Я осталась посмотреть, как происходит распределение. Воспоминание прервалось и вновь сформировалось, когда я села на табуретку. Значит, Кан даже не запоминал, кто был прежде...
Проходит минута, в течение которой слизеринец неотрывно следил за мной-первокурсницей, и вот Шляпа кричит 'Гриффиндор!' и маленькая гриффиндорка отправляется к дальнему столу.
Воспоминание расплылось, и я оказалась перед открытой железной дверью, за которой был лишь серый беспросветный туман.
Ну все, хватит! Последним усилием возвращаюсь в реальность и плюхаюсь на подушки, тяжело дыша. Рядом, также развалившись на подушках, переводит дух слизеринец. Хелен, Трэйси и Захария выпытывают, все ли нормально. Мы мотаем головами, говоря, что все нормально прошло.
— Сразу вперед тяжелую артиллерию? — говорю сбившимся дыханием.
— Я подумал, простую защиту уже Трэйси использовала, — отвечает мне Самуи, устало проводя рукой по закрытым глазам.
— Я! Я хочу попробовать! — нависает надо мной Ричи с улыбкой маньяка, закрывая обзор на темноту потолка.
— Завтра. У меня уже сил нет, — лениво отвечаю со своим вечным пофигистичным выражением лица.
— Я первый завтра! — радуясь согласию, он отпрыгивает на подушки, все еще улыбаясь на все тридцать два. Что я творю с людьми! Совсем недавно он был худшим учеником в классе, а теперь по его словам, чуть ли не первый и все профессора удивляются его внезапно появившемуся рвению. Впрочем, однокурсники все равно сторонятся его, да и я ни за что бы не поверила в то, что рассказывает этот малец, если бы своими глазами не видела, как поджимала губы МакГонагалл, когда он к ней обращался. Странно.
— А откуда этот кинжал, который ты мне подарил? — обратилась я к Самуи, когда все уже разошлись и мы остались вдвоем.
— Как откуда? Купил, — усмехается он. — У меня такой же есть.
— Это понятно, а где и у кого?
— С ним что-то не так? — заподозрил он неладное.
— Все отлично, — поспешила заверить я. — Просто интересно, где такие штуки можно приобрести.
— Мой дядя занимается этим профессионально, многие у него заказывают нужное.
— Понятно... — протянула я, хотя понятней мне ничего не стало. — А ты боишься пауков?
— Нет, если они не размером с мамонта, — подозрительно уставился он на меня.
— Не-а. Вот, — я достала из кармана сушеного акромантула, если не присматриваться, похоже на тарантула или еще кого. — Мне хотелось сделать приятное подарком, но сейчас такое творится, что даже в магазин не выберешься, — чувствуя себя не в своей тарелке, стала объяснять я. — Надеюсь, тебе понравится. Можешь его в зельях использовать или еще где.
Он осторожно поднял двумя пальцами за одну лапку дохлого паука, внимательно рассматривая.
— Это акромантул? — сразу понял Самуи.
Я кивнула. Каа натаскал мне еще двоих и я решила поделиться трофеем. Змееныш не возражал, обвился только своей тяжелой тушей вокруг меня и уставился янтарными глазами на Кана снизу вверх.
— Мне такого еще не дарили, — усмехнулся Самуи. — Будет чем похвастаться перед парнями. Спасибо. Хороший подарок, хотя я б обрадовался, если бы над нами висела омела.
Намек понят, но Каа подозрительно поднял голову выше, вытянувшись в струну и негодующе высовывая раздвоенный язык. Шерлок тоже не отстает и, встав на задние лапы, оскаливает зубки. Приходится на них шикнуть. Разбаловались.
— Давно хотел спросить... И если учесть все обстоятельства, то они сейчас не в мою пользу, прошу это учесть, — начал слизеринец издалека, не отрывая взгляда от моего змееныша. — У нас традиционное хобби на факультете — интересоваться змеями. Многие виды я знаю, да и в Выручай-комнате читал.
А я что? ОД можно двадцать человек туда приводить, а мне нельзя?
— Так вот... хм... что это у тебя за змей такой? Он вроде бы еще и интеллектом обладает.
— Василиск.
