"Довольно!" — прервал её Аккор.
"Но госпожа ведь осталась довольна?".
К удивлению девочки, почувствовать себя "госпожой" оказалось приятно.
В храме над её претензиями только поулыбались и вместо извинений хоть — подвели к алтарю. Намёк был, что называется, стопудовым. Колечко она возложила. Но женщина, на которой из одежд имелось только три верёвочки, по-прежнему из-за её спины не сдвигалась, стояла почти вплотную. Ничего ж себе, расценочки у них за их "чаи"!
" — Помогите мне! — тогда попросила она. И опять, как в первый раз, воззвала: — Ан?тара!
И тут же перед глазами мелькнул атам, и горло полыхнуло болью! Что сдерживаться не обязательно — она читала, и закричала в голос. Аккор потом рассказывал, что, он бы кинулся к ней, но на нём повисли три хохочущие девицы: "Всё хорошо, не мешайте ей!".
Ну, как полуголые жрицы могут повисеть на парне, она, было дело, читала тоже. И уточнять, на чём висели эти? — у него не стала. Шрама на горле не осталось, но район храма самой бешеной богини в городе и их жадных жриц Веккатта с тех пор десятой дорогой обходила.
А как на алфизика орала королева! "Ты б ещё её в карты принялся учить!" — закончила она. Он вышел из неё совершенно мокрый... И пробормотал потом:
" — Вот ещё морока!
" — Ты о чём? — насторожилась девочка.
" — Да про карты.
" — Ты чего! Это ж был сарказм!
" — Не-е, я лучше перестрахуюсь, — зябко передёрнул плечами он.
И ведь выучил. Этот негодяй потом на ней даже деньги зарабатывал! ("Ты только хоть для начала, хоть чуть-чуть глазками похлопай! Хочешь, тебя мои девочки научат?" И научили. Есть у него одна такая... Ну, той хлопать саженными ресницами и мёда больше не надо! А что она ещё и влёт в уме двузначные числа перемножает — так и не поверишь... Но вот все выбывшие карты запомнить — у красотки не получалось.)
Три удара далёкой боли! И сразу ещё: "ЗИГЕ"... Быстрый мысленный перебор букв: "Тише!"
Ей дают понять, что себя можно и поберечь. Это хорошо, ведь с числом уколов ей не уберечься. Что ж приступим. Та же самая таблица, по которой общаются с ней. То есть алфавит поделённый на три части, вот только для каждой буквы у неё по отдельному гвардейцу не имеется, поэтому для каждой — свой код, от одного до одиннадцати. И: 2-7-1-8-2-6-9, то есть — б-р-а-с-л-е-т...
Но из шести уколов за букву "е", она успела сделать лишь первый, и её прервали с той стороны двойным ударом от сэра Дартора — капитана. "Да!". Её уже поняли. И пожалели. Вернётся, она Семеренику за сообразительность отдельное спасибо скажет.
Вытерла слёзы... Ещё бы дали хоть пару минут передохнуть. Дали.
И опять сэр Дартор — два удара: внимание!
И: "негатор", пауза, "не снять", пауза, "включает кровь", пауза, и ещё два удара от сэра Дартора.
Вот и всё, что они у себя сумели узнать. Что ж, она их поняла — два укола: "принято, конец связи".
— Ну вот, и кирдык котёнку! — ухмыльнулся Семереник.
— Что-что?
— Да... С чего бы Каттьке понадобилась информация по браслету, если она сидит отдельно от девчонок и их не видит?
— Семереник не раздражай меня! Меня пять генералов ждут!
— Да на неё, значит, тоже этот браслет навесили! Придурки, на немага — негатор!
— Семереник!
— Дык Каттька сломает его!
— Как?!
— Вернётся — расскажет. Я б, если б его под руками имел, может, тоже что-нибудь, как-нибудь... Со своими бы покумекали, мозгами пошевелили, ручками пошебуршили... И... Но уж она-то! Знаете же её методу? — "она только рядышком постоит". Но когда начнётся конец света — об неё тот и споткнётся! А когда дым рассеется, развалины разберут — то решение будет очевидным!
