Эл и Мейхил были первыми, кто увидели Обитель издали. Они вызвались разведать обстановку. И увы, быстро выяснилось, что она в осаде. Они стали свидетелями неудавшейся атаки.
— Они все с запада, — прошипел Мейхил. — Твои недавние союзники. Они нас предали.
Он вспомнил фразу: "...Стать желавший ей супругом". Правитель с запада подходил к словам песни.
— Я не вижу их правителя. Новости, конечно, дурные. Нам придется разойтись. Вернись к отряду, позови Эйлифорима. Пусть думает, как им помочь. А я должна пройти в обитель.
— Как? Каким образом? Это невозможно, — усомнился Мейхил.
— Ты утверждал, что я не выйду из тюрьмы, — напомнила Эл. — Но я пройду одна.
— Эл, я не вижу ни одного из тех, кто нас убивал. Нет там и королевы.
— Я не могу пустить в ход свои способности. Меня уже заметили. Это и так обострило ситуацию.
— Как они узнали?
— Я проявила себя в горах, — коротко ответила Эл. — Ты меня чувствуешь?
— Остро, как никогда.
— Значит, будешь знать, что со мной.
— Я не увижу, что ты делаешь, что происходит, я узнаю, что ты переживаешь. Эл, мне покоя не дает послание певцов.
Встревоженный Мейхил страдал весь путь сюда. Эл пришлось ради его успокоения идти рядом. Воины, не зная, что твориться с ним, за глаза подшучивали. Усмешки отзывались в нем болью. Эл вспомнила себя в те дни, когда ее способности только просыпались. Пристального взгляда в спину было достаточно, чтобы вызвать напряжение. У Мейхила все происходило далеко не постепенно, а стремительно. Ее присутствие распахивало двери его души, и он не мог удержаться в потоке переживаний. Все это укрепило его мужество, он молча переносил всплески. Но следопыт и воин из него уже был никудышный, потому что все его внимание было направлено только на нее.
— Не вздумай наблюдать за мной. Ты заметен, ты легко выдашь мое присутствие, — предупредила она. — Привлеки на помощь свой опыт охраны и подумай, как помочь Эйлифориму. Они будут штурмовать обитель, а мы должны прорваться сквозь их осаду. Не ждите меня. Если план созреет, действуйте сами. Я в любой момент приду на помощь.
— Эл. Не вступай в бой, пожалуйста. Мы сами все сделаем.
— Мне противен не сам факт войны, а то, что она возникнет между близкими народами. Фьюла конечно способствовала этому всплеску ненависти. Все. Расходимся. Мне нельзя злиться. Не теперь.
Она дождалась пока он уйдет.
* * *
— У нас гость, Наставник.
— Кто он?
— Я бы сказал, это девушка.
— Зови.
В низкую дверь просунулась голова.
— Новый день, стрелок, — шепнул знакомый голос.
Бадараси поднялся во весь свой рост, так что голова почти уткнулась в потолок.
— Ты?! Дела наши видно совсем плохи.
Эл увидела растерянность на лице грозы этих мест.
— Я пришла на помощь. Посоветуемся?
Он пригласил ее сесть.
Эл молча села и установилась тишина. Она позволила рассматривать себя столько, сколько он желал. Он внимательно изучал весь ее облик.
— С трудом верю, что вижу тебя опять, — сказал он. — Я полагал, что только смерть станет причиной нашей встречи.
— Повод все же весомый. Там, у стены, кучка самонадеянных идиотов пытается попасть сюда. Им нужна не дверь, а ты и твои подопечные. Их послали расчистить дорогу и убить вас всех. Тебе известно, что подобная затея может меня возмутить. Сколько у тебя осталось?
— Нас двадцать. А было почти пять десятков, — ответил он.
— Почти половина. Я было смирилась, что не успею. Спасибо тебе.
— Что?
