Конечно, у "зоны морока" были границы: на такой границе Рай-Ана с охраной встретили псы и проводили к месту встречи с верховным жрецом. Но теперь Ягуары, входившие в оба отряда, не могли — хоть убей! — отыскать, где это было. В первую свою стычку с псами неделю назад они вместе с Северными Волками побежали прочь от Храмины, потому и смогли выбраться, а потом, вернувшись для поисков Рай-Ана, двинулись внутрь аномальной зоны. И застряли.
Еда кончилась, топливо в баках снегоходов — тоже, боеприпасов осталось... В общем, не хватило бы даже на одну встречу с псами. Группа номер один отдыхала, рассевшись прямо на снегу, а группа номер два блуждала неизвестно где: связь друг с другом они потеряли. Это была адская неделя — без нормального сна, без нормальной еды, тепла и медицинской помощи.
Из шестнадцати членов отряда сносно себя чувствовала только половина. Четверо были ранены, другие четверо потеряли силы, вляпавшись в "паутины". Остальные восемь хоть и не пострадали, но уже изрядно вымотались. Невесёлый это был отдых. Командир отряда, сероглазый Волк с перебитой бровью, присел около раненых и достал последние шприц-ампулы с обезболивающим — свои собственные.
— Не раскисать.
Вколов раненым лекарство, он сменил пропитавшиеся кровью повязки. Покачал головой: быстрая регенерация, свойственная оборотням, уже должна была сделать своё дело, но раны до сих пор даже не начали затягиваться. Вот уж воистину гиблое место... Раненый Волк, которому командир перевязывал простреленное бедро, проронил, с трудом шевеля побледневшими губами:
— Мы поляжем здесь, Кэй-Линн.
Командир сверкнул сталью взгляда из-под нахмуренных бровей:
— Даже думать так не смей. Все выйдем. Что думаешь, то и получишь — сам ведь знаешь.
Раненый достал из внутреннего кармана маленькую фотографию. Командир глянул, его взгляд потеплел при виде счастливо улыбающегося лица женщины, держащей на руках грудного малыша.
— Ты к ним вернёшься, — твёрдо сказал он раненому Волку. — Думай так, и никак иначе.
Вдруг раздалось негромкое:
— Псы приближаются!
Чёрных псов это место не морочило и не сбивало с пути, и они, неутомимые бегуны, в очередной раз выследили и нагнали отряд. И Волки, и четверо Ягуаров поднялись, схватившись за оружие. Раненые тоже попытались встать, и им это с огромным трудом удалось, но бойцы они были уже никакие — командир отряда Кэй-Линн это видел. От выдохшихся в призрачной "паутине" оборотней тоже было мало толку. Им даже, пожалуй, не применить маскировку-невидимость, которой Северные Волки славились между прочих ур-рамаков: на это требовалась энергия, которой они почти лишились.
А псы уже чернели за деревьями. Молча, не сговариваясь и без специальной команды отряд встал плотно плечом к плечу, заслоняя собой ослабевших и раненых товарищей. Закрывать пришлось слишком многих. Возможно, это был последний бой.
Слишком мало было сил. Слишком мало патронов. И самих оборотней — слишком мало.
Уже виден был белый туман, вырывавшийся из ноздрей псов, слышался скрип снега под их лапами, когда справа пространство вдруг колыхнулось и пошло кругами, исказившись, как поверхность воды от упавшей на неё дождевой капли. Тихий морозный воздух леса тоже пришёл в движение — сначала зазмеился под ногами позёмкой, а потом взорвался бураном. Из центра пространственной аномалии выскочил огромный белый волк с гривастой шеей и светящимися сапфировыми глазами, а следом за ним — чёрная волчица с белым треугольным "нагрудником" и белый ягуар. При виде чёрных псов волчица испуганно затормозила, а огромная пятнистая кошка прыгнула на неё сверху, заставив вжаться в снег. Ягуары из отряда узнали в звере своего вожака, главу клана, и по его рыку тоже легли ничком, крикнув Северным Волкам:
— Ложись!
Волки едва-едва успели припасть к снегу: взрывом бурана им чуть не снесло головы. Ледяная сила, сметающая и корёжащая всё на своём пути, безжалостно размазала их сознание...
Когда отряд очнулся и поднял головы, чёрные псы были мертвы все до единого. Со смертью утратив звериный облик, они лежали на снегу в причудливых позах, а белый волк бродил между тел, облизывая окровавленную пасть. Белый Ягуар лежал сверху на волчице, обняв её широкими лапами и любовно вылизывая ей ухо.
А белый Волк-Призрак с четырёх лап поднялся на две, и обратная трансформация превратила его из зверя в человекоподобное существо, хвостатое и когтистое, покрытое белой шерстью, с обросшей длинной гривой головой. Но самым главным в этой стадии трансформации была способность говорить: волчья морда стала плоской и похожей на человеческое лицо, шерсть на котором осталась только в виде бровей и бакенбард.
— Следуйте за мной в портал, и окажетесь в своём городе, — сказал он.
Ягуары смотрели на своего вожака, а Рай-Ан и белогрудая волчица всё ещё лежали друг на друге и тёрлись мордами, упоённо прищурив глаза. Заметив, что на него все смотрят, Рай-Ан тоже частично трансформировался обратно, став получеловеком-полукошкой. Выпрямившись, он сказал Ягуарам:
— Хранитель Севера — наш друг. Следуйте за нами! Второй отряд уже дома.
Заснеженный северный город встретил Тиш-Им хмурым небом и сонными домами с тёмными окнами. Впрочем, в одном из этих домов её с Рай-Аном приняли очень хорошо. Неулыбчивый, кряжистый мужчина с жёсткими волосами, топорщащимися в стороны, как иголки ежа, богатырской ширины плечами и могучей шеей оказался главой клана Северных Волков. Его звали Трай-Кан Киткаррн. Дом его был под стать своему хозяину: тоже кряжистый и невысокий, с виду неказистый, но добротный, прочный и тёплый. Внутри всё было отделано деревом, мебель — простая, немного тяжеловесная, и весь интерьер создавал впечатление основательности и серьёзности. Когда Тиш-Им приняла человеческий облик, оказавшись перед главой Северных Волков голышом, он молча снял свой необъятного размера шерстяной кардиган и закутал девушку.
— Моя дочка поделится с тобой одёжкой, — сказал он. — У неё куча всяких нарядов.
Разговаривал он грудным, глубоким голосом, с характерным для северян "оканьем" и "щ" вместо "ч": "дочка" и "куча" он произнёс как-то "дощка", "куща".
Дочь Трай-Кана, Вер-Им, одолжила ей свои старые брюки, футболку и свитер. Вещи оказались немного велики Тиш-Им: Вер-Им* унаследовала от отца черты, которые во внешности мужчины не были бы чем-то особенным, но могли стать невезением для девушки. (*Аффикс "Им" весьма распространён в женских именах волчьих кланов — прим. авт.) Как и отец, дочь была ширококостной, крепкой, с крупными чертами лица и тяжеловатым подбородком — что называется, "ядрёной". Но, не отличаясь изящным телосложением, она была обладательницей очень красивых глаз — больших, светло-серых, с густыми ресницами, составлявших интересный контраст с тёмными волосами. Её вещи сидели на Тиш-Им мешком, но ничего более подходящего в данный момент не нашлось.
— У мамы ещё больше размер, — с застенчивой улыбкой сказала Вер-Им.
Вернувшись от Хранителя в привычный мир, Тиш-Им чувствовала себя так, будто вернулась из иного измерения. Прошло всего несколько дней, но ей казалось, будто она провела там лет двадцать, а мир за время её отсутствия сильно изменился. Впрочем, скорее, изменения произошли с ней самой. Тиш-Им боялась, что кажется окружающим странной или неадекватной: она и впрямь как будто одичала в этих заснеженных горах. Разговаривать не хотелось, слова подбирались с трудом, поэтому она только невпопад благодарила или молча улыбалась. Она и сама стала понимать окружающих с полуслова и даже совсем без слов. Особенно ярко это проявлялось с Рай-Аном: она чувствовала его сердцем, как неотъемлемую часть себя самой. Близость, случившаяся между ними в доме Хранителя, довершила это объединение, укрепив связь и сделав её почти физически ощутимой. Тиш-Им чувствовала её как тёплый и мягкий, щекотный и пульсирующий комочек у себя в животе, который в присутствии Рай-Ана нежно сжимался.
Вот и сейчас, когда он вошёл в комнату, она ощутила пульсацию этого комочка. Одет он был, как и она, в чужие вещи — какой-то безразмерный серый пуловер с рисунком "ромб", из-под которого выглядывал воротник синей рубашки, и брюки армейского покроя с большими накладными карманами на штанинах.
— Привет, девушки, — улыбнулся он, дружелюбно, но кратко взглянув на Вер-Им и сразу же устремив тёплый и лучистый взгляд на Тиш-Им.
Тиш-Им хотелось повиснуть на нём и никогда не отрываться. Она шагнула к Рай-Ану и уткнулась носом в его пуловер, пропитанный незнакомым запахом. Мужским и волчьим, определила она.
— Как ты? Нормально? — Рай-Ан взял её лицо в свои ладони, заглянул в глаза.
Тиш-Им кивнула: чтобы говорить вслух, нужно было сделать над собой усилие, а она очень устала. Рай-Ан ласково поцеловал её в нос, и от его взгляда по её коже побежали уютные мурашки.
— Сегодня и завтра отдохнём в гостях у наших северных собратьев, а послезавтра двинем домой, — сказал он.
Домой... Даже не верилось.
Потом был поздний обед или ранний ужин — словом, нечто среднее. За столом Тиш-Им познакомилась с остальными членами семьи главы клана Северных Волков — его женой и двумя сыновьями. Как и следовало ожидать, кряжистым и ширококостным оказалось всё семейство. Жена Трай-Кана, Ам-Нии, была женщиной весомых достоинств, но отнюдь не безобразно толстой. В молодости она была очень хороша собой, и чудесные глаза Вер-Им достались именно от неё, а всё остальное — от отца. Сыновья были крепкими парнями не очень высокого роста, но широкоплечими и физически развитыми, с одинаковыми короткими стрижками под машинку.
Ам-Нии была великолепной хозяйкой: свою семью и гостей она накормила сытным и обильным ужином из нескольких блюд, но Тиш-Им в своём странном, "неадекватном" состоянии жевала машинально, почти не обращая внимания, что именно она ела. Что ставили перед ней, то и жевала. Простой уют и хлебосольность этого дома были ей по нраву, и она молча грелась — и телом, и, наверно, душой. От главы семейства веяло уверенностью, сдержанной силой и немного флегматичным добродушием, а младшие Киткаррны тоже сидели невозмутимые и жевали неторопливо и вдумчиво. Рай-Ан также со спокойствием крупного хищника воздавал должное вкусной стряпне хозяйки, и Тиш-Им думалось: разве могло теперь случиться что-то плохое — теперь, когда рядом было столько сильных мужчин? Ей хотелось потереться о плечо Рай-Ана и заурчать, хоть она и не была кошкой.
— Трай-Кан, ты и твои Волки сделали для нас так много, что теперь мы с тобой не квиты, а я у тебя в долгу, — сказал Белый Ягуар.
— Сочтёмся, когда придёт час, — усмехнулся глава Северных Волков.
— Всегда готов отплатить за твоё добро, — серьёзно ответил Рай-Ан.
Трай-Кан задумчиво помолчал, жуя, потом промокнул салфеткой лоснящиеся от жира губы и спросил:
— А вот ответь-ка мне, брат... Правду ли сказывают, что вам помогал белый Волк-Призрак?
— Правду, — кивнул Рай-Ан. — Это — Хранитель Севера, и мы с Тиш-Им были у него в жилище.
— Хранитель Севера? — недоуменно нахмурился Трай-Кан. — Так их ведь уж нет больше, Хранителей-то... Не одна тысяча лет тому. Значит, про них — это не сказки?
— Не сказки, последний Хранитель у мира ещё есть, — сказал Рай-Ан. — И его ученики. Поэтому не так уж всё и безнадёжно.
— Эге, — промычал Трай-Кан, озадаченно потирая подбородок. — Вон оно как!
Многословностью он, как видно, тоже не отличался, мысли свои без надобности вслух не высказывал. Один из сыновей, до сих пор молча жевавших — как Тиш-Им показалось, младший, решил подать голос.
— Татчо*, их вроде четыре было, да? — спросил он. (*Обращение к отцу, северный диалект. Эквивал. "батя", "тятя" - прим. авт.)
— Угу, — опять промычал Трай-Кан. — Севера, Юга, Запада и Востока...
За столом воцарилось молчание. А Тиш-Им вдруг вспомнила сапфировые глаза Хранителя, и на сердце спустилось чёрно-звёздное покрывало печали. Увидит ли она его ещё когда-нибудь? А он ничего не сказал об этом, только улыбнулся ласково и грустно. Только бы ему не пришлось тоже умереть... Только бы не пришлось.
Хозяйка спросила у Рай-Ана с Тиш-Им со значительной улыбкой:
— Вам как стелить — в разных комнатах или вместе?
Тиш-Им смутилась и только беззвучно шевельнула губами. Рука Рай-Ана обняла её за плечи.
— Вместе. Тиш-Им — моя невеста, так что нам нечего друг друга стесняться.
Девушку обдало жаром от этих слов. Комочек в животе затрепетал, сердце зашлось, но с губ опять не сорвалось ни слова. Онемела она что ли, в самом деле? "Невеста". Счастье пушистым котом обвилось вокруг колен, и они ослабели и задрожали. И даже не казалось странным, что предложения Рай-Ан ей ещё не делал.
Оглушённая этим словом — "невеста", она сидела на кровати в комнате, отведённой им на ночь, и слушала стук своего сердца. Рай-Ан, обдав её щекотным до мурашек теплом своего дыхания, шепнул: "Отдыхай пока, мне надо позвонить сыну и ещё кое-кому", и вышел, оставив её наедине с этим оглушительным счастьем, насквозь просвистанным северным ветром...
Её никто не беспокоил, считая, видимо, что она уже легла, а она забралась с ногами на деревянный подоконник и смотрела за окно, в сгущающуюся синеву сумерек. Рай-Ана не было уже с час, и комочек у Тиш-Им в животе нервно прыгал. Постепенно расслабляя тело, она пыталась успокоить этого сумасшедшего пушистика, чтобы он не защекотал её насмерть, но получалось как-то странно: из глаз полились слёзы. Сидя с мокрыми щеками, она улыбалась.
Послышались шаги и раздался родной голос, полный нежного беспокойства:
— Так, ты чего это тут? Стоило оставить тебя одну — и пожалуйста...
Рай-Ан поцелуями осушал её слёзы, и она жмурилась, доверчиво подставляя ему лицо. Он взял её на руки и стоял с ней посреди комнаты, потираясь кончиком носа о её нос, а потом очень осторожно, будто боясь спугнуть бабочку, прильнул к её губам.
Она не могла, да и не хотела противиться. Раскрывшись ему навстречу, она отдала всю себя без остатка. И пусть она не была искусной любовницей (в свой всего-навсего второй раз), пусть её всё ещё немного пугало вторжение мужчины внутрь её тела — всё это не мешало ей чувствовать восторг от единения с Рай-Аном. В какой-то момент она вообще потеряла телесные ощущения и увидела себя будто бы со стороны и сверху. А рядом был Кто-то. И этот Кто-то сказал Тиш-Им: "Мама".
Тёплые губы Рай-Ана возвращали её к жизни. Пошевелиться и как-то ответить на их нежность Тиш-Им смогла не сразу: даже поднять руку, чтобы обнять Рай-Ана, было трудно. А чтобы заговорить, нужно было как будто всплыть со дна океанской впадины, очень, очень долго поднимаясь из зелёных глубин к смутному пятну света на поверхности...
— Маленькая моя, — нежно позвал её Рай-Ан, заглядывая ей в глаза и отводя пальцами прядки её волос со лба. — Скажи что-нибудь. Ты вообще здесь?
Тиш-Им всплыла на поверхность и сделала первый глоток воздуха. Губы ожили и подчинились ей.
— Не знаю... Я... как бы видела нас со стороны. А рядом был кто-то...
— Кто? — спросил Рай-Ан.
