Парни переглянулись... Мда... Девица-то...
— Вопросы? — требовательно повторила "девица" и воткнулась взглядом в Келдаза.
— Нет вопросов, — сработал у того рефлекс на вводную от командира.
— Нет, нет, нет, нет, — послышалось следом от остальных.
— Выполняем!
Ниэллон, признаться, думал, что осмотр пустой поляны в пару сотен саженей больше четверти часа у них не займёт, и с некоторыми смутными предвкушениями думал, чем они будут заниматься ещё сорок пять минут, но девочка показала ему, что значит подготовка к жатве — как выражался один из его наставников — "настоящим образом".
Для начала, она достала из рюкзака серебряный карандаш, лист бумаги, лёгкую подложку для письма и в несколько штрихов набросала план площадки и тут же расчиркала его на квадратики десять вдоль, шесть поперёк...
— Внимание, идём к пункту А1. Ни на что не наступаем, ничего не трогаем, ни на что не отвлекаемся: мы сюда ещё вернёмся. Тронулись!
И тут же Нил услышал бурчание виконта в сторону своей команды:
— Аккуратнее же! Не задевайте ничего — даже сучков, даже выступающих камней!
Да, — опомнился Нил, — их опыт в Льиз яррулле здесь не в масть. Там у них был кыллизикл — разрешение, допуск, была дружественная среда. А здесь... Да и... Если бы здесь оказалась бригада шахтёров-хабарщиков, они б могли ещё похвастаться опытом, а из принцев "жатвой" никто не увлекался — просто не до того, некогда им было! Да и у здешних рассказы вернувшихся из пустошей дома за пивом или у камина могут быть не менее обыденными, чем от вернувшихся из плавания у коров.
В общем, сам предложил — теперь слушайся!
— Квадрат А1. Границы — замшелый валун, выступающие корни, — указывала дева-командир на ориентиры, тут же помечая что-то на своём чертёжике, — россыпь из трёх булыжников, обрыв. Интуиционного неприятия нет. Внутри вижу: перевёрнутый стул, зацепившийся за него комок ткани, проглядывающий из-под него браслет, предположительно из золота; три бокала изысканных; бочонок, предположительно винный. Ещё что видишь? — взглянула она на парня.
Нил покачал головой, и она вписала в квадрат циферку семь.
— За мной — скрупулёзно, пунктуально!
И, наверное, не поверив, что он может быть скрупулёзно-пунктуальным, взяла его за руку, чтобы аккуратно обойти с ним выползок узловатых корней, кое-где выбравшихся на поверхность. Отпустила.
— Квадрат А2. Границы — россыпь из трёх булыжников, выступающие корни, два чёрных камня, обрыв... — твёрдым голосом выдала она ориентиры участка. — Продолжай.
— Принято, — не менее твёрдо произнёс он. — Интуиционного неприятия нет, внутри вижу...
Времени за час обойти зону выпадения им едва хватило.
Группа Астеллия с пещерами управилась быстрее. Нанятые, ещё переходя из одной пещеры в другую, молча переглянулись и, покончив с последней пещерой — ничего ни в одной из них так и не было, сразу пошли помогать норту, а младший наниматель направился с отчётом к своей старшей. Но та словно его не заметила... Впрочем, может, и не "словно". И, может, не только она.
Нет, у пары не было ни одного лишнего взгляда, ни одного лишнего слова, и слова эти — виконт отследил — точно соответствовали действительности и даже... Квадраты Г6-Г7 что-то Теллу не понравились, так вот, подходя к Г6, Торри сразу притормозила:
— Чувствую интуиционную тревогу.
— Согласен!
— Обходим.
— Лучше слева, — покачал головой вект, взял её за руку, причём, не за куртку где-нибудь на локотке, а голой ладонью за голую ладонь! — и они обошли непонятный участок. И движения их были уверены, точны... Сомнамбулически точны.
Телл отправился к костру. Парни ему тут же вручили топор и послали за дровами. По-любому пригодятся ведь...