Он был удивлен. Визит, мало сказать, неожиданный. Он не лукавил, когда говорил, что не ждал ее больше никогда. В душе шевельнулась надежда на спасение, но следом еще большая тяжесть одолела его. Если явилась она, то положение стало неисправимо возможностями смертных. Чем больше он всматривался в эти уже затерявшиеся в памяти черты, тем меньше видел в ней ту, свидание с которой принесло столько испытаний в его жизнь. Следовать ее приказу, стать частью этого мира, оказалось совсем непросто. Порой он желал смерти. Но теперь, спустя немалый срок обрел свое назначение в этом мире. Он назначил его себе сам, когда однажды осознал, сколько бед приносят сюда визиты незваных пришельцев. Он понял причину ее гнева, но ему потребовалось немало времени и печальных наблюдений, прежде чем он пережил сначала отблеск недовольства поведением соплеменников, потом недовольство переросло в гнев, а потом в желание изменить положение вещей.
Бадараси превратился в Наставника, когда переменилась его точка зрения на мир. Этот мир. Он много думал о своих нуждах, о своей утраченной Родине, о несчастье быть изгнанником, о вине его товарищей, о невозможности возвращения. Он опять решился на самоубийство, но уже на границе жизни понял, что больше всего хотел и хочет жить. Но что есть жизнь? Здесь, среди примитивных существ этого мира? Чего стоило внушить им доверие, он считал себя униженным, а их недостойными. Он стал наблюдать их жизнь, их отношение ко всему окружающему, и тогда бывший стрелок сделал странный вывод, что они хоть и представляют мир простым, словно дети в его мире, зато они понимают свою роль в нем, как обязательство перед мирозданием. Благодарность была неотъемлемым качеством огромного числа местных обитателей. В них было так мало желаний захвата и обладания, жадности и требовательности. К нему не относились как к врагу, хоть и побаивались. Когда же он назвался изгнанником, то вызвал уважение. Позднее он узнал, что те немногие известные здесь его соплеменники считаются уважаемыми посланцами, поскольку все они, так или иначе, оставляли о себе добрую память и добрые дела.
Окончательный поворот произошел, когда скитания привели его в город проклятых, и легенда о жестоко покаравшей его великой представила ее в другом свете.
— Спасибо. Я посылала тебя сюда в назидание за алчность и агрессию, но не рассчитывала на подобный результат. Ты меня удивил, Бадараси.
— Я не слышал этого имени с тех пор, как мы расстались.
— Можно называть тебя Наставник?
— В твоих глазах я не достоин такого звания?
— Напротив. Я рада назвать тебя так.
— Я могу звать тебя по имени?
— Да. Меня зовут так все, кто знает меня.
— Великая Эл.
— Без "великая". Просто Эл. Я вижу отчаяние. Не тревожься. Обитель не погибнет. Я привела отряд. Он мал. — Она замолчала, потом продолжила. — Пожалуй, слишком мал. Переход к тому же измотал их. Мы будем держать совет и попробуем найти выход минимальными жертвами.
— Твоей силы недовольно, чтобы повергнуть их? — смутился он.
— Ты полагаешь, я стану воевать со смертными в открытую? Одно дело задать трепку за наглость, другое убивать.
— В прошлый раз было иначе, — напомнил он.
— А тебе известны подробности? И кто же там погиб от моей руки? Мальчик умер из-за глупости, а жрец сам напал на меня.
— Ты не убила остальных?
— Молодожены отправились восвояси. Я всего лишь хотела вас проучить.
Он нахмурился, а потом рассмеялся.
— А я столько лет без страха не мог вспомнить о тебе, — произнес он.
— Сейчас ты меня не опасаешься. Мы мило беседуем, как старые знакомые.
— Вид твой не столь грозен, как тогда. Хотя одежда все такая же запыленная. И оружие при тебе.
Он выпрямился, принял гордую позу и с требованием в голосе сказал:
— Превратись в того воина! Прогони их! Напугай!
Он смолк, заслышав шорох шагов у двери.
— Наставник, нас опять атакуют. Они лезут на стену. Мы не сможем сражаться долго.
Эл поднялась решительно, отстегнула ножны и силой грохнула ими об стол.
— Пойду-ка я, погляжу на эту атаку, — заявила она.
Она двинулась к двери.