— Никто нынче не пустит Катти примоститься неподалёку...
— Как будто она когда-то разрешение спрашивала... Возникнет рядом... И лишь конопушками своими посверкивает... А потом ирисками чавкать примется. И где только такие долгоиграющие находит? Хорошо, если на стол не заберётся: "Ну, маленькая я! Не видно мне...". Не видно ей! Мои девчонки ей специальную приступочку вытребовали... Года полтора уже об неё спотыкаюсь...
— Подождите, молодой человек! — вмешался оторопевший Имерний Тредис, — разрешение на посещение Вашей лаборатории Веккатта Ульенс получила три месяца тому назад. Вы, что? — хотите сказать, будто она?..
— Ну, вы разбирайтесь, а мне некогда! — хмыкнула королева и вышла из комнаты.
— Господа! Извините за ожидание: у нас возникли срочные, требующие немедленных действий — моих действий! — новости от девочек.
Господа генералы поумерили раздражение: Клерисса не терпела лжи. И сама никогда не врала тоже. Впрочем, — усмехнулся кое-кто, — не с её актёрскими способностями! И, значит, намеренно унижать их ожиданием женщина не собиралась.
— Но я даже рада, что случилось именно так! — продолжила стерва-королева. — Моё обращение к вам будет коротким, и я не хочу, чтобы его краткость вы восприняли как синоним малозначимости. Похищение принцесс выявило проблему. И вам предстоит её решить. Начать решать! Ибо одним приказом, одним действием покончить с нею, на мой взгляд, невозможно. Итак... — она оглядела мужчин: — В похищении девочек среди наших подданных выявлено участие четырнадцати человек. Среди них — четверо военных. Одна даже центурионесса...
— Мы разобрались, что с нею произо...
— Генерал! — не дала ему договорить Клерисса. — Если вы посмеете ещё раз перебить меня, я сообщу мужу, что вы не обладаете никакой выдержкой!
Она почти хотела, чтобы командир второго легиона что-нибудь вякнул в ответ. Этого графа она до сих пор помнит! Адерелли!
— Извините, не повториться, — опомнился тот.
— Извинения приняты, — еле сумела выдавить из себя "никакая не актриса".
Замолчала. И минуту успокаивалась. Что она — на грани, их перед встречей предупредили. Что может вытворить маг её уровня — который сорвался за грань, они представляли. А уж на что способна лично Клерисса, знали не с чужих слов: что осталось от не успевших сдаться корских магов, все здесь присутствующие видели... За всю эту минуту мужчины и дышать через раз старались.
— Мне неинтересно, что случилось конкретно с Текоррией Эррудж, что и как привело её к измене, результатом чего именно — она выбрала предательство и смерть. Надо будет, мне Имерний расскажет во всех подробностях. Продолжу. В числе всех четырнадцати предателей не нашлось ни одного мага. Ни одного, закончившего мою Академию. Потому что всем известно, последний бандюган в Эллезии знает: попробуй прижать мага — тот будет барахтаться, бороться или ныть — как и все вокруг, но, если дело дойдёт до крайности — он бросится к своей королеве. Ко мне! И я его вытащу! Я всю Академию поставлю на уши, но его вытащу! Любого! Всегда! Откуда угодно!
Королева замолчала и промолчала ещё минуту.
— А теперь ответьте, себе ответьте! — как так получилось, почему ни один из этих четверых не постучался в ваш кабинет? Или просто на утреннем разводе не вышел из строя? — она опять замолчала, и опять мужчины перестали дышать. — Ещё раз: я не о том, почему данный "оплот стойкости" — рухнул. Я спрашиваю, как она оказалась в одиночестве? Без всякой поддержки? Вне своего легиона? Вне сомкнутого ряда копий, мечей и щитов своей центурии? И без последнего шанса лично от вас?
И ещё одна нескончаемая минута тишины.
