Тонкий мир

— Да, несу...

— Давай сюда свою кружку. Я сам. Силле, умница, глоточек за папу, глоточек за сестренку... не хочешь? Ну, тогда за князя и за невесту...

Максимилиан шутил и веселился, но я видела, что ему тревожно за Дэйра. С первого раза отдать приказ не получилось — бессознательный аллиец на него просто не отреагировал. Пришлось князю повторить пожелание мысленно. После этого Дэриэлл, не открывая глаза, послушно выпил залпом целую кружку настоя — и снова затих.

Как зомби.

Или кукла.

Меня бросило в дрожь.

— Вот молодец, — пробормотал Ксиль. Ему тоже было не по себе. — А теперь мы тебя, хорошего, отнесем наверх и уложим в постельку... Найта, поднимайся минут через пятнадцать, я его как раз переодену и закутаю. И захвати с собой еще кружку того же самого чая с молоком. Дэйр наверняка захочет пить, когда проснется. И, думаю, лучше для начала предложить ему не кровь, а что-нибудь более привычное, — нервно усмехнулся он. — Впрочем, не беспокойся. Скорее всего, наше солнышко проспит до завтрашнего вечера. А там я уже вернусь и сам за ним присмотрю.

Максимилиан снова поднял Дэйра на руки — легко, как будто тот ничего не весил — и отправился к лестнице. Я посмотрела на это, хихикнула и чуть не вылила отвар мимо горлышка графина. Ксиль, одетый в темное и облегающее, смотрелся гораздо меньше закутанного в десяток полотенец Дэриэлла, хотя фактически в росте отставал не так уж сильно. Впечатление получалось такое, будто маленький черный муравьишка бодро тащит куда-то "куколку".

Интересно, какая "бабочка" выйдет из этого кокона утром?

— Не торопишься ты что-то, — проворчал Ксиль, когда я наконец поднялась наверх.

— Боялась расплескать, — я поставила графин из "самоподогревающегося" сервиза Лиссэ на тумбочку рядом с кроватью. — А то потом опять готовить придется, в лабораторию идти за сбором...

— Не замечал за тобой раньше такого стремления к аккуратности, — скептически фыркнул князь. — Ладно, заступай на дежурство, а я пойду на охоту. Зелье — это, конечно, хорошо, но есть еще эмоциональный голод... Не мучить же вас с Дэйром.

— Не надо, — улыбнулась я. Ксиль в своем репертуаре. — Ой, погоди... а что мне делать-то? Просто сидеть рядом?

— Вроде того, — обернулся князь у двери. — Я и кресло тебе поближе к кровати подвинул. Будешь сидеть лицом к кровати, наблюдать. Если Силле начнет дергаться, или дрожать, или еще чего-нибудь странное — обнимешь его, колыбельную споешь. Шучу, — хмыкнул он. — Просто будь рядом. Держи за руку, если понадобится. В таком состоянии, после обращения и... гм... близкого контакта со мной... с крыльями... В общем, он очень остро чувствует одиночество.

— Поняла, — кивнула я, вспомнив свои ощущения после нечаянного соприкосновения с крыльями Ксиля. Эмпатия — довольно страшная штука. — Просто быть рядом. Хорошо. Это несложно.

Ксиль только усмехнулся таинственно:

— Иногда сложно.

И прикрыл за собой дверь.

А я пригасила лампу, забралась с ногами в кресло, накрывшись пледом, и стала ждать его возвращения. Взгляд, как намагниченный, притягивался к бледному лицу Дэриэлла. Подсохшие волосы тяжелой медовой волной раскинулись по подушкам и свисали с края кровати. Никакой косы на ночь — как и любит Дэйр. Интересно, не жарко ему под тремя одеялами?

Ругая себя за любопытство, я откинула плед и на цыпочках подошла к Дэйру. Помялась немного — и осторожно коснулась рукой его лба.

Горячий. С такой температурой обычно не живут. Это не человеческие смертельные сорок два, и даже не аллийские сорок семь. Градусов шестьдесят, не меньше. Водой такой температуры некоторые сорта чая заваривают. А тут — кровь по жилам...

Кажется, в Дэриэле уже сейчас гораздо больше от шакаи-ар, чем от аллийца. Что же станется с ним потом?