— Без оружия?
Эл распахнула двери.
— Эй, молодец, найдется у вас крепкая палка? — спросила она посыльного.
— Найдется, госпожа.
— Веди!
Бадараси сам принял участие в отражении очередной волны нападения. Ему показалось, что их стало больше. Однако атака захлебнулась быстрее предыдущих. Он сожалел, что не видел, что творилось на другом конце стены, он возглавил правый край, а она избрала левый. Когда же ему представилась возможность навестить левый фланг, там он обнаружил небывалое для боя веселье. Хохотавшие ученики кричали в след отступающему противнику обидные замечания. Некоторые окружили не менее веселую девушку. Она ничем не отличалась от них ни видом, ни поведением. Костюм подобный ее носили здесь многие. Ее кисть была разбита и обмотана лоскутом ткани, на лице появились следы потасовки, дубинка была перекинута на плечо. Стена в этом месте была не достроена, сюда бросались большие силы противника, но уже не было врага, он был отброшен.
С появлением старшего веселье поутихло, но лица были довольными.
— И что тут произошло? — спросил Наставник.
Один из опытных, уцелевших его учеников, словоохотливый, кроме достоинств, тут же ответил.
— Это был веселый бой. Кто она, Наставник? Она не уловима, так легко владеет палкой, и так забавно колотит их, схватка не показалась нам утомительной.
— Да. Схватка не была долгой, спасибо нашей гостье. Она — воин. Лучший кого я знаю, и прибыла на помощь нам. — Он коротко глянул на довольную Эл.
— Я очень давно наслышана о вашей обители. Мне говорили, что тут добрый климат и добрые нравы. Я путешествую, а в пути бывает всякое, пришлось научиться воевать, — ответила Эл.
— Но как ты проникла к нам? — спросил другой.
— Это мой личный секрет. Я его никому не раскрою.
— Они скоро опомнятся, — предостерег Наставник.
— Не слишком быстро, — возразила Эл. — Мы их озадачили. Кое-кто из них знает меня. Они предложат переговоры.
Наставник осмотрел учеников. Никто не погиб. Он благодарно кивнул Эл, она почтительно ему.
— Ты считал их? — задал вопрос Наставник младшему, который сидел на возвышении стены, его трудно было достать при нападении, и он видел события с высоты.
— Их было не больше двадцати.
— Всего их шестьдесят семь, — добавила Эл. — Это не преимущество, если нападать. Но на подходе еще отряд. И там воины посерьезней этих. Мне нравиться ваша компания, друзья мои, но Наставник и я договорились держать совет. Отпустите меня?
— Мы тебя не держим, — радостно ответили ей.
Эл поставила дубинку у выступа и пошла первой, Наставник — за ней.
— Теперь, если к нам снова будут приходить девушки и женщины, то не стоит им отказывать, — заявил сверху младший.
— Этак, мы все переженимся, хороша будет охрана! — возразил ему старший.
Его слова вызвали новый приступ веселья.
— А он верно говорит, — возразил ему кто-то, — она хороша в бою. Кто поспорит?
— Она не просто девушка. Она — великая, невежественные вы люди, — возразил старший. — Она появилась, значит, дела наши плохи.
Веселье быстро стихло, он поймал вопросительные взгляды.
Эл и Наставник снова уединились, вернувшись в ту самую комнатку, где произошла встреча.
Он посмотрел на меч. Эл уловила его любопытство.
— Он другой, — заметил он. — Хотя, похож на тот.
— Это фальшивка, — согласилась Эл. — Я ношу его для видимости.
— Как же тебя пропустили через скалы?
— Я предъявила другой знак. Я кое-что принесла тебе. Если ты взял на себя роль хранителя...
Эл расстегнула куртку. Наставник с интересом наблюдал за ней, его взгляд остановился на лиловом поясе, потом на ее руках.
Эл расстелила куртку подкладкой вверх, ловко распорола ее у ворота и запустив руку в дыру извлекла оттуда блестящий диск. Она уложила его поверх подкладки.
Глаза наставника вспыхнули, он напряженно смотрел на диск. На его лице отразилась борьба.
— Зачем же ты искушаешь меня? Ведь это...
Он не договорил.
— Местная реликвия. Точнее этот красивое произведение искусства способное настроить дверь так, чтобы она открылась. — Она смотрела на диск, как бесшумно и медленно движутся фрагменты, занимая нужное положение. — Дверь близко и момент ее открытия близок. Остался день или около того. Он решит судьбу всех, кто сюда пришел. Знаешь, кто навестит тебя?
— Меня предупредили. Она так же могущественна, как ты?
— Нет. Она безжалостна. И она знает, как склонить на свою сторону неустойчивые умы местных обитателей. Ты уверен, что твои ученики смогут ей противостоять?
— Нет. Не уверен.
— Я привела тех, кто устоит, а остальных нужно убрать с поля боя.
— И тебе это не составит труда.
— Миром, Наставник. Пока мы беседовали, твои противники получили подкрепление в виду четырех десятков соплеменников, их предводитель мнит себя будущим королем этих земель. Если твои ученики вступят с ним в схватку мало сказать, что они не выживут, обитель перестанет существовать, потому что он не простит вам ни поражения, ни тем более победы.
— И как нам быть?
— Ты верно догадался, я все-таки вызову воина в надежде, что это их вразумит.
— Вразумит, я сам пережил такое, а меня нельзя напугать простой иллюзией. Когда же?
— Не терпится снова увидеть? — сострила Эл. — Дай срок, новый король вот-вот явится сюда. А это спрячь. У нас будут и другие гости. Эта приманка — для них. А меч, как только все закончится, станет твоим.
Эл направилась к выходу, ничего больше не объясняя.
— Куда ты?
— К двери.
— За оружием? Она закрыта сейчас. И ты оставишь мне ключ? Ты доверяешь мне настолько? Я могу не преодолеть себя и воспользоваться им. — Он почти умолял. Диск возбуждал его любопытство, он не мог не смотреть на него, его мерное движение приковывало взгляд, завораживало, воскрешало старые надежды.
Эл вернулась от двери, положила руку ему на плечо. Наставник вздрогнул.
— Ты так яростно желаешь вернуться?
— Я полюбил этот мир, ты хотела, чтобы я его понял. Но я не могу не признаться, что хочу домой.
— Помоги остановить великую, и ты будешь освобожден от этого долга. — Он не поверил тому, что слышал. — Заберешь с собой еще одного из моих спутников. Ты поймешь кого. Его возвращение станет назиданием. Пусть твой мир знает, что со мной опасно торговаться. Особенно вашему жречеству. Собирай учеников, встаньте у ворот и будьте готовы выпустить меня. Если предложат переговоры — соглашайся и тяни время до утра.
Наставник почувствовал, как по телу побежали холодные змейки. Она не говорила с угрозой, медленно, мягко, но воскресло давнее видение, он испытал трепет и страх, предвкушение и тревогу за учеников.
* * *
Эл присела недалеко от двери. Медальон начал греться еще на подходе, сейчас пылал, она надела его поверх рубашки. Диск был снова спрятан в подкладке ее куртки и, пока, остался у Наставника.
— Ну. Давайте же. Отзовитесь, — обратилась она к двери. — Мне нужна обещанная помощь.
Ответ пришел с некоторой заминкой. Откуда-то сбоку раздалось зычное бормотание, и Эл едва успела соскочить с камня, на котором примостилась в ожидании. Могучая лапа чиркнула по спине.
— Уоу! — изрекла огромная морда.
Эл первой кинулась на него, они кубарем в обнимку покатились в сторону двери. Ее обдало мощной волной притяжения, медальон вспыхнул, время будто бы растянулось. Эл изогнулась, выскальзывая из объятий зверя, меняя направление, лапа шлепнула ее по затылку. Борьба завершилась ее победой. Зверь распластался на спине, раскинув лапы, клацая челюстями, а она оседлала его и вцепилась в то место, где, если бы это был земной зверь, могли быть уши, крепко захватив морду, и пригвоздив ее к земле.
