Удар и вспышка огня разметали тело противника, разбили круг обороны. Тут он понял, что тело слушается не его, что кто-то другой дал команду: бежать. И тут промедлил Мейхил, его собственный ум задержал движение тела. Другой из оставшихся троих повернул оружие в сторону наглеца. И этот уже не медлил. Он выстрелил. И тут даже Эл уверовала, что пришел конец. Из-за ближайшего камня способного стать укрытием метнулась фигура....
* * *
Мейхил очнулся оттого, что его кто-то тряс. Он все четко ощущал, в отличии от того, что было совсем недавно. Там он словно сквозь туман видел события, как сторонний наблюдатель. Он поклялся, что не позволит больше никому доводить себя до подобного безучастного состояния. Он не смог бы передать, что чувствовал, что пережил. Ничего, кроме отупения.
— Ты немного ранен. Ожог в боку — не опасно.
Мейхил сел, все еще собираясь с мыслями. Он оглянулся. Рядом сидел Эйлифорим, поодаль стоял знакомый Эл, тот бледный, похожий на Шейси. Мейхил поискал колдуна, и не нашел.
— Где Шейси? — спросил он. — Он одурманил меня. Какое мерзкое состояние.
— Он мертв, капитан. Он тебя закрыл от выстрела. Эл очень расстроиться, когда узнает, они дружили и хорошо понимали друг друга.
— Где все? Где те четверо?
— Их нет. И нас осталось трое, не считая тебя. Уцелели те, кто быстро сообразили, что нужно двигаться. Мы их уничтожили. Мы впервые в истории нашего народа их остановили. Я должен бы ликовать.
Эйлифорим был мрачен, закрыл глаза, лицо его было выпачкано копотью, кровью и пылью гор. Мелкие камешки застряли в одежде. Он сник, сидел рядом обреченный, словно непомерный груз лег на его плечи.
— А я? Что было со мной? — спросил Мейхил.
Он еще не уловил тона трагедии в словах командира. Он еще не понял, что все, кто уцелел, сидят рядом. Их было только трое, включая командира.
За его правым плечом маячила бледная фигура. Он единственный стоял. Это его взгляд вернул Мейхила к реальности. Взгляд был красноречив. В нем Мейхил прочел сомнение и удивление. Такой взгляд бывает у того, кто увидел что-то нереальное. Он рассматривал Мейхила, а Мейхил изучал его. Каждый из них сделал свое заключение.
— Пилот? — с сомнением спросил тот.
Мейхил его не понял, поэтому отрицательно замотал головой. В ответ услышал смешок и замечание.
— Она при стрельбе не целится, эта маленькая деталь, очевидно, дань тому оружию, которым она пользовалась прежде.
Мейхил опять не понял его и снова огляделся.
— Шейси, — произнес Мейхил. — У него что-то не вышло?
— Мы этого не узнаем, — ответил Эйлифорим. — Мы должны встать и вернуться к Обители. Я надеюсь, что мы еще успеем защитить Эл.
Мейхил вспомнил, как очнулся от беспамятства и осознал гибель своего отряда, Эйлифорим переживал что-то подобное.
Командир дал приказ и остался сидеть, а его уцелевшие подчиненные нетвердо поднялись и встали на тропе в ожидании. Вместо него поднялся Мейхил. Один из двоих посмотрел на него и сделал жест, которым охрана короля приветствовала только Мелиона, что означало большое почтение. Мейхил посмотрел на них с удивлением. Второй повторил жест товарища, и они несколько мгновений так приветствовали его.
— Что происходит? — спросил Мейхил.
— Это означает, что сегодня ты совершил невозможное, — отозвался с усмешкой знакомый Эл.
— Мальчик, что нас сопровождал от подземелий тоже погиб, — заговорил Эйлифорим. Некому будет вернуть оружие. Соберите все обломки, и мы спалим их. Наше оружие мы возьмем с собой. Да простит меня Эл, но я должен ее защитить.