Ох, как мне нравится в такие моменты смотреть на квадратные глаза людей!
— Ты шутишь? — выдохнул он, непроизвольно отодвинувшись.
— Он домашний, — вновь ошарашила я. — Я с ним нормально разговариваю на парселтанге, и он вполне дружелюбен. А еще он понимает человеческую речь.
Мелькнуло озарение в глазах. Ага, ага, я ему еще и рассказы из своей жизни доверяю, понимает слизеринец.
— В общем, не обижай его, и он тебя не обидит.
— А как же убийственный взгляд? — вспомнил Самуи, настороженно смотря, как Каа пошатывает головой в ответ на его метания.
— Он его контролирует. Думаю, не надо напоминать, что никому об этом знать не стоит? — вопросительно изгибаю бровь.
— Конечно, я понимаю, — отчего-то побледнев, кивает он. — Я, пожалуй, пойду.
Схватив сумку, слизеринец поспешил к выходу.
— Кажется, ты его напугал, — улыбаюсь приплюснутой голове змееныша, увенчанной короной из пластин.
— И что? Пусть боится, — ложится он мне на колени, напрашиваясь на ласку.
Улыбаясь, задумчиво потираю подбородок.
— Волноваться о нем не придется. В контракте этот пункт тоже прописан. 'Все доверенные мной секреты не разглашаются ни устно, ни письменно, ни мысленно', — провожу я рукой по отливающим темно-зеленым цветом чешуйкам.
Глава 46
На утро второго дня мы развернули наше представление перед дверьми в Большой зал, когда студенты либо шли на завтрак, либо уже завтракали. Нам нужны были зрители. Я стояла с Хелен у дверей, поджидая слизеринца.
Вот вижу, подходит в одиночестве. Правильно. Лишние лица могут вмешаться и все испортить.
— Постой, слизеринец, — неучтиво окрикиваю. Кан останавливается, показательно оглядываясь по сторонам. Вокруг притормозили или вовсе остановились ученики других факультетов. Момент самый удачный.
— Ты ко мне, гриффиндорка? — выделяет последнее слово презрительной интонацией.
Все пополняющиеся ряды зевак почуяли заварушку и развешали уши.
— Я хочу, чтобы ты знал: нас ничего больше не связывает. Это был лишь поход на бал, на большее можешь и не рассчитывать, — подхожу чуть ближе, повышая тон. Он тоже не отстает и капризно протягивает:
— Вот именно — это был лишь поход на бал, на большее, такая как ты, гриффиндорка, с учеником факультета великого Салазара Слизерина, может и не рассчитывать, — лицо соответствует тону, показывая свое превосходство, но глаза сдают с потрохами. Ему нравится игра на публику.
Зевак все больше и больше. Лаванда Браун и Парвати Патил в углу возбужденно шушукаются, бросая любопытные взгляды на расходящуюся парочку, уже строя истории неразделенной любви.
— Что значит 'такая, как я'? — повысив голос, сделала я злое лицо, пытаясь спародировать Рона. — Гриффиндор — факультет самых сильных и храбрых волшебников!
Стоящий на шухере Ричи дает сигнал. А вот и звезды концерта пожаловали! Как раз вовремя! Толпу расталкивает Рон Уизли, за ним, держа подмышкой книгу, протискивается Гермиона, и Поттер плетется в самом конце, пихаемый со всех сторон. Я внутренне чуть ли не ручки потираю.
— И самых глупых. Приятно было с тобой поиграться, — Кан тянет гаденькую улыбочку, а по глазам вижу, что тоже заметил прибытие 'звезд'. Благо боком стою, а Самуи вообще почти спиной к ним повернут — наблюдательная Гермиона не увидит ненужное. Я все заранее просчитала с Каном. Гриффиндорцы спускаются с башни всегда одним и тем же путем. — Жаль, что все так быстро закончилось. Вы — грифы, такие нежные и ранимые, я еле сдерживался.
Пора закругляться: у вспыльчивого Уизли уже рожа перекошена и кулаки чешутся.
В наполненном людьми зале раздается звонкая пощечина.