— Вы знаете, что в дела армии я не вмешиваюсь. Данное совещание ни продолжения, ни последствий иметь не будет. Но... — она вздохнула и словно отмахнулась от себя: — Нет, никаких "но"! Не будет! Проблему я озвучила. Думайте. Решайте. Действуйте. Всё. Совещание окончено.
Итак, браслет — это негатор. Бред какой-то! Где она и где магия?! Любой маг при первом же взгляде на неё определит её нулевой потенциал! Веккатта подёргала браслет — он послушно проворачивался на запястье, чуть сдвигался с места, он не врастал в кожу, не беспокоил её, но, будучи сам по себе, уверенно держался на выбранном месте — работа мастера прежних, одним словом. И не снимаем... Наверное, замочек, который она вспомнила, и у Сины сразу отлетел. За ненадобностью.
Она внимательно оглядела браслет. Нет, у принцессы рисунок перевитых узоров был несколько другим. Но стиль тот же. Такой же изломанно-недобрый. Работа одного мастера это. Или одной мастерской, по крайней мере.
Значит, за принцессами следили и, как только заметили браслет, узнали его и поняли — это шанс. И шанс использовали. То, как та — военная — своей окровавленной рукой схватилась за Синнаэль — у неё и сейчас стояло перед глазами. Бедная Сина! Для неё магия, как для Никки — море. Или её же акварели. Как для самой Катти — книги.
А Сина? Выжила ли Сина? Может, этот браслет предназначался Сине?!
Девочка еле заставила себя успокоится и не помчаться немедленно на кухню — узнавать про пленных принцесс у поварихи. Нельзя, нельзя, нельзя! Но усидеть на месте никак не получалось тоже...
Да ладно! До ужина всё равно ещё несколько часов никого не будет! Она решилась. Пометила волоском входную дверь, вышла в обсерваторию, переоделась в чистое, вернулась, простирнула платье, развесила его в обсерватории на стульях — хоть подсохнет, а сама пошла бродить по теневым коридорам.
— Первое. Принцесса Никкора! Прошлое наказание не убедило Вас в обязательности требований приличий, которые во дворце Императора несколько более строги, чем на ваших драккарах или шхунах. Повторяю, задирать юбку в присутствии посторонних, тем более лиц противоположного пола — абсолютно недопустимо. Прошлая плеть Вам впрок не пошла — две плети! Немедленно! Надеюсь, с арифметикой у Вас удовлетворительно, и Вы сумеете подсчитать, сколько плетей достанется Вашей подруге в следующий раз! Что с естественным чувством стыдливости у Вас проблема, я уже поняла. Хочу теперь разобраться насколько Вам присуще чувство сострадания.
Мымра просто провоцировала юную корсарыню на непочтительную реплику — не дождалась! Обе девушки молча, безучастно рассматривали что-то чуть выше её левого плеча. Та еле удерживалась, чтобы не обернуться!
— Второе. Согласно дипломатическому протоколу послы Корлэнда и Эллезии запросили о встрече со своими соотечественницами, дабы поздравить вас с прибытием в Столицу Мира. Его Императорское величество Император Роггакер XXXII, — дама опустилась в реверансе при упоминании высочайшего имени и бдительно проследила, чтобы и чужестранки отдали дань уважения Престолу. Чужестранки её примеру последовали. — Император милостиво соизволил разрешить вам эту встречу. Аудиенция произойдёт через два часа. Как раз, чтоб вам успеть переодеться, дабы соответствовать официальному протоколу. Я очень надеюсь, что послы не уйдут разочарованными, что вы обе в полной мере выразите свой восторг от пребывания при высочайшем Дворе. И мелкие шероховатости привыкания к нашим обычаям и вживания в новую среду не затмят в ваших глазах сияния великого Трона.
— Да, ваша милость.
— Да, ваша милость, — вслед за подругой сартикулировала уже залеченными губами Синнаэль.