Двое подчиненных Эйлифорима пошли исполнять приказание. Мейхил остался стоять. Он снова вернулся в тот туман, пытаясь уловить обрывки сцен, которые видел, но никак не мог проследить цепь событий, словно его здесь не было.
— Не я сражался. Это Шейси. Он. Не я, — наконец стал возражать капитан. — Там был не я.
— Не могу с этим не согласиться. Коротышка всегда мечтал быть этаким красавцем, пусть и по местным меркам. Ему не удалось прославиться, на тропе же стоял ты, — заметил бледный.
Он приблизился и встал рядом с Мейхилом.
— Все почести достанутся тебе, а про безродного коротышку-колдуна вспоминать как-то неловко. Что это за герой?
— Умолкни! — рыкнул Эйлифорим. — Малодушный трус. Мое оружие еще заряжено, о тебе никто не станет сожалеть. Настанет день и наш маленький спутник получит должные почести, я клянусь в этом, как свидетель сегодняшнего дня. Пока жив я, и о нем не забудут.
Мейхил кивнул в знак согласия, но сделал так, только потому, что гневный тон Эйлифорима заставил его согласиться. Редкость, чтобы командир королевской стражи гневался.
* * *
Бадараси чувствовал усталость. Ночь он провел в совещании с предводителем западного народа.
Накануне вечером в долину ворвался гул боя. Этот звук был незнаком местным обитателям. Это была канонада. Эхо ее докатилось до стен обители, вызвав суеверный ужас среди его учеников и в стане врага. Бой был коротким, эхо стихло. В самой обители и вокруг все замерли, ожидая повторения незнакомых звуков.
Наставник воспользовался замешательством. Он пришел в лагерь неприятеля один, правда, вооруженный мечом Эл. У него когда-то было двое учеников из западных земель, он помнил, как они были упрямы. Они не остались надолго.
Предводитель взирал на него, по крайней мере, как на равного. Неизвестный гул он припас как знак устрашения, но молчал о нем, пока собеседник не спросит сам. Бывший стрелок догадался, что честь ему сделало знакомство с Эл. Потенциальный король долго косился на рукоятку, но спросил только к середине ночи, когда не о чем было уже беседовать.
— Твое оружие необычное?
— Да. Мне подарил его друг.
— У этого друга лиловый пояс и дерзкий нрав, он миловиден и молод. Он поклоняется владычице и очень хорошо умеет убеждать, — хитро пояснил вождь.
— Вы знакомы? Тогда нет необходимости объяснять, откуда у меня оружие, — ответил Наставник.
— Значит, она в обители? Почему не пришла с тобой?
— Она занята. Она проделала путь такой утомительный. Вы встречались дорогой, говорить с тобой снова она не сочла нужным. Ты нарушил свое обещание. Отступи или встань на ее сторону. У вас уже был договор. Не вызывай ее гнева. Я его изведал на себе. Это было давно, но воспоминания еще свежи.
Эти слова на все лады он повторял всю ночь. Вождь каждый раз уклонялся, пускаясь в рассуждения.
— Ее видели на стене. Мои воины унижены тем, что она сражается дубиной, — заметил вождь.
— Она уравнивает шансы. Подумай сам. Такие, как она, не появляются случайно. Не гневи небеса, отступи.
Тот игнорировал его тон предупреждения. В который раз. Но его не раздражала настойчивость Наставника. О плачевном положении защитников он хорошо знал, ему нужны были не просто уступки, а покорность. Наставник не мог склониться перед ним, в нем еще жила гордость старого солдата, поэтому он продолжал уговоры.
Вождю был интересен этот персонаж. С тех пор как колдун-карлик примкнул к Эл и ее спутникам, ему было скучно в ожидании следующего витка событий. Он любил умные и содержательные беседы, а беседовать с таинственным Наставником Обители Хранителей Дверей, очень льстило ему. Но от последнего штурма он не отказался. Желание победить было велико. Он сметет непокорных, чтобы учредить новую обитель от своего имени. Присутствие в обители девушки делало битву более интересной. Оказавшись в роли трофея, она уже не станет говорить с ним на равных, не посмеет предостеречь его от ошибок. Она станет просто женщиной.