— Знать тебя не желаю, — и как юная впечатлительная девица убегаю в Большой зал. Хелен спешит на помощь разобиженной мне, хватает за локоток и тащит еще быстрей.
Незаметно откупориваю спрятанный в рукаве маленький флакончик с соком чеснока и делаю пару вдохов на ходу, не вынимая его. Вчера пришлось обильно умыться слезами, добывая сок вместе с Хелен. Все занимает пару секунд. Прежде чем открыть двери зала, закупориваю флакончик и прячу обратно. Глаза начинают чесаться и слезиться.
За стол я сажусь с красными глазами, обильно разводя сырость. Запаха уже нет — выветрился по пути. Хелен меня 'утешает'. Резко нашлось много сочувствующих и желающих сказать пару ласковых о гадких змейках. Я закрываю лицо ладонями (вроде как прячу слезы), так как действие резкого запаха проходит.
Снейп марширует к преподавательскому столу, Самуи с выражением превосходства на лице садится к слизеринцам. Довольного блеска глаз уже не скрывает, хотя щека все еще слегка алеет. Мазохист, что ли?
Ух, жрать как хочется! Еще и Хелен сует под нос вкусняшки! Но нет! Я во всемирном трауре! Скорей бы завтрак закончился и можно было перекусить прихваченными с кухни булочками.
Рядом присаживается нежданная компания — золотое трио. Подкупленная представлением Грейнджер пытается меня 'утешить', Рон не упускает возможности сообщить 'А я говорил! Не заметишь, как он тебя обманет и использует!'. Я начинаю изображать новый прилив слез, а Хелен пытается испепелить рыжего взглядом. Молодец, быстро сориентировалась.
Уизли ликвидируется в сторону Гермионой, а я удостаиваюсь сочувствующего взгляда от Гарри. Но нет, сейчас не время проситься в клуб. Я расстроена и не могу ни о чем больше думать. На жалость будет давить Этан.
Понемногу трио отстает от меня и приступает к завтраку. Я с кислой миной гипнотизирую взглядом яичницу. Мне надоело, и я перевела взгляд на слизеринский стол, пока можно. Потом я намеренно при людях не должна буду туда даже смотреть.
Самуи бодро завтракает, изредка бросая фразы друзьям по факультету. У него теперь авторитет должен подняться или вроде того. Встречаюсь с ним взглядом. Кан искренне улыбается, а мне приходится отвести взгляд, состроив обиженное личико. Эти манипуляции не остались незамеченными. Я почувствовала себя сирым и убогим домовиком, которого Грейнджер задумала 'спасать'. Ее поддержка обеспечена.
Прилетели почтовые совы. Резко посерьезневшая и побледневшая Хелен протянула мне свернутую газету. Ожидая худших новостей, я развернула бумагу и впилась исследовательским взглядом в первую страницу. Десять черно-белых фотографий заняли почти всю первую полосу; на девяти — лица волшебников, на десятой — ведьма. Одни безмолвно скалились, другие нагло барабанили пальцами по рамкам своих фотографий. Ни один из них не выглядел подавленным или огорченным. Я пробежалась глазами по заголовку:
'МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА. МИНИСТЕРСТВО ОПАСАЕТСЯ, ЧТО 'ДУША ЗАГОВОРА' СТАРЫЙ ПОЖИРАТЕЛЬ СМЕРТИ — СИРИУС БЛЭК'.
Хелен дает сигнал на выход. Мы покидаем Большой зал и быстро топаем по коридорам. Следом никто не идет. Когда мы присели на подоконник стрельчатого окна, Хелен тыкнула пальцем в Беллатрису Лестрейндж.
— Всмотрись внимательно в нее.
Волосы женщины висели грязные и спутавшиеся, она не привыкла, поди, наводить марафет сама. На тонких губах играла снисходительная улыбка, будто она делала одолжение, позируя перед фотографом. Взгляд направлен из-под тяжелых век — это взгляд не жертвы, а хищника готового в любой момент напасть и исполосовать на части. Под фотографией значился приговор: 'Беллатриса Лестрейндж, осуждена за пытки, нанесшие непоправимый вред здоровью Фрэнка и Алисы Лонгботтомов'. Ну вот, то, что так скрывал брат, раскрылось.