Какая тягомотная вещь — эта жатва! А они ещё полагали, что у них Луфгегл отличается известным занудством! Зануда — это вот эта имперская герцогинька! Первым делом она выяснила вместимость всех рюкзаков и их загруженность. Кстати, у неё с её виконтом пространственный карман рюкзака оказался почти в два раза объёмнее любого из них! Впрочем, и она на параметры их экипировки покачала головой. Явно вознамерилась полюбопытствовать — и не стала.
А потом начала упаковывать. Нет! Не в натуре — на бумаге.
" — Квадрат А1. На стул претензии у кого-нибудь есть? — взгляд на Луфа, — Оставляем. Выражаю претензию на бокалы! Против? Нет. Минус три малых слота."
И так по каждому квадрату! А потом — дом. И уже после первого этажа выяснилось, что мальчишки оказались слишком жадными — места на самое вкусное — оружие, обмундирование из материала прежних, красивые мелочи — в доме имелось четырнадцать, например, статуэток! — места уже не хватало, приходилось что-то вычеркивать, а значит, вычеркивать и те условия к нанимателям, на которых они соглашались в ходе торгов по встречным претензиям...
В общем — морока. Девочка держала ход торгов на удивление достойно! Но её мальчику, её защитнику было не приобретённых выгод. Девчонка не только торговалась. Да и сами торги... Добавить улыбку к шаткому доводу, закончить капризной гримаской неудачный исход опциона, торжествующе рассмеяться — в случае удачного... Кокетство — это желание нравиться? Торри нравиться — желала!
Она опять была в платье. В новом. И посреди них, оружных и доспешных, её очертания в мерцающем шёлке казалась совершенно невесомыми. И рыжая корона причёски! Она, в хаосе гостиной давным-давно заброшенного и недавно без особой щепетильности перемещённого дома, являла образец элегантной аккуратности, уюта, изысканности. А всего-то — красивый, отмытый столик и её вытянутая в стрелку фигурка!
И ещё она что-то сделала со своими глазами. Астеллий много времени проводил при Торри и соответственно — среди девичьего окружения, поэтому о разных женских хитростях был осведомлён, но, что она сделала сейчас — не понимал. Такого насыщенной их фиолетовости он не помнил, он не знал.
И ещё... Её записи постоянно ходили по рукам, иногда другим требовалась и её серебряная ручка, и она передавала их. Из рук в руки. И когда это происходило с вектом... Просто он всю жизнь знал эту девчонку! Он не видел — он её кожей чувствовал, каждый раз чувствовал случайное их касание. "Ещё раз тронешь — пальцы выломаю!" — она и ломала. Её кузен потом неделю в лубке ходил. Её отец запретил излечивать того кастом! А этот вект...
Остальные ничего не замечали и торговались, торговались! За статуэтки развернулась настоящая битва, в ходе которой Торри, кажется, вспомнила присказку своей умной подружки: "Это мальчишки нас уговаривают, а нам их проще упросить!" И ведь выпросила! По одной только досталось парням, а десять — ей.
— Всё?! — не веря себе вопросил виконт, ведь полдень уже!
Как же ему здесь всё надоело! Наконец-то! Сейчас забивают рюкзаки выбранным и — домой, домой! Может, удастся уговорить и перекусить по дороге?
— Луф, с тебя обед, — обломала его мечты главная нанимательница. — Выходим?
Келдаз с некоторым облегчением поднялся, смачно потянулся и тут же прикрикнул:
— Наружу без оружия не выходить! — акцентированно перевёл взгляд на девушку и добавил: — И без обмундирования!
— Да я только у крылечка постою! — совершенно по-солнечному засмеялась она, и у сурового норта не хватило силы воли всё-таки отправить девочку переодеваться в дорожные латы.
И все они со своими рюкзаками высыпали на улицу. Конечно, у крылечка Торри не удержалась: чуть поодаль валялся диковинный, приглянувшийся и выторгованный ею ларчик, он был распахнутым, внутри ничего не было, но сам— то был он, вроде бы, целым! — словно миниатюрный домик с колонами в виде человеческих фигурок по всем четырём углам и поднимающейся крышей. Она уже нагнулась за ним, но внезапно резко выпрямилась и чуть ли не завизжала:
