— Я присмотрю за Квирреллом.
— Спасибо. — вздохнув, признался: — Честно говоря, я за него даже как-то переживаю. Директор наверняка знает, что Квиррелл одержим. Не может не знать. Значит, на Лорда есть какие-то планы.
— Скорее всего, в этих же планах уготовано место и для тебя. — хмыкнул зельевар.
— Да уж наверняка. — я поморщился.
Мы замолчали. Мимо нас проходили люди, занятые своими делами. И не обращали внимания ни на нас, скрытых пологами, ни на руины дома.
— Пошли на кладбище. Я хочу увидеть могилу матери и приемного отца.
Могила родителей — простой каменный прямоугольник с именами и датами. Одинокий подвявший букетик сиротливо ронял лепестки на серый камень могильной плиты. Чужое горе и горечь ощущались физически. Кто-то посещал могилу. Кто-то, кому погибшие не были безразличны. Я чувствовал отпечаток ауры вассала: вина, боль, отчаяние, горечь и глухая ненависть. Северус сюда приходил. И не раз. Но кто еще? Чья боль вплелась в ауру этого места? Кто еще чувствует вину за их смерть? Кто? Аура практически не оставила отпечатков. Только эмоции, очень сильные и искренние.
— Кто-то сюда приходит. — мой тихий голос был едва слышен.
Северус вздрогнул.
— Кто-то, кроме тебя.
Я опустился на колени, положив руки на плиту. Нет необходимости осквернять могилу. Для этого было создано особое заклинание. Высшая школа некромантии. Тихие шипящие слова срывались с моего языка, вызывая ясно видимую дрожь. Я обращался напрямую к погибшим, просил их помощи. Если усопшие благоволили мне при жизни, я получу их разрешение взять образцы плоти. Это не призыв к душам. Это, скорее, обращение к памяти тела. Я не тревожу покой усопших этим заклинанием.
С тихим хлопком на плите могилы появились небольшие, едва ли больше сантиметра, шарики. Кость и плоть. Совсем немного. Но мне больше и не надо. Я поблагодарил покойных и забрал дары.
— Пойдем. Я получил что хотел.
Северус молча кивнул, взял меня за плечо и аппарировал. На этот раз, правильно выставив ключи и защитив переход.
Появились мы у ворот Хогвартса на границе антиаппарационного барьера.
— Северус.
Зельевар вопросительно приподнял бровь.
— Ты можешь узнать, где носит Люпина?
— Попробую.
— Буду признателен.
Маг молча кивнул и толкнул створки ворот.
Глава 19: Вопросы и ответы
В воскресенье утром пошел дождь. Серое свинцовое небо низко нависало над головой, тяжелые капли барабанили по оконному стеклу и по крыше, стекая мутными ручейками, собираясь в большие, но мелкие лужи. Холодный ветер трепал волосы. Настроение было под стать погоде: слегка меланхоличное, в меру ленивое и тоскливое. Я сидел на подоконнике открытого окна, всматриваясь в Запретный Лес. Тихо шептал Хогвартс на грани осознания, рассказывая о происходящем в его стенах, как обычно, жалуясь и прося о помощи.
— Ассаи...
Тихий голос выдернул меня из медитативного состояния. У поворота галереи стояла Гермиона, неуверенно переминаясь и прижимая к себе очередную книгу. Легкое смущение, неуверенность, любопытство и беспокойство коснулось разума.
— Да, Миа?
Я перекинул ноги через подоконник и повернулся к девочке лицом. Гермиона ощутимо расслабилась, слабо улыбнулась. Она переживала, что я могу упасть?
— Я тебя искала. Ребята не видели тебя с обеда. И вот... ну... я спросила у призраков... и...
Я улыбнулся. Девочка густо покраснела и опустила носик, крепче прижав к себе массивный фолиант.
— Подсказали где меня искать?
Гермиона кивнула.
— Что-то случилось?
— Я поговорить хотела. Я прочитала дневник Основателя.
А, вот оно что!
— У тебя возникло много вопросов?
— Да.
— Идем.
Я спрыгнул на пол, поправил мантию, высушил одежду заклинанием.
В жилой части школы было достаточно пустующих аудиторий. Одна из них как раз находилась неподалеку. Гермиона доверчиво шла за мной, с интересом поглядывая по сторонам. В этой части замка она еще не была, и вездесущее любопытство подняло голову, вытеснив здравое опасение и неуверенность.
— Ассаи...
— Что?
— А почему в школе так много пустых классов?
— А ты как думаешь? — я приоткрыл дверь, пропуская девочку вперед. — Заходи.
Гермиона осторожно вошла в запыленную аудиторию, аккуратно переступая мусор и поваленные стулья. Я закрыл дверь и наложил запирающие чары, Полог Тишины, Аркан Невнимательности и пару дозорных следилок, которые должны были предупредить меня, если кто-то подойдет близко.
— Эта вообще давно заброшена. — девочка как-то растерянно осмотрелась, неуверенно топчась на месте.
Я запустил очищающее плетение на ближайший стол и стулья. Гермиона смотрела очень внимательно, провожая взглядом каждый мой жест. Я колдовал, используя полные связки, а не ментальную активацию, давая возможность Герми оценить скорость выполнения и простоту плетений.
— Присаживайся.
Девочка села на стул, аккуратно положив довольно тяжелую книгу на чистый стол.
— Сюда давно не заглядывали. — Гермиона внимательно осматривала помещение, скользя взглядом по запылившимся полкам, по грязным партам и стульям. — Что это за аудитория? Что здесь преподавали?
— Этикет и традиции. Триста лет назад это был обязательный предмет.
— Это настолько важно?
— Да. Знание этикета и традиций было обязательным. Как и в любом нормальном обществе. — я улыбнулся. — Для магов традиции гораздо важнее, чем для обычных людей.
Гермиона удивленно заморгала.
— Почему?
— Потому что они диктуются магией. Все праздники привязаны к определенным событиям. Традиции обязывали магов выполнять определенные ритуалы ради вполне конкретных целей. Даже самые неприглядные и кровавые были созданы не просто так. Магия вообще довольно практична. Она не знает понятия морали, добра и зла. Это — прерогатива людей.
— Кровавые ритуалы... — прошептала Гермиона.
Я вздохнул и начал объяснять простые, но важные вещи:
— Гермиона. Все действительно серьезные и мощные ритуалы основаны на крови, жертвоприношении или... других равнозначных заменителях.
— Каких?
— Если захочешь, я тебе потом расскажу. Если решишь изучить ритуальную магию.
— Хочу! Га... — девочка запнулась и поправилась. — Ассаи, как ты можешь во мне сомневаться?
— Миона, в тебе я не сомневаюсь. Иначе я не доверил бы тебе свою тайну. — я повернул стул и сел, сложив руки на спинку. — У меня Дар к ритуальной магии. Поверь, я знаю, о чем говорю.
— Ты... — ментал звенел шоком. — Ты сам...
— Да, я проводил ритуалы. — я достал из пространственного кармана атам. — Это — ритуальный нож. Атам. Особый инструмент, используемый в ритуалистике. Атам нельзя использовать для сражения. Первая же капля крови, пролитая не для ритуала, обесценивает его и делает непригодным. Простейший ритуал на крови — это определение родства или привязка артефактов, широко применяемые гоблинами Гринготтса.
— Но... это же запрещено!
— И что? — я склонил голову набок. — Что мне запреты тех, кто уничтожает магию в моем мире? Они ведут себя как инквизиторы в Средние Века.
— Но... — девочка растерянно смотрела мне в глаза, не зная, что сказать.
— Помнишь Галилео Галилея? И что с ним сделала церковь?
Девочка кивнула.
— Чем это отличается от преследования чистокровных семей, пытающихся сохранить знания?
— Но... это же темная магия... — не слишком уверенно пробормотала она.
— Темная, Светлая... Это лишь склонности к Первоосновам и Первостихиям. — я улыбнулся. — Скажи, Герми. Некромантия — это зло?
— Да! — уверенно и категорично заявила девочка.
— А теперь давай представим одну ситуацию. Деревушка. Тяжелый год. Болезнь или голод. Много смертей. Обычных, никакой магии или убийства. Или просто огромное и древнее кладбище, на котором хоронили людей поколениями. Представила?
Миона снова кивнула.
— Смерть не проходит бесследно. Она оставляет особую энергию. Когда эта энергия пересекает определенные границы, мертвые поднимаются. Сами. Так называемый "спонтанный" или "самопроизвольный подъем". Смотри, как оно бывает.
Дальнюю стену заволокла мгла. Заклинания иллюзии помогли мне спроецировать часть воспоминаний. Подъем сельского кладбища. Действительно самостоятельный, без какой-либо помощи со стороны. Но от этого не менее жуткий. Я показывал все: подъем мертвых, их шествие в ночи к спящей деревне и последующий кошмар. Жестоко? Несомненно. Но некоторые суеверия и предрассудки надо выбивать сразу и без всякой жалости.
Гермиона смотрела словно завороженная, вздрагивая от каждого крика, от каждого глухого рева и воя нежити. Я не стал показывать ей самые... неприглядные моменты, пожалев хрупкую психику ребенка. Ей хватило одного эпизода, когда два умертвия повалили крепкого мужика и сожрали живьем.
— Это случилось в деревушке Большие Ручьи.
Достав платок, я осторожно стер слезы, катящиеся по щекам шокированной девочки.
— Обычная для тех мест трагедия, ведь многие поселки стояли на местах древних захоронений или возле полей сражений. Мастер-некромант прибыл слишком поздно. Селяне ждали до последнего, не желая обращаться к мерзкому отродью. За что и поплатились. — иллюзия подернулась дымкой, показывая другой воспоминание. — А здесь староста оказался мужиком умным, и пригласил мага вовремя.
Девочка как завороженная смотрела, как высокий черноволосый мужчина, одетый в простой кожаный доспех и вооруженный посохом, упокаивает восставшее кладбище.
— Поселок отделался бессонной ночью, испорченным пастбищем, двадцатью золотыми и тремя днями работы. Пока вырезали менгиры и поставили их вокруг беспокойного кладбища. Мертвые вставали не раз, но так и не смогли преодолеть защиту некроманта. Ритуалы с жертвоприношениями закрепили Печати.
— Жертвы? — ахнула девочка.
— Три курицы. — я улыбнулся. — Поселок не обеднел. Вот и скажи мне, Миа. Разве не прав был староста, вызвав в деревню темного мага-некроманта? Скажи, разве некромант был злом? Или, может, спасителем?
Миа поджала губки.
— Но... разве нельзя по-другому?
— Можно. Огнем и мечом. С большими потерями и без всякой гарантии. Миа, только маги смерти могут действительно надежно упокоить неспокойного мертвеца. Никто иной.
— А если... сжечь?
— С большой вероятностью получишь агрессивного бесплотного духа. Например, баньши. Или высшее умертвие, которое для обычного оружия вообще неуязвимо.
Девочка задумалась. А я сидел и наслаждался ее чистой душой и искренними эмоциями.
— Ты опять растрепанная. — мягко укорил я Гермиону.
Герми густо покраснела, судорожно приглаживая пушистые волосы.
— Заплести? — промурлыкал я, доставая расческу и черно-золотую ленту.
Девочка покраснела еще сильнее и кивнула. Какая прелесть! Она так мило смущается!
Я встал, зашел ей за спину.
— Ты хотела что-то спросить.
Зачарованный гребешок легко скользил по пушистым кудрям, распутывая мелкие узелки.
— Я... я... — Миа заикалась, смущаясь и краснея, не зная, как себя вести.
— Да, да. Я слушаю.
Мягкие шелковистые локоны легко скользили между пальцами. Я разделял когтями прядки, вплетая золотистые нити с нанизанными на них кристаллами желтого кварца.
— Ассаи, откуда у тебя дневник?