Я достала булочку и принялась за свой завтрак.
— И что? — обращаю к подруге безразличное лицо. — Ну сбежали так сбежали. Этого следовало ожидать.
— Посмотри внимательно ЕЩЕ РАЗ, — вновь ткнула мне на фотографию Хелен. Я вчиталась в статью, надеясь найти разгадку волнения подруги там.
'Министерство объявило в розыск Сириуса Блэка с обвинением в организации побега из Азкабана. Мы все знаем, что Сириус Блэк — единственный волшебник за всю историю тюрьмы, сумевший сбежать от надзора дементоров. Министерство имеет подозрения насчет его возможных соучастников или его нанимателя — всем хорошо известного директора Хогвартса Альбуса Дамблдора, в своих целях поднявшего несколько месяцев назад лживые слухи о возрождении Сами-Знаете-Кого...'
От увлеченного чтения меня оторвала снова Хелен, дергавшая за рукав, со скоростью пулеметной очереди.
Единственный на кого смогло спихнуть вину Министерство — оказался Блэк и, естественно покатило бочку на Дамблдора. Может и лишат старика титулов... а нет, уже лишили... Вот отнимут место в Визенгамоте, а со школы не уберут — родители молодых волшебников упрутся рогом и устроят забастовку. Все же дети здесь под защитой.
— Что такое-то? — я опустила газету на подоконник и впилась взглядом в Хелен, крепко сжав ее руку, пытаясь таким образом вывести из состояния паники.
— Ричи... Ричард... Брови, волосы, нос, губы, скулы и, наконец, веки.
Веки? Я подняла глаза к потолку, вспоминая. Ну, веки как веки. Глаза у мальчишки выпуклые, ничего странного. Нос пуговкой с ямкой... сколько людей с такими носами? Как и я, мелковат для своего возраста — тяжелое детство. Коротко подстриженные густые волосы.
— Успокойся, Хелен, и объясни толком, что случилось! — рыкнула я на нее. Подействовало.
— Я ходила в художественную школу... — она сложила руки перед собой и взволнованно теребила пальцами. — Меня еще хвалили, на выставки водили, я думала заняться этим серьезно...
— Ближе к делу, — перебила я мямлившую подругу.
— Посмотри на ее черты лица и на Ричарда. Он же лицом, как капля воды похож на эту Лестрейндж! — поясняя быстрым шепотом, она вновь всучила мне в руки газету. Я вгляделась еще раз.
— Хоть убей, не вижу ничего похожего, — с сомнением выдала я продукт моих наблюдений.
— Сейчас еще не так, а через несколько лет, ты сама сможешь заметить, но я говорю тебе — они одно лицо! — она не поднимала голос выше шепота, опасаясь, что кто-то услышит.
— Ну как одно лицо, Хелен? Не выдумывай! — я тоже на всякий случай старалась говорить тише. — Как они могут быть родственниками? Это уже мексиканский сериал какой-то! Она же четырнадцать лет в Азкабане сидела! Это самая бредовая мысль, которую я слышала.
— А ты спроси у него, — обиделась гриффиндорка.
— Я думала, он тебе симпатичен, — пробубнила я, возвращаясь к фотографии. Последовал пинок по ноге.
— Симпатичен-то симпатичен, но своим глазам я верю, — все еще обижаясь, уткнулась она во вьюгу за окном. — Он говорил, что сирота. А если Сама-Знаешь-Кто его завербовал?
— Он один из нас, Хелен... — усомнилась я. — Но если есть хоть мизерный шанс, что ты права, мы должны проверить все ли еще он на нашей стороне... Вечером.
Вечером после уроков, я специально заранее спустилась в Тайную комнату еще раз все обмозговать. Чем больше времени проходило, тем менее бредовой мне казалась догадка Хелен. Все больше и больше я находила внешних схожестей и все больше нервничала. Вот фотографии этой Лестрейндж видела — а раньше в Ричи ничего подобного не замечала. Прохладное на ощупь длинное тело Каа, умиротворенно обвившееся вокруг меня, успокаивало, Шерлок свернувшийся клубком на коленях, плевать хотел на переживания хозяйки. Хотя чувствует же все! Привык, наверное.