Отобедали в полном молчании. Любая произнесённая фраза звучала неуместной какофонией. Келдаз ждал восторгов по поводу своей стряпни — не дождался. Двое, кажется, не заметили бы, будь еда вообще несолёной, а остальные старались не глядеть на них. Не говорить о них, не говорить ни о чём. Не говорить ни с кем. Да и сам он тоже.
После обеда всем отрядом пошли к уцелевшему особнячку. Но перед этим...
— Следуйте за мной! Аккуратно! — потребовала Торри. Подвела их к границе участков Г6-Г7, обвела этот лоскуток земли рукой, предупредила: — Участок проблемный, требуется дополнительное обследование... Но... Не знаю, будет ли смысл рисковать: и так рюкзаки хабаром набьём. После решим. (После решили — не соваться.)
Повела к дому. У крыльца сдала командование Луфу:
— Здесь у тебя опыта явно больше.
Да. Больше. Обшаривая стенку у входа, он уже знал, где может таится неприметный шип. И порезал им ладонь. Выругался, отмахнулся от перевязки: "Сейчас, только дело сделаю...", парни подыграли, отвлекли чужих, а он пометил своей кровью ключ.
И дом принял их.
Скорее всего это было жилище воина невысоких чинов. Из тех, кто не командует в штабе, а водит отряд в бой. И у него дома хранилось и его оружие, и его обмундирование, и его латы. И была кухня-столовая, полная посуды, и будуар его жены. С её нарядами — ткань, не укреплённая чарами, распадалась от любого прикосновения, но Торри сразу прогнала пацанов: кое-что она зарисует. И ничего не могло случиться с украшениями — камням и металлу тысячи лет не возраст. А бытовые артефакты? Которые, не в пример современным поделкам — вечные! Да тот же письменный столик хозяйки!.. С вечными пишущими ручками.
За шары она уже расплатилась, мальчишки будут упираться за оружейку, вот и поторгуемся!
Мальчишки переглянулись: ничего особенного по сравнению с Льиз яррулле они не увидели, но дать понять об этом местным было нельзя. Что ж, поторгуемся!
Вообще-то, вот после таких рейдов и поднимались в империи новые рода. Путь провешен. Сейчас увезти всё, что поместится, а сразу следом — собирать тот самый караван. С носильщиками, с грузовыми рюкзаками, с охраной... И потом что-то сразу продать — с руками всё оторвут! — а что-то оставить как основу родовой сокровищницы... Конечно, если получится довезти, потому что "грабить корованы" из пустошей — это тоже вполне успешный промысел.
За полчаса до полуночи Астеллий едва ли не за шкирку уволок свою подругу из бывшей гостиной рыцаря прежних в бывшую его спальню. Сам устроился напротив в "будуаре" и навесил на дверь, где закрыл Торри, с коридором, туда ведущим, все сигналки, какие только смог упомнить. Попытка поговорить с девушкой успехом не увенчалась. Не то, чтобы она его не слушала — она его не слышала! На всякий случай он её предупредил, что в любой момент может схватить её за руку или за шею, или за что там получится, и без всякого хабара — да-да, именно так! — да и без их рюкзаков даже! — сломать капсулу и свалить, куда придётся! Он ей даже свиток телепортации под нос сунул. Свиток она узнала. И пообещала немедленно лечь спать.
— Да опомнись же ты! — прошипел он на неё.
— Какой ты милый, — засмеялась она, совершенно на его шипение не реагируя.
Перед тем, как он выбежал из комнаты, она его ещё и поцеловала — пригладила губами ему щёку... В детстве принцеска с ним так часто обходилась... Запомнилось. Только теперь-то у них давно не детство! А её смех... Вот такая беззаботная россыпь серебра... Ведь тоже лет сто он от неё не слышал! А тут за один вечер уже несколько раз.
Так, завтра до обеда, никуда не денешься, — жатва. А после, сначала возвращение в пакгауз. Ещё одна ночёвка. Здесь вот эта, а потом — ещё одна. Две ночи перетерпеть только! А там... За день до ближайшего поста они дойдут все вместе, вместе с нанятыми этими, и — прощайте, прощайте! Там исказитель пустоши уже не действует. Оттуда — сразу домой! И всё дальнейшее — уже не его проблемы. Там при ней имеется куча наставниц и табун подружек... Только б ночь простоять — две штуки! — да день продержаться! — ещё две штуки ровно.