Он в очередной раз размышлял в этом русле, когда Наставник произнес:
— Она великая. Я страшусь назвать ее ранг.
Вождь испытующе посмотрел. Новость была необычной. И все же он счел, что Наставник решился запугивать его.
Наставник был удовлетворен тем, что стер маску надменности с лица вождя, хоть и столь решительным заявлением.
— Она не тронет твоих воинов, — добавил он. — Но убьет тебя. Она обещала тебе правление, а взамен она потребует исполнения ее воли.
— Откуда тебе это известно! Не прошло и десятка дней, как я беседовал с ней. Она действительно намекала, что я гожусь в короли. Да-да. Она так и сказала: "гожусь". Впрочем, я не заметил, чтобы она вела себя, как великая.
— А ты видел много великих? — тон наставника стал насмешливым. — Если только вашу королеву. Эл. Само имя несет в себе осколок величия. Ты произносишь его, как простой звук. Твой колдун не слишком образован, но он мог бы поведать тебе, каким образом она спасла ему жизнь.
— Так они знакомы? Мой Шейси? Видимо, у вас троих был сговор. И она держит вас всех при себе. Новоявленная королева. И ты это знал.
— Это мой дар, узнавать раньше, — строго произнес Наставник. — Я знаю, а ты домысливаешь. Посмотри на меня, или ты прежде не видел существ из моего мира? Мы с твоим колдуном хоть и разные в размерах, но одного племени, как у вас принято говорить. Я уверен, что он просил проявлять к ней почтение. Я требую того же. Ты думаешь, что снизошел до беседы с ней и со мной. Сомневаюсь, что тебе удастся похвастаться этим после этой ночи. Она наделила меня властью и дала поручение хранить двери, а ты встал на сторону другой беглой великой. Ты оказался в положении, когда успех сомнителен. Сметешь обитель — окажешься лицом к лицу с ней. Не советую.
— Грозишь? Что ты можешь с десятком против сотни.
— Нас больше чем десяток. И каждый стоит пятерых. Ты потеряешь половину своих воинов ради собственного тщеславия. Твоя земля оскудеет воинами, а новых ты не соберешь быстро. Ведь ты думаешь, что королевская власть держится на силе. Я когда-то думал так же.
— Что же изменило твое мнение?
— Этот мир.
Вождь усмехнулся ответу.
Наставник замолчал. Теперь нужно говорить медленно и делать паузы. Это утомит собеседника, во-первых; и даст им еще немного времени, во-вторых.
Заминка произошла сама собой, когда из темноты вынырнула высокая фигура в порванных одеждах похожих на жреческие.
Собеседники переглянулись. За высокой фигурой следовали воины, но они не пытались удержать жреца. Он склонился в почтительном поклоне, сначала поклонился Наставнику, потом вождю. На нем не было пояса полагающегося его сану. У Наставника память была цепкой, он видел пояс на девушке. Этот жрец — спутник Эл? Но на дальнейшие размышления времени не было, визитер рисковал жизнью.
— Рад, что застал вас обоих. У меня плохие новости, — произнес он певучим голосом.
— Как твое имя?! — недовольным тоном спросил вождь.
— Арьес. Я из ордена владычицы.
Наставник вдруг встал и поклонился.
— Она достигла нас, — сообщил он.
— Я знаю, — кивнул Арьес. — Мне нужно к ней. Пропустите меня через стену. Одного.
— Ты спятил? — тем же недовольным тоном спросил вождь. — У меня спроси.
— Я надеялся на милость обоих.
Наставник изучал облик нового знакомого с интересом.
— У тебя дар? — спросил он через паузу.
— Да, — не стал скрывать Арьес. — Мне нужно к ней.
В ответ вождь посмотрел грозно. Наставник же возражал коротким кивком головы.
— Это невозможно. Но ты увидишь ее. Утром, — сказал он.
— Так она не пошла к двери?
— Она еще не ушла.
— Благословенные небеса, — выдохнул облегченно Арьес.
— Чем же она занята? — поинтересовался вождь с усмешкой.