— Из банка. — шелковая лента скользнула между когтями, оплетая прядку волос, скрепляя золотые нити.
— Как из банка?
— Родовой сейф. — черная лента захватывала прядки, укрепляя сложную косу, перевитую нитями. Ограненные бусины из цитрина поблескивали отраженным светом, разбрызгивая золотые искорки по каштановым кудрям. — А что?
— Подожди... Ты... ты из Рода Слизерин?
— Я же говорил тебе свое имя.
Девочка смутилась.
— Извини, я забыла.
— Ничего. — я приподнял плотную косу, сворачивая ее на макушке девочки и закрепляя свободными концами ленты, вплетенной в начало косы. Завязав бант, я высвободил пару волнистых прядок, оставив свисать золотые нити, заканчивающиеся крупными мелко ограненными бусинами. Повседневная прическа юных высших эльфиек.
— Готово.
Девочка осторожно дотронулась до головы, растерянно и смущенно глядя на меня. Тонкие пальчики нащупали нити с нанизанными на них бусинами. Я создал зеркало.
— Ну как?
Девочка только и смогла, что тихо пискнуть что-то непонятное, с оторопью глядя в отражение. Зеркало показывало донельзя удивленную юную леди. Высокая прическа открыла изящную шею и утонченные черты лица, ранее скрытые за распушенными прядками. Золотистые кристаллы подчеркивали теплые карие с золотой искрой глаза и насыщенный цвет волос.
— Ассаи...
— М?
— Спасибо...
— Пожалуйста. — я улыбнулся. — Нравится?
— Да... Очень! — девочка запнулась. — У тебя опять когти появились...
— Очень удобно прядки разделять.
Девочка покраснела. Она такая милая, когда смущается! Такие простые и незатейливые вещи вызывают у нее настолько сильные и искренние эмоции! Простенькая прическа, а такая буря восторга! Права была Эльзария — пригодилось-таки мне умение делать женщинам прически. А как я тогда сопротивлялся... Даже смешно как-то. Буду на Эрлане, обязательно поблагодарю эльфийку за науку.
Ладно, хватит уже смущать ребенка. Я развеял зеркало, заставляя Гермионы очнуться от ступора.
— Герми?
Девочка моргнула.
— Ассаи, я хотела спросить... Салазар описывал Хогвартс совершенно по-другому! Он же должен быть больше!
— Пространственная магия. Замок намного больше, чем кажется. — пожав плечами, согласился я.
— Ты знаешь, как попасть в спрятанные части школы?
— Это вопрос или утверждение? — с иронией спросил я.
Гермиона выпрямилась, в карих глазах зажегся азарт.
— Ты — знаешь!
— Знаю. — не стал отпираться.
— Можешь показать?
— Могу. — я улыбнулся. — Это все вопросы?
Девочка смутилась.
— Нет, конечно. Но я даже не знаю с чего начать!
— Начни с того, что тебя больше всего волнует.
— Салазар описывал факультеты совершенно по-другому! А список предметов? Он же больше в три раза!
— Маги многое забыли. Многое запретили.
— Но... но...
Я вздохнул.
— Люди склонны к суевериям, Миа. Особенно люди необразованные. Они готовы поверить в любую чушь, если она укладывается в их видение мира. Сказали — некроманты зло. И люди поверили.
— Почему?
— Страх. Что бояться, то ненавидят и пытаются уничтожить. Люди верят стереотипам. И ты — не исключение.
Возмущение резануло по чувствам.
— Не правда!
Я вздохнул еще тяжелее.
— Герми. Кому ты поверишь скорее. Директору Дамблдору или профессору Снейпу?
— Директору. — без колебаний ответила девочка.
— А почему?
— Он же... — Гермиона запнулась. — Он Великий Светлый Маг!
— Снейп — мастер-зельевар с мировым именем. Самый гениальный зельевар нашего времени, между прочим. Вот только доверия он не вызывает. Почему?
— Он... он...
— Что, Герми? Только честно.
— Он страшный. — призналась девочка.
Нужное слово прозвучало.
— А почему ты решила, что Директор — не страшный?