— Парни, я реально не понимаю, как это у её получается! Она же вообще ничего не делает — она просто не убирает ладонь из моей ладони! Я думал, когда говорят: "и у него голова кружиться начала", что это литературная гипербола или метафора какая-то, а оно ведь действительно так! В реальности!
— Подожди, — хмыкнул кор, — у тебя ещё, может, успеется, до груди её прикоснуться случайно...
— Чего?! — заледенел ледяной принц.
— Слу-чай-но! — по слогам повторил принц морской.
— Ага, — согласился с ним принц рудокопов, — так оно всего сильнее по мозгам бьёт. Знаешь, это как... А-а... — махнул он рукой и расплылся в мечтательной улыбке: — Не случится — не поймёшь! Только убедишься, что "бить по мозгам" — это тоже никакая, к демонам, не метафора!
18. Кровавый полдень — 6
В свою камеру Катти вернулась аккуратно у половине шестого: она вошла и в её каморках загорелся свет. В подсобных помещениях его включают, — метресса Акакирра подсказала, — ровно в 5-30. Подошла она сюда уже во второй раз, в первый — донесла корзинку с едой и одежду, всё оставила у "обсерватории" и пошла гулять в другую сторону от выхода — теперь направо. Ничего примечательного не нашла: какие-то тёмные комнаты, машинерия которых ей подчиняться отказалась, а бродить по ним в темноте девочка не решилась. Прошла ещё один тест на разумность: те же семь разноцветных полосок, но помеченные буквами прежних. Катти мысленно подправила их алфавитный порядок и прошла там, где оказалась бы голубая. Её пропустили, но дальше она идти не решилась — вернулась: всё-таки нервы эти проверки треплют изрядно. Захотелось "домой". Да и время... Вернулась вовремя.
Пометила дверь в наблюдательный пункт своим волоском, убедилась, что при открытии-закрытии он сбивается. Убедиться, что за ней не подсматривают — стоило. Поругала себя, что, уходя, не подстраховалась так со входной дверью.
Дождалась завтрака. Без тени сомнений спустила его в туалет. Включая ихний "чай". Уместила в ящике посуду и — понедельник же! — постельное бельё. И запустила Крайддассе Оллитто. Про утреннюю порцию плетей она была почти уверена, что её не будет, но спустя некоторое время загремел не только ящик...
Она прерываться не стала, а главный палач заткнул своих подручных. "Утро" она закончила. Повернулась к нему. Спросила:
— Сколько?
— Одна.
Обнажая плечи, спустила с плеч платье, прислонилась к стене.
Палач подошёл, потрогал спину, спросил:
— Мазь ещё есть?
— Да, — всхлипнула она.
— Не экономь. Мажь не менее трёх раз в день. Кончится — скажешь.
— Да, — она опять всхлипнула.
И тут же вскрикнула: он, отходя, словно не глядя, полоснул её плетью. Потом в этой демоновой обсерватории она посмотрит в зеркало на свою спину. Свежий след не задел старые подживающие шрамы.
Заснула Катти снова в слезах.
После обеда, который тоже спустила в толчок — перекусила курицей, запечённой с овощами, и компотом из местных фруктов, она принялась думать. Тыкаясь по месиву переходов, она год тут будет карту выстраивать. Необходима схема дворца. Поэтому нужна библиотека. А чтобы пройти в библиотеку, опять же необходима схема.
В её тайной библиотеке карта Старого Дворца Риммериума была. Катти её даже как-то осматривала. Мельком. Шесть этажей. Пять тысяч комнат, залов, палат, спален, будуаров и прочая, и прочая. Тронный зал — на шестом, в донжоне, под словно бы стеклянной, неведомо как держащейся над ним, крышей, чьей степенью прозрачности Император может управлять — от полностью закрывающей от солнца до почти невидимого глазу. Чтоб подняться в зал, у Императора есть лифт. Остальные взбираются ножками... Все. Включая членов его семьи. Библиотека, как и в их дворце — на первом, и её хранилища тоже в подвалах. А вот, где находится кухня, чтоб знать, откуда плясать, чтоб знать, где на том плане она, девочку тогда не заинтересовало... И как отсюда теперь попасть в библиотеку? Куда идти?
Спросить Акакирру? То есть дать ей понять, что тебе доступны тайные ходы всего этого обиталища? Хватит ли лояльности главной кухарки, чтобы утаить такое? В конце концов любые сигнатуры можно выбить и в допросной...
Как же здесь залегализоваться?
Девочка вздохнула: хорошо было в Элистане: все знали — ей можно всё, ей можно всюду... А здесь всюду можно только Императору. А она тут даже не служанка. И вдруг задумалась: а кто знает, что она не служанка? — всего несколько человек. И вздохнула: и все, кто увидит браслет. Акакирра сразу полезла проверять именно его. Ещё бы: слухи про пленных принцесс и про неё заодно, — такие расходятся сразу же! Но что это ещё за браслет? Зачем он на ней? Почему девчонок похитили, как только Сина начала его надевать?
У неё самой никакой информации по нему не было — ничего подобного она не помнила. Спросить повариху? Как-нибудь спросит, но сейчас... Слишком сейчас всё на тоненького, один неправильный шаг и, здравствуй, допросная! Кто ещё? Да как будто много у неё вариантов! — палач только. И Клерисса.
Ох, — грустно улыбнулась себе Катти, — может лучше рискнуть допросной? Та боль — предположительна, а здесь... своей рукой! Она вздохнула и побрела в обсерваторию. Помимо двух комплектов одежд ещё из склада она взяла увиденную иголку с мотком ниток. (Акакирра потом засанкционировала.) Вот, взяла иголку, обмакнула её на всякий случай в целебную мазь: вдруг хоть какая-то дезинфекция при ней всё-таки имеется. Уселась на диван и три подряд раза вонзила иглу себе в бедро. Руки, спину палач видит, а ноги она никому не открывает.
Теперь ждать. Пока они сообразят — секунд пять-шесть, пока притащат Семереника — от получаса до недели...Это, если тот забурился в картёжный клуб или вообще в какой-нибудь притон к весёлым девчонкам.
Когда они расшифровали переписку с заговорщиками, Клерисса выдала обоим хорошую премию, и этот забулдыга повёл показывать ей "настоящую жизнь".
Ну, там было трудно понять, кто кого развёл: он предвкушался, она обсмеивала; он кричал: да что бы ты, сопля библиотечная, понимала; она ему пересказала несколько абзацев из храмового кодекса Анатары, а в тех бесстыжих строфах никаких тебе "нефритовых столбов" или "раскрывшихся лотосов" — всё своими именами... Конкретно! Он — они сидели в его лаборатории — уже достал что-то спиртосодержащее, она из его травок тоже заварила себе нечто бодрящее... Короче, понять, кто кого взял на слабо — не разобраться. Она переоделась мальчиком, ещё упрятала волосы под вязанную шапочку, и они отправились. Правда, по пути наткнулись на храм этой психованной богини, и он затащил её внутрь. Может, картинками смутить хотел? Да нагляделась она на то непотребство давным-давно! В храме к ним тут же ещё какая-то девчонка прицепилась-напросилась. Так они втроём в публичный дом и припёрлись. Что она — не мальчик, раскусили в борделе влёт, но сутки в том весёлом домике пролетели действительно весело!
Потом она, конечно, туда заглянула ещё раз. С Аккором. Он — самый нелюбопытствующий из всех её знакомых, а леденеть глазами мог не слабже Ниэллона. И хозяйка быстро-быстро призналась, что алфизик успел её предупредить, пока лыко хоть как-то вязал, что вляпайся этот мальчик, которая девочка, в какие неприятности, выручать его, то есть её, лично Клерисса заявится вместе со своими пёсиками — всеми двенадцатью. И ещё она припомнила, что чаи, которыми её тут потчевали, все были приготовлены тою самой девчонкой, которую никто здесь не знает, но ослушаться которую было совершенно немыслимо: пожить ещё, видите ли, им всем хочется, а если уж умирать — так хоть без излишних изысков, от простой перерезанности горла, скажем, а не...