Я наклонилась ниже, всей кожей ощущая жар.

Губы у него были красные, будто искусанные. И — гладкие, как вишневая кожица. Наверное, тоже регены виноваты...

А клыки уже выросли или еще нет?

Я осторожно коснулась пальцем нижней губы — и отдернула руку. По спине мурашки пробежали. В голову полезли всякие ужасы — как Дэйр вдруг открывает глаза — а они не темно-зеленые, а ярко-алые, будто у киношных монстров. Или, не просыпаясь, подается вперед, клыками впиваясь в мою нежную шею... Или притягивает к себе, и...

Золотистые ресницы слабо дрогнули. В ногах образовалась некоторая слабость.

— Найта, ты дура, — четко выговорила я вслух, отсаживаясь обратно в кресло и натягивая плед до самого носа.

Полегчало. И всякая ерунда перестала мерещиться.

Но подушечку пальца еще долго жгло воспоминанием о прикосновении к горячим губам.

Шло время. Меня начало клонить в сон. Неудивительно, после всех волнений. Сначала я пыталась бороться с дремотой — а вдруг понадоблюсь Дэйру? Но веки становились все тяжелее, кресло — все мягче, и вскоре я провалилась в темноту. Естественно, ничего хорошего мне присниться не могло. Демоны, хохочущие белобрысые головы, аллийки с кровожадно сверкающими глазами и липкий мрак наполнили ночные видения.

Абсурдные — но при этом жутко правдоподобные.

Очнувшись от очередного кошмара, я подолгу вглядывалась в полумрак, пытаясь сообразить, реальность это уже или еще нет. Уже под утро мне приснилась Айне, почему-то разбирающая компьютер.

— Э-э, с каких это пор ты записалась в кружок юных техников? — недоуменно поинтересовалась я, присаживаясь рядом с ней на край стола.

Пророчица наградила меня мрачным желтым взглядом.

— Ни с каких. Сон такой просто. Зато я разобралась во всех этих микросхемах... Можно подумать, у тебя сны интереснее, — фыркнула она.

Я пожала плечами.

— Зато жизнь скучать не дает.

Айне загадочно улыбнулась, откладывая в сторону какую-то плату.

— Да уж, только ты расслабишься, и сразу — бах!

— И скоро будет очередное "бах"? — хмыкнула я, всем сердцем надеясь на ответ вроде "лет через сто" или "затосковать успеешь".

— А прямо сейчас, — пророчица склонилась над вскрытым системным блоком. — Бах.

— Что? — вырвалось у меня удивленное...

И сон взорвался оглушительным грохотом, от которого заныл затылок.

Я распахнула глаза, хватая ртом воздух.

Светало. Кресло мое было опрокинуто, плед сполз с колен на плечи. Голова, очевидно, болела не из-за шума, а оттого, что я с размаху треснулась затылком об пол. Интересно, если при таком количестве падений навзничь и столкновений лбом с дверцами холодильника, шкафа и прочими твердыми предметами я так ни разу и не получила сотрясения мозга... Это что, значит — в моей голове пусто? Философский вопрос, однако.

Но в данный момент меня больше всего заботило вовсе не это.

— Дэйр? — неуверенно спросила я у нависшего надо мною аллийца. Руки его упирались в кресло рядом с моей головой. Он был сам на себя непохож: зрачки опалесцировали в темноте, волосы слегка шевелились, будто змеи... Это у Дэриэлла! Милого, домашнего, цивилизованного!

Сейчас этот "цивилизованный аллиец" скалился, обнажая великолепные белоснежные клыки. Классический прикус шакаи-ар. И выражение в глазах... жадное такое. Голодное.

— Дэйри? — на сей раз вышло еще тише и беспомощней.

Он медленно вдохнул, чуть прикрывая золотистые ресницы... и плавно скользнул вниз. Роскошная медовая шевелюра сползла с сиденья кресла, заключая нас в мерцающий шелковый шатер.

— Дэйри... — я изо всех сил старалась унять бешено колотящееся сердце. Сделать это, когда мое лицо и Дэриэлла разделяло всего несколько сантиметров, было невероятно трудно. — А тебе действительно удобно вот так сидеть? Я бы пополам сломалась на твоем месте. Или у шакаи-ар другая степень гибкости позвоночника? Никогда такого за Ксилем не замечала, а ты?

Я болтала, что придется, лишь бы отвлечь его от своей персоны. Но, кажется, у Дэйра были другие планы на меня.

Он порывисто склонился еще ниже... я зажмурилась... и с ужасом почувствовала, как по щеке прошелся горячий влажный язык. Раз, другой — и третий, уже медленнее.

— Ой... — только и смогла придушенно пискнуть я. В голове вертелось одно: значит, по мнению Ксиля, это все входит в понятие "безопасно"?

А потом внезапно ощутила я в мыслях чужое присутствие.

Не князя и не Мэйсона.

Теплое, ласковое, надежное.

"Дэйр?" — растерянно потянулась я к нему.

И почти сразу пришел отклик.

"Нэй?" — потрясенно, почти в ужасе.

Кресло скрипнуло. Жар отдалился. Я решилась открыть глаза и встретилась с крайне смущенным взглядом Дэриэлла. От хищного безумия не осталось и следа.

— Нэй, — выдохнул он, неловко пытаясь слезть с кресла, не придавив при этом меня. — Прости, ради всех богов. Понятия не имею, что на меня нашло.

Я осторожно отвела в сторону золотистую прядь, чуть не попавшую мне в глаза. Беднягу Дэйра, похоже, вся эта ситуация смущала еще больше, чем меня.

— Ну, думаю, что ничего страшного не произошло, так ведь? — робко предположила я.

— Вот и я думаю — ничего страшного, — рассмеялась темнота у дверей голосом князя. — Кстати, ребята, а что именно случилось? Сцена выглядит весьма и весьма... многообещающей.

"Убью", — пронеслась мысль, и я даже не поняла, кому она принадлежала, мне или Дэйру.

— Попробуйте, — фыркнул князь, зажигая свет. От неожиданности я зажмурилась и дернулась вбок. Неустойчивая конструкция из меня, аллийца и кресла развалилась на составные части. Меньше всего повезло бедняге Дэйру, у которого щиколотки лежали на кровати. Стукнуться лбом о паркет... думаю, это не слишком приятно.

— Максимилиан, зараза, — глухо прошипел Силле, усаживаясь на полу. — Ты специально это подстроил! — он с ненавистью глянул на князя, потирая ссадину на лбу.

— Я? — очень ненатурально удивился Ксиль, усаживаясь на пол рядом с нами. — Да я бы никогда, ни за что... — он невинно сложил руки в замок, вертя большими пальцами одним вокруг другого. — Ну, может, совсем немного поспособствовал, — блеснули из-под челки хитрющие синие глаза.

У Дэйра стало такое выражение лица, что я всерьез испугалась за сохранность жизни непутевого князя.

— Что значит — "поспособствовал"? — очень ласково поинтересовался Дэриэлл. — И почему я так странно себя чувствую? Ты ничего не хочешь мне рассказать... мой князь?

Последние слова он произнес полувопросительно — словно ощущая нечто, чему не знал названия.

— Ну, я предполагал, чем закончится дело, если ты проснешься в мое отсутствие, — признался Ксиль без малейших угрызений совести. — Но, честно говоря, не ожидал застать такую картину, — он блаженно зажмурился и затянул проникновенно: — Юная дева, сморенная сном... коварный убийца, переползающий с кровати на кресло, но путающийся ногами в одеяле... гениальное решение опереться руками на спинку... грохот падения... юная дева чуть не становится жертвой... — Ксиль уже всхлипывал от смеха. — И — кульминация — в последний момент явление отважного героя, который приводит в чувство несостоявшегося убийцу, позволив ему ощутить страх девы! Вот так все и закончилось, — добавил он совершенно спокойно, будто и не захлебывался хохотом всего полминуты назад.

— Прекрати, — попросила я, невольно улыбаясь. В пересказе князя все случившееся уже никак не тянуло на трагедию. Хотя Дэйру, кажется, было вовсе не смешно. — Тоже мне, тему для шуток нашел.

— Как скажешь, — пожал плечами Ксиль. — Но этот момент, — невозмутимо продолжил он, косясь на закаменевшего Дэриэлла, — навсегда останется в моей памяти. Таких своеобразных попыток соблазнить я еще не видел!

— Это было не соблазнение, — резко возразил Дэйр, выдыхая в тщетной попытке успокоиться — Это было...

Он замялся. Ксиль многозначительно ухмыльнулся.

— Это было... Что это было, dess?! — он стремительно метнулся к князю, хватая его за шиворот.

Так быстро — я едва успела осознать.

— Эй, эй, полегче, дружок, — Максимилиан медленно склонил голову набок. — Отпусти, — с губ его исчезла улыбка.

— Ты не смеешь мне прика...

— Отпусти. Сядь рядом и слушай меня.

Дэйр сжал воротник еще сильнее — и вдруг обмяк, опустился обратно на пол с совершенно потерянным видом.

— Кто я? — прошептали побелевшие губы. В этих двух словах было столько боли, что даже ее далекий отголосок заставил мое сердце сжаться. — Что ты сделал со мной, Ксиль?

Максимилиан протянул руку, властно и ласково в то же время. Когтистые пальцы зарылись шелковое золото волос — на сей раз с полным на это правом. Князь. Хозяин и защитник. Ближе, чем брат, больше, чем друг.

— Ты — Дэриэлл эм-Ллиамат, — твердо произнес он. — Как и прежде. Целитель... не спорь, потеря дара — это временно. Целитель, лучший друг Найты и самое доброе и прекрасное существо из всех, что я видел, а я видел многих. Но сейчас ты немного изменен. Степень... изменения... будет зависеть только от тебя. Захочешь — со временем переродишься в шакаи-ар. Я помогу пройти тебе этот путь до конца. А можешь остановиться, — его голос смягчился. — И тогда ты станешь прежним. Почти.

Дэриэлл опустил голову, уходя от прикосновения. Мягкие пряди занавесили лицо, скрывая выражение глаз. Только бледные губы кривились болезненно.

— Почти? — горько усмехнулся он. — И что это значит? Насколько я изменился?

— Ты остался таким же, — робко вякнула я, но меня и взглядом не удостоили. Слишком маленькая и неопытная, чтобы утешать древних и мудрых, попавших в силки депрессии.

— Эй, — улыбнулся Ксиль и вновь потянулся к Дэриэллу, отводя с лица волосы. — Посмотри на меня. Быть шакаи-ар — это не приговор. Многие готовы душу продать за возможность стать хотя бы обращенным. А ты — рожденный, благодарение регенам в крови твоих предков. Эмпатия и телепатия, регенерация, скорость и сила — все это лишь малая часть новых возможностей. Когда к рукам вернется чувствительность, ты будешь лучшим целителем, какого видел свет.

Дэриэлла эта речь нисколько не впечатлила.

— Я и так лучший — из целителей современности. Этого достаточно для моего эго. Прекрати держать меня за ребенка, — зло прошипел он, сверкая по-кошачьи зелеными глазами. — Думаешь, стоит поманить меня конфеткой, я сразу забуду о поводке со строгим ошейником? Любой шакаи-ар, у которого уровень выше, может приказать мне что угодно — и я не смогу не подчиниться. Как тебе сейчас. Даже думать о непокорности отвратительно... Хорошенький размен — жизнь на свободу. Что молчишь? Разве не так?

Мне очень хотелось придвинуться ближе, обнять Дэйра, утыкаясь лицом в выцветшую от стирок футболку, провести рукой по напряженной спине, сказать что-то доброе и нужное... Но я не решалась даже пошевелиться.

— Ты все неправильно понимаешь! — горячо откликнулся Ксиль, вскидывая голову. — Эта "власть" дается не для приказов, а для защиты! Если уж князь берет на себя смелость отнять у кого-то свободу выбора, он должен предложить взамен нечто равноценное. Свое покровительство, абсолютную защиту и верность. Сначала умирает князь, и только потом — его кланники. Поэтому-то приказывать может только сильнейший — право влечет за собой долг. В твоем случае, — произнес он чуть тише, — узами связаны только мы. Слишком мало регенов, слишком велико влияние свободной аллийской крови... Но есть в тебе и моя кровь, — голос упал до шепота. Черные когти царапнули расслабленную ладонь Дэриэлла — несильно, но собственнически.