— Готовится к сражению, — ответил ему, наконец, Наставник.
— Нет, — возразил Арьес. — Ей нельзя воевать. Нет-нет. Зачем вы позвали ее?
— Я ее не звал, — возразил Наставник, — она сама пришла.
— Вы призывали ее на помощь? — уточнил Арьес.
— Да, — прямо ответил Наставник.
Добродушное лицо жреца изобразило уныние.
— Ну, зачем же непременно нужно было ее просить? — вздохнул он.
— Я пытаюсь убедить моего противника в тщетности его осады. Он мне не верит. Ты попытайся. — И наставник впервые широко улыбнулся жрецу.
Жрец выглядел уверенно, для одиночки вошедшего во вражеский стан. Наставник припомнил лиловый пояс и опять улыбнулся. Если она приняла от него вещь, значит, безоговорочно доверяет.
— Какие доказательства будут самыми вескими? — задал вопрос Арьес с присущим ему спокойствием.
— Она сама, — усмехнулся в ответ вождь.
— Тогда ждите рассвет. — Арьес заметил, что Наставник обители вооружен мечом Эл. Это позволило более спокойно отнестись к воинственным настроениям девушки. — Осталось не так долго ждать.
— Ты намерен примкнуть к защищающимся или будешь наблюдать? — снисходительно спросил вождь.
— Это как ты решишь. Можешь отпустить меня в обитель, можешь оставить пленным.
— А если я дам тебе оружие?
— Я не воюю. Сан не дозволяет.
— Я отпущу вас обоих в обитель. К рассвету. А теперь не могли бы мы поговорить о чем-нибудь отвлеченном. Я не изменил решения и не изменю.
— Когда я шел сюда, у меня не было намерения развлекать кого-либо. Мне нечего тебе рассказать. Кроме легенд, — ответил Арьес.
— Тогда расскажи легенду, — одобрил вождь.
— Слышал ли ты о Гиртской деве?...
* * *
Ночь настигла их внезапно. Они не далеко отошли от места схватки, когда темнота окутала пространство и отрезала им путь назад. Они забыли о том, что ночь придет.
Мейхил даже сумерек не заметил. Его мутило после странного сражения. Туман в его голове так и не рассеялся. Он какое-то время надеялся, что придет в себя и вспомнит события этого вечера. Напрасно. В памяти образовалась дыра. Это волновало его больше, чем безопасность Эл.
Он лежал на камнях лицом вверх и смотрел на звезды. Каждый раз за последнее время, когда он вглядывался в ночной небосвод, он вспоминал любопытного мальчика, который заставил Эл раскрыть свои познания о том высоком мире, где царит темнота, где свет заключен в маленьких точках. Мейхилу стало немного не по себе. Он помнил тот мимолетный разговор. Чтобы так уверенно говорить о звездах и свойствах пространства, нужно там побывать. Она была? В который раз его посетила провокационная мысль: "Откуда она?" Сейчас смысл жизни для него заключался в этой девушке.
Кругом стояла тишина. Усталость заставила всех замкнуться и замолчать.
Мейхил подумал, что он должен бы выразить Эйлифориму и оставшимся в живых воинам соболезнования, разделить их скорбь. Только ни боли от утраты, ни подавленности он не чувствовал, поскольку не считал себя участником происшествия, он был не здесь.
Усталость взяла верх, он погрузился в пучину образов и видений. Его бросало от одной картины к другой, события бессвязно сменяли друг друга, голоса, люди, горы, долина, — все это выстроилось в необъяснимом порядке.
— Мейхил! — раздался рядом резкий окрик. Он мгновенно очнулся. — Святые небеса. Я думал — ты умер.
Над ним склонился Эйлифорим. Мейхил очнулся в свете утра, а совсем недавно была ночь.
— Почему рассвет? — спросил Мейхил.
— Рассвет? Да. Рано. Может быть, в горах так положено, — сказал Эйлифорим.
Он странно смотрел на Мейхила. Взгляд его был подозрительным и жестким.
— Ты окрикнул меня. Зачем? — спросил Мейхил.
