирование и разгон, как понимал Шепард, займёт несколько часов — от "Арктура" можно, конечно, улететь в "пожарном" порядке, всё же военная станция, но сейчас не та ситуация, не тот случай. Так что "Нормандия" уходит спокойно. Штатно, как сказали бы специалисты.
Андерсон чуть искоса наблюдает за работой старпома за пультами и экранами Звёздной Карты. Да, основное пространство здесь занимает вирт-экран, на который обычно выводится вся информация навигационного характера в трёхмерном виде, но и экранов и пультов в "раме" предостаточно. Часть — скрыта, часть — полускрыта. Открыты только те, с какими в данный момент идёт работа и те, информация которых сейчас важна. Остальные — погашены и деактивированы.
— Корабль — на курсе. Взлёт и вылет завершены. — доложил шеф-пилот фрегата Моро по командирскому каналу спикера.
— Принято. — отозвался Андерсон, привычно на несколько секунд подняв глаза к потолку — там по традиции размещались датчики видеокамер и "головки" микрофонных комплексов. — Шепард, свободны.
— Есть, сэр. — капитан кивнул, сошёл с постамента. Всё. Теперь на ближайшие несколько часов он действительно не задействован в чём-то срочном и обязательном. Надо бы самому пройтись по кораблю, но уже несколько минут его не покидало ощущение опасности. Нет, опасность не грозила кораблю или экипажу — не было таких признаков. Никаких из числа известных ему, хотя бы теоретически.
Опасность грозила ему самому. Не от членов экипажа, нет. Изнутри. И это напрягало. Решив обойти корабль теперь уже в одиночку, Шепард напряжённо вспоминал, есть ли на этом небольшом, даже маленьком по размере разведывательном фрегате помещение, которое сейчас и в ближайшее время не было бы занято.
Память услужливо подсказала координаты небольшого салона и капитан решил про себя: если ему станет хуже — он не пойдёт в медотсек, а постарается достичь этого салона — небольшого помещения с иллюминатором. Пока что командир корабля не давал команду закрыть все без исключения иллюминаторы бронекрышками, так что там вполне возможно иллюминатор тоже открыт. Большой такой иллюминатор, если он правильно запомнил. Наверное, из-за размеров "окна в космос" и назвали это помещение салоном. Может быть.
Передвигаясь от поста к посту, от отсека к отсеку, обмениваясь с членами экипажа и команды короткими сугубо деловыми фразами, Шепард старался всегда держать в памяти маршрут к этому салону.
Когда он вышел из инженерного отсека, ощущение опасности пропало. Осталось понимание, что оно может вернуться позже. Где-то через несколько дней.
Вернулось. Ровно через несколько дней в те же самые часы. Шепард все эти несколько суток ощущал внутри себя угрозу его возвращения. А когда накатило... Он постарался переместиться в этот салон как можно быстрее и несколько минут стоял, отдыхая от перегрузки, вызванной боязнью не успеть. Слишком новое это было чувство, слишком новое это было ощущение, слишком новое это было состояние, аналогов которым он не смог найти в своей памяти, как ни старался. Наверное, несколько страниц текста можно было забить описанием этого "коктейля", но в те минуты, когда его плющило в запертом салоне, ему было явно не до составления подробных описаний. Благо по суточному графику были у него "свободные часы", которые он мог проводить так, как хотел. В рамках допустимого, конечно, но...
Эти несколько суток он знакомился с кораблём и экипажем. Знакомился последовательно, уже не обзорно, глубоко. Сам не любил считать себя всезнайкой и нашёл немало сторонников такой позиции среди тех, кто учил его в Академии. Новый корабль, новый экипаж, новая команда требовали врабатывания, требовали изучения. Требовали внимания. Значит всё это необходимо было дать и обеспечить. Этим он и занимался несколько суток до того, как накрыло.
Сложно было описать все ощущения, которые он испытал тогда, в эти несколько часов. Пришлось подумать и о том, что это — отзвук Акузы. Скорее всего, наверное так оно и было. Ничего другого, столь же сложного и неоднозначного, может быть даже до конца и не понятого им самим так, как следует, в своей жизни Шепард не помнил.
Да, когда он, ощущая, как его накрывает, шёл к этому салону, он уже чувствовал, что на него сокомандники посматривают с тревогой и недоумением. Не все, некоторые. Посматривают с беспокойством, но верят, что он справится. Почему-то ему тогда казалось, что Чаквас не сможет определить точно и полно, что с ним тогда происходило. Хорошо ещё, что он не терял сознания, но то, что он оглох на несколько минут... а может быть — и на несколько десятков минут — это было. Точно было. И заторможенность внешняя — тоже была.
Из состояния этой заторможенности, этой оглушённости, он выходил тоже долго. Не спеша выходил. А куда спешить, если в этом салоне он по-прежнему один. "Свободные часы" ещё не закончились. Дверь в салон закрыта. Никто ему не мешает. Надо старшему помощнику уединиться не в своей каюте — нет вопросов, салон пустой, там даже и мебели-то особой нет. Вот и не стали мешать. Как-то поняли. А как — даже уточнять не хочется — у каждого, как известно, своё понимание.
То, что Шепард обрёл за эти несколько часов он сам осознал далеко не сразу. Прополоскало его тогда в эти уединённые часы неслабо. И научиться пользоваться всем обретённым вот так сразу ему, как он понял, явно не удастся. Придётся осваивать постепенно, может быть — даже ситуативно. Разве он тогда знал, что он получил? Нет. Не знал, но воспользоваться частью этого обретённого потенциала пришлось очень скоро. Как оказалось — для того, чтобы преодолеть надоевшую ему ненормативность ситуации с кораблём, экипажем и заданием.
А тогда он оглох и полуослеп, с огромным трудом удерживаясь на ногах и чувствуя, как его корёжит. Внутренне корёжит. Не только и не сколько физически — морально, душевно, духовно. Трансформирует, дополняет, изменяет.
Что-то он мог отследить, что-то — нет, поскольку никаких человеческих ресурсов и возможностей на всё происходившее с ним тогда не хватало. Нормальных человеческих ресурсов и возможностей, привычных, стандартных. Только спустя не часы — дни он понял, что рядом с этими ресурсами теперь у него — совершенно нечеловеческие, а по некоторым признакам — внегалактические. А тогда ему просто очень хотелось остаться прежним человеком и, как оказалось, ему это удалось.
— Идем на Иден-Прайм
Успокаивающий гул ядра коснулся слуха стоявшего у иллюминатора в обзорном салоне капитана Шепарда. Фрегат "Нормандия", на который ему несколько дней назад приказали явиться не терпящим возражений тоном штабисты Альянса, рассекал черноту космоса.
Шепард уже несколько минут пытался понять, почему ему не нравится буквально все происходящее вокруг. Эти передвигавшиеся как сомнамбулы, обменивавшиеся какими-то допотопными ридерами люди, обряженные в одинаковую форму и пытавшиеся поддерживать субординацию. Эти разговоры по слабо защищенному каналу между послом человечества на Цитадели Ундиной и капитаном фрегата Андерсоном. Эти попытки, отчаянные попытки выдать желаемое за действительное. Эта обреченность перед лицом неизвестного будущего, которое рисовалось хоть каким ни будь, но длительным. Капитан десантного экипажа...
Да тут военной полиции двенадцать лбов. Двенадцать. Лбов. У него, капитана, только двое относительно вменяемых — капрал Дженкинс и лейтенант Аленко. Все. Больше никого не дали, забив все свободные места полисменами. Все. Полисменами. Которым неведомо что пришлось охранять в дальнем полете. Два лба у радиорубки, по одному — у каждого из двух входов на лестницу, лбы в количестве двух у главного шлюза. Двоих додумались поставить у главной батареи, двоих сунули к медотсеку. Что там в медотсеке охранять?! Военному полисмену?! Двум военным полисменам в чине сержантов, что на два. На два уровня выше чем в обычной армии звания бывают?! Которые только по лычкам — сержанты, а перед ними первые лейтенанты не дыша по стойке смирно становятся. Двух лбов военной полиции поставили у каюты капитана. Первого после Бога на этом отдельно взятом фрегате ВКС Альянса Систем.
А ему, командиру десантного экипажа дали биотика, у которого от постоянных мигреней исправно работала только одна программа — "Служу Альянсу, Сэр!" и недоучку — капрала Дженкинса, у которого еще подростковый максимализм не выветрился и, как теперь казалось Шепарду, совершенно не хотел выветриваться.